Агентство «Маленькая Леди»

Глава 9

Признаюсь честно, я думала, что поначалу примерно с месяц буду ходить взад-вперед по кухне, молясь, чтобы новенький розовый мобильник зазвонил хоть бы один раз, но вышло так, что с первыми клиентами я встретилась неожиданно скоро.

На объявление в газете народ среагировал незамедлительно. Даже если звонившие спрашивали вовсе не о том, что предлагалось, я вежливо, но сдержанно отвечала от имени собственной несуществующей секретарши.

Тем временем я постепенно рассказывала об агентстве своим бывшим одноклассницам и приятелям Нельсона, те делились с друзьями и родственниками. Первые же клиенты появились по рекомендации ныне благоухавшего Роджера Трампета.

Как только мои визитки были готовы, я отправила одну Роджеру, а через два дня он мне позвонил и назначил встречу. Мы вместе поездили по магазинам и выбрали ему новую одежду – переселившись в другую квартиру, Роджер задумал расстаться и с имиджем «безразличного к собственной внешности». Я справилась с задачей с таким блеском, что вскоре мне позвонили несколько его приятелей столь же неухоженного вида. И я возила их по лондонским универмагам удовлетворяя личные пожелания, просьбы матерей либо ультиматумы сестер, которые и думать не могли о перспективе проводить время в компании неряхи, закатывающего рукава на манер Дона Джонсона в сериале «Полиция Майами. Отдел нравов».

Помощь требовалась в основном в обновлении гардероба. Но очень скоро выяснилось, что вопросы одежды – лишь верхушка айсберга. Как только я доказывала на деле, что умею посоветовать, какие купить брюки и рубашки, на поверхность всплывали и более серьезные проблемы.

Так было, например, в случае с Джереми Уайльдом, младшим братом моей бывшей одноклассницы Коры Уайльд. В свое время их мать– бельгийка сбежала с тренером по теннису, и нас с Корой сблизил рожденный скандалами сумрак. Джереми был полу-профессиональным серфером, натуральным пугалом; разговаривая с женщинами, после каждой третьей фразы нервно кхекал.

Он сидел передо мной, развалясь в просторном фойе «Уан олдуич», и модный минималистский стульчик был готов рассыпаться под ним в любую секунду.

Скрывая, что у меня нет собственного офиса, я назначала встречи в гостиничных холлах, место выбирала в удобном для клиента районе, чтобы он чувствовал себя спокойно и при этом не выходил за рамки приличий. Пожимая Джереми руку и видя, что швейцар поглядывает на него будто на забредшего в отель бродягу, я подумала, что должна подыскать и своего рода «класс для дневных занятий».

По словам Коры, от регулярных и безуспешных попыток отца преобразить Джереми вся семья уже выла волком. Увидев клиента, я поняла почему. На нем была велосипедная куртка на молнии, потертые вельветовые брюки в рубчик, а туфли даже не возьмусь описывать. Хотя попробую: создавалось впечатление, будто он вдавил каждый туфель в корнуоллский пирожок , обул их и пробежался по широкому полю. Я задавалась вопросом: и где только ребята достают такие вещи? Воруют среди бесхозных тряпок в школьных прачечных, а потом прикипают к ним душой на всю жизнь?

– Короче, сможешь просмотреть все, что валяется у меня в шкафу? – спросил Джереми с деланным безразличием.

Я кивнула:

– Оценивать придется по всей строгости.

– Лады,– ответил Джереми.– Вообще-то мне плевать на одежду.

Он почесал ухо и кхекнул. Да, скорее всего, ухо, но наверняка не скажу – у него была здоровенная копна светлых волос, заплетенных в мелкие косички.

– Можем заодно зайти в парикмахерскую, и тебе сделают другую прическу,– предложила я.

– А когда покончим с одеждой, помоги мне выбрать диски с музыкой.

Я взглянула на него поверх очков – в стиле пятидесятых, «кошачьи глазки»,– которые добавила к имиджу Милочки. Вопреки решению использовать ее образ лишь для свиданий, я обнаружила, что она невольно проникает во все сферы моей новой деятельности. Потом мне пришло на ум: если лицом агентства станет Милочка, то Мелиссу можно сохранить как частную собственность, оставить ее для отдыха после рабочего дня, как удобные домашние штаны, которые надеваешь после официального костюма. К тому же Милочка не боялась высказывать все, что думает; я убедилась, что трачу время даром, рассыпаясь в любезностях и объяснениях перед клиентами, не ведающими, что такое женская тактичность. Прямота Милочки работала эффективнее.

