Зерно граната

Глава четвертая

Мы мчались с такой огромной скоростью, что от встречного ветра из глаз текли слёзы и рассмотреть почти ничего не удавалось. Были видны только яркие искры, которые высекали копытами огненные скакуны.

Мои шарики света остались с Цербером, сердце подсказывало, что ему они нужнее.Вот как только остановятся эти американские горки - свадебным подарком потребую фонарь через каждый метр и урну. Без праха.

Ветер свистел в ушах, на зубах скрипел песок, пыль попадала в глаза, а колесницу трясло в разные стороны. Если бы не руки Бога подземного мира, крепко держащие меня, я бы вылетела уже на первом повороте. Мужчина, судя по рассказам, привыкший к одиночеству, потерю заметит не сразу. Есть и хорошая новость. Долго горевать он не станет.

Гадес что-то выкрикнул на незнакомом мне языке. Было у меня подозрение, что язык знакомый, просто из-за треска я не смогла разобрать ни слова. Колесницу резко дернуло вверх, заставив мой желудок радостно подлететь. Свод пещеры распахнулся, а меня ослепил яркий свет. Я не сразу поняла, что колесница остановилась. Желудок тоже. Меня мутило и покачивало, а я усиленно пыталась сглотнуть желудок обратно.

- Вот и прокатились, - усмехнулся Гадес, но тут же помрачнел. - Мое наивное дитя природы, ты меня слышишь? Понятно.

Он очень внимательно всматривался в моё лицо, а я пыталась лихорадочно сообразить, что ему ответить. Гадес смотрел на меня задумчивым взглядом. Вряд ли у богинь слезятся глаза. Может, у них вообще слезные железы отсутствуют? Плохой день, плохой день, плохой день!

- Как здесь красиво, - всхлипнула я, нарочито громко шмыгнув носом, и кося одним глазом, слегка припорошенным могильной пылью, на Гадеса. - Я слышала, что Подземный мир прекрасен, но я даже представить себе не могла, что настолько!

Кажется, поверил. Еще бы! Тут даже врать не пришлось. Жемчужное небо переливалось маленькими блестками - звездами. Кажется их называли, гиады. Не помню на какой странице того злосчастного курсача, про них было целых две строчки!

Колесница стояла в нескольких шагах от белоснежного мраморного фонтана, выполненного в форме вставшей на дыбы лошади. Вода стекала тонкими струями по гриве, омывая крутые бока скакуна.

От фонтана в разные стороны вели восемь дорожек, вымощенных светлым кирпичом. Одна из них уходила в сторону золотых полей, на которых танцевали и играли красивые девушки, с огромными венками на голове. Другая уходила в темную, таинственную чащу леса, окруженного светлячками. Самая широкая дорога вела к дворцу, а еще две огибали его по разные стороны. Та, на которой стояли мы, вела к переправе Харона, а вот куда ведут еще две я не знала.

- Сумеет ли Воплощения Весны затмить красоту моего дворца? Все это теперь принадлежит тебе, - с гордостью спросил Гадес. В этот момент он был похож коллекционера, демонстрирующего свою коллекцию всем желающим и не очень.

- Не сумеет, но будет стараться, - ответила я, любуясь черным дворцом.

Он был воистину огромен, под стать самомнению хозяина, на которого я бросила мимолетный взгляд. Огромные окна, гостеприимно распахнутые двери и чувство, словно я попала в какую-то таинственную, немного мрачную, но при этом завораживающую сказку. Почему-то никто не выбежал нас встречать, и это удивляло. Так! А где мой большой и пушистый мальчик?

- Где Цербер? - обеспокоенно спросила я, осматриваясь. - Ты обещал, что он будет здесь раньше нас!

Владыка Подземелий удивленно поднял одну бровь, уголок его губ почти дрогнул в улыбке.

