Агентство «Маленькая Леди»

Глава 15

На посыпанной гравием площадке возле дома стояли все четыре машины. Дурной знак. Я сделала по три глубоких вдоха и выдоха, поклялась себе, что не позволю домашним вытрепать мне нервы, и нажала на кнопку звонка.

Дверь открыла Эмери. Она больше, чем когда– либо, походила на привидение: вокруг глаз темные круги, вид совершенно потерянный, как у только что освобожденного заложника.

– Господи, Эм! – воскликнула я.– Что произошло?

– Папа.– Эмери содрогалась всем телом от сдерживаемых рыданий.– Из-за папы свадьбы не будет.

– Ты уверена? – спросила я, обнимая сестру за плечи.– Ну же, Эмери, возьми себя в руки! Неужели все настолько страшно? Или вы просто снова поскандалили из-за списка приглашенных? Знаешь, на большинстве свадеб бывает всего около сотни гостей. Вовсе не обязательно звать всех, с кем когда-либо пересекался папа.

Эмери покачала головой:

– Нет, дело не в этом… Просто…– Она в отчаянии махнула рукой.– Просто. И Уильям говорит…

Вообще-то и великому спортсмену Уильяму надлежало принять в подготовке к свадьбе хоть какое-то участие, а не просто давать указания. Однако он до сих пор твердил, что тратит все свое время на дела и работу с клиентами (то есть на гольф и сквош), и право хлопотать обо всем предоставлял Эмери.

Я поняла, что ничего конкретного от сестры не услышу, и с нарастающей тяжестью в сердце подтолкнула ее вперед, в сторону кухни.

Мама, папа и бабушка сидели за столом, на котором пестрели рекламные брошюры, документы, кофейные чашки, переполненная пепельница, рваные салфетки и осколки тарелки. Пропахший сигаретным дымом и дурным настроением воздух давил и затруднял дыхание.

– Мелисса! Дорогая! – сказала мама, раздавив окурок и зажигая новую сигарету.– Как я рада, что ты здесь!

Я пропустила ее возгласы мимо ушей, прекрасно понимая, что истинный их смысл таков: хорошо, что ты приехала, теперь папе будет на кого наорать.

– Привет, Мелисса,– сказал отец.

Его глаза зловеще сверкали, и мне вдруг в голову пришла жуткая мысль: ему все известно. Не то чтобы я не испытывала этих ощущений прежде: папаша заставлял меня постоянно чувствовать вину еще с тех пор, как я научилась воровать пирожные.

– Мелисса! – воскликнула бабушка, поднимаясь со стула с явным намерением уйти.– Слава богу, что ты приехала. Может быть, сумеешь их образумить.

– Сядь, Дайлис! – отрезал отец.– Никуда ты не пойдешь!

Бабушка не села, но дошла только до шкафа с напитками – налить себе джина с тоником. Поначалу мама внимательно следила за каждым ее движением, потом отвела взгляд и жадно затянулась сигаретой.

– Впрочем, я бы на твоем месте не слишком усердствовала,– сказала бабушка устало.– Я попыталась было, но добилась лишь чудовищного…

– В чем дело? – спросила я.

– Проклятая Гвен Моррисон…– начала мама.– Она отказалась с нами работать.

Папа все-таки не выдержал мощного натиска и согласился нанять для Эмери профессионала из агентства «Свадьбы в городе и за его пределами», приветливую и опытную Гвен Моррисон, бывшую одноклассницу Аллегры. Я общалась с ней мимоходом, но она сразу производила впечатление человека, способного справиться с любой проблемой и найти с кем угодно общий язык.

Я нахмурилась.

– Но ведь вы совсем недавно вышли на нее?

Эмери метнула в отца неожиданно ядовитый взгляд.

– Вышли на нее или запали?

Мама дернулась.

– Эмери!..

Я уставилась на сестру, не вполне понимая, о чем она толкует.

