Земля магических аномалий

Глава 16. Посвящение

Хантер спустился на нижний уровень подземелий, размышляя, верно ли поступает. Может, и стоило рассказать все Софи и взять ее с собой. А может, он прав, что пока решил не втягивать ее в алхимический поток бредней.

Людей в коридорах не было – все ушли наверх, чтобы присутствовать на посвящении, но у камеры, где заперли Оливера, остался один страж, который поднялся, едва увидел Хантера.

– Могу я поговорить с ним наедине?

Страж нехотя кивнул.

– Не снимай наручники и не выпускай.

Хантер зашел за железную дверь и шумно выдохнул, увидев Оливера. Без магии и руки он словно постарел. Совсем исхудал, грязные волосы лежали на плечах, сломанные очки валялись рядом. Он выглядел таким жалким, что на секунду его стало жаль. Но лишь до того, как Хантер вспомнил все, что этот человек успел сделать за свою жалкую жизнь.

Оливер вскинул покрасневшие глаза на вошедшего, демонстративно отвернулся, прижимая к груди культю – стараниями Мары рана зажила и перестала дарить боль.

– Пришел отрубить другую руку? Ногу? Боюсь, тогда вам придется тащить меня на себе.

– Поговорить хочу.

– Пошел ты.

Оливер издал тяжелый вздох, полный отчаяния, скривился, меняя позу, а Хантер решил, что попросит для него новую одежду, оглядел камеру, заметил лишь унитаз, ставя галочку в голове: и пусть его сводят в душ.

Хантер подвинул стул к кровати, сел напротив Оливера и задумался, как начать разговор.

– Ты слышал об алхимии?

Оливер вскинул глаза на Хантера. Секундная вспышка интереса подсказала, что слово для него не ново.

– Это касается Софи и ее безопасности, – добавил Хантер.

– Я уже отдаю ей свою жизнь, что еще ты хочешь от меня?

– Чтобы ты рассказал мне, кто подсказал тебе взорвать скалы.

Оливер удивленно вскинул брови, поскорее состряпал скучающее выражение лица, мол, ни при чем. Но Хантер уже понял, что, видимо, Реджина была куда ближе к истине, чем он предположил в начале.

– Ты знал, что Софи и Эвелин рождены искусственно, так? И поэтому скрывал вторую. Чтобы алхимики не добрались до них.

Оливер закрыл глаза и привалился к стене. Измученный, уставший, он все равно пытался вставлять палки в колеса.

– Давай я объясню тебе, как это работает, – холодно сказал Хантер. – Ты отвечаешь на мои вопросы. Я узнаю, как мне защитить Софи и Эвелин. Ты сходишь в душ и получишь чистую одежду. Ты не отвечаешь на мои вопросы… что ж. У тебя еще много конечностей. Начнем с пальцев.

– Я люблю их, – глухо сказал Оливер, не открывая глаз. – Люблю.

– Тогда скажи мне, кто надоумил тебя устроить взрыв.

Оливер встретился взглядом с Хантером, качнул головой, словно и сам не верил, что идет на контакт.

– Алхимик, ты прав. Знаешь, в моем мире тоже знакомы с алхимией. Вот только золотую сыворотку называют философским камнем. И это учение распространили люди, которые сбежали от вас в мир без магии. Не знаю, как они оказались у нас – не спрашивай, – но знаю, что они не прекратили свои поиски, а некоторые даже колдовали без этой вашей магии хаоса.

– Он умер? Как его звали?

– О, он не умер. Он оказался умнее всех нас, отдал приказы, а сам во время взрыва догадался уйти подальше. Шелдон. Говнюк еще тот, но это он нам рассказал про дыру в скалах, мол, слегка надави, и будет вам проход.

– Где он?

– Не видел его. Думаю, ушел на землю магомалий, потом… Я не знаю, где он. Не знаю, на кой ему нужно было взрывать скалы. Но знаю, что он грезил золотой сывороткой и искал девчонок-двойников из разных миров. Поэтому, когда я нашел Эвелин и понял, что она и правда не Софи, решил скрывать, что их двое. На всякий случай.

