Завтра выпадет снег

Глава 12. Один в поле воин

Слёзы не останавливались, всё превратилось в самую настоящую истерику. Я выла, икала, утирала сопли рукавом рубашки и не прекращала разводить сырость. Сидела у Жени на коленях и рыдала. А он стойко успокаивал, поглаживал по волосам, шептал милые глупости на ухо, обнимал и предлагал наказать всех, кто меня обидел.

«Но это был ты!» — я хотела выкрикнуть от злости в ответ, и каждый раз огромный ком в горле не давал произнести ни слова. Лишь сдавленное мычание вперемешку со слезами вырывались наружу.

Время тянулось, как карамель — медленно и нудно. Пару раз меня чуть не стошнило прямо на новенькие брюки Морозова, и мне приходилось спешно бежать в ванную, чтоб взять себя и свой желудок в руки.

Из зеркала над раковиной на меня пялилась совсем уж странная девушка с обезумевшим взглядом, размазанной по лицу тушью и покрасневшими донельзя опухшими глазами. Впрочем, щёки тоже немного раздало в ширину, отчего я казалась похожей на Винни Пуха. Даже компресс со льдом не помог. Со стороны я походила на приодетую алкоголичку.

Когда истерика наконец отступила, а часы пробили десять вечера, мне всё же пришлось покинуть укрытие и показаться обеспокоенному Женьке. Парень со скоростью света притянул меня в свои крепкие объятия и начал покрывать поцелуями открытые участки кожи.

— Подожди, — попросила я срывающимся голосом и, как только рука Морозова скользнула к молнии моих джинсов, буквально взревела, как раненный медведь: — Да остановись же, прошу!

Женя замер на секунду и отошёл на шаг, отпуская меня и ошарашенно осматривая с ног до головы. Он словно старался найти причину странного поведения, совершенно не догадываясь, что основной мотив находился в нём самом.

Только когда он меня отпустил и дал свободное пространство, мысли встали на свои места, а мозг смог нормально функционировать. И, хоть я и не убедила своё глупое сердце в правильности такого поступка, всё же решила не отступать.

— Что с тобой? — обеспокоенно осведомился Женька. На секунду его ладонь взметнулась вперёд в сторону моего плеча и в тот же момент упала, ведь я ловко увернулась от манёвра. Наши взгляды наконец встретились. И мне даже показалось, что Морозов всё понял. В этот миг он превратился из весёлого обаятельного парня в уставшего мужчину со своим багажом знаний и ошибок.

Я не хотела пополнять список его побед, так же и не желала становиться величайшей неудачей в его жизни. Судьба раздала карты, и, как бы я не мечтала научиться блефовать и пойти в ва-банк, могла лишь неумело пасануть перед преградами.

— Нам надо расстаться, — я дрожала вместе с голосом. Обхватила себя руками и укусила губу при виде опустевшего взгляда Жени.

Он сник на мгновение и горько усмехнулся. Словно уже проживал подобную сцену.

— В каком смысле? — грубо отчеканил он и перешёл на крик. — Ты за нас двоих приняла такое решение? А обсудить не хочешь?

Он со злостью впечатал кулак в стену коридора и смело шагнул в кухню, а я отпрыгнула и фактически залезла на подоконник — прижалась сильно, отчего припекало кожу на ногах из-за горячей батареи. Но Женя не остановился, подошёл вплотную, грубым движением взял меня за подбородок и поднял лицо вверх. Через силу посмотрела на него и тяжело сглотнула.

Впервые стало так страшно. Нет, я не боялась, что Морозов причинит боль или ударит, скорее, ожидала резких слов, которые могли нанести намного больше вреда.

— Я уже всё решила, нечего обсуждать, — упрямо твердила я.

— Тогда почему сейчас? Объяснить, что случилось, не судьба? — Женя схватил свободной ладонью за запястье и больно дёрнул на себя, отчего я пошатнулась и чуть не рухнула на пол.

