Звездные ливни

ГЛАВА 9

Беда случилась на свадьбе князя Ярослава. Праздновал весь Новгород, и Купава с удивлением обнаружила, что в этих краях не только женщины, но и девушки сидят за столами вместе с мужчинами. Она скромно устроилась рядом с сестрами Коснятина и их подругами, с любопытством разглядывая пирующих.

На княжеском подворье собралось множество северных воинов, прибывших из далекой Свеарике вместе со своей госпожой Ингигердой. Они вели себя довольно нагло, считая, что их король Олаф оказал честь новгородскому князю, отдав в жены любимую дочь. За последний месяц уже несколько раз вспыхивала перебранка между варягами и местными мужами, но каждый раз их утихомиривал посадник Добрыня, славящийся своим умением усмирять буянов мудрым словом. Купава и раньше встречала могучих северных воинов, свободно ездивших из Варяжского в Русское море. Многие из них служили в княжеской дружине Владимира и жили в Киеве. Но вели себя более пристойно.

Более всех шумел высокий варяг с жестокими прозрачными глазами. Его нос, слегка искривленный посредине, напоминал о том, что он был настоящим воином, прошедшим поля сражений. Он и сейчас явно искал повод для драки. Купава услышала, как сидящие рядом женщины принялись обсуждать этого воина:

— Это у них самый опасный муж. Говорят, в битве может один сразить пару десятков воинов. Берсеркер самый настоящий. Не приведи Господь, кому-нибудь перейти ему дорогу.

Купава невольно принялась рассматривать этого воина и неожиданно сообразила, что он давно уже нахально разглядывает именно ее, выразительно облизывая широкие губы. Смутившись, она поспешила оставить пир и направилась в сторону терема.

— Кто такая? — принялся расспрашивать варяг сидящего поодаль своего соотечественника, давно обосновавшегося в Новгороде.

— Неужто приглянулась? Мала слишком да скучна. В ее лицо заглянешь — тоска нападет.

— Ничего ты не смыслишь в девках, Эйнар! Тебе бы бабу потолще да порумяней. А у этой в глазах лунная ночь светится, и сама, смотри, какая тоненькая. Я таких уже видел в далекой Византии. Нежные, словно лепестки цветов, а страстные, как лучи солнца. С такой уж точно скучать не придется, да и характер налицо…

— Эту девку с полгода назад привез в Новгород брат Ярислейфа, тот, что за дочерью Олафа ездил. Говорят, что увез он ее от родных да наложницей сделал. А потом, наверно, наскучила ему, вот и бросил здесь. Теперь ее сын посадника обхаживает.

— Значит, уже любовь распробовала? Сыну посадника придется забыть о ней, моей станет сегодня же!

— Я бы не советовал тебе с Коснятином связываться. Он — родич князю Ярислейфу.

— А я — родич короля Олафа!

Купава не успела подняться по ступенькам в терем. Чьи-то сильные руки облапили ее и потащили в темноту под лестницей. Жадные губы впились в шею, а руки рвали нарядный сарафан.

— Пусти! — изо всех сил закричала девушка, хотя понимала, что из-за свадебного шума ее вряд ли кто может услышать.

— Не упрямься, козочка… Гуннар умеет быть ласковым и щедрым… — зашептал ей в ухо, искажая русскую речь, насильник. — Будь умницей…

— Оставь меня! — Купава изо всех сил пыталась вырваться из могучих объятий варяга, но это, похоже, его только еще сильнее распаляло. Развернув девушку к себе спиной, он с силой вжал ее в колючую деревянную стенку и одним рывком задрал подол девичьей сорочки прямо до пояса. Купава отчаянно забилась, с ужасом осознавая, что еще миг — и насильник добьется своей мерзкой цели…

И в тот же миг она вдруг почувствовала, что оказалась свободной…

— Ах ты, мразь варяжская! — кулак Коснятина с силой врезался в бородатую щеку Гуннара. — Тебя за этим в Новогород позвали, чтобы девок наших обижать?!