В довершение всего – Нельсону я не расскажу об этом даже под дулом пистолета – мне нра-вилось ходить по рабочим делам в нарядах Милочки. Сначала я решила попробовать, не лучше ли, общаясь с клиентами, быть смелой и не тяготиться предрассудками, но с тех пор больше уже не становилась в работе Мелиссой. Чулки, изысканная одежда, сексуально привлекательные волосы – все это превращало меня из вечно в чем-то сомневающегося создания в уверенную, интересную женщину, которая не пытается спрятать свои бедра и ходит в узких юбках с гордостью, а сознаваясь в том, что знает, где шьют лучшие мужские костюмы, не краснеет от стыда.

Особое удовольствие доставляло ходить со светлыми волосами, уложенными в эффектную прическу или рассыпанными по плечам.

Впрочем, на Джереми Милочка не произвела ошеломляющего впечатления. В противном случае он кхекал бы поминутно.

– Диски с музыкой? – переспросила я озадаченно.– Джереми, ты ведь, наверное, и сам знаешь, что тебе больше нравится слушать?

Клиент нахмурился.

– Кхе… Знаю. Но, хочу обзавестись чем-нибудь для телок. Недавно я привел к себе девчонку и поставил «Дэд Кеннедис», так она отказалась со мной спать. Заявила, что ей кажется, будто на нее орут. Тут же заставила меня вызвать такси.

Ну вот, теперь придется побегать по музыкальным магазинам, подумала я.

– Забудь слово «телка», Джереми. Во всяком случае, когда разговариваешь с женщиной.

– Что ж говорить? Шлюха?

– Нет.

– Баба?

– Нет!

– Самка?

– Дама. Звучит, может, слегка старомодно, зато всегда ласкает женский слух.

– Ха! – ухмыльнулся Джереми.– Не хочу я даму! Кхе-кхе…

Я сняла очки и отметила в ежедневнике, что всю пятницу посвящу Джереми. Если дела с ним пойдут совсем скверно, придется подключить тяжелую артиллерию – Габи.

Мы спорили о том, допустимо ли вести девушку на первом свидании в китайский ресторан, где на пять фунтов можно набрать каких угодно блюд, когда у меня в сумочке зазвонил сотовый.

Знаю, на деловых встречах лучше не отвлекаться на звонки, но беседа с Джереми затянулась надолго, поэтому я и включила телефон, чтобы читать 5М8-сообщения.

– Полистай пока,– сказала я, вручая ему свежий номер «Эль».– Я скоро.

Я расправила юбку, сбросила с себя важность «старшей сестры», с какой смотрела на Джереми, и отошла в сторону. Представила себе густой горячий шоколад в белоснежной фарфоровой чашечке, поднесла к уху телефон и лишь тогда ответила:

– Доброе утро. Агентство «Маленькая леди». Фиона.

Следовало со временем действительно нанять секретаршу. И тоже дать ей псевдоним.

– Алло? – протянул знакомый голос с американским акцентом.– Я хотел бы назначить встречу с вашей начальницей. К сожалению, не знаю, как ее зовут…

Чашка с горячим шоколадом сменилась в моем воображении десертной вазочкой с шампанским. Звонил Джонатан Райли. Говорил он отрывисто, но уверенно: голос его звучал в «Уан олдуич» гораздо более уместно, нежели блеяние Джереми.

Между прочим, после полутора часов общения с моим нынешним клиентом акцент Джонатана показался мне даже сексуальным.

Я сглотнула и прислушалась к себе, проверяя, смогу ли заговорить совсем другим голосом. Нет, Джонатан мгновенно меня раскусит.

– Сожалею, но в данную минуту Милочка занята. Если хотите, оставьте сообщение, она не-пременно вам перезвонит…

– Мне хотелось бы побеседовать с ней сейчас.

Что я могла ответить?

– Хорошо. Соединяю.

Я нажала на кнопку временного прерывания связи, выждала секунду-другую и возобновила разговор – голосом более уверенным и даже певучим.