- О, мое наивное дитя природы, я сказал, что он будет здесь, - снисходительным тоном пояснил Гадес, улыбаясь каким-то своим мыслям. - Но я не сказал, что он выбежит нас встречать. Пойдем.

Гадес не стал дожидаться меня и направился в сторону открытых дверей. Я упрямо стояла на месте, озираясь и высматривая знакомые моськи. Гадес внезапно остановился.

- Это теперь и твой дом тоже, если что. Пойдем, - нахмурился Гадес, а его голос приобрел угрожающие нотки. - Не жди, он не придет к тебе. Моя собака послушна только мне.

И вот здесь я немного растерялась. А ведь действительно? Это я дома привыкла, что каждого кого поглажу и покормлю автоматически мой. Ладно, зайдем с другой стороны. Не мытьем, так катаньем, дорогой мой … муж!

- Это мне говорит тот, кто только что, несколько мгновений назад, щедро делился своим имуществом, - язвительно заметила я. - Наш дворец, наш фонтан, и пес, тоже наш! Семейный! Так что зови сюда наше семейное достояние!

Я не уверена, что у Богов должна отвисать челюсть, но… Но она отвисла. Гадес сориентировался, но было поздно. Торжествующее выражение лица с моей моськи уже не отодрать.

- Спасибо, братик, - как-то задумчиво произнес Гадес. - Я безмерно счастлив.

- Хорошего Бога “Гадесом” не назовут! - усмехнулась я, понимая, что рискую. Нужно у кого-то осторожно узнать как ведут себя Богини.

Бог Подземного мира тяжело вздохнул, набрал в грудь побольше воздуха и оглушительно свистнул.

Не прошло и пары секунд, как я почувствовала небольшое землетрясение. Через мгновение, из-за угла, по дороге, что огибает замок с левой стороны, неслась огромная туша с тремя счастливейшими мордами.

Пролетев мимо Гадеса, Цербер доскакал до меня и громко плюхнулся рядом,тяжело дыша всеми головами.

- Моя ты морда! - ласково погладила я самую бойкую из голов. - Что “р-р-р-р”? Кто мамина “рыка”? А! И тебя погладить? Иди сюда, мой зайчик! Так, почему у одной головы нос теплый? А ну признавайтесь?

- Я тебе не мешаю? - послышался голос рядом. Я обернулась, чувствуя огромный язык лижет мою коленку.

- Это я не тебе, продолжай, - усмехнулся Гадес, глядя на шарики света, которые парили вокруг меня. - Это я собаке.

- Ну скажи: “Р-р-р! Р-р-ревность!”, - с наслаждением чесала я восторженные головы. Ко мне бесцеремонно повернулись огромным задом. Ой! Ай!

Вместо хвоста была огромная, черная змея, которая поползла ко мне гладиться. Я отдернула руку, с ужасом глядя в желтые, змеиные глаза.

- Я вижу с родственниками ты не ладишь, - усмехнулся Гадес, стоя надо мной. - С каких это пор дочь Деметры пугают змеи, с которыми она состоит в тесном родстве?

А вот теперь точно: “Ой!”. Меня могли бы и предупредить! Я панически и органически не перевариваю змей!

- Да, мама любит змей, но я - не мать, - выкрутилась я, пока змея обвивалась вокруг моей руки, вызывая внутреннее брезгливое содрогание. Уберите ее от меня! Мамочки! Ой, не могу!

- Странно. Ты поражаешь меня, Пер-се-фо-на, - отчеканил Гадес, слегка прищурив глаза. - Не такой я тебя представлял.

- А какой? - осторожно спросила я, чувствуя, как по спине пробежал холодок. В голове всплыл разговор с Деметрой. ”Если он раскусит обман - ты умрёшь...”.

- Я не обязан тебе отвечать, - усмехнулся Гадес. - И долго мы еще стоять здесь будем? Для тебя подготовили комнату. У меня много дел, так что если я о тебе случайно забуду на пару сотен лет, ты не обижайся.