Варяг с бешеным оскалом ринулся на тонкого в кости сына посадника, но тот легко увернулся от могучего воина. К парню на выручку уже спешили несколько новгородских молодцов. Один из них тащил вырванный из забора кол. Гуннар радостно расхохотался в предвкушении давно ожидаемой драки и заливисто засвистел. В тот же миг в сторону крыльца повернулись все пирующие за столом варяжские дружинники. Коснятин, сообразив, что начнется сильная потасовка, бросил растирающей по щекам слезы Купаве:

— Быстро в терем! Да не реви, все обойдется!

— А ты?..

— Беги, дура!

Спрятавшись на женской половине княжеского терема, дрожащая от страха девушка всю ночь напролет молила Господа о том, чтобы этот ужас закончился. Служанки, время от времени заглядывая в ее светлицу, рассказывали, что в кровавую драку оказался втянут весь город. Ярослав и Добрыня ничего не смогли сделать, чтобы унять разбушевавшихся новгородцев и разъяренных варягов. К началу следующего утра погибших уже насчитывалось сотни. Весь кошмар для Купавы заключался в том, что вся заварушка началась именно из-за нее. Оставалось лишь гадать, какими словами встретит ее князь Ярослав. Неудивительно, что, когда на пороге светлицы показался Коснятин в оборванной рубахе и с кровоподтеками на лице, девушка с плачем бросилась к нему на шею. Парень, обтирая рукой текущую по щеке кровь, коротко бросил:

— Идем со мной.

Купава, не спрашивая ни о чем, поспешила вслед за ним. Укутав ее голову и плечи темным платком, парень быстро подсадил девушку на коня и вспрыгнул сам. Мгновение — и вороной помчал их по переулкам в сторону дома посадника, сбивая дерущихся варягов и горожан.

Им удалось беспрепятственно достичь цели, и здесь Коснятин передал девушку в руки своей матери и сестры:

— Спрячьте ее. Боюсь, князь не простит ей испорченной свадьбы.

В доме посадника все жалели Купаву, но ей самой было нерадостно. Девушка понимала, что рано или поздно Ярослав узнает, кто виновен в ссоре новгородцев и варягов, и, если к тому времени не пройдет княжеский гнев, даже Добрыня вряд ли сможет ее защитить. Домашние рассказывали, что мир в городе так и не установился. Варяги требовали выдать им самых рьяных драчунов, а новгородцы решительно выступили за то, чтобы выдворить из города чужеземцев. Оказалось, что очень много жен и девушек пострадали от бесстыдства варягов. Вот почему произошла страшная битва. Все это объяснил Купаве Коснятин, пытаясь уверить ее, что князь разберется в том, что история на свадьбе просто переполнила чашу терпения новгородцев.

Но вышло все не так, как уверял парень. Однажды утром в дом посадника заявились дружинники Ярослава и потребовали, чтобы девушка была немедленно доставлена на берег Ильменя, в княжеский терем, где нашел убежище князь и его варяжская дружина. Услышав требование Ярослава, Купава не стала прятаться и, прикусив губку, чтобы сдержать дрожь, смело вышла к посланным за нею стражам. Но тут неожиданно вмешался Добрыня. Посадник заявил, что будет лично сопровождать девушку и ни за что не даст ее в обиду.

— Не бойся, милая. Доверься мне, я все устрою как нельзя лучше. Твой отец когда-то был моим хорошим другом, а ты сама помогла спасти князя Владимира — Позвезд поведал об этом Коснятину. Я перед тобой в долгу, ведь киевский князь — сын моей сестры Мальфрид.

Когда Добрыня вместе с Купавой вошли в гридницу, где их ожидал князь Ярослав, там воцарилась тишина. Многочисленные взгляды мужчин были устремлены на провинившуюся девицу, выражения суровых лиц не обещали ничего хорошего, и Купава почувствовала себя маленькой и беззащитной. Что ждет ее? Взор девушки описал медленный полукруг и остановился, споткнувшись о хмурое лицо человека, из-за которого ее выставили на позор. Окинув Купаву мрачным взглядом, Гуннар зло усмехнулся.