– В каком смысле «запали»?

– Произошло недоразумение,– не моргнув глазом, заявил отец.– На мой взгляд, Гвен недостаточно компетентна и не соответствует нашим требованиям, поэтому мы решили от нее отказаться.

– Мартин, дорогой мой, она пригрозила, что подаст на тебя в суд! – почти весело произнесла бабушка.

– Ладно, ладно,– сказала я, пока мама снова не вступила в разговор, или не шлепнулась в обморок, или не выкинула другого номера, к которому явно была готова.– Но ведь свадьба только в декабре. Вы начали к ней готовиться чересчур рано. Зачем поднимать столько шума из-за каких-то там канапе?

Не стоило мне этого говорить. Лица мамы и Эмери моментально застыли.

А вот папа, напротив, обрадовался:

– Правильно! Хорошо, что я додумался позвонить Мелиссе. Отлично, доченька. Вот как здорово все решилось.

Отец никогда не называл меня «доченькой». Ни разу в жизни.

И что это, интересно, «здорово решилось»?

– Нет-нет, подожди-ка,– заикаясь, проговорила. – Послушайте, я была бы рада помочь, но не могу…

– Чего ты не можешь, Мелисса? – требовательно спросил отец, на глазах превращаясь в Джереми Паксмана. – Помочь сестре устроить свадьбу ее мечты?

– Но…

Я все еще сопротивлялась, хотя чувствовала, что проиграю. Отец буквально уничтожал меня взглядом.

– Не можешь сделать несколько звонков? Чтобы спасти несчастную мать от нервного срыва? – с видом человека, потрясенного до глубины души, продолжал он.– Не можешь выкроить и частицы своего драгоценного времени, чтобы подписать приглашения?!

– Само собой, я с удовольствием помогла бы, но у меня слишком много дел!

Перед моими глазами уже появилось страшное видение: долгие недели жуткого страдания.

– Честное слово! Еле успеваю со всем справиться!

Само собой, только этого отец от меня и ждал. Его тонкие губы искривились в самодовольной улыбке.

– Насколько я помню, рабочий день в вашем агентстве заканчивается в пять вечера, верно? – Глаза его злобно полыхнули.– Остается море времени, разве не так?

– Я… э-э…

Мое лицо густо покраснело. Все смотрели на меня, уже начиная понимать: что-то здесь не так. Я до сих пор не говорила домашним, что занимаюсь теперь совсем другим делом, не собиралась посвящать их в подробности и сейчас.

Однако отец явно ждал чего-то.

Тянуть резину не имело смысла.

– Я больше не работаю в «Дин и Дэниелс»,– призналась я.

–Неужели? – воскликнул папаша, прикидываясь, что крайне удивлен.– Что же случилось? Они что, вот так просто позволили тебе».– На его физиономии отразилось притворное сочувствие,– уйти?

– Мартин! – крикнула мама.– Не издевайся над ней! Если Мелиссу уволили, значит, уволили!

– Да, они «позволили мне уйти»,– сказала я с трудом.– «Дин и Дэниелс» объединились с американской компанией, поэтому некоторых сотрудников пришлось сократить Я попала в их число. Иногда такое случается.

– Другой девицы, которую сократили столько же раз, наверняка не сыщешь во всем Челси,– прокомментировал отец.– Чем же ты занимаешься теперь?

– Устроилась на временную работу.

Сказав это, я взмолилась про себя, чтобы бабушка не вздумала мне сейчас помочь. Выдумки у нее получались крайне причудливые, если бы я стала ей подыгрывать, то могла добиться как раз тех результатов, которых пыталась избежать.

– Временную?

Отец вскинул брови, а меня охватила легкая паника.

Возможно, он еще ничего не знал. Или знал все, но пока не желал раскрывать карты. Либо услышал о моих делах лишь краем уха и пытался сейчас взять меня на пушку, чтобы я сама все выложила.

Милочка никогда бы не раскололась. Что бы ни случилось.

– Да, временную,– процедила я и попыталась улыбнуться.

Вышел вполне приличный оскал.

Отец развел руками, всем своим видом показывая: значит, свободного времени у тебя все равно хоть отбавляй. Однако я с удовлетворением отметила промелькнувшее в его взгляде изумление.

Только папаша собрался надавить на меня снова, как неожиданно заговорила мама:

– В таком случае ты действительно сможешь мне помочь. Уверена, отец заплатит тебе. Правда, Мартин? Сколько ты получаешь за час нынешней работы, дорогая?

Говорить, что теперь мой доход составляет около ста фунтов в час, у меня не было желания.

– Белинда, ты в своем уме? Я не заплачу ей ни пенни! – заорал отец.– Я и так уже потратил на свадьбу целое состояние! Слава богу, Мелисса намерена остаться старой девой. Если бы и она задумала выскочить замуж, мы пошли бы по миру!

Как мило. Да разве можно не почувствовать себя избранной, когда собственный отец говорит о тебе в таком тоне?

Я взглянула на Эмери. Она сгорбилась над чашкой с чаем и вздрагивала каждый раз, когда родители начинали орать. Мне стало ее жаль. Ведь речь шла о дне, обещавшем стать счастливейшим в ее жизни.

Я лихорадочно раздумывала. Джонатан должен вернуться только через десять дней; на следующей неделе мне предстояло обновить лишь несколько гардеробов и устроить весьма скромную вечеринку по поводу дня рождения. Я вполне могла сделать для Эмери большую часть расчетов и наметить план действий.

Декабрь. Времени оставалось еще предостаточно. Буду ли я зимой, как сейчас, работать с Джонатаном?..

Мое сердце наполнилось водоворотом сбивающих с толку чувств.

– Мелисса! Нам надо поговорить,– заявил отец, с важным видом выходя из кухни.

– Хочет прочесть тебе лекцию о семейном долге,– сказала бабушка, снова поднимаясь, чтобы поставить чайник на плиту.– Мы уже достаточно его наслушались за целый день.

– Господи,– пробормотала мама себе под нос, прикуривая очередную сигарету.

Я потрепала Эмери по плечу. Благодаря прирожденной беспечности она всю жизнь спокойно плыла по течению, для подготовки же к свадьбе требовались иные качества.

– Не волнуйся,– успокаивающе сказала я.

Скоро все устроится.

– У Гвен остались все бумаги,– с убитым видом пожаловалась сестра.– Я несколько недель подбирала цвета…

Мама все время курила и что-то бессвязно бормотала; бабушка с тревожным видом тихо напевала; Эмери медленно качалась на стуле, судя по всему наглотавшись успокоительного.

А папы, Уильяма и деда, увлеченных таинственными делами, вообще не было видно.

Незамужняя жизнь никогда еще не казалась мне столь сладкой.

Когда, пройдя через весь дом, я появилась на пороге отцовского кабинета, его хозяин сидел за столом в излюбленной менторской позе. Не в силах сдержать легкую дрожь, я мысленно выругала себя за то, что так легко позволила ему совершить тактический маневр и занять более выгодное положение.

Именно в этом кабинете отец устраивал нам допросы по поводу школьных дел, расспрашивал о том, что мы слышали про скандальные газетные статьи, и о прочих неприятных вещах. Здесь всегда царил полумрак, стены были увешаны книжными полками, на которых хранились копии старых стенограмм заседаний парламента и книги в кожаных переплетах, купленные на распродажах.

Над камином висел большой портрет отца, на каминной полке красовалась восхитительная чер-но-белая фотография с изображением мамы. Старинных фамильных портретов не было: половину дед продал, чтобы починить на вырученные деньги крышу, половину он же уничтожил в приступе ярости – причина поступка затерялась в закоулках времени.

Я подошла к стулу напротив отца и оперлась рукой на спинку, не решаясь сесть.