— А что тут объяснять? Я тебе с самого начала говорила, что у нас в универе отношения между преподавателем и студентом строго запрещены. Говорила ведь, а ты не слушал! И вот теперь мне грозит отчисление, а тебе — увольнение.

Он около минуты молчал, вглядывался в лицо, в каждую чёрточку, а потом рассмеялся и выпустил меня из железной хватки. Скорее даже отшвырнул мою руку.

— Думаешь, мне страшно увольнение? — презрительно фыркнул он и скривился. — Я летом всё равно обратно в Москву уезжаю, так что плевать.

Сердце болезненно сжалось, к горлу снова подступил предательский комок, глаза начало щипать от слёз, которые я с лёгкостью смахнула и вновь вскинула голову вверх. Не хотела верить услышанному, отказывалась признаваться себе, что всё вышло именно так, что в итоге всё же мной воспользовались…

— Значит, — прошептала и выдохнула прерывисто, — об этом ты не рассказал. Зато моё решение расстаться моментально вынес на обсуждение. Не находишь тут нестыковки? Не думаешь, что при знакомстве или хотя бы перед переездом можно было уточнить: «Я здесь всего на год, так что либо принимаешь всё так, как есть, либо я ищу другую жертву»? Если бы я только могла знать это с самого начала…

— То что? — рявкнул Женя. По батарее сразу же постучала соседка снизу, и он немного успокоился. — Не поехала бы со мной из клуба? Так ты и не отношения тогда искала. Не стала бы жить со мной? А это так сильно влияет?

— Да, влияет! — крикнула я и сразу же удостоилась очередного предупреждения от соседки. — Очень сильно влияет! Может, я бы не стала к тебе привязываться, может, тогда бы я не влюбилась в тебя, как школьница, и ты бы не разбил мне сердце!

Я тяжело задышала и резко отвернулась к окну. Было плевать на людей, что могли услышать ссору, на то, как я выглядела в глазах опытного и взрослого Женьки.

«Как маленькая дурочка!» — ответила на свой же мысленный вопрос и прикрыла ладонями лицо.

Впервые за долгое время просторная двушка давила, заставляла мою душу метаться в нерешительности, а я сама хотела оказаться в деревне: уткнуться носом в плечо отца и разрыдаться. Он бы гладил меня по волосам и отпаивал горячим чаем с баранками. Мама бы по своему обыкновению ворчала, пекла пирожки с капустой и вздыхала от переживаний. Я вновь мечтала вернуться в детство.

Ласковое прикосновение холодных пальцев к щеке сработало, как ушат воды на голову, как отрезвляющий душ после недельной пьянки.

— Девчушечка, — мягко обратился Женя, — я бы забрал тебя с собой. Не оставил бы тут ни за что на свете.

— А моё мнение ты спросил? Спросил ли ты хоть раз у меня, хочу ли я ехать с тобой? Поинтересовался, о чём мечтает твоя девушка? Или ты так и планировал — поматросить и укатить в Москву?

Из горла вырвался хрип, больше похожий на стон отчаяния. Пальцы Жени, которые до этого поглаживали меня нежно по коже, застыли и внезапно пропали. Я резко открыла глаза, обернулась и посмотрела на отступившего Морозова. Он не двигался, лишь пялился куда-то в тёмное окно и сжимал с силой челюсти, отчего желваки «ходили».

— Значит, ты всё решила? — сухо и отстранённо проговорил он, сложил руки на груди и сделал ещё один маленький шаг назад. — Значит, моё мнение не учитывается? Ещё нужно определить, кто кем пользовался и кто кого бросает.

Он весь сквозил обидой и болью. Закрытая поза, отрешённый взгляд, отсутствие какого-либо интереса ко всему происходящему. Женя коротко глянул на настенные часы и вышел из кухни почти неслышно, унося за собой частичку меня.

В голове всё перемешалось, превратилось в самую настоящую кашу. И я никак не могла сделать следующий шаг, на который настроилась ещё в кабинете директора.