— Эта девушка стала причиной ссоры между варягами и новгородцами, — холодно заговорил Ярослав. — Она должна понести наказание. Славный воин Гуннар требует, чтобы я выдал ему эту девицу. В противном случае варяги грозятся покинуть Новгород и вернуться в Свеарике. Это рушит мои планы. Посадник, мы вместе с тобой решили, что Новгород больше не станет платить дань Киеву. Князю Владимиру об этом уже известно, и он собирает войско, чтобы выступить против нас. Мы не сумеем только силами Новгорода противостоять киевским полкам, если вместе с ними поднимутся Муром, Ростов и прочие города.

— Ты ошибаешься, мой князь. Если эту девушку отдать варягу, то гнев Владимира будет еще более страшен. Полагаю, ты знаешь, что отец ее — боярин Блюд. Помнишь такого? Он пользуется почетом у князя киевского. А сестра твоя Предслава считает эту боярышню своей близкой подругой. Скажу больше — Владимир собирался женить Глеба, сына своего любимого, на дочери боярина Блюда.

При этих словах посадник одарил боярышню выразительным взглядом. Купава замерла, не веря своим ушам. Откуда Добрыне ведомо такое? Впрочем, у мудрого старца, конечно, есть на то весомые причины. И, опустив глаза долу, девушка решила промолчать, сообразив, что, возможно, посадник нашел единственную возможность для спасения ее от ненавистного варяга.

От Добрыни не укрылись странные взгляды, которыми Ингигерда, супруга Ярослава, одаривала Позвезда. Умудренный жизнью посадник понял, что княгине пришелся по сердцу брат ее мужа. Если дочь шведского короля узнала о том, что у Позвезда есть возлюбленная, она вполне может извести соперницу. А потому ни в коем случае нельзя было объявлять во всеуслышанье о том, что Купава может стать невестой молодого переяславского князя. Боярин Блюд когда-то давно обмолвился, что был бы не прочь отдать младшую дочь за Глеба, любимого сына Владимира, и теперь историей о предполагаемой женитьбе Глеба на Купаве Добрыня надеялся отвести удар от попавшей в беду дочери старинного друга.

— …Ты также должен вспомнить, что именно благодаря этой девушке были остановлены козни Святополка против киевского князя. Если бы не она, твой старший брат давно расправился бы с вашим отцом и сел на киевский престол. Ты и теперь будешь настаивать, чтобы отдать дочь боярина на позор наемному воину?

Слегка закрутив ус, Ярослав быстро соображал над создавшейся проблемой. Он полагал, что ему удалось найти возможность усмирить варягов, собравшихся покинуть его, но Добрыня доказал, что справиться с этой задачей будет очень нелегко. К тому же вовсе не плохо иметь в Новгороде заложницу — дочь отцовского любимца.

— Ты все слышал, Гуннар? Я не могу отдать тебе невесту своего брата.

Варяг в недоумении перевел ошеломленный взгляд с князя на Добрыню, а затем — на Купаву, спрятавшуюся за широкими плечами седовласого могучего посадника. Он с трудом понял, что девушка вновь ускользнула из его рук. Хмурое лицо его перекосилось, глаза хищно засверкали. Неизвестно, чем закончился бы этот разговор, если бы в гридницу не влетел пыльный и задыхающийся от быстрой скачки дружинник.

— Княже, сестра твоя Предслава прислала весть плохую. Пятеро нас было, но, кажется, лишь я один сумел добраться… Великий князь представился, и в Киеве теперь правит Святополк.

Эти слова были подобны грозовому раскату.

На Русь опустилась тьма. Сведения, которые приносили в Новгород заезжие купцы, становились все ужаснее. За Святополка, как старшего сына, был обычай, и он времени не терял: сел в отцовском дворе Киева, открыл двери в кладовые и щедро одарил киевлян, обещая быть добрым князем и блюсти отцовский обычай. Но киевляне принимать дары не торопились, поскольку ростовский князь Борис, любимец князя Владимира, старший сын царевны Анны, родич византийских императоров, должен был заявить о своих законных правах на киевский стол. Преданные Владимиру люди послали гонцов к Борису, который в это время отбивал набеги печенегов на восточных рубежах государства Киевского. Молодому ростовскому князю следовало замириться со степняками и поспешить в Киев, чтобы сместить с престола незаконного государя.