Хантер откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. Ну, Оливер хотя бы догадался не орать про чудо-близнецов на весь Хартбрук, что уже хорошо.

Разумеется, тащить теперь к озеру Эвелин было верхом глупости, но Хантер понимал, что та не согласится остаться в ордене. Да, и он сам не оставит ее здесь – кто знает, что тут может пойти не так без Реджины. Да и Реджине он тоже не доверял, поэтому и настаивал, чтобы с ними пошел только Финн. Значит, придется импровизировать и решать проблемы по мере их поступления.

– Что-то еще?

Оливер упал на подушку, закрыл глаза, давая понять, что разговор окончен.

– Что он обещал вам, если вы устроите взрыв?

– Хартбрук. И он согласовал время взрыва – думаю, в его план входил туман из музы ночи.

Хантер вышел в коридор, попросил стража сводить Оливера в душ и выдать тому чистую одежду. Недовольный парень пытался спорить, но потом вспомнил, что перед ним важный гость ордена, хранитель душ с высшей магией, и все же повиновался.

Софи и Эвелин вышли на улицу вслед за членами ордена разума. Им выдали такую же одежду, как у всех – рубашки и узкие брюки, длинные накидки с глубокими капюшонами из грубой ткани – темно-зеленые, с нашивками знака ордена разума.

Хейли уже ожидала на скале недалеко от обрыва. На ней не было накидки, лишь брюки и рубашка, которые не сковывали движения, ведь ей предстояло доказать, что она достойна места в ордене. Рядом курил Коул, белый, словно снег, о котором так часто рассказывала Софи Мари. Калеб что-то горячо шептал любимой, настраивая ее на битву.

Реджина и Грег убеждали, что посвящения никогда не заканчивались смертью. Ну, может, только потерянными конечностями. Мол, если что придет помощь. Но Софи видела, как переживал Коул, и понимала, что все не так однозначно.

Сгущались сумерки. Зажигали факелы, что расставили так, чтобы оставить площадку для Хейли, которую медленно окружали члены ордена разума.

У обрыва их нагнал Грег, натягивающий накидку на ходу. Он озадаченно оглядел сестер, и Софи взяла его за руку, спасая от путаницы.

– Где ты был? Я искала тебя в лаборатории.

– Говорил с Оливером, – признал Грег, считал волнение Софи и прошептал: – Я все расскажу позже.

– С Хейли точно все будет хорошо? – спросила Эвелин.

– Должно быть. Никто не будет смотреть, как юная девчонка умирает. Но и помогать сразу не станут – ей нужно проявить себя, чтобы пройти обряд посвящения.

Беспокойство не утихало, поэтому Софи надеялась, что Хейли будет бороться с теми аномалиями, у которых бьются сердца – тогда она сможет спасти новую подругу в случае беды. Фиолетовые тучи сгущались, а темнота поглощала день. Огни, зажженные стихийниками огня, ярко освещали взволнованное лицо будущего члена ордена разума.

Люди расступились, пропуская в центр Реджину. Как и все, она была в темно-зеленом, но под накидкой пряталось платье с высоким разрезом на ноге. Финн, сопровождающий ее, заметил сестер и сменил направление. Эви покраснела, а Софи закусила губу, пряча улыбку: кажется, сестренке понравился хранитель разума.

Еще вчера Финн подошел к ним за ужином, пока Софи и Эвелин накладывали себе еду. Замер и с сомнением оглядел девушек. Опустил глаза к рукам, но и тут потерпел неудачу – лжебраслет Эви так и не сняла. Тогда он, нахмурив брови, уставился на них, словно они сами должны были признаться, кто есть кто.

– Я пришел благодарить за свою жизнь, – изрек он насмешливо, видя, что сестры не собираются упрощать задачу.

– Реджина заставила дружить? – фыркнула Софи.

– Я сам так решил. – Финн облизал губы, оглядывая девушек, взял Эви за руку и поцеловал костяшки, заставляя ту залиться краской. – Приятно познакомиться, Эвелин. Будет нужна помощь – я к твоим услугам.