- Свято место пусто не бывает, - с улыбкой ответила я. Нет, я, конечно, понимаю, с кем я разговариваю, но пока что я не вижу в нем ничего такого, чтобы меня пугало.

- Я хочу на это посмотреть. В Подземный мир ни бог, ни смертный, ни одна душа не проникает без моего ведома. Кроме Гекаты. - Гадес развернулся и пошел во дворец. Я что-то не поняла? А как же… Я почувствовала, как меня толкают в спину мокрые носы, мол, догоняй. А я смотрела на одинокую фигуру, которая спокойно, даже не оглянувшись ни разу, зашла в роскошные двери.

Я подождала несколько минут, тревожно глядя на Цербера.

- Я ему не понравилась? - прошептала я, опасливо глядя в сторону дворца. - Почему он повел себя так грубо? Все же было хорошо, он улыбался… А потом… Что с ним случилось?

Морды смотрели на меня задумчиво, а одна проскулила.

- Вот сейчас я начинаю жалеть о своем решении, - вздохнула я, снова бросая взгляд на черный дворец и открытую дверь. - Ладно, я пойду...

Я отряхнула мокрую от собачьих слюней и шерсти тунику, вскинула голову и зашагала во дворец. Я поднималась по ступеням, глядя в черный, пугающий проем двери. Стоило мне сделать шаг в темноту, как вдруг меня схватили чьи-то руки.

- А-а-а! - заорала я, отбиваясь изо всех сил. - Пусти!

Сердце бешено колотилось, а в зале вспыхнул свет. На меня насмешливо смотрел мой будущий муж.

Вдруг взгляд Гадеса изменился: из смеющегося, он стал серьезным и внимательным. Он взял мою руку в свою и развернул ладонью вверх, погладив ее большим пальцем. Неотрывно глядя мне в глаза, он медленно наклонился и запечатлел на внутренней стороне запястья обжигающий поцелуй. Еще до того, как я успела подумать о том, как потихоньку отнять руку, ее уже отпустили. От этой мимолетной, но такой неожиданной ласки, мое сердце учащенно забилось и пульс застучал в висках. Я не сразу смогла отвести взгляд от глаз Бога, в которых светилось обещание, от которого я достигла крайней степени смущения. Почувствовав, что безнадежно краснею, я сделала шаг назад.

- Прошу прощения за моё поведение. Я не хочу, чтобы наша семейная жизнь начиналась так. Твоя комната в левом крыле. Не ошибешься, - усмехнулся голос позади меня, пока я бежала по коридору. В конце коридора я наткнулась на красивые двери, которые резко распахнула. Я влетела внутрь, чувствуя, как сердце учащенно бьется, а щеки полыхают жарким румянцем.

Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней спиной и, закрыв глаза, попыталась успокоить сердцебиение. Не каждый день приходится общаться с богом!

Гадес

Я шел по дворцу, чувствуя смесь странного разочарования и необъяснимой надежды. Обычно я не ошибаюсь ни в смертных, ни в богах. Я вижу душу каждого насквозь, и это мой темный дар. От моего взгляда не укрываются ни пороки, ни добродейтели. Впервые в жизни я не могу прочитать ее душу.

Я остановился, прислушиваясь к излюбленной и ненавистной тишине. Что-то изменилось? Видимо, нет. Тронный зал встретил меня той самой тишиной, к которой я привык за тысячи лет.

- Танатос! - громко позвал я своего верного слугу и друга. - ТАНАТОС!

Мой голос прогремел и донесся до каждого уголка подземного мира, кроме покоев Персефоны. Через мгновенье передо мной стоял яростный, неистовый бог смерти, способный отрезанием локона волос отнять столь хрупкую жизнь.

- Ты звал меня, Гадес? - с жестокой улыбкой произнес Бог смерти, окинув взглядом тронный зал. - Чью жизнь мне прервать для тебя?