И решил Святополк, что пришла пора расквитаться с младшими братьями, пока они не объединили свои силы против него. Только не ведал новый киевский князь, что брат, коего он полагал соперником, решил отказаться от всех прав на престол. Ростовский князь счел, что справедливее передать власть старшему в роду и потому остался в степи под Переяславлем на реке Альте. Там его и нашли убийцы.

Вся Русь Святая ужаснулась, услыхав о злодеянии киевского властителя: послал Святополк свою дружину и убил брата своего, молодого князя Бориса. Пришел в ужас Ярослав от новости этой страшной и тотчас отправил варяжских воинов в Муром, чтобы предупредить Глеба — единственного оставшегося в живых сына византийской царевны. Было ясно, что Святополк поднял меч, дабы избавиться от младших сыновей покойного киевского князя — тех, кому Владимир намеревался передать власть над Русью.

Но варяги опоздали, и под Смоленском нашли порубленные мечами тела князя Глеба и его воинов.

Новгород, гудевший после злопамятной свадьбы князя, словно борть с дикими пчелами, в которую забрался медведь, притих. Как-то теперь поведет себя Ярослав? Отчуждение между городом и князем стало еще сильнее, после того, как повелел Ярослав, дабы угодить своим варягам, казнить наиболее заядлых драчунов новгородских. Теперь даже многомудрый посадник почти не покидал свое подворье и, закрывшись у себя в тереме, долго простаивал на коленях перед иконами, словно пытаясь получить у них совет: как повести дальше дело, где найти путь к примирению. Кровавые тучи бродили над Русью, и не след было сейчас продолжать распри.

После долгих размышлений решился Ярослав вернуться в город. Собрав новгородцев на вече, склонил он гордую голову и коленопреклоненно просил прощения у Господина Великого Новгорода, обещал заплатить виру семьям казненных горожан, умолял забыть обиду перед лицом надвигающейся опасности: ежели Святополк захватит власть над всей Русской землей, тошно придется всем.

Забурлило вече, словно Волхов весной, трудно было новгородцам унять злую кровь. Не один день и не два шумели люди на площади, резали бранными словами воздух, осыпали друг друга упреками. Споры прервала весть о том, что убит прислужниками Святополка еще один брат — искоростенский князь Святослав.

Узнав о гибели Бориса и Глеба, оставил князь Святослав древлянские земли и бросился в Венгрию, к тестю своему, королю угров, защиту искать. Но настигли его посланники Святополка в Карпатах…

— …Не замиримся — ужо тогда хлебнете горя от князя-братоубийцы! — светлый лик Ярослава в то утро злосчастное стал темнее ночи, а хромота еще более усилилась. С трудом поднялся он на помост и мрачно смотрел на притихших горожан. — Чего еще слышать от меня желаете? Повинился я перед вами, вину свою деньгами большими оплачу. Не люб я вам — так сей же час уйду к тестю своему в Свеарике, ежели другого князя принять себе решили. А сидеть здесь с вами и ждать, пока и ко мне прискачут убийцы Святополковы, не желаю. Суди вас Бог, господа новгородцы. А напоследок скажу: ежели с вашей помощью удастся мне за смерть братьев отомстить и князем киевским стать — клятву кладу, что освобожу Великий Новгород от дани навечно.

Призадумались горожане. Хоть и горька обида, полученная от князя, но все же свыклись они за эти годы с Ярославом, мудрым сыном Владимира. А каким себя Святополк Окаянный покажет, то уже и сейчас понять можно. Ежели Святополк осмелился лишить жизни своих кровных братьев, то можно ли ожидать, что это порождение пекла будет добрым правителем для прочих смертных? Когда же новый князь киевский в силу войдет — Новгороду против Святополка без своего князя и дружины его не выстоять. Похоже, следует забыть про лютую обиду перед лицом общей опасности.

— Добро, князь! Заключим мир. Станем за тобой! — решил Господин Великий Новгород. — А с варягами как поступишь?

— Без помощи варягов нам не обойтись. Сами ведаете — воины они сильные, один десятерых в бою стоит. Да и не след мне с тестем ссориться. В трудный час король Олаф обещал подмогу прислать. А жена моя, Ингигерда, Ириной крещеная, именем отца своего уже умолила варягов забыть зло и помочь мне в борьбе с братом-злодеем, осмелившимся поднять руку на своих родичей.

И вновь призадумалось вече — хоть дружина городская и многочисленна, но, похоже, и впрямь не обойтись без помощи варягов. Видать, и здесь прав князь — следует искать замирения с могучими воинами. Русские дружинники сильны и отважны, но варяги с детства военному делу обучены и станут хорошей подмогой в предстоящей сече.

— Согласны, князь. Одним нам не одержать верх над Святополком. Будем мириться с варягами.

Над землей Русской нависла туча черная, и началась гроза с кровавыми дождями. Брат шел на брата, земля — на землю.

Купава страдала больше всех остальных. Горько оплакала она смерть князя Глеба, друга своего милого. Но еще более мучила девушку неизвестность: никто не мог поведать девушке о судьбе ее родных. Как поступил Святополк с боярином Блюдом — человеком, предавшим его отца? Каково сейчас приходится матушке и маленькому Яроку? Страшно было думать о том, что Рута и впрямь могла отказаться от них и тем самым обречь на муки.

Купава почти перестала спать, по ночам дремота то надвигалась, то вновь уходила прочь — как будто дразнила ее. Но хуже бессонницы были тяжелые мысли. Все ночи напролет она просиживала подле маленького светильника. Его дрожащий огонек мерцал одиноко и печально, словно опасался, что окружающая девушку тьма вот-вот поглотит их обоих. Нечто подобное творилось и в душе у Купавы. За что ей выпала такая судьба! Козни Святополка, предательство Руты, немилость у новгородского князя, смерть Глеба, тревога о родных. И отсутствие вестей от Позвезда.

В церквях упоминали имена убиенных Бориса, Глеба и Святослава. Вокруг только и говорили о том, что новый киевский князь отправил убийц ко всем младшим братьям. Слухи о том, что творится в других городах, доходили в Новгород с большим опозданием, и сердце девушки обливалось кровью при мысли о том, что, быть может, в этот самый час ясные очи Позвезда уже не смотрят в ласковое небо…

Сон. Один и тот же сон приходил к ней, когда ей все же удавалось под утро ненадолго забыться. Позвезд, облаченный во все черное, в плаще, трепещущем на ветру… Позвезд, скачущий в кромешной мгле в свете мрачных огней на большом черном коне… На короткое мгновение он поворачивает голову, и сердце Купавы замирает от холода ледяных глаз…

Коснятин и Добрыня строго-настрого велели Купаве не покидать двор посадника, но девушка не могла усидеть взаперти. Она в отчаянье бродила по городу с надеждой хоть что-нибудь узнать о своих близких у заезжих купцов, хотя ей и было страшно ходить по улицам без сопровождения — то и дело она встречала на своем пути Гуннара. Как будто сам дьявол подсказывал ему, когда и где она появляется. Странным казалось то, что варяг не осмеливался даже заговаривать с Купавой. Постепенно она перестала обращать на него внимание — ведь все её помыслы занимала тревога о родных и любимом.

На некоторое время ее успокоило известие о том, что киевский князь ищет поддержки у киевской знати. Боярин Блюд был слишком уважаемым в городе человеком, и Святополк, возможно, не станет пока что воспоминать о своей кровной мести. Но надолго ли?..

— Ты хочешь узнать о своем отце?

Купава вздрогнула и с тревогой взглянула на человека, шепнувшего ей через плечо волнующий вопрос. Невзрачный мужичок с неприметной внешностью. Бросив на девушку многозначительный взгляд, он устремился в проулочек, ведущий в Немецкую слободу. Купава, не раздумывая, поспешила за ним. Ей в голову не могло прийти, что впереди ее может ждать западня.

Но именно так и вышло. Лишь только она перешагнула порог незнакомого дома, как чья-то рука зажала ей рот тканью, пахнущей чем-то едким…