Всё должно было пройти безболезненно и тихо, а получилось… как получилось. Даже расставание со Стасом далось мне намного легче. И всё же сердце предательски сжималось, когда я бродила по спальне и спешно собирала вещи.

С каждым движением голова кружилась сильнее, в висках стучало интенсивнее, а в ушах шумело всё громче, пока я вся не превратилась в огромных ходячий жужжащий улей. Когда проходила мимо входа в гостиную, заметила, что Морозов стоит на балконе и курит. Одну за одной.

— Ты куда на ночь глядя? — хмуро уточнил парень, как только зашёл в комнату и застал меня за вытаскиванием зимней куртки из дивана, и, чуть подумав, уточнил: — Я здесь лягу, ты можешь спокойно спать на кровати.

— Я, пожалуй, поеду, — пожала плечами, с грохотом закрыла ящик дивана и без лишних эмоций вышла в коридор.

— Саша, не дури, — грозно отрезал парень. — Уже поздно, на улице темно.

— Знаю, — прошептала я едва слышно, закинула парку на плечи, не застёгивая, не натягивая на голову шапку и не обматываясь шарфом, подхватила сумку в руки и буквально выбежала в подъезд.

Женя кричал в спину что-то о моей дурости и упрямстве, но я не могла остановиться. Бежала со своей поклажей сначала на морозную улицу, а потом побрела к ближайшему магазину, дабы согреться и вызвать такси.

Хотелось оказаться в общежитии и наконец расслабиться, дать волю чувствам, которые захлёстывали с головой, и всё же приходилось держаться. Потому что я не должна быть слабой. Потому что обязана пережить всё и стать счастливой.

Такси долго не приезжало. Я топталась в маленьком магазине на виду у недовольной кассирши и виновато улыбалась. Женщина только вздыхала и делала вид, что не замечает.

Из-за того, что ждать пришлось почти двадцать минут, я почти опоздала в общежитие. После двенадцати двери обычно закрывались, вахтёры ложились спать и плевали на беспризорных студентов с высокой колокольни. Мне удалось проскользнуть в затихшее здание за пять минут до конца.

— Бродят тут, — ворчала женщина и возилась с замком тяжёлой железной двери.

Стоило мне войти на лестницу, как в кармане зазвонил телефон. На экране высветилось короткое «Женька». Дрожащей рукой сначала трубку.

— Ты добралась? — обеспокоенно спросил парень. — Где ты сейчас? Всё хорошо?

— Я в общаге, — проскрипела в ответ.

«Положи трубку, скинь, сбросить вызов,» — мысленно молила саму себя.

— Я уже скучаю по тебе, девчушка, — неловко признался парень и перешёл на шепот: — Я не отступлю так просто. Думаю, тут и без слов всё понятно, но ты очень дорога мне. Я не хочу ехать в Москву один, без тебя мне делать там нечего.

В горле встал огромный ком. От испуга и нахлынувших эмоций сама нажала на сброс и спрятала гаджет в кармане. Я шла по тихим пустым коридорам общежития и представляла реакцию Кати на моё внезапное появление. Судьба оказалась благосклонна ко мне, ведь подруги в комнате не было. Наша обитель оказалось абсолютно пуста.

Аня часто уезжала в гости к дяде на выходных, а иногда и будни захватывала, поэтому я не особо удивилась отсутствию соседки.

Но вот наличие Тороповой в общежитии в такое позднее время было нормой. Впрочем, после её предательства я не хотела видеть девушку, вообще морально готовилась к побегу. Вот только куда? Меня настолько загнали в угол и не оставили выбора, что хотелось выть от горя.

Как только захлопнулась дверь, я бросила вещи на пол и разревелась. Упала на кровать, утирая катившиеся градом слёзы, захлёбывалась своей собственной беспомощностью. Казалось, это был самый настоящий конец. Но только позже я осознала, что это лишь только начало конца.