- Пока ничью. - задумчиво произнес я, присаживаясь на трон. Мои пальцы скользнули по холодному подлокотнику. - Есть разговор.

- Я не вижу второго трона и твою супругу на нем. Где же наша Богиня Жизни? - дерзко заметил Танатос, проводя рукой по рукояти своего меча.

- Вот о ней я и хотел поговорить, - я смотрел задумчиво сквозь него, медленно и уверенно сопоставляя факты. - Скажи мне, мой смертоносный друг, как часто ты видел плачущую богиню?

- Я видел в своей жизни много слез. И слезы богини - просто вода, - усмехнулся Танатос. - Пыль в глаза смертным.

- Ты в чем-то прав. Только если эти слезы не рождены песком, попавшим в глаза, - осторожно заметил я, вспоминая каждый ее жест, каждый взгляд, каждое слово. - Хорошо. Можешь не отвечать. Еще один вопрос, друг мой. С каких это пор богини … Я даже не знаю, как тебе это сказать? Допустим, ты видел когда-нибудь, чтобы бог или богиня обнимали и гладили Цербера!

Танатос посмотрел на меня так, словно я шучу. Ха-ха, мне тоже смешно, аж разрывает.

- Я помню, как Геракл пытался украсть Цербера! Это считается объятиями? - задумался Танатос.

Да, я тоже помню. Мне кажется, этого я не забуду никогда. До сих пор перед глазами стоит Цербер, которого тащат к Элесфею. Зачем Элесфею понадобился мой пес, история умалчивает. А зачем Церберу понадобился Элесфей, нужно спросить у одной из морд. “Кто съел моего царя!!!” - орал самый умный из всех, учтенных мною, племянников, когда Цербер решил, что погуляли, и пора домой. “О мой мускулистый друг. Тут всего лишь три варианта!”, - ответил я. Стране опять нужны герои, а брат рождает … идиотов. Хоть имена стали разнообразными. Странно, что после Тесея, Персея, Орея внезапно Геракл.

- Геракл просто выгулял собаку. Это не считается. По законам греческой трагедии покакать должен был Цербер, но обосрались все, кроме него. Я не об этом, - я поднял глаза на Танатоса, который терпеливо ждал. - У меня нет больше собаки. И это не Геракл. Сегодня мой пес вместо того, чтобы зарычать и броситься, подставил свое ухо, брюхо и хвост моей будущей жене.

В зале стояла тишина. Танатос продолжал молчать. Его удивление удвоилось, а на лице проступал тяжелый мыслительный процесс.

- Тебя пощадить или дальше? Скажи мне, мой бесстрашный друг, с каких пор богини краснеют, когда им целуют руку? - произнес я, вспоминая маленькую ладошку и красные щеки.

- Э-э-э… - выдал изумленный Танатос.

- Развивай мысль. Не щади меня, - усмехнулся я. - Ну! Я жду! Я в трепетном ожидании! Скажи мне имя хоть одной богини, которая не раздвигает ноги по первому зову.

- Афина! - обрадовался Танатос, торжественно глядя на меня.

- Ее мы не берем в расчет. Афина - это отдельная песня. Она у нас Богиня Одержания и Воздержания. Ну, Танатос, припоминай, кто из олимпийцев смущается при виде мужчины?

- Аполлон! - радостно выдал Танатос.

Я вот сейчас сижу и думаю, откуда берутся безмозглые родственники и куда бы их деть, чтобы подальше. Это не они меня сюда засунули - это я от них ушёл.

- Это, конечно, не тот вариант, который я хотел бы услышать. Но мы его учтем. Боги тоже умирают. Нечасто, правда, а жаль… Так вот, я сегодня видел богиню, которая краснеет от поцелуя, - произнес я.

- А что по этому поводу говорит Геката? - поинтересовался Бог Смерти. Его брови нахмурились. Ну-ну, только не надо делать такое лицо. Я все прекрасно знаю, мой влюбленный друг. Мне, собственно, все равно, что у вас там происходит.