– Привет, Джонатан! Приятно слышать вас снова!

– Насколько понимаю, называть вас можно просто Милочка,– сказал Райли.

Говорил он довольно кокетливо – гораздо в большей степени кокетливо, чем в тот вечер на празднике. Возможно, потому, что относился к типу людей, которым легче общаться по телефону, нежели лично. Я напомнила себе, что Джонатан – агент по продаже недвижимости, а этот народ умеет в нужную минуту без труда превращаться в саму обходительность.

– Приятно, когда слышишь из чьих-то уст слово «приятно»,– продолжал он.– Как только вы заговорили, я тут же вспомнил про Мери Поплине.

– Вы правы: мы с ней очень похожи.

Джонатан засмеялся.

– Послушайте, наверное, вы приняли меня за полного невежу: на вечеринке, устроенной большей частью для установления деловых контактов. Я даже не удосужился спросить, как вас зовут…

– Не переживайте. Я и сама не назвалась, хотя должна была – тоже ради расширения связей.

– Все равно мне неловко. Впрочем, перейдем к делу. Можем ли мы встретиться? У меня к вам предложение.

– Конечно.

Я разволновалась; перед Джонатаном следовало зарекомендовать себя профессионалом. Человек он умный. Мне выдавалась серьезная возможность проверить, на что я гожусь.

– Какой день вас устроит? – спросила я, глядя в ежедневник.

Встреч уже намечалось достаточно: в пятницу – поездки по магазинам с Джереми У.; в четверг утром – встреча с Филипом Р.; в среду днем – визит с Биллом П. к его сыну-холостяку…

– Мне удобно сегодня.

– Сегодня? – повторила я, лихорадочно соображая.

Вообще-то после беседы с Джереми у меня больше не было дел, но Джонатану об этом знать не следовало.

– Ровно в три вам удобно? У меня как раз будет свободный час.

– Чудесно. А английский послеобеденный чай у вас клиентам подают?

По телефону он разговаривал определенно иначе.

– Если они хорошо себя ведут, то да,– ответила я, невольно подстраиваясь под его добродушно-шутливый тон.

– А если плохо? – продолжил в том же духе Джонатан.

Тут я поняла, что пошутила неоднозначно, и вспыхнула от смущения, но тут же сказала себе: ну и что? Милочка должна быть уверенной в себе и… немного дерзкой.

– Тогда их отправляют.– Я чуть не ляпнула «в кровать без ужина», но в этот раз вовремя

спохватилась и закончила: – Чаевничать в другом месте.

Джонатан снова засмеялся, а я вздохнула с облегчением, стараясь не заострять внимания на мысли о том, что смех у него на редкость приятный. Никак не подходил этот смех неучтивому диктатору, гонявшему Габи.

Впрочем, в самом Джонатане я ничего такого приятного не находила. Только в его голосе.

– Замечательно,– деловито сказала я. – Тогда встретимся в три.

– Вы ничего не забыли?

Я растерялась.

– Сказать, что жду встречи с нетерпением?

– Ну, этого не сказал и я, хоть так оно и есть.. Но речь о другом: вы не сообщили, где ваш офис.

Черт возьми!

Я покраснела.

– Мой офис?

– Ну да,– нетерпеливо ответил Джонатан. – Ведь не в «Старбаксе» же вы встречаетесь с клиентами?

Естественно, не в «Старбаксе», однако…

– Да-да, разумеется,– сказала я, лихорадочно соображая.

Где его можно принять? Определенно не дома. Разве только…

В лондонском пристанище отца, квартире на Долфин-сквер, где он на этой неделе не появлялся, поскольку уехал в оплачиваемую командировку куда-то в Брюссель, на сыроваренный завод.

Что-то подсказывало мне не вмешивать отца в свои дела, и в то же время я чувствовала, что невероятно важно произвести на Джонатана благоприятное впечатление. Отцовской квартирой я собиралась воспользоваться единственный раз.

Я мысленно воззвала к высшим силам, прося, чтобы сырная поездка папочки не оказалась хитрым прикрытием для грязных приключений с какой-нибудь девкой в Лондоне.

– Если оценивать по меркам «Керл и Поуп», офис, конечно, скромный,– бодро сказала я.– Это на Долфин-сквер, большое многоквартирное здание рядом с Уайтхоллом. Знаете, как туда добраться?

