Завтра выпадет снег

Глава 26. Родной город

Я нехотя разлепила глаза и потянулась. Тело ныло и ревело от поездки и отсутствия движения, всё затекло, словно я год спала на деревянном настиле.

— Увози её немедленно! — орал не на шутку разозлившийся Геннадий. Он словно с цепи сорвался. Разве что слюной не брызгал.

Тихо приоткрыв дверь, я достала сигареты из сумочки и замерла.

— А в чём, собственно, проблема? — я говорила спокойно, насколько могла себе это позволить в тот момент. Но Морозов старший не останавливался.

— Увози её с глаз моих! — кричал, жадно хватая воздух ртом. — Чтоб ноги её в моём доме не было!

— Но это и мой дом! — с нажимом противился Женька. Он на секунду обернулся, и даже за это мгновение я успела прочитать в его глазах усталость и стыд.

— Может, вы уже объясните, что происходит? — снова попыталась вклиниться я и чиркнула зажигалкой. Дым сигарет живо заполнил лёгкие, на секунду мне даже показалось, что всё вокруг неё так уж плохо. Я встала, на негнущихся ногах подошла к отцу Жени, обогнув при этом раскинувшего в разные стороны руки Морозова младшего, и, выдохнув щедрую порцию дыма в лицо неудавшегося свёкра, прошептала: — Что вы ко мне прикопались? Отчего вдруг такой интерес?

Мужчина выглядел растерянным. В глазах промелькнула обида и удивление. Будто я не могла встать в позу, будто именно этого он от меня не ожидал. Но уже через мгновение мужчина вновь натянул на лицо маску пренебрежительности и злости, сверкнув каре-зелёными глазищами в мою сторону.

— Ты вся в мать, — с горечью пробормотал себе под нос. — Такая же хабалка и нахалка, как она. Тебе не место рядом с Женей.

— Причём тут вообще она? И почему не место? — я выразительно выгнула бровь, тщательно скрывая любопытство. Мне хотелось знать чуточку больше о ненависти Геннадия Николаевича ко мне, об их с мамой отношениях.

Он хищно улыбнулся, облизнул пересохшие от крика губы и с явным наслаждением прошептал:

— Ваши отношения невозможны, потому что вы брат и сестра.

В тот момент мне казалось, что я слышу голос, вижу, как шевелятся губы, и никак не могу сопоставить это. Все звуки раздавались словно из-под воды. Мысли свернулись в огромный несвязный комок и путались, как змеи. Я будто бы парила над собственным телом не в силах что-либо сделать, ответить, изменить. Вся энергия разом пропала, а воздух вокруг превратился в отвратительный густой кисель.

— Да вы, — слова давались нелегко, я практически выталкивала их из горла, — совсем с ума сошли? Вы с чего это решили?

Две пары удивлённых глаз уставились на меня: Женя смотрел с надеждой и недоверием, а его отец — с сомнением. Морозов младший дёрнулся в мою сторону и замер, как только я вскинула ладонь в останавливающем жесте.

Это было слишком. Информация, которую холодным ушатом воды вылил на меня Геннадий Николаевич, съедала душу изнутри, грызла и сеяла сомнения. Словно это хоть в какой-то из параллельных вселенных могло быть правдой.

Любопытная бабуля в соседнем огороде застыла у забора и поглядывала искоса в нашу сторону, шикая кому-то в кусты. Я понимала, что вокруг слишком много лишних людей, но не хотела оттягивать неизбежное. Не хотела переносить разговор, который явно уже очень давно назревал.

— Ты же в апреле родилась, — растерянно пояснил Геннадий. — А мы с твоей матерью встречались и разошлись как раз где-то в июле. По датам всё сходится.

Я на секунду задумалась, пытаясь все подсчитать, и расхохоталась в голос. Приступ истерики никак не отступал, превращаясь в икоту и нервный тик. На секунду от смеха закружилась голова, и мне пришлось присесть на влажную траву.

Женька сразу же подскочил и придержал за спину, беспокойно оглядывая меня с ног до макушки. Каре-зелёные глаза пытливо выискивали во мне что-то, цеплялись за каждую черту.

— Вообще-то в июле мои родители уже поженились, а разошлись вы с моей мамой ещё в начале июня — первое совместное фото моих родителей датировано пятнадцатым июня. Так что ваша теория заговора — полный бред.

Выражение лица Геннадия кричало о том, что он никак не ожидал подобного поворота. И мужчина явно не планировал выпускать из вида наши с Женькой возможные отношения, потому как он гордо вскинул подбородок, сложил руки на груди в знак протеста и фыркнул.

— Отвези меня домой, — я тихо обратилась к Жене и неловко поднялась с холодной земли.

Брюки неприятно промокли, на душе остался жуткий осадок боли и непонимания. Всё, о чём я мечтала — уйти и не возвращаться в этот дом больше никогда. Оказаться на летней веранде в приятной полутьме от пушистых веток деревьев и забыть всю чёртову семейку Морозовых.

— Мне тут помощь по саду нужна, — недовольно гаркнул Геннадий, нахмурился и посмотрел на меня с вызовом. Словно он уже одержал победу. Он не хотел уступать в этой схватке. Впрочем, как и я сама.

Наша битва взглядов могла бы продолжаться вечно, если бы только не взявший себя в руки Женька. Он подхватил меня под локоть, усадил на сидение авто и строго обратился к отцу:

— Я отвезу Сашу, — в ответ Геннадий открыл рот и успел лишь что-то промямлить, как в голосе Морозова появились стальные нотки, а сам он перешёл на повышенный тон. — Я сказал, что отвезу Сашу. И точка. Всё остальное — потом.

Женя быстро обогнул авто, заскочил на сидение и завёл двигатель. Его отец всё так же недовольно, с открытой ненавистью пялился на нас, сверлил тяжёлым взглядом. Гипнотизировал как удав бедного кролика. Но машина шустро зашуршала колёсами по грунтовке. Уже через пять минут мы в полной тишине ехали к моему родовому гнёздышку.

Между деревнями был примерно час езды, за который мы не проронили ни слова.

Один вопрос терзал меня, просился на волю. Именно его я задала, когда белый седан резко затормозил около знакомой калитки.

— Он тебе про этот бред ещё тогда напел, да?

Морозов молчал. Поджал губы, стиснул рулевое колесо до побеления костяшек, прищурился, как всегда делал, когда был не слишком-то доволен чем-то. Его реакция ответила сама за себя.

Негромко рычал двигатель, за окном стрекотали кузнечики. Солнце уже клонилось к закату, и мне нужно было бежать к маме и поздравлять, вручать скромный подарок в виде смартфона, который она бы по своему обыкновению кому-нибудь отдала. И всё же я не могла заставить себя вылезти из автомобиля с пониманием, что точка не поставлена. Это была очередная запятая, приукрашенная новыми недомолвками и тайнами, присыпанная руганью и непониманием. Нужно было не просто безжалостно выйти на улицу и гордой походкой скрыться за калиткой. Нужно было бежать.

— Почему всё так? — наконец прошептал Женька и повернулся ко мне.

В до боли знакомых глазах отражалась смертельная усталость и такая скорбь, что мне вдруг самой захотелось обнять его и не отпускать.

— Не то время, не то место, — грустно улыбнулась я, беспомощно пожала плечами и уже схватилась за ручку, когда он вновь заговорил.

— А я не хочу, чтоб всё было постоянно неправильно. Я хочу нормально. Как у других, — горячо бормотал, всё ближе наклоняясь ко мне.

— Тогда почему ты за все пять лет не сделал ни одного шага? — отчаянно бросила я и отвернулась.

На крыльцо уже вышла мама и топталась на месте, не решаясь двигаться дальше. Отец же с интересом наблюдал за всем из окна на веранде, бессовестно отодвинув занавеску и активно жуя при этом яблоко.

— С чего ты решила, что я не делал шагов? — рыкнул Женя, отчего я моментально повернулаь к нему. Он уже не казался расстроенным, скорее, раздражённым и слегка агрессивным. — Я приезжал за тобой спустя семь месяцев после расставания, под самый новый год. Катька сказала, что у тебя новый ухажёр. И я даже не поверил ей сначала, но ты вовсю доказывала обратное — целовалась с каким-то дебилом взасос с клубе и танцевала, вертелась перед ним, прижималась к нему. Что я должен был по-твоему делать?

Я тяжело сглотнула от непонимания.

События того времени давно стёрлись из моей памяти. Впрочем, наша предпраздничная вечеринка и в студенческие годы оставалась для меня загадкой — я настолько сильно напилась, что не помнила ни одной даже крошечной детали. Лишь смутно пару лиц, какие-то яркие вспышки и посиделки в обнимку с унитазом на утро. Катька затащила меня туда для веселья, чтоб я могла развеяться и немного отвлечься. А в итоге получилось полностью забыться.

Но подруга уверяла, что я весь вечер была рядом с ней. Говорила, что не спускала с меня глаз, следила за всеми действиями как с моей стороны, так и со стороны мимо проходящих парней. А потом, по её словам, мы спокойно поехали на такси в общежитие, по пути к которому меня пару раз стошнило. Один раз даже на платье Тороповой.

Разве Катя могла врать?

По моему растерянному виду Женя всё понял достаточно быстро.

— У вас с ним ничего не было? Вы не встречались? Катя сказала, что ты с ним счастлива, и чтоб я не смел всё портить.

Я помотала головой, не в силах выжать из себя хоть один звук.

— Тогда давай начнём с чистого листа! — Женя пододвинулся к краю сидения и наклонился ко мне максимально близко. Так, что я легко могла сосчитать зелёные крапинки в его глазах. — Давай забудем обо всём, сделаем вид, будто ничего и не было!

Могла ли я поступить так? Могла ли вычеркнуть из головы годы страданий без него, всю боль, которую он причинил, когда выбрал Альбину и уехал вместе с ней покорять Москву. Разве хоть кто-то на планете был в силах простить слова: “Давай никому не скажем,” — после близости с человеком, который дороже всех?

— Нет, — прошептала срывающимся голосом, резко открыла дверцу авто и чуть не вывалилась на землю. Выползла наружу, жадно втягивая свежий воздух, бросилась к багажнику, бормоча на ходу. — Нет, не хочу. Не надо. Только не снова.

Морозов не вышел следом, просто открыл багажник, из которого я вытащила свои сумки, опустил окно и закурил, выпуская струю дыма наружу.

Я бросила последний взгляд на иномарку и её хозяина, притаившегося в салоне, а потом засеменила в сторону дома, где уже поджидала обеспокоенная мама и хмурый папа. Приходилось делать вид, что всё хорошо, будто просто старый знакомый подбросил до дома. Словно душа не разрывается на части, а сердце не ноет. Играть роль весёлой и необременённой ничем девушки я научилась уже давно.

Забежав домой, я вытащила подарки для родителей, поздравила маму с юбилеем и ушла в свою комнату, сославшись на усталость после дороги. Хотя на самом деле я просто хотела побыть одна, в тишине и покое, разбираясь в ворохе мыслей и желаний.

Первое, что хотелось сделать — позвонить Катьке и узнать, что за ерунда с парнем. Верить на слово Женьке я не собиралась, вот только ему уже не было смысла врать на счёт того, что давно прошло, да и информацию всегда можно проверить. И всё же я предпочла увидеть реакцию Тороповой, пообщаться воочию, обсудить всё.

Второе — я мечтала вернуться назад во времени и отказаться от глупой поездки вместе с Морозовым. Стоило взять авто напрокат и сохранить нервы в целости.

Третье — всё же усталось взяла своё, поэтому я смертельно желала спать, чем сразу и решила заняться, как только оказалась на холодной кровати под пушистым покрывалом. И Морфей быстро затянул в свои сети.

Всю неделю я мило улыбалась родственникам, соседям и просто гостям. Рассказывала, как отлично устроилась в столице. Про злоключения с Виктором умолчала, как и про интересную встречу сквозь время на работе. Хоть мама и догадывалась, что “просто старый знакомый” совсем не обычный парнишка из соседнего села, а нечто большее, всё же предпочитала не поднимать неприятную тему. Папа её поддерживал во всём.

Время, проведённое с близкими, пролетело быстрее, чем я ожидала. Так как поезд всё так же редко ездил до города, мне пришлось сбежать из своего укрытия раньше положенного.

На вокзале сидела целая тьма народа. И все дожидались поезда на Москву, что непременно пугало. Мне удалось купить неплохое место в купе, заявленном как “женское”, и это немного успокаивало.

Я медленно читала книгу, сидя на неудобном железном стуле, от которого неприятно холодило кожу ног, не замечала ничего вокруг, погрузилась полностью в мир персонажей, как вдруг кто-то задел меня за плечо.

— Привет, — раздалось над головой за миг до того, как я успела посмотреть наверх. Знакомый взгляд карих глаз, ёжик тёмных волос, несмелая улыбка — передо мной стоял Дима. Повзрослевший, возмужавший, серьёзный и в то же время такой знакомый. За пару секунд я словно окунулась в прошлое, промотав все забавные совместные гулянки.

— Привет, — радостно крикнула, вскочила на ноги и буквально повисла на шее у друга. Он в ответ легонько похлопал меня по спине и скромно потупил взгляд, когда я наконец приняла нормальное положение. — Как ты? Где ты сейчас живёшь? Жена твоя тут? На отдых собрался?

— Не тараторь, — по-доброму рассмеялся Димка и сел на соседнее место. — Я в Москве живу уже год, сюда к родителям приехал в гости. Грядки там, огород и всё такое. Давненько тут не был, вот и решился. А жена… в общем, развелись мы почти сразу, в августе я уже был полностью свободен. Как оказалось, никакой беременности не было. Я всё Катьку хотел найти, но вас и след простыл. Где она сейчас? С ней всё хорошо?

Именно в этот момент я поняла, почему когда-то давно Торопова сказала Женьке, что у меня появился другой — она меня просто защищала. От самой себя. И я, смотря на искренне обеспокоенного Диму, собиралась сделать то же самое.