Софи хмыкнула, ощущая презрение, что текло в ее сторону.

– С тобой поговорим, когда очистишься от аномальной магии, дама Сердец, – подмигнул Финн и отошел.

Сегодня он вновь оценил сестер, нашел нужную и широко улыбнулся, прося руку.

– Рад новой встрече, Эвелин.

Эви несмело подала руку, покраснела, принимая поцелуй, а Софи с изумлением отметила, как сперло дыхание у сестры, как загорелись глаза. Вспомнила и что сказал Грег – Финн идет с ними, потому что спит с королевой. Расстроилась, ведь давно не видела, чтобы сестра так реагировала на парней. Надо бы узнать у Мары, есть ли здесь потенциал!

– Вообще-то я Софи, – заявила вдруг Эви, смело поднимая подбородок.

Финн если и удивился, то тут же собрался и усмехнулся, прожигая взглядом Эви. Подтянул ее к себе и пошептал в губы.

– Только слепой перепутает вас, красавица.

Грег рассмеялся, и Софи толкнула его в плечо. Он обнял ее, не в силах скрыть улыбку.

– Флетчер прав. У вас взгляд разный, главное приглядеться.

Финн склонил голову и ушел к Реджине, что давала последние напутствия напуганной Хейли. Вскоре все затихли, а в центре круга остались только посвящаемая и глава.

– Добро пожаловать на церемонию посвящения! – провозгласила Реджина, разводя руки. Огонь плясал в ее холодных глазах, мерцал на кончиках пальцев и в волосах, поддаваясь магии любви. – Сегодня Хейли докажет, что достойна быть частью ордена, не струсит перед бедой, всегда защитит своих братьев и сестер.

Ветер бушевал, а высокие волны разбивались о скалы и осыпали брызгами берег. Огонь в факелах плясал, освещая напряженные лица.

– Готова ли ты, Хейли, доказать, что достойна стать членом ордена разума? – спросила Реджина, поворачиваясь к напуганной девушке.

– Да.

Реджина вызвала кинжал и оставила порез на своей ладони. Пальцем начертила знак ордена на лбу Хейли. Подала мерцающую сталь ей.

– Готова ли ты, Хейли, сразиться с аномалией, чтобы показать, что достойна места среди нас?

– Да.

Хейли провела кинжалом по ладони, зажмурилась, проглатывая боль.

– Готова ли ты стать частью ордена и оберегать земли магомалий от аномалий, возвращать мир и свободу в свой дом?

– Готова.

– Сегодня удача на твоей стороне, Хейли.

Реджина и Хейли соединили порезы, чтобы позволить магии зажечь клятву, которая вступит в силу, если испытание будет пройдено.

В центр круга вышла девушка в длинном струящемся платье. Подол волочился по земле – прозрачный, покрытый сверкающими камнями. Сама она просвечивала – белая кожа, длинные волосы, словно облака, но черные, выразительные глаза и губы. Рядом шел лев, шерсть которого приобрела фиолетовые оттенки. Подчиняясь хозяйке, он только скалил зубы, разглядывая толпу.

– Лу́на. Муза одиночества, – шепнул Грег, а Софи взяла его под руку, покрываясь мурашками, видя впервые так близко льва. Живого, твою ж медузу, льва, у которого она определенно не ощущала биение сердца.

– Как ее изменила магия?

– Понятия не имею. До взрыва никогда ее не видел. Говорят, она жила в уединении там, куда мы идем завтра. Не особо жаловала гостей, старалась вообще не попадаться никому на глаза. И да, никогда не называй ее луной.

– Ее выгнали, значит? Грустно.

Луна склонила голову перед Реджиной, неловко повернулась, с легким испугом и недоверием, вглядываясь в лица собравшихся. Муза ощущала себя неуютно, отчего становилась менее заметна, тело начало просвечивать, а юбка стала казаться туманом.

– Удачи, дитя, – улыбнулась Луна и засвистела.

Повинуясь музе, с неба спикировали птицы, которых Софи до этого не видела. Она вдруг осознала, что за все время не видела живность на земле магомалий – ни птиц, ни даже пауков и змей, которые в Хартбуке иногда заползали прямо в дом.

– Вот и ответ, как Луна изменилась, – шепнул Грег, а Софи встала к нему поближе.

Хейли с холодной яростью отсекала головы птицам, что пытались ее заклевать и задрать когтями. Не забывала давить крабов, что ползли по склону и направлялись прямиком к ней.

Коул с ужасом наблюдал за происходящим, держа наготове меч. Реджина недовольно шикала на него и хватала пару раз за плечо, не давая кинуться на помощь. Хейли справлялась. Не без промахов – ведь пару раз вскрикнула, получая клювом в щеку, – но справлялась.

Луна присела и гладила своего льва, а ее юбка укрыла землю, заставляя мерцать.

Когда бой с птицами и крабами был выигран, Хейли вытерла кровь с щеки, повернулась к склону, ожидая следующего противника. А Луна вновь засвистела.

– Бессердечными Луна не управляет, – объяснил Грег. – Но если заранее найдет, то парочку сможет и притащить в нужное место.

– Ну почему бессердечные? – с горечью спросила Софи.

– Чтобы ты не испортила испытание, выбрали тех, у кого нет сердец.

Софи толкнула Грега в плечо, видя, как довольно он улыбается, а он притянул ее, чтобы прижать к груди. Греясь теплым дыханием, Софи положила руки сверху на руки Грега и затаила дыхание, наблюдая, как две бессердечные поднимаются на волне и ступают на землю.

– Не слишком много? – спросила Эви. – Сразу две!

– Член ордена должен и с пятью за раз справиться – иначе не выжить. Они научились размножаться, и делают это с неверотной скоростью.

Хейли покрепче сжала меч и приготовилась к атаке. Теперь уже Коул не дал Калебу прийти на помощь любимой.

– Маре запретили приходить, чтобы тоже не помогала? – прошептала Софи.

– Отчасти. Но еще она сама решила, что полезнее подготовить для нас зелья на завтра.

Софи уже слышала, что испытания зелья прошли успешно, поэтому завтра на рассвете они выходили в путь. Волновалась. Все еще не понимала, как относилась к факту обмена душ. Но и ждала этого – так хотела скорее со всем покончить и просто жить.

Хейли уверенно уходила от ногтей бессердечных. Отсекала им кисти, но пока не могла добраться до груди, чтобы убить. Коул и Калеб едва сдерживались, чтобы не ринуться на помощь. Софи вцепилась в руки Грега, переживая так, что темнело в глазах.

Бессердечная зашла сзади и сжала плечи Хейли. Та разрубила мечом вторую, закричала, но сумела обернуться и все же убила ту, что тянулась к ее груди в поисках сердца.

У ног Хейли появилась лужа. Она попятилась, спасаясь от жжения, не переставая оглядываться, ожидая новые испытания. Потная, грязная, с текущей кровью по щеке и подбородку.

Люди захлопали, а Хейли упала на колени. Ее глаза зажглись зеленым, а на лбу появился знак ордена разума. Реджина подошла, присела и подула, заканчивая ритуал. Народ топал и кричал, продолжал хлопать, принимая в свои круги нового члена. Калеб первый рванул к любимой, крепко ее обнял, а потом подоспели и остальные. Они схватили Хейли на руки и начала качать, радуясь.

Праздничный ужин накрыли в большом зале с высоким куполообразным потолком. Столы ломились от еды. Играла веселая музыка, включенная на нескольких зачарованных проигрывателях для громкого звука. Музу одиночества уговорили остаться, и она сидела рядом с Реджиной и Финном, задумчиво оглядывая людей, периодически становясь такой прозрачной, что была едва заметной – так нервничала в окружении такой толпы.

Мара присоединилась к ним минут двадцать спустя. Довольно положила в рот макароны и зажмурилась.

– Думал, ты не ешь, – уточнил Хантер.

– Мой организм не нуждается в еде, но в состоянии ее переварить, дорогой, – ответила Мара. – И тут так вкусно пахнет!

Мара заметила Луну, стушевалась, тяжело вздохнула.

– Знаешь ее? – спросила Эви.

– Разумеется. Я знаю всех муз. Но Луна всегда держалась подальше от нас. Муза одиночества! Она предпочитает никого не видеть подле себя.

– И все же в ордене лицемеры, – тихо сказала Софи, разглядывая, как Реджина сжимает руку Финна, не переставая что-то говорить Луне. – Меня хотят сжечь, Мару игнорируют, но Луну зовут помогать с посвящениями.

– Люди все лицемеры и готовы закрыть глаза на принципы ради выгоды, – подмигнула Мара. – Сейчас вот меня не сжигают!

Эви спешно прикрыла волосами покрасневшие щеки, ведь встретилась взглядом с Финном. Тот не сводил с нее глаз, внимательно разглядывал, задумчиво сведя брови. Мара усмехнулась, заметив гляделки, вдохнула полной грудью.

– Зелье готово? – спросил Грег, который не заметил эту сцену.

– Да, – кивнула Мара. – Можем выходить завтра на рассвете. Реджина не уверена, сможем ли мы найти ночлег, поэтому нам подготовили несколько палаток.

– Отлично.

Софи взяла Грега за руку, понимая, что не сможет двинуться в путь, пока не поговорит с Оливером без лишних глаз, пока не поставит точку в их отношениях. Точку, что поможет ей решиться и принять факт, что она забирает его жизнь.

– Грег, я хочу поговорить с Оливером, – шепнула она. – Пожалуйста.

– Сейчас?

– Да. Если можно.

– Мы скоро вернемся, – сказал он, вставая из-за стола.

Мара встретилась взглядом с Софи, прожигая ту до души: наверняка поняла, куда они.

– Приходите быстрее – скоро подадут десерт.

Сердце бешено билось, пока они спускались в подземелья. Грег крепко держал Софи за руку, и это придавало немного уверенности.

– Уверена?

– Да.

– Мне пойти с тобой?

Софи задумалась. Качнула головой.

– Ты не обязана говорить с ним. Он сделает все, чтобы ужалить тебя. Разозлить.

– Я хочу поговорить с ним. Пожалуйста.

– Хорошо. Я буду за дверью, если что зови.

Страж вскочил, заметив подошедших. Не сумел скрыть недовольство.

– Опять? – устало выдавил он.

– Не опять, а снова, – пожал плечами Грег. – Мы быстро.

Софи смело зашла в камеру, но замерла, не решаясь сделать следующий шаг. Грег ждал снаружи. Оливер остался без магии. Она все еще была дамой Сердец. Так почему же тогда сердце забилось так быстро, стоило ей увидеть старого, измученного мужчину, что когда-то был ее отцом?

Оливер вскинул на нее глаза. Резко сел, изумленно оглядывая. Щетина покрыла некогда гладковыбритый подбородок, волосы были чистыми, но успели спутаться.

– Что ты хочешь? – холодно спросил Оливер.

– Поговорить.

– Софи, да?

– Эви не хочет тебя видеть.

Оливер дернулся, сгорбился, словно желал стать незаметным.

– Я ошибся.

– Чувства Эви это не может изменить.

– Я даже ничего не сделал! Меня остановили!

– Сделал, – процедила Софи. – Тот факт, что тебя успели остановить, не значит, что ничего не произошло. Эви ненавидит тебя. Я ненавижу тебя.

– Перед тобой я ни в чем не виноват.

Оливер откинулся на подушку, а сердце Софи кольнуло – кажется, он и правда ее совсем не любил, лишь использовал всегда как средство удержания власти. Закусив язык, чтобы сдержать слезы, она подошла к кровати, несмело села на край.

– Я просто хочу понять, – заговорила Софи. – Ты так веришь в бога, но все равно постоянно грешишь. Делаешь все, чтобы попасть в ад!

Оливер хмыкнул, в глазах сверкнул интерес, а Софи наконец узнала в нем человека, который вырастил ее. Он всегда рассказывал ей о своей вере, надеясь, что и она выберет христианство.

– Может, я сам выбрал дорогу в ад?

Софи поджала губы, отвернулась, не желая видеть, как доволен был Оливер.

– Я всегда напоминала себе, что ты веришь в бога. Убеждала, что ты винишь себя за взрыв, пытаешься искупить вину. А меня держишь, потому что спасаешь от меня самой. Но я ошибалась. Ведь так?

Оливер поддался к Софи, провел по ее щеке, как делал всегда, когда она просила сломать браслет. Опустил к руке, подцепил браслет, что все еще оплетал ее запястье.

– Ты спишь с ним, потому что он использует магию?

Софи замахнулась для пощечины, но в последний момент передумала. Оливер пытался вывести из себя. Сделать больно всеми способами, чтобы отомстить. И она не позволит сломать себя.

– Я люблю его. И он не использует браслет.

– Так чего же он его еще не сломал?

– Я попросила. Это гарантия, что нас не разлучат, а его не убьют для того, чтобы умерла я.

Оливер пожал плечами, вновь откинулся на подушку, возвращая скучающее выражение лица. Словно не расстроился, что план разозлить ее не удался.

– Так почему ты продолжаешь грешить? Ты трус. Значит, боишься попасть в ад, но продолжаешь…

– Я хочу попасть в ад, дочь, – оборвал Оливер. – Я взорвал скалы, из-за чего погибло много людей, а целая страна превратилась в зону отчуждения. Рай мне точно не светит. Так к чему вести себя как святоша, а? Теперь можно насладиться жизнью, грешить на полную, чтобы развлечься и было что рассказать дьяволу. Уверен, он меня уже ждет.

– Ты еще хуже, чем я думала, – пробормотала Софи, коря себя все сильнее – как она могла искать лучшее в этом человеке?

– Я люблю тебя, Софи. Это правда, спроси своего Грега, он докажет. Но правда и в том, что я держал тебя рядом, потому что больше всего люблю власть. А ты – мой единственный шанс быть королем.

Софи закрыла глаза, не зная, как сдержать слезы. Слова Оливера резали и без того израненное сердце, вскрывали шрамы на груди, заставляя вновь кровоточить. Словно она этого не знала. Словно не поняла еще, какого человека называла отцом.

– Я не заберу твою жизнь, – тихо сказала Софи.

– О, заберешь, родная. – Оливер схватил ее за плечо, подтянул к себе, чтобы прошептать: – Я отдам тебе свою жизнь, чтобы ты до конца дней помнила обо мне, ненавидела себя за то, что совершила, и не могла спокойно спать по ночам, вспоминая, как позволила отсечь мне руку. Я хочу, чтобы ты страдала, Софи.

Она вырвалась и пошла к двери, не оборачиваясь. Душа стучала в груди, разнося жжение по венам, щеки краснели, а дыхание спирало от поступающей истерики.

Зачем она, глупая, пошла сюда?

Софи запнулась о порог, вылетела в коридор. Там ее поймал Грег и без слов обнял. Не осуждал, не говорил, что предупреждал, а просто позволял вдыхать его запах, считывать тепло и тревогу за нее, гладил по спине, давая время успокоиться.

– Мы можем не возвращаться на праздник, – прошептал он.

– А как же танец? – воскликнула Софи, отдалившись. – Ты обещал танец!

Грег тепло улыбнулся и кивнул. Софи не знала, хотела ли на праздник, но точно знала, что не может остаться в тишине. Хотела забыться, радоваться чему-то, не думать о том, что произойдет через несколько дней.

Они успели к десерту. Наблюдали, как Хейли щурилась и ругалась, пока Луна вбивала длинным ногтем под кожу на плече краску, чтобы оставить клеймо. А после Грег, как и обещал, повел Софи танцевать. Они качались под музыку среди других пар, а тепло оплетало уставшее сердце, заставляя еще немного подождать, прежде чем умирать.