Джонатан не знал, и я объяснила.

– Жду встречи с нетерпением,– любезно сказал он и добавил: – Милочка…

От того, насколько восхитительно прозвучало это ласковое словечко, у меня по спине побежали мурашки.

Я поежилась. Следовало привыкнуть к тому, что мужчины называют меня «милочка», и научиться разграничивать истинное обаяние и то, каким пользуются в работе. Джонатан – прожженный профессионал и давно умеет становиться для дела галантным и доброжелательным, хоть по большому счету это ничего не значит… Я, впрочем, тоже «включала» шарм, не трогая души, с парнями типа Джереми или Роджера, то есть когда знала, как действовать. Райли же был пока для меня загадкой, потому я немного терялась.

Он не походил ни на Квентина, ни на Нельсона… ни, конечно, на Орландо. Что и сбивало с толку.

Когда я вернулась, Джереми сидел, перекинув длинную ногу через подлокотник стула и представляя на обозрение истертое, как старый плюшевый мишка, место, где между ног соединялись брючины. Он рассматривал в «Эль» картинки с рекламой дамского белья и тихо ржал.

Подняв на меня глаза, Джереми засунул руку под рубашку, почесался вполне по-обезьяньи, а потом внимательно исследовал то, что осталось под ногтями.

Позднее я, ни секунды не колеблясь, записала его на дорогостоящие курсы по обучению поведению на свидании. А тогда поспешила от него отделаться, чтобы перед встречей с Джонатаном успеть привести в порядок себя и отцовскую квартиру.

В лондонском обиталище папочки до переезда из столицы жила моя бабушка. Теперь, когда она устроилась в Брайтоне, отец пользовался квартирой во время парламентских сессий, причем остальным членам семьи запрещал останавливаться в ней даже после поздно заканчивавшихся театральных представлений и в прочих подобных случаях.

Запасные ключи имелись лишь у меня: бывало, отец звонил мне в любое время суток и давал распоряжения типа: «Завтра будь там, когда явится водопроводчик» или «Придут дезинфекторы обрабатывать квартиру, присмотри за ними».

Когда я вошла в подъезд, портье встретил меня широкой улыбкой. Выполняя приказы отца, мы с Джимом провели вместе немало времени. От него я узнала, что под Рождество жильцы платят обслуге приличные чаевые; отец, впрочем, такой щедростью не отличался.

– Мистер Ромни-Джоунс еще не вернулся? – спросил Джим.

Я покачала головой. Чудесно. В здании несколько сотен квартир, однако портье удивительным образом знают все о местонахождении едва ли не каждого жильца. Если Джим спрашивал, не вернулся ли отец, значит, тот еще был в командировке.

– Я пришла, чтобы встретить… мм… дизайнера,– сказала я.– Прости, поболтать нет времени.

Джим покивал и заулыбался.

Я подошла к квартире, вставила в замочную скважину ключ и, толкнув дверь, крикнула:

– Пап, привет!

У меня уже была заготовлена история про запропастившуюся куда-то сумку – так, на всякий случай.

Ответа не последовало, и я, глубоко вздохнув, вошла внутрь.

Квартира была небольшая: просторная гостиная с кремовыми диванами в одном конце и обеденным столом в другом, кухонный утолок, ванная и спальня на двоих. Но благодаря многочисленным цветам и тому, что все было отделано в стиле ар-деко (обстановкой занимались мы с бабушкой), площадь ее как будто увеличивалась, к тому же из огромных окон открывался восхитительный вид на Темзу.

С моих губ слетел тяжелый вздох. Как же хотелось жить тут! Стали вспоминаться бабушкины рассказы о бутылях шампанского, некогда охлаждавшихся в ванной, о босоногих прогулках по набережной Виктории после городских балов– маскарадов, о многочисленных забавах, которые бабушка делила с вереницей чудаков-друзей…

Однако на мечтания времени не оставалось. Я открыла большую сумку – подделку под «Келли» – и выложила на кофейный столик букет цветов, которые купила по пути, ежедневник, пакет молока и печенье к ланчу, а еще восхитительные туфли – ходить в них я практически не могла, но сидя смотрелась роскошно.