- Я с ней еще не разговаривал. Придет время, и мы поговорим. А сейчас я задаю вопрос тебе, - я смотрел на него в упор. - Как ты думаешь, она точно дочь моего брата? Может, она полубогиня? Может, ее отцом был простой смертный? Тогда не сходится. У нее есть дар, я чувствую в ней частичку божественной силы. Более того, я видел свет, который она сотворила.

- Может, дело в том, что она выросла вдали от Олимпа? - предположил Танатос. - Мать воспитывала ее одна, пряча от всевидящего ока ревнивой Геры.

У меня невольно вырвался смешок. После фразы Зевса: “Что-то у меня давно детей - героев не было…” земные женщины начинают в ужасе рыть землянки и прятаться. Некоторые сразу взывают ко мне, догадываясь, чем дело кончится.

- Возможно, ты и прав. Ее не коснулся разврат Олимпа, ее сердце может быть чисто от вечной лжи, самодовольства и гордыни. Но! Может, я и не знаком был с Персефоной, зато я знаю Деметру! Знаешь, друг мой печальный, я терпеть не могу богинь. Они делятся у меня на две категории. Те, которые поражают своей красотой и тупостью, стоит им открыть рот, и те, которые раздражают своей ложью, стоит им хоть слово сказать. Так вот, Деметра из последних, - я смотрел на Танатоса, который уже привык к тому, что отвечать не обязательно. - Слишком легко. Слишком все просто. Я хотел наказать Деметру за то, что она пришла к брату с просьбой разрушить мой единственный храм. Я сам сказал о том, что не прочь взять в жены ее единственную дочь в обмен на доспехи.

Танатос смотрел на меня и молчал. Он знает, что сейчас меня лучше не перебивать.

- Я был уверен уверен, что Деметра, когда узнает, что ее дочь отдали за доспех, будет в ярости. Но она согласилась. И это меня настораживает, - негромко произнес я, глядя в пустоту.

Внезапно раздался грохот. Землетрясение прокатилось по моему дворцу, с потолка начала сыпаться мраморная крошка, стены пошли трещинами, обвалились двери, ведущие в тронный зал.

- Твой отец Кронос проснулся? - дернулся Танатос.

- Кто бы ни проснулся, сейчас я упокою, - я встал с трона и медленно пошел к выходу из зала. Колонны падали, слышались крики ужаса, рядом со мной обрушился кусок потолка, разлетаясь мраморной крошкой под ногами.

Души в панике разбегались. Бог сна пытался их успокоить.

- Гипнос, - окликнул его я, а он обернулся на зов, ища меня глазами. - Ты что знаешь?

- Нет, - отмахнулся Гипнос, а под ногами тряслась земля. - Где твоя жена? Она во дворце?

Погодите! Что-то у меня из головы вылетело. Никак не могу привыкнуть к мысли о том, что я женат.

Я медленно пошел в сторону ее покоев.

- Не боишься, что она погибнет? - Гипнос поймал несколько душ, которые орали громче всех. Геракл? А, нет, показалось.

- Ха-ха. Она - богиня, что ей будет? Но ради приличия могу сходить и проверить, - язвительно произнес я, понимая, что умереть в царстве мертвых - это искусство. - Тук-тук, я пришел исполнить супружеский долг. Тебя спасать или сама выйдешь?

Она не ответила. Я смотрел на дверь, слыша, как за спиной падают глыбы мрамора. И снова тишина. Она в комнате, но … Странное чувство смутной тревоги всколыхнуло душу. Я даже не мог понять, откуда оно взялось. Неужели мою никогда не произнесенную вслух просьбу услышали? Не может такого быть…

Я молча выломал дверь, вошел в покои своей жены и замер на месте. То, что я увидел, повергло в шок даже меня, Бога мертвых.