– О чем ты хочешь поговорить? – спросила я с напускной храбростью.

– Сядь, Мелисса,– велел отец.– На глупые игры ни у меня, ни у тебя нет времени, так ведь?

Я села.

– Займись организацией свадьбы,– приказал он.– И не действуй мне на нервы попытками отвертеться. Ты сделаешь это по ряду причин. Во-первых, Эмери глупа как пробка и сама ни черта не умеет, а Белинде только дай волю, и она оставит меня без гроша в кармане. Во-вторых, я и так уже потратил целую кучу денег, поэтому должен хоть на чем-то сэкономить…

Когда он произносил последние слова, его рот скривился. Любое дело в нашем семействе, в конечном счете, сводилось к деньгам.

– По-моему, ты мог больше сэкономить, если бы нанял достойного организатора,– сказала я.– Он быстрее и грамотнее решит любой вопрос.

Отец даже не потрудился отреагировать на мои слова.

– В-третьих, я не желаю, чтобы какая-то хитроумная ведьма ошивалась здесь несколько месяцев подряд, а потом продала информацию о моей личной жизни паршивым газетенкам.

Можно подумать, он кого-то сильно волновал! Если что-то в нашем доме и представляло для журналистов интерес, так это лишь вскрывшиеся подробности о махинациях с машинами для свадьбы Аллегры и о прочих темных делишках.

– А в-четвертых…– Отец положил руки на стол и самодовольно ухмыльнулся.– Даже не знаю, как сказать. Насколько я помню, ты должна мне немалую сумму, Мелисса.

Проклятье. Так я и знала. Слишком уж долго я не слышала от него об этих чертовых деньгах. Наверно, он и дал-то их мне так охотно с тем лишь расчетом, чтобы потом извлечь из положения выгоду.

Я поерзала на стуле.

– Помню…

– Надеюсь, моя дорогая!

Мое сердце подпрыгнуло, а на улыбающейся физиономии папаши отразилась напускная тревога.

– Нехорошо, когда дети, достигнув твоего возраста, Мелисса, ходят в должниках у собственных родителей. А времени прошло немало, и я до сих пор терплю.

– Я обязательно рассчитаюсь с тобой,– сказала я, придумывая, как бы выкрутиться.

Разговор о деньгах напомнил о том, что, будучи Милочкой, я заключаю порой на удивление блестящие сделки.

Плечи мои расправились.

– Значит, если я организую свадьбу Эмери, ты простишь мне часть долга?

Отец запрокинул голову и залился безудержным хохотом. Потом впился в меня отнюдь не имеющимся взглядом.

– Нет,– сказал он.– Но если ты продолжишь утверждать, что чересчур занята, я буду вынужден… э-э… определить процентную ставку. А долг, еще раз повторяю, немаленький. Мне нужны эти деньги, Мелисса. Я их не с дерева сорвал.

Я вздохнула, почувствовав себя припертой к стенке. И вспомнила, что в любом случае решила помочь Эмери. Однако мой энтузиазм мало– помалу улетучивался.

– Но задаром я просто не могу за это взяться! Хоть что-то ты должен предложить мне за услуги! – воскликнула я, цепляясь за остатки решительности, присущей Милочке.

Попасть в еще большую зависимость от отца у меня не было ни малейшего желания.

– Конечно,– ухмыльнулся он.– Если устроишь свадьбу, то приходи на нее с кем захочешь. А теперь извини, мне надо кое-кому позвонить.

Я поднялась со стула. Правду сказала бабушка: наш отец – страшный человек. После каждого разговора с ним я чувствовала себя преступницей, все время действующей наперекор родительской воле.

Совершенно убитая, я вышла из кабинета и услышала, как отец, связавшись с Саймоном, своим адвокатом, завопил:

– Нет, нет, нет и еще раз нет! Не собираюсь я от нее откупаться! Я ничего такого не сделал, и потом, что значит ее слово против моего?

Он подошел к двери, плотнее ее закрыл и заблокировал, просунув в дверную ручку бильярдный кий, который специально держал в углу у стола.

Я поплелась обратно на кухню, уже готовясь к тяжелому испытанию, обещавшему закончиться лишь в церкви, в день свадьбы Эмери.

На следующее утро, переночевав в своей старой комнате, я заставила Эмери, маму и бабушку сесть в мамину машину и отвезла их в ближайшее кафе, где мы принялись обдумывать план будущих действий. Ехать в бар, где мама непременно пожелала бы утопить свои горести в спиртном, или оставаться дома, где нам постоянно мешал бы отец, я не желала.

Папашин дух и так постоянно нас преследовал.

– Начнем, наверно, с машин? – спросила я.

Эмери покачала головой:

– Не машин. Будут лошади, экипаж и пять электромобилей от «Грин энерджи». Папа сказал, они готовы все это предоставить, если я буду рекламировать электромобили знакомым.

– Хорошо.– Я сделала отметку.– Торт?

– Торт испекут в местной пекарне.

– За это ты должна будешь сфотографироваться с пекарем? – саркастически спросила я.

Эмери покачала головой, и ее пышная грива красиво заколыхалась.

– Хм… Нет. Во всяком случае, не думаю.

– Платье?

– Его шьешь ты,– напомнила бабушка.

– А, ну да…

Черт побери!

Я подчеркнула в списке слово «платье». Ну и жизнь начиналась! С обилием заказов Джонатана работать предстояло совсем без выходных.

– А с гостями что? – спросила я.– Окончательный список составили? Бумагу для приглашений купили?

Эмери взглянула на меня с таким видом, словно была готова утонуть в потоке собственных слез.

– Ладно,– быстро проговорила я.– Разберемся.

Сделав соответствующую запись, я заставила себя улыбнуться:

– Вот видишь, Эм? Не так уж все и страшно. Не волнуйся.

– Как замечательно, что ты здесь, дорогая,– сказала бабушка, беря последний эклер.

Я ласково посмотрела на нее. Как хорошо, что она здесь: в присутствии бабушки любые задачи казались посильными.

– Теперь я хоть не буду так мучиться из-за круиза,– добавила она, откусывая кусочек пирожного.

Я уставилась на нее:

– Что?..

– Из-за круиза,– повторила бабушка с набитым ртом.– Хочу отдохнуть.

Финансовое положение бабушки оставалось для всех нас загадкой. Жила она на широкую ногу, хотя и не работала с конца пятидесятых, когда, к ужасу всей семьи, пела в ночном клубе. Возможно, именно в ту пору ей и удалось сколотить состояние. Мама на все вопросы обычно мямлила что-то о «гонорарах за записи» и поспешно переводила разговор в другое русло.

– Значит, ты отправляешься в круиз,– сказала я.– Что ж, спасибо.

Бабушка подмигнула мне и прошептала:

– Всегда можно отыскать возможность избежать неприятностей, дорогая.

Я вспыхнула и отметила про себя, что в нашей семье все горазды уклониться от ответственности, а отдуваться в конечном счете постоянно приходится мне.

В Лондон я вернулась не в лучшем расположении духа.

Нельсон явно предвидел, что после уик-энда, проведенного дома, его соседка приедет мрачнее тучи. Когда я открыла дверь и вдохнула потрясающий аромат жареной курицы и картофельного пюре, то так растрогалась из-за заботливости друга, что чуть было не расплакалась.

Нельсон сидел на диване в гостиной, смотрел телевизор и хрустел «Принглс».

– Выглядишь ужасно,– заметил он.

– Спасибо,– ответила я, снова выходя в прихожую, чтобы взглянуть на себя в зеркало.

Неужели действительно ужасно?

Да, Нельсон не шутил. Моя бледная физиономия даже и близко не напоминала лицо Милочки. Впрочем, и макияж под карамельный парик я делала более тщательно, сегодня же лишь мазнула щеки розовыми румянами да быстро подкрасила ресницы.

Все верно, подумала я с горечью. Милочка во всех отношениях лучше и тверже Мелиссы. Никто из домашних даже не подумал о том, что старшей незамужней сестре обидно устраивать свадьбу сестре младшей. Милочка так бы прямо об этом и заявила, тут же оговорив сумму вознаграждения за моральную травму и будущие хлопоты…

До настоящей минуты такой мысли мне в голову не приходило.

Меня охватил новый приступ жалости к себе.

– Габи звонила,– сообщил Нельсон.– Собирается заехать к тебе попозже, обсудить фасон платьев для подружек невесты.

– О-о-о!..

Громко шаркая, я подошла к дивану, тяжело опустилась на него и положила ноги Нельсону на колени, чтобы он сделал мне массаж.

– Как здорово…

Сосед посмотрел на меня внимательнее и сказал:

– Впрочем, не так уж и плохо ты выглядишь. При ярком свете лучше видно.

– Не пытайся отказаться от своих слов. Поздно,– проворчала я, обнимая диванную подушку.– Лучше разотри мне, пожалуйста, ступни. Я сегодня настоящий комок нервов.

– Не возражаешь, если я одновременно буду смотреть телевизор? – вежливо спросил он, принимаясь массировать мои большие пальцы.– Это запись. Где-то тут должен быть и я.

– Нет-нет.– По всему моему телу начало разливаться тепло. У Нельсона были чудесные сильные руки.– Конечно, смотри.

Открою маленький секрет: мне и самой нравились эти записи. Управляя яхтой, Нельсон превращался в тертого калача и забывал про вечные разглагольствования об устойчивом социальном развитии и пожертвованиях. Он стал объяснять мне тонкости мореходного дела. Я слушала, делая вид, что все понимаю, сама же плыла на волнах блаженства, которое дарил его волшебный массаж.

Мы мирно наслаждались обществом друг друга, пока не послышался звонок в дверь.

Я разочарованно посмотрела на Нельсона.

– Наверно, Габи.

– Не волнуйся,– ответил он, не догадавшись, чем именно я расстроена.– Картошки я сварил много, вполне хватит и на троих, так что делиться своей долей тебе не придется.

– Пойду, открою,– сказала я, опустила ноги с его колен на пол и нехотя направилась к парадной двери, борясь с неудовольствием.

– Привет! – Габи торопливо обняла меня и прошла в гостиную.– Здравствуй, Нельсон! – донесся до меня ее воркующий голос.

Я закрыла дверь.

Хоть Габи и явилась ко мне, чтобы побеседовать о своей свадьбе, она не преминула нарядиться и как следует накраситься, дабы произвести впечатление на моего соседа.

– Ого! – воскликнула она.– Это ты, Нельсон? На яхте?

– Да,– ответил он, останавливая запись.– Пойдемте ужинать. Может быть, откроем вино, Мел?

– Он великолепен,– шепнула мне на ухо Габи, когда я принялась искать штопор.

– Прекрати,– ответила я, стараясь, чтобы голос звучал дружески.

– Уверена, он отличный яхтсмен,– мечтательно проговорила подруга.

– Я сказала, прекрати, Габи,– повторила я более строго.

– Почему это? Ты что, ревнуешь?

– А ты, кажется, помолвлена? – прошипела я.

– Эй, остынь!..

За ужином разговаривали про подготовку к свадьбе Эмери, вернее, я выплескивала весь скопившийся гнев по поводу того, что основную часть обязанностей возложили на меня, а Нельсон и Габи мне сочувствовали. Кое-какие детали пришлось опустить, например о долге отцу. Сложное

было время: постоянно следовало помнить, что кому можно говорить, а что кому – нельзя.

Странно, но обсуждать собственную свадьбу Габи не изъявила желания.

– Давай не будем о скучных девичьих делах,– бросив косой взгляд на Нельсона, сказала со смехом моя подруга, когда я спросила, какой она думает устроить прием.– Поговорим об этом потом.

– Зачем же откладывать? – спросил Нельсон, отодвигаясь от стола.– Беседуйте сейчас. Я все равно ухожу, хочу полежать в теплой ванне.

Он взял с кофейного столика выпуск журнала «Практические советы владельцу судна» и легонько шлепнул им меня по макушке.

– Прошу не беспокоить меня, мадам. Пока, Габи.

– Пока, Нельсон,– проворковала Габи.

– Только попробуй использовать всю горячую воду! – крикнула я в спину удаляющемуся Нельсону.– И не трогай мою пену!

Хлопнула дверь ванной. Зашумела вода. Габи уперла локти в стол, уткнулась подбородком в ладони и заулыбалась во весь рот, глядя куда-то в пустоту.

– Перестань,– сердито сказала я.– Хватит с ним кокетничать.

– Не порти мне прекрасное настроение! – воскликнула она.– Он такой милый, этот Нельсон. И в тебе души не чает. Ты не отдаешь себе отчета в том, какая ты везучая!

– Еще как отдаю! – заорала я, не в силах больше сдерживаться.– Я отлично знаю, какой он. Ему во всем Лондоне нет равных! Если ты тоже это понимаешь, почему тогда выходишь замуж за Аарона?

Габи взглянула на меня, точно на полную идиотку.

– Да ведь это совсем другое дело, Мел.

– Нет, не другое! – У меня был тяжелый день, и терпения не осталось совершенно.– Не представляю, как приду к тебе на свадьбу, как буду смотреть на вас с Аароном, ведь я знаю, что ты предпочла бы… предпочла бы…

– Спать с Нельсоном? – спокойно сказала Габи.

Я побагровела.

– Да! Если хочешь, называй это так.

– Не будь ханжой. Нет ничего плохого в том, что он мне нравится,– это даже нормальна Я ведь сотню раз тебе объясняла,– терпеливо произнесла она.– Что же касается Аарона, он в состоянии обеспечить меня всем тем, что…

– Нет! – взорвалась я.– Слушать не желаю этот циничный бред про отношения и финансовую стабильность! Ни за что не поверю, что человек может быть настолько ограниченным и корыстным! Не хочешь же ты сказать, что, если Аарон лишится всех своих денег, ты запросто от него уйдешь?

– Хм… Такое вряд ли случится.

– Откуда тебе знать? Нельзя обещать человеку, что разделишь с ним жизнь, исключительно потому, что он оплачивает твои счета! Для чего тебе все это?

– Примерно для того же, для чего ты работаешь,– с неприятным выражением лица ответила Габи.

– Работа – это работа! – выпалила я.– Я не смешиваю ее с любовью!

Мы обе откинулись на спинки стульев, борясь со злостью.

Кухню заполнило неловкое молчание. Я неожиданно поняла, что сказала гораздо больше, чем следовало, и пути назад теперь нет.

Ощущение было таким, как если бы я проснулась посреди моря на надувном матрасе и увидела, что берег гораздо дальше, чем казалось.

– Габи, скажи честно,– взмолилась я.– Если Аарон вдруг потеряет источник дохода, будет вынужден расстаться с машиной, неужели ты сможешь отменить свадьбу? Неужели? Действительно ли ты любишь в нем одни только деньги? Если да, прошу тебя, не совершай эту глупость.

– Мел, не устраивай спектакль,– твердо сказала Габи.– Даже если Аарон и лишится источника дохода, он не растеряется. Милостыню просить наверняка не станет. Не такой он человек. И мне это нравится. Я чувствую себя с ним надежно.

– А с Нельсоном что ты чувствуешь?

Она заколебалась.

– Нельсон – другой…

– Что ты имеешь в виду?

Габи покрутила в руке бокал с вином.

– Послушай, Аарон прекрасно меня понимает. Мы, что называется, одного поля ягоды. Нельсон же… Он совсем другой.

– Да в чем другой?

– Видишь ли. Мел,– начала Габи и тут же остановилась.– Нет, ты все равно не поймешь.

Во мне все закипело. Не пойму?.. Однако я закусила губу и постаралась унять злобу.

– Нельсон прекрасный человек, – сказала я. А ты, используешь его, чтобы компенсировать недостаток романтики в отношениях с Аароном!– Меня было уже не остановить.– Ты влюблена в плод воображения! Бред какой-то!

– На себя посмотри! – парировала Габи.

– О чем ты?

– О Джонатане Райли! – высокомерно бросила Габи.– «О, это всего лишь работа! Да, я постоянно с ним общаюсь, и он бывает со мной очень мил! Да, я придумываю для него развлечения и кокетничаю, но в этом нет ничего такого, ведь я в него не влюблена! Я знаю, что делаю, в состоянии решить любую проблему, потому что ничего не боюсь!»

Габи была на грани истерики. Я в ужасе зажмурилась.

Никогда прежде мы с ней не ссорились. И я не могла поверить, что мои объяснения она воспринимала именно так…

– Ты мне все уши прожужжала о своем Джонатане! Трещишь о нем больше, чем об Орландо,– продолжала кипятиться Габи.– И дело вовсе не только в том, что за пределами офиса он совершенно другой, но и в самой тебе. Такое впечатление, что у этой твоей Милочки лицензия на все, чем бы ей ни вздумалось заняться, а примерная положительная Мелисса, что бы ни случилось, остается прежней. Поэтому ты можешь безнаказанно строить глазки и крутить шуры-муры с мистером Сволочным Агентом По Продаже Недвижимости – и в то же время быть без ума от человека, которого, как ты втайне считаешь, тебе не следует любить. Если уж кто и чокнулся из нас двоих, так это не я, а ты, «Милочка»!

Я ахнула.

– Все это твои выдумки!

–Неужели?– саркастически прищурилась Габи. – Может, еще скажешь, что ты к Джонатану равнодушна?

– Нет, конечно нет…– пролепетала я.– Но это работа. Ему не нужна постоянная подружка, вот в чем дело. Поэтому-то Джонатан и пользуется услугами Милочки, и я вовсе не…

Габи покачала головой (опять-таки на манер Рики Лейк). Потом сказала без тени иронии:

– Ради бога, Мел! Что ты несешь!

Я глубоко вздохнула.

В ее словах имелась доля правды. То, что Джонатан мог расслабиться в моей компании, действительно мне льстило. Да, я порой строила ему глазки, хоть и прекрасно знала, что обаятельным он бывает лишь, так сказать, по долгу службы.

У меня здорово получалось флиртовать с ним; это как в теннисе: если состязаешься с профессионалом, быстрее повышаешь собственный уровень. Но ситуация не выходила из-под контроля, ведь играла роль кокетки не Мелисса, а Милочка. Меня настоящую Джонатан не знал. И не собирался узнавать.

Или?..

Мы с Габи посмотрели друг на друга, и на душе у меня стало немыслимо тяжко.

– Габи, я ужасно не хочу с тобой ругаться,– сказала я, беря ее за руку.– У меня и в мыслях не было тебя обидеть. Но… Ты моя лучшая подруга, и я не хочу, чтобы ты страдала. Не в деньгах счастье, ты же сама понимаешь.

Я хотела добавить: «Не могу поверить, что такое милое создание, как ты, может быть настолько расчетливым», но смолчала.

– Поверь мне, Мелисса,– ответила Габи,– несчастной я быть не собираюсь. А вот за тебя переживаю.

Я подумала: не так все просто. Однако, желая сохранить нашу дружбу, до поры оставила ответ при себе.