Отец использовал квартиру в основном как офис, и тут было предостаточно оргтехники, чтобы помещение сошло за агентство. Я боялась одного: вдруг за время нашей с Джонатаном беседы кто-нибудь вздумает позвонить папаше.

Не пришлось даже убирать семейные фотографии со стен и столов – их тут не было.

Отчасти поэтому меня не слишком мучили угрызения совести.

Ровно в три зазвонил домофон. Я как раз успела все пропылесосить и готовилась к встрече морально.

Я подробно рассказала Джонатану, как найти «офис» в лабиринте коридоров, и понадеялась, что он не станет задавать вопросов портье. Все было готово, когда в дверь постучали.

Глубоко вдохнув, я собралась с мужеством и повернула ручку.

– Здравствуйте еще раз,– сказал Джонатан, учтиво протягивая руку.

На нем был отлично сшитый темно-синий костюм, белоснежная рубашка и затянутый идеальным виндзорским узлом сиреневый галстук Медные волосы поблескивали на солнце. Габи ошибалась: ничего нелепого в них не было. Они смотрелись бесподобно.

Мне в голову пришла мысль: вот бы показать Джонатана Джереми, чтобы тот увидел, как должен одеваться мужчина.

– Фионы нет? – с едва заметной улыбкой спросил Райли.

– Фионы?..– Я не сразу сообразила, о чем речь. Ах, ну да, секретарша.– Поехала к дантисту,– весело сказала я.– Прошу, проходите. Обстановка в офисе неофициальная, но я подумала, что так будет лучше для дела.

– Прекрасная квартира. Очень уютно. Откройте секрет,– попросил Джонатан, пройдя за мной и сев на диван напротив.– Почему мне кажется, что вы сегодня какая-то другая?

Я улыбнулась и опустила очки пониже.

– Сегодня я в очках, а на вечеринке была в контактных линзах.

– Ах да, действительно…

Последовало секундное молчание. Джонатан откинулся на диванную спинку и закинул ногу на ногу. Я обратила внимание на его черные носки, идеально начищенные туфли и чуть не вздохнула в знак одобрения.

– Итак, чем могу быть полезна? – бодро спросила я.– Что у вас за… предложение?

– Кажется, мне нужна помощь профессионала,– с серьезным видом произнес Джонатан.

– В делах «Керл и Поуп»?

Мне пришло на ум, что хитрец Квентин взял на вооружение мою идею помогать в обустройстве дома холостым покупателям и выдал ее Джонатану за собственную.

– Нет, в моих личных делах.– Райли поправил манжету рубашки и помолчал, будто собираясь с мыслями.– Надеюсь, я правильно понял, чем занимается ваше агентство.– Он нервно хохотнул.– И простите меня, если неправильно.»

Я улыбнулась, но ничего не сказала на случай, если Джонатан и в самом деле неправильно меня понял. Насколько неправильно – было пока не ясно, но представить его в числе клиентов миссис Маккиннон я никак не могла.

Во всяком случае, верила, что он другой.

Снова потянув вниз манжету, Джонатан взглянул мне прямо в глаза.

– Моя история довольно банальна. Тем не менее, я хотел бы, чтобы это осталось между нами.

Я кивнула, показывая всем своим видом, что ни о чем другом не может быть и речи.

– Хорошо. Дело вот в чем. Я планировал переехать сюда со своей женой Синди. Однако она отказалась, не пожелав покинуть Нью-Йорк.

– Ужасно,– посочувствовала я.– Но может статься, когда Синди взглянет на ваш восхитительный лондонский дом, то…

– Не думаю.– Джонатан поморщился.– Она уже живет с другим мужчиной.

– Кошмар.

– С моим братом, Имоном.

– Ужас.

– Скоро у них будет ребенок. Впрочем, я даже рад,– продолжил Джонатан торопливо, словно осознал, что сказал слишком много,– что Синди выбрала более подходящую для нее жизнь: именно так считает ее психоаналитик. Однако же я оказался в весьма затруднительном положении. Англия для меня – совершенно чужая страна, в Лондоне я второй раз в жизни. Мне бы сейчас нужно побольше веселиться, встречаться с интересными людьми, посвящать развлечениям значительную часть досуга… Но жены, которая могла бы организовать вечеринки и выходы в свет, у меня нет, обременять личными заботами секретаря я не хочу, заводить с кем-то исключительно с этой целью роман тоже не желаю.– Он перевел дыхание.– Короче, постоянно чувствую себя не в своей тарелке.

Я кивнула, и глаза Джонатана засияли. У меня возникло ощущение, что он страшно боится оплошать,– я сама этим страдала и не могла не видеть то же в других.

– Понимаю,– сказала я, уже сообразив, что от меня потребуется, хотя пояснять, в чем именно он нуждается, Джонатан определенно не собирался.– Вам нужна женщина, которая может устраивать вечеринки, знакомить вас с людьми, рассказать о местных порядках и с которой вас не связывали бы личные отношения.

Джонатан улыбнулся, щелкнул пальцами и указал на меня.

– Точно.

– От этого непременно надо отучиться,– машинально сказала я.

Лицо Джонатана вытянулось от изумления.

– Простите ради бога.– Я прижала руку ко рту и виновато посмотрела на него.– Привычка. Английские джентльмены более сдержанны в эмоциях. Экономят время. Впредь постараюсь вежливее.

– Нет-нет,– пробормотал Джонатан негромко.– Делайте все так, как считаете нужным.

– Время пить чай! – лучезарно улыбаясь, сказала я.

Черт! Совсем как мама.

Мне нужен был небольшой тайм-аут. Я вышла, чтобы приготовить чай и выложить на тарелку песочное печенье.

Как конкретно помочь Джонатану Райли, мне представлялось довольно смутно. С одной стороны, он производил впечатление совершенно самостоятельного человека: безукоризненно одевался, мог становиться то строгим и деловым, то обаятельным. Иными словами, был сложившейся личностью. С другой стороны, в нем чувствовалось некое беспокойство, намек на нервное напряжение, которое могло найти выход в бестактности.

Обычно я без труда угадываю, с каким человеком имею дело. Джонатан же, непонятно почему, ставил меня в тупик Возможно, намеренно.

Когда я с подносом в руках вернулась назад, Райли смотрел из окна на Темзу. Или же проверял, насколько качественные у меня рамы. Я вдруг подумала, не пытается ли он оценить мою квартиру.

То есть папину, конечно.

– Вам покрепче? – спросила я, взяв заварочный чайник.

– Хм. Не знаю. Еще не понял,– ответил Джонатан, возвращаясь к дивану.– Не привык пить чай. Люблю кофе.

– Ой, простите,– сконфуженно пробормотала я.– Надо было сначала спросить. Хотите, приготовлю?

– Нет-нет-нет.– Джонатан сел и взял печенье.– Буду приобщаться к старым лондонским традициям. Девушки в офисе делают все возможное, чтобы я поскорее здесь освоился. Кэролайн неизменно появляется в моем кабинете с порцией суши из ресторана и записанными на бумаге местными выражениями – чтобы я случайно не попал впросак.– Он посмотрел на меня как-то странно.– Кстати, одна из работниц говорит, что знакома с вами. Это Габи Шапиро. Вы ее знаете?

Я вмиг проглотила полчашки чая, издав едва слышный булькающий звук.

– Да, я знаю Габи. Она моя давняя подруга. И прекрасный секретарь,– добавила я.

– Отзывается о вас весьма лестно. Говорит: «Ее зовут Милочка, и характер у нее соответству-ющий».

– Как приятно.

Габи предложила распространять информацию об агентстве через влиятельных сотрудников, но я повторила ей по меньшей мере пять раз, чтобы она ни при каких обстоятельствах не упоминала моего настоящего имени. Если она уже давала Джонатану характеристики «своей приятельницы Милочки», то есть рассказывала о настоящей подруге Мелиссе, бог знает, чем это могло закончиться.

– Требуется ли за чаепитием соблюдать какие-то правила? – полушутя, полусерьезно спросил Джонатан.

– Практически нет.– Я наполнила чашку, плеснула в нее молока и подала гостю.– Если нужно, положите сахар. Только не дуйте на чай.

Джонатан покивал.

– Где вы это покупаете? – спросил он, взяв второе печенье.– Ужасно вкусно! Надо купить такого же для клиентов в офис.

– Я сама его пеку. Рецепт до смешного прост.– Я сделала маленький глоточек чая.– Даю его всем мужчинам, с которыми работаю. Они заказывают в ресторане достойные блюда, покупают мороженое и подают к чаю печенье. Женщины смотрят на них после этого, как на Джейми Оливера.

– Вы сами придумали рецепт? – спросил Джонатан.

Напряжение ушло, его голос звучал теперь столь же чарующе, как по телефону.

Солгать я не смогла.

– Нет, мой сосед по квартире.

Джонатан удивленно поднял брови.

– Талантливый кулинар.

– Да, творит на кухне чудеса.

– Могу себе представить.

– Вряд ли,– возразила я с некоторой ноткой обиды.

Джонатан поднял руки, давая понять, что не намерен спорить. Я не отреагировала.

– Ответьте на один вопрос,– сказал он, опять посерьезнев.– Как вы это делаете?

– Что именно?

– Организуете работу агентства. К примеру, если я к вам обратился, вы будете посвящать все свое время мне одному?

– Нет. Вам это слишком дорого обойдется.

– Не беда.

– На такие условия я в любом случае не соглашусь. Мне нравится ни от кого не зависеть и решать в один и тот же период целый ряд личных проблем.

– Но Лондон ведь не так уж велик. Вы не боитесь, что, если будете каждый день появляться на вечеринках с новым мужчиной, вас станут узнавать?

Я поднесла к губам чашку, обдумывая ответ. Я и раньше над этим размышляла, но чем больше уделяла проблеме внимания, тем менее серьезной она казалась.

В основном клиенты обращались ко мне с просьбой обновить гардероб, то есть я показывалась на людях главным образом в качестве личного костюмера. Ездить же на вечеринки собиралась далеко не с каждым, и притом не слишком часто. К тому же, как заметила бы Габи, находись она сейчас здесь, привлекательные блондинки, с которыми мужчины так любят выходить в свет, очень похожи друг на друга. От меня не требовалось чем-то отличаться – нужно просто быть в определенном месте и должным образом выглядеть.

Более того, ведь всегда можно купить другой парик. Иначе уложить волосы, по-разному одеваться…

Меня даже воодушевляла мысль о том, что я не буду в своей новой профессии топтаться на месте и что есть возможность безбоязненно давать волю фантазии.

Джонатан смотрел на меня выжидающе, и я очнулась.

– Разумеется, я действую осторожно. А мои клиенты едва ли не больше, чем я, заинтересованы в том, чтобы правда обо мне не всплыла на поверхность. И потом, тут нет ничего такого: лондонцы старомодны – наши дамы нередко заботятся о холостых друзьях, могут даже помочь в подготовке к бракосочетанию с другой женщиной. У меня множество приятелей, а у них масса собственных товарищей…

Я замолчала, положила ногу на ногу в стиле Милочки – совсем не как Мелисса! – и добавила:

– Кроме того, если вопрос не задан, нет никакой нужды на него отвечать. А в Лондоне не принято быть чрезмерно любопытным. Разумеется, это не означает, что тут не любят посплетничать.

– Мне все это нравится!

Джонатан чуть было опять не щелкнул пальцами, но вовремя спохватился.

Я улыбнулась и предложила ему еще печенья. Он взял одну штучку, усмехаясь.

– Можно сказать, занятия уже начались. Я не совершаю очередную ошибку, и вы награждаете меня печеньем.

– Не-ет,– протянула я, вспыхнув.– Я угощаю вас просто так.

Румянец залил щеки Мелиссы, не Милочки. Милочка не ведала, что такое краска стыда.

– Как же вы совмещаете работу с личной жизнью? – спросил Джонатан.– Я имею в виду вашего соседа по квартире.– Его бровь иронически изогнулась.– Он тоже здесь живет?

– Нет,– ответила я. Заговаривать о том, кому принадлежит квартира, грозило опасностью.– И я здесь не живу. Это мой офис.

– Понятно,– кивнул Джонатан.– А как он смотрит на услуги, которые вы оказываете?

– Спокойно,– сказала я, мысленно ругая себя за то, что вообще упомянула о Нельсоне и рецепте печенья.– Он всего лишь мой сосед по квартире.

– Всего лишь?

На лбу у Райли появилась морщинка. Возможно, в Нью-Йорке благодаря этому маленькому трюку потенциальные покупатели домов быстрее решались выписать чек.

– Да, именно всего лишь.

Во мне усиливалась тревога. Начав свое дело, я придумала себе три железных правила: ничего не рассказывай о своей личной жизни; не увлекайся клиентами (во всяком случае, серьезно); не говори явной лжи, даже если почувствуешь, что клиенту будет приятно ее услышать.

Впрочем, уцепилась за эту тему не я, а Джонатан. Но мне не следовало даже упоминать о том, что у меня есть сосед по квартире; надо было вести себя, как подобало Милочке. А Милочка могла жить лишь отдельно, в роскошном доме. И платить по счетам сама.

– Нельсон – старый друг семьи. Итак, перейдем к делу. Как вы планируете обустроить ваш дом? – спросила я, резко меняя тему разговора.– Вы ведь агент по продаже недвижимости и наверняка хотите принимать у себя гостей.

– Я об этом еще не думал,– пробормотал Джонатан.

– Советую вам устроить грандиозный прием. Можно вечеринку на определенную тему. Тогда женщины явятся к вам в достаточно забавных нарядах.

– Вы что-то быстро сменили предмет беседы,– заметил Джонатан.

Я улыбнулась ему так, как это могла сделать только дочь члена парламента.

– Да, вы совершенно правы.

И в эту минуту, когда я уже почувствовала, что могу расслабиться, зазвонил телефон.

Бабушка заменила старые аппараты сверхсовременными: трезвоном наполнилась вся квартира.

Райли, испугавшись пронзительного звука, вскочил на ноги. Чай выплеснулся из чашки ему на брюки, обжег его, и мой бедный посетитель снова дернулся.

Я тоже подскочила, когда он выхватил из кармана белый носовой платок и принялся тереть им по расползающемуся на диване коричневому пятну.

Нет!..

Кремовый диван. Новый костюм.

Кремовый диван… Новый костюм…

Я стояла с салфеткой в руке и не знала, что делать.

– Ответьте на звонок,– сказал Джонатан усиленно растирая пятно.

– Пропущу его,– пробормотала я, пытаясь не тревожиться за мебель больше, нежели за здоровье клиента.– Пусть оставят сообщение… Сильно обожглись?

– Ерунда,– раздраженно буркнул Джонатан.

Я вдруг вспомнила, что из-за неслыханной жадности отец скупился на современный автоответчик и по сей день пользовался детищем восьмидесятых, которое грозило вот-вот толкнуть на всю квартиру громогласную речугу.

– Впрочем, нет… пожалуй, отвечу. Извините,– протараторила я.– Разумеется, это не вполне вежливо, но, понимаете, автоответчик не совсем исправен. Выпейте еще чая…

Я пронеслась через всю комнату и схватила трубку.

– Могу я поговорить с Мартином Ромни-Джоунсом? – послышался мужской голос.

– Э-э… Хм… Видите ли, он…

«Он»!..

Я наморщила лоб, надеясь, что последнего слова Джонатан не расслышал, и тотчас напустила на себя самодовольство, столь характерное для Кэролайн.

– К сожалению, это невозможно. С кем, простите, вы хотели бы побеседовать? Не расслышала фамилию.

– С Мартином Ромни-Джоунсом. Мое имя Аластер Миллер, звоню из избирательного округа…

– По-видимому, вы ошиблись номером. Простите,– быстро сказала я и положила трубку.

Потом выдернула из телефонной розетки шнур. И, оставив Джонатану еще несколько секунд на то, чтобы привести себя в порядок, грациозной походкой вернулась назад.

– По-моему, это опять тот странный джентльмен,– доверительно произнесла я, садясь на диван и добавляя в чай молока.– Звонит и делает сомнительные намеки…

Джонатан вскинул брови, а я взглянула на него поверх очков, выражая всем своим видом: «Я этого не говорила».

Мы оба опустили глаза, борясь с желанием улыбнуться.

Мы оговорили все условия (весьма выгодные для меня) и сроки. Джонатан продиктовал телефоны, и я записала их в ежедневник. Потом мы обсудили, какие газеты наиболее полно освещают вопросы недвижимости, и телевизионные передачи. Как выяснилось, Джонатан регулярно смотрел «Силу земли» по Пи-би-эс.

Я подумала, не иронизирует ли он опять, но по его виду было трