Здравствуй, будущее!

6

В глубине души она ждала этой встречи с нетерпением ребенка, мечтающего поскорее получить от Санта-Клауса рождественский подарок. Она продолжала уверять себя в том, что любовная связь с Робертом не нужна ей и неинтересна, но обмануть собственное сердце была, разумеется, не в состоянии.

Они ужинали в ресторане, владелец которого в прошлом входил в состав легендарной «Роллинг Стоунз», в своего рода музее, посвященном знаменитым рок-музыкантам. Много и оживленно разговаривали — обоим хотелось поделиться друг с другом последними впечатлениями и новостями.

— Кстати, я понял, почему ты любишь Дега! — неожиданно сказал Роберт. — Он рисовал танцовщиц или обычных людей в какой-то момент движения. Тебе эта тема близка, как никакая другая, верно?

Александра задумалась.

— Возможно, ты и прав. Хотя с уверенностью могу сказать, что полюбила картины Дега еще ребенком, когда даже не знала, что стану профессиональной балериной.

— Но уже наверняка танцевала.

— Конечно! — с чувством ответила Алекс. — Страстью к танцу я воспылала, наверное, еще в колыбели. — Она рассмеялась.

— Знаешь что? Давай на следующей неделе сходим в какую-нибудь художественную галерею? К примеру, в галерею института Кур-то? — предложил Роберт. — Периодически моей душе просто необходим заряд «живописной» энергии.

Глаза Александры заискрились. Она сложила вместе ладони, как будто собралась помолиться.

— Как здорово ты придумал! Галерея института Курто… В последний раз я была там очень давно, с родителями.

— Значит, договорились. В следующую субботу устраиваем себе день изобразительного искусства! — провозгласил Роберт.

В половину девятого Александра засобиралась домой.

— Тетя меня уже ждет. Мне пора.

Роберт не стал возражать, тут же расплатился, и они вышли в фиолетовые сумерки вечера.

Им навстречу попалась какая-то парочка. Александра не обратила бы на нее внимания, так как пребывала в глубокой задумчивости, если бы незнакомка не закричала на всю улицу:

— Робби! Наконец-то мы опять встретились! Я жутко соскучилась!

Александра и спутник громкоголосой блондинки в изумлении посмотрели на нее, потом на Роберта, зло поджавшего губы.

— Элеонора, прекрати ломать комедию, — сказал он жестко.

Но женщина, пропустив его слова мимо ушей, протянула вперед руки и бросилась ему навстречу.

— Робби, родной… — промурлыкала она таким тоном, будто повстречала любимого, с которым по независящим от обеих причинам давно не виделась.

Роберт повернулся к наблюдающей за происходящим широко раскрытыми глазами Александре, осторожно коснулся пальцами ее руки и произнес:

— Пожалуйста, извини. Я на минуту отойду с этой особой в сторону. Только ни о чем не волнуйся. Я сейчас же все тебе объясню.

Они с Элеонорой удалились на несколько шагов, и Роберт что-то заговорил твердым, не терпящим возражения тоном. Элеонора пыталась ему ответить, но он не дал ей такой возможности. А спустя две минуты вернулся к Александре, тяжело вздохнул и произнес совсем другим голосом — нежным и утомленным:

— Пойдем.

— Мерзавец! Ты еще пожалеешь, что так обошелся со мной! Серьезно пожалеешь! — закричала им вслед Элеонора, но Роберт даже не повел бровью.

Это моя бывшая подружка, — сказал он спокойно, когда они сели в машину. — Говорит, что пытается вернуть наше совместное счастье, а никакого счастья и не было.

Алекс с удивлением поняла, что только что произошедшая на ее глазах сцена не вызвала в ней никаких бурных эмоций: ни гнева, ни ревности, ни жажды кому-то отомстить.

Вероятно, все дело в том, что Роберт повел себя настолько уверенно, решила она для себя. Не смутился, не растерялся, не отвел взгляда в сторону. Я верю ему и очень этому рада. Даже никаких вопросов не стану задавать…

Сегодня он простился с ней иначе. Доведя до дверей квартиры, обнял за тонкую талию, медленно привлек к себе и нежно прикоснулся губами к ее до головокружения аппетитному рту.

Алекс замерла, как молодая лань, напуганная появлением человека. Но не отстранилась и не попыталась сопротивляться.

— Спокойной ночи, балеринка, — шепнул Роберт ей на ухо и, убрав руки, стал спускаться по лестнице.

Некоторое время Александра стояла неподвижно, смущенная и растерянная. Потом медленно, двигаясь как во сне, повернулась к двери, открыла ее ключом, вошла в квартиру и, приблизившись к зеркалу, внимательно рассмотрела свои губы. Они, казалось, еще горели от легкого, по-детски невинного поцелуя Роберта.

Поправив волосы и сделав вид, что не произошло ничего особенного, она направилась в спальню тети.

— Ты уже вернулась? — спросила та удивленно. — Вечер такой чудесный, я думала, после ужина вы прогуляетесь.

Александра прошла к кровати, наклонилась и поцеловала тетю в макушку.

— Я спешила к тебе. Как ты себя чувствуешь?

— Превосходно, детка! Сидеть возле меня, как возле беспомощной калеки, совершенно ни к чему! — Быстрым движением она откинула одеяло, поднялась с кровати, развела руки в стороны и прошлась по комнате с легкостью семнадцатилетней девушки, демонстрируя свое самочувствие. — Вот видишь, я уже в прекрасной форме!

Губы Александры расплылись в улыбке.

— Ты молодец. Поправляешься быстрее, чем можно было ожидать.

— Потому что у меня нет времени валяться в постели, — живо отозвалась тетя. — Сегодня мне звонили из университета. — Она покачала головой. — У моих выпускников экзамены на носу, а я не знаю, готовы они или нет!

Алекс улыбнулась.

— Твои студенты не дети и без тебя понимают, что к экзамену должны подготовиться.

— Ошибаешься, — добродушно усмехаясь, возразила тетя. — Сознательных среди студентов единицы. — Она уселась в кресло-качалку, кладя ногу на ногу. — Но я люблю этих оболтусов, жить без них не могу и другой жизни, представь себе, не желаю!

Поправлялась она действительно на удивление быстро. Ее лицо пополнело, морщинки на нем разгладились, глаза сияли прежним блеском.

— Я прекрасно понимаю, что ты соскучилась по работе, моя дорогая. Но мне кажется, думать о делах тебе еще рановато, — осторожно произнесла Александра.

— Вздор! — возразила тетя. — Если человек раскисает под гнетом бед или болезней, он слабак! Я чувствую себя нормально и не вижу смысла пролеживать целыми днями в кровати.

Наверное, на ее месте Александра вела бы себя точно так, но, как близкая родственница, вызвавшаяся ухаживать за ней, считала своим долгом перестраховаться.

— Давай поступим следующим образом: на будущем приеме спросим у доктора Уолтера, можно ли тебе понемногу возвращаться к работе. Если он позволит, сразу отправишься в свой любимый университет и узнаешь, как поживают твои студенты. А пока побереги себя.

Тетя вздохнула и нехотя вернулась в кровать.

— Ладно, уговорила. Кстати, прошу тебя, больше не вставай по утрам так рано. Я уже в состоянии приготовить себе и завтрак, и обед.

— Но… — попыталась было возразить Александра.

— Никаких «но»! — с шутливой категоричностью отрезала тетя. — Тебе нужно как следует высыпаться!

Алекс благодарно улыбнулась.

— Может, посмотрим телевизор? — спросила тетя Вилма, беря с тумбочки пульт дистанционного управления и нажимая на зеленую кнопку вверху.

Алекс покачала головой.

— Если честно, меня уже клонит в сон.

— Значит, иди и спи, моя хорошая, — заботливо прокудахтала тетя.

— Ты не голодна? — спросила Алекс, прежде чем удалиться.

— Нет-нет. Ни о чем не волнуйся, спокойно отдыхай. Доброй ночи.

Закрывшись в своей комнате, Александра прислонилась спиной к двери и прижала ладони к щекам. У нее было такое чувство, что сегодня в ее душу ворвался ураганный ветер, все в ней перевернувший. Она закрыла глаза и, с трепетом девочки-подростка, которую впервые в жизни по-настоящему поцеловали, воспроизвела в памяти прощальный поцелуй Роберта.

Два с половиной года, минувших со смерти Нельсона, она держала от себя на расстоянии всех мужчин, оказывающих ей знаки внимания. Вокруг нее как будто воздвиглась невидимая стена, при помощи которой она с легкостью удерживала сознанием в прошлом, в том времени, где с нею рядом был муж.

Сегодня же, в тот миг, когда Роберт потянулся к ней губами, ее защитная стена рухнула, и Алекс растерялась, почувствовав себя совершенно беспомощной.

— По-моему, то, чего я так боялась в наших с ним отношениях, вот-вот произойдет, — прошептала она, глядя в пустоту. — Мы влюбимся друг в друга… О нет! Только не это! Еще одной любви я просто не вынесу!

Ее сердце забилось тревожно и громко, щеки запылали. Вновь представилось, как Роберт кладет ей на талию свои сильные руки, и только сейчас она осмелилась признаться себе, что безумно его желает.

— О Господи, — бормотала Александра, раздираемая противоречивыми мыслями. — Как же все сложно в жизни… Я давно научилась обходиться без мужчин, а тут вдруг как с ума сошла…

Она долго стояла, прижавшись спиной к двери и силясь разобраться в превратностях своей судьбы. Ей то хотелось как можно быстрее уехать домой, то казалось, что на это она никогда уже не решится. Перед глазами постоянно стоял образ Роберта, а сердце сжималось в предчувствии чего-то неизбежного и пугающего.

Через четыре дня они приехали на очередной прием к Роберту. Тетя Вилма завела разговор о том, что волновало ее больше всего, чуть ли не с порога.

— Наверное, мне пора возвращаться к работе, доктор, — заявила она. — Безделье морально меня убивает!

Роберт рассмеялся.

— Что ж, раз вам так этого хочется, не стану препятствовать. Только пообещайте, что будете входить в работу постепенно. Поначалу настоятельно советую уделять своим студентам всего по несколько часов в неделю. — Он повернулся к Алекс, которая тоже находилась в кабинете. — Александра, тебе поручается ответственное задание: не позволять тете взваливать на себя чрезмерные нагрузки.

— Сделаю все, что в моих силах, — ответила та, улыбаясь. Вообще-то вести себя непринужденно давалось ей в этот день с большим трудом. Вид Роберта всколыхнул в ее душе поостывшие чувства, и скрывать их было непросто.

Осмотрев тетю в соседнем кабинете, дав ей еще кое-какие рекомендации, Роберт развел руками.

— Все идет как нельзя лучше. Я очень рад.

Тетя Вилма расплылась в улыбке.

— Если бы меня лечил не столь чудесный врач…

Роберт жестом выразил свое несогласие и подтвердил его словами, сказав: — Залог успеха больного человека в его желании выздороветь. Если такого желания нет, никакой врач ему не поможет.

Тетя ответила какой-то шуткой и, еще раз поблагодарив Уолтера, стала прощаться.

— Надеюсь, ты не забыла, Александра, о наших планах на субботу? — спросил Роберт, не стесняясь присутствия тети Вилмы.

— Конечно, не забыла, — ответила Александра, слегка краснея.

Тетя Вилма бросила вопросительный взгляд сначала на племянницу, потом на врача.

— Мы хотим сходить в художественную галерею, — пояснил Роберт, видя ее любопытство.

— В галерею? — переспросила она. — Замечательная мысль! Непременно сходите. — В ее глазах вспыхнула искорка, наверняка ей подумалось, что-нибудь вроде «влюбленным везде хорошо, лишь бы быть вместе», но вслух она не произнесла ничего подобного. — До свидания, доктор.

Роберт проводил женщин до двери и попрощался с ними. Первой из кабинета вышла Вилма. К локтю проследовавшей за ней Алекс он успел прикоснуться. Та даже не оглянулась, но по ее быстрым шагам и слегка склоненной голове он понял, что она сильно взволнована.

Погода в выходные выдалась как по заказу чудесной. Было тепло, солнечно и безветренно. Роберт заехал за Александрой в два часа, поскольку по субботам в Галерею института Курто можно попасть только с двух дня до шести вечера.

В первые мгновения она вела себя сдержаннее обычного, потом, когда сели в машину, разговорилась. Такой Роберт никогда еще ее не видел — в узкой белой рубашке в косую черную полоску, в короткой черной юбке со складками спереди, с забавными белыми заколками в волосах. Так и хотелось притянуть ее к себе и с жадностью поцеловать в соблазнительно поблескивающие губы.

Не сейчас, удерживал Роберта внутренний голос. Надо еще немного потерпеть.

Когда, купив в кассе билеты, они прошли в первый из залов, Роберт поразился произошедшей в Александре перемене. Буквально через пару минут она как будто слилась с нестареющей красотой работ великих мастеров, полностью растворившись в их мощи и великолепии. Ее не интересовали ни другие посетители галереи, ни даже Роберт, она, казалось, забыла о существовании в мире других людей.

Роберт наблюдал за ней в немом восторге. Эта женщина обладала редкой способностью быть самой собой — умела искренне восхищаться прекрасным, не обращать внимания на то, как ее воспринимают окружающие, не зависеть от чужого мнения. Ее лицо озарил какой-то внутренний свет, взгляд был полон глубокомыслия и восхищения.

Мимо них прошла молодая парочка — рука об руку, занятая больше друг другом, чем рассматриванием картин. Какими неуместными показались Роберту хихиканье и кокетливые заигрывания этих двоих по сравнению с отстраненностью и сосредоточенностью Александры.

Он почувствовал вдруг, что эта женщина дорога ему как никто на свете. В ней было все, что ему хотелось найти. Однажды в той единственной, что уготована ему свыше, — благородное сердце, цельность натуры, душевную красоту и завораживающую притягательность.

Я люблю ее, подумал Роберт, впервые называя своим именем восхитительное ощущение, возникшее в его душе. Люблю и не намерен скрывать это. Александра должна узнать о моих чувствах, и чем быстрее, тем лучше.

Погруженный в мысли, он не заметил, как они подошли к работам Дега.

Алекс не солгала ему, сказав, что с детства очарована работами этого художника. Сейчас в ее честности можно было убедиться: она смотрела на картины французского живописца, и в ее глазах блестели слезы.

Они провели в галерее целых три часа. Ушли лишь перед закрытием. Пока брели к машине, оба молчали.

— Ты, наверное, проголодалась? — спросил Роберт.

Александра повернула голову — медленно, задумчиво, как будто все еще пребывала в мире прекрасного.

— Ты что-то сказал? Прости, я не расслышала.

— Я говорю, нам следует подкрепиться.

Она с готовностью кивнула и приложила ладонь к плоскому животу.

— Не помешало бы.

Они сели в машину.

— Куда поедем? Может, опять в «Белго Норд»? — предложил Роберт, кладя руки на руль.

Крылья носа Александры расширились — она зевнула, не раскрывая рта.

— Что-то мне никуда не хочется. После посещения музея я всегда сильно устаю. — По ее губам скользнула виноватая улыбка. — Сейчас с удовольствием залезла бы с ногами на мягкий диван и поела бы чего-нибудь эдакого — устриц или креветок. — Она с аппетитом сглотнула и мечтательно добавила: — Не отказалась бы, кстати, и от хорошего сухого винца.

Роберт шевельнул бровью.

— Тогда позволь мне стать сегодня для тебя волшебным джинном: я готов исполнить твое желание. Предлагаю купить всего, чего ты хочешь, и поехать ко мне.

Александра замерла и долго сидела, опустив голову и рассматривая собственные руки. Всю эту неделю она сгорала от желания остаться с Робертом наедине, десятки раз вспоминала о том его поцелуе. И в то же время… мечтала убежать от него на край света, чтобы спастись, не впасть в новую зависимость, избежать новой беды.

— Тебя что-то смущает? — спросил Роберт. — Ты боишься меня или просто мне не доверяешь?

Выразительное лицо Александры исказила страдальческая гримаса.

— Я доверяю тебе… — пробормотала она. — Но… — Ее голос оборвался.

— В чем же тогда дело, милая моя? — Роберт убрал с руля левую руку и положил ее на руку Алекс. — Если ты не захочешь, между нами ничего не произойдет, клянусь. Я ведь не насильник и не сумасшедший, к тому же отношусь к тебе с большой нежностью. Мне будет очень приятно провести этот вечер в твоем обществе, вот и все.

Александра окинула его странным взглядом, значения которого он не понял.

— Хорошо, я принимаю твое приглашение, — произнесла она тихо.

Пока они покупали креветки, вино и устрицы и ехали к дому Роберта, в ее голове пронеслось невероятное множество мыслей. Она то разговаривала мысленно с Нельсоном, умоляя его дать ей совет, то подумывала попросить Роберта высадить ее где угодно и позволить навсегда исчезнуть из его жизни, то с ужасом и блаженным трепетом представляла, как они сольются в порыве невообразимой страсти, то опять намеревалась сбежать.

Но что-то останавливало ее, и она молча ехала дальше, повинуясь воле судьбы.

Квартира Роберта понравилась ей сразу же. Алекс почувствовала себя так, словно очутилась в давно знакомой и любимой обстановке, поэтому-то, наверное, и ощутила некоторое успокоение.

Проведя ее в гостиную, Роберт жестом указал на большой диван с множеством подушек.

— Располагайся. Если хочешь, включай телевизор или послушай диски. А я разложу по тарелкам устрицы и креветки и открою вино.

Алекс с удивлением отметила, что говорит он несколько торопливее и громче, чем обычно. Неужели, тоже волнуется? — мелькнуло в ее голове. Ему-то с какой стати нервничать?

Роберт ушел в кухню, а она забралась с ногами на диван и принялась рассматривать все вокруг.

Ей давно была известна нехитрая истина: по жилищу можно многое узнать о его хозяине. У людей творческих дома все находится в живописном беспорядке. У педантов все разложено по полочкам, а романтики обычно окружают себя красивыми, дорогими их сердцу безделушками.

В Роберте сочеталось много отличных качеств. С первых минут их знакомства Александра поняла, что он целеустремлен, умен, разносторонне развит и силен — духом и телом. Вид его гостиной лишь подтверждал, что ее мнение о нем верно.

В этой комнате не было лишних предметов, каждая вещица, каждая мелочь отображала ту или иную черту характера хозяина. На стенах висело несколько картин импрессионистов — Алекс сразу узнала руку Моне и поняла, что это копии. Возле музыкального центра высилась стойка с компакт-дисками — здесь были записи рок— и джаз-музыкантов, тех, о которых Роберт не раз упоминал, и многих других.

Телевизор с большим плоским экраном, диван, два кресла, столик — все удобное, современное. На столике стопка журналов: два посвященных онкологическим исследованиям, один по общей медицине, один для мужчин — о новинках автоиндустрии, компьютерах и спорте.

— Уютно устроилась? — спросил Роберт, входя в гостиную с большим подносом и окидывая поджавшую под себя ноги гостью веселым взглядом. — Сейчас будем ужинать.

Александра посмотрела на часы.

— Уже половина седьмого. Может, мне стоит позвонить тете? Я ушла из дому в два, она, наверное, уже волнуется.

Роберт на мгновение задумался.

— Не сказал бы, что считаю это необходимым, но, если у тебя есть такая потребность, конечно, позвони. Телефон в прихожей, на стене справа.

— Я быстро, — пробормотала Алекс, виновато улыбаясь. — Только скажу ей, что все в порядке.

Она поднялась с дивана и легкой пружинистой походкой вышла из комнаты.

Роберт смотрел ей вслед, пока она не исчезла за дверью. Какие красивые у нее ноги, подумал он восхищенно. Будто изваянные из мрамора талантливым мастером. С каким удовольствием я покрыл бы поцелуями каждый их сантиметр…

Он поставил поднос на столик, сдвинув стопку журналов на самый край, опустился на диван, наполнил вином бокалы и обвел взглядом гостиную. Ему показалось, что все предметы в ней играют новыми, более насыщенными, более яркими красками. Он моргнул и вновь внимательно осмотрелся по сторонам. Зрение его не обманывало: комната действительно преобразилась, в этом не могло быть сомнений.

— Ну и фокусы! — произнес Роберт, усмехаясь. — Оказывается, не зря говорят, что влюбленные видят мир в розовом свете!

В этот момент распахнулась дверь, и он мысленно чертыхнулся, ругая себя за неосторожность.

— Все в порядке! — объявила Александра. — К тете пришла подруга, тоже преподавательница. Так что ей совсем не скучно.

— Общение с друзьями, прилив положительных эмоций — для нее все это полезно, — сказал Роберт, что-то прикинув в уме. — Твоя тетя умница, все делает для того, чтобы скорее прийти в норму.

— Это точно, — согласилась Алекс, в нерешительности останавливаясь у стола.

Роберт понял, чем вызвано ее замешательство. Он сидел посередине дивана, и, если бы она вернулась на прежнее место, они бы неминуемо коснулись друг друга. Сблизиться с ней ему хотелось больше всего на свете, но нынешняя ситуация никак не подходила для осуществления этой мечты. С Александрой следовало вести себя крайне осторожно, эта женщина создана для нежности и заботы, никак не для насилия.

Он без слов отодвинулся, освобождая ей место.

— Признаться, когда я приехала и увидела тетю, то испугалась, — продолжила Алекс разговор, садясь на диван. — Выглядела она ужасно и настроена была прямо-таки упадочнически.

— И мне все это не нравилось, — ответил Роберт. — Своим появлением ты ее спасла.

Алекс непонимающе нахмурила брови.

— Да-да, Александра, ты очень помогла своей тете. Разве для тебя это новость? — Роберт пристально посмотрел ей в глаза.

Она смущенно покачала головой.

— Но ведь я ничего такого не сделала… Ты ее врач, в первую очередь тебя нужно благодарить за то, что о болезни можно забыть.

— Да, я врач и делаю для своих больных все, что должен делать. А вот тебя никто не заставлял бросать работу, дом и ехать сюда. — Он выдержал многозначительную паузу. — Ты доказала тете, что она нужна и тебе, и своим близким, заставила ее победить в себе страх перед болезнью, перед операцией. Ты удивительный человек, Александра, — отзывчивый, сильный, решительный. Я предлагаю выпить за тебя.

Последние слова он произнес ласковым полушепотом, и у Алекс перехватило дыхание. Ее рука слегка дрожала, когда она брала поданный им наполненный прозрачной золотистой жидкостью бокал.

— За тебя, прекрасная балеринка, — прошептал он, и, чокнувшись, оба отпили по глотку вина.

Его близость все больше и больше приводила Александру в смущение. Она старательно делала вид, что увлечена едой, но думать могла лишь о том, что сидящий рядом мужчина сводит ее с ума. Ей страстно хотелось прогнать из головы навязчивые мысли о нем, но те, как будто издеваясь над ней, лишь приумножались.

Я не должна была сюда приходить, не должна была позволять себе увлекаться этим человеком, думала она, чувствуя, что близка к панике. Так мне и надо! Сама во всем виновата!

— Выпьем еще? — предложил Роберт, опять наполняя ее бокал.

Да, пожалуй, мне следует расслабиться, решила Алекс. А то я изведусь от страха и переживаний.

— Выпьем, — согласилась она.

— Я очень рад, что ты у меня в гостях, — тихо произнес Роберт. — Не рад даже, а счастлив…

Заставив себя проигнорировать его слова, Александра выпила вино до дна. По телу разлилось приятное тепло, даря желанное успокоение и туманя напряженный до предела мозг.

Она вздохнула с облегчением и откинулась на мягкие подушки, лежащие вдоль спинки дивана.

Роберт включил музыку — что-то спокойное, вроде баллад.

— Наелась, Алекс? — спросил он заботливо, вернувшись на место.

Слышать из его уст сокращенную форму своего имени было для Александры весьма непривычно. До сегодняшнего дня он ни разу не обращался к ней так.

— Да, наелась, — кивнула она.

Последовало продолжительное молчание.

— А вина еще хочешь?

Если бы не нервное возбуждение и не легкое опьянение, Александра непременно сказала бы, что и так выпила предостаточно. Но в данной ситуации в вине она видела своего помощника, поэтому на вопрос Роберта тоже ответила утвердительным кивком.

Он вновь наполнил бокалы и подал один из них ей. Алекс медленно протянула руку, дотронулась до бокала. Их пальцы соприкоснулись, взгляды встретились…

Горячая волна страсти захлестнула ее с такой неожиданной силой, что на несколько мгновений Алекс перестала дышать.

Они неотрывно смотрели друг на друга в течение нескольких секунд — бесконечно долгих, показавшихся обоим нереальными. Алекс опомнилась первой — взяла бокал и сделала большой глоток вина.

Она дрожала всем телом, ее дыхание превратилось в вереницу судорожных вздохов, сердце было готово выскочить из груди. Голос разума звучал теперь где-то в самом отдаленном уголке сознания, и она не могла да и не хотела вслушиваться в его предупредительные речи.

— Милая моя, нежная, ненаглядная, — горячо зашептал Роберт, ставя свой бокал на столик, — как я счастлив, что ты здесь, у меня дома, со мной рядом…

В первое мгновение Алекс подумала, что эти слова ей только чудятся. Она повернула голову и посмотрела на Роберта в полном недоумении.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал.

— Ты — самое лучшее, что происходило в моей жизни, Алекс… Ты — моя прекрасная загадка, которую я стремлюсь разгадать, счастье, которого я ждал все последние годы, моя заветная мечта…

Каждое его слово — пылкое и порывистое — еще больше пьянило Александру. Мужчины объяснялись ей в чувствах и после смерти мужа, но то были мужчины, ни капли не похожие на Роберта и совершенно ее не интересовавшие.

Одурманенная, взволнованная, возбужденная, она поставила бокал на стол и прикоснулась губами к его губам.

Роберт закрыл глаза, из его груди вырвался сдавленный стон.

— Милая моя… Я от тебя просто без ума… И мне ужасно трудно сдерживать себя сейчас… — Его голос звучал хрипло и невероятно соблазнительно. — Но я справлюсь со своим желанием, ни о чем не беспокойся. Ведь ты не хочешь…

Действуя как во сне, Александра прижала к его рту руку, не давая возможности закончить фразу, смысл которой и так был ей понятен. Он с наслаждением вдохнул запах ее пальцев и принялся с жадностью целовать ладонь.

Алекс тихо застонала, отдаваясь морю оживших в ней и разыгравшихся с поразительной силой ощущений.

Все, что последовало дальше, запечатлелось в ее памяти ослепительно яркой вспышкой. Она всегда была уверена, что более чуткого и страстного любовника, чем Нельсон, ей уже не повстречать. Близость с Робертом нанесла этой ее убежденности сокрушительный удар…

Они лежали на диване в гостиной Роберта, изможденные, онемевшие. За окном давно сгустилась мгла и зажглись желтые огни фонарей.

Неужели все, что происходит, происходит со мной? Может, я сплю? Или вообще сошла с ума? — проплывали в начинающей проясняться голове Александры странные мысли.

— Алекс, — позвал Роберт, спугивая волшебство, окутывавшее их неопределенно долгое время. — Ты не спишь?

— Нет, — отозвалась Александра, пробуждаясь от полудремы.

Он нащупал ее руку, крепко сжал и положил себе на грудь там, где билось сердце.

— Я должен сказать тебе… Сказать нечто очень важное, милая… — сбивчиво и взволнованно начал он.

Александре показалось, что ее окатили ледяной водой. Мгновенно протрезвев, она больно прикусила нижнюю губу, едва удерживаясь, чтобы не закричать, не закрыть ладонями уши. Слышать то, что намеревался сказать ей Роберт, у нее не было ни малейшего желания.

— Наверное, мне следовало сделать это раньше, до того, что только что между нами случилось… — продолжал он. — Сейчас ты можешь не поверить в серьезность моих слов, решить, что они родились под влиянием страсти…

Сердце Александры обливалось кровью. Роберт Уолтер — умный, уверенный в себе, уважаемый всеми врач — открывает перед ней душу, признается в самом сокровенном, надеясь на понимание, на взаимность, а она вынуждена отвергнуть его.

— Я люблю тебя, Алекс, и уже не в состоянии скрывать своих чувств, — прошептал Роберт, крепче прижимая ее руку к своей груди.

Александру прошиб холодный пот, а в следующее мгновение ей стало нестерпимо жарко. Но она не обратила ни малейшего внимания ни на то, ни на другое.

Бежать, стучало в ее висках. Я должна бежать. Из его жизни, вообще из Лондона…

— Ты дрожишь, любимая. — Роберт крепче обнял ее и прижал к себе. — Не волнуйся так, радость моя. И ничего мне пока не отвечай, ладно? Торопиться нам некуда, взвесь все как следует, подумай, нужен ли тебе я. Я и моя любовь. Я готов ждать твоего ответа хоть целую вечность.

Он тихо засмеялся.

— Можно, я немного помечтаю?

Александра никак не отреагировала на его слова.

— Если ты решишь, что нам с тобой по пути, тогда в скором времени я сделаю тебе предложение. — Он помолчал. — Ну и союз у нас получится! Врач и хрупкая балерина! Как думаешь, это не взрывоопасно?

Ответа от Алекс опять не последовало.

— В этой квартире мы все переделаем, — продолжил Роберт. — Или нет, вообще продадим ее. Точно! Продадим и купим дом. Семья не должна тесниться в подобной клетушке. Согласна?

— Роберт, прошу тебя, отвези меня домой, — произнесла Александра странно изменившимся, отчужденным голосом.

По спине Роберта пробежали мурашки.

— Я сделал что-то не так? — спросил он, стараясь не обращать внимания на страх, в доли секунды заполонивший его душу. — Обидел чем-то тебя?

— Нет, — сухо ответила Алекс, решительно высвобождаясь из его объятий.

— Но… — попытался было он задать еще один вопрос.

— Пожалуйста, — прервала его Александра. В ее голосе звучала мольба. — И ни о чем меня не расспрашивай.

Они поднялись с дивана и молча, не зажигая света, оделись. Застегивая пуговицы на рубашке, Александра шагнула к двери, но Роберт удержал ее — взял за руку и привлек к себе.

— Не понимаю, что произошло, милая моя, но знай: ты самое дорогое, что у меня есть, — прошептал он, нежно целуя ее в голову.

Александра чувствовала, что находится на пределе своих возможностей. Если я не вырвусь из его объятий и из его дома сейчас же, то точно тронусь умом, пронеслось в ее голове.

Ничего не отвечая, она высвободилась из сладкого плена рук Роберта и снова шагнула к двери. Ему ничего не оставалось, как последовать за ней.

В машине, по пути к дому Алекс, ни один из них не произнес ни слова. Пугающее, нестерпимое напряжение нависало над ними мрачной тучей. В свете проносившихся мимо ночных огней лицо Александры выглядело белым как полотно и безжизненным. Ее губы были плотно сжаты, руки на коленях сцеплены в замок.

Время от времени Роберт вопросительно посматривал на нее, но она сидела неподвижно, лишь изредка моргала. Ему нестерпимо хотелось остановить машину и любыми способами выпытать у своей необыкновенной спутницы, в чем дело, вдохнуть в нее жизнь, но он не решался даже заговорить с ней.

Когда они въехали в Хайгейт и показался старинный дом, в котором жила Вилма Келли, ему стало страшно. Сейчас она уйдет, а я так ничего и не узнаю, подумал он с отчаянием. Буду всю ночь мучиться, теряться в догадках, проклинать себя за то, что невольно заставил ее страдать. А что потом? Увидимся ли мы еще когда-нибудь? Или это последние наши с ней минуты?

Его сердце сдавила чья-то ледяная, бесплотная рука. Он остановил машину и повернулся к Александре, цепляясь за последнюю надежду хоть что-нибудь выяснить.

— Алекс, мы не должны расставаться с тобой вот так, — заговорил он с плохо скрываемым волнением. — Если моя любовь тебе в тягость, так и скажи, я все пойму. Давай останемся просто друзьями, ведь у нас много общего, этого ты не можешь отрицать.

Роберт взял ее руку, холодную, обмякшую.

— Самое страшное в отношениях между людьми — это непонимание, вернее, нежелание друг друга понять, — продолжил он, нервничая все сильнее и сильнее. — Но мы-то с тобой давно нашли общий язык, у нас не должно быть проблем…

— Роберт, прошу тебя, — взмолилась Александра, зажмуриваясь. — Я не могу! Прости… За все меня прости. И спасибо тебе… — Она неожиданно резко подалась вперед и быстро поцеловала его. Ее губы, недавно такие мягкие и теплые, были сухими и прохладными. — Помни одно: я очень счастлива, что ты у меня был. — Она торопливо вышла из машины.

— Алекс, подожди! — крикнул Роберт. — Позволь, я хотя бы провожу тебя!

Он выскочил следом за ней, но замер на месте, увидев ее лицо. Оно выражало страдание.

— Не надо меня провожать, — тихо попросила Александра. — Прощай.

Потерянный, озадаченный, Роберт долго стоял возле старинного хайгейтского дома, как будто надеялся, что найдет где-то здесь ключ к разгадке тайны Алекс. Потом медленно сел в машину и, съедаемый тоской и одиночеством, отправился в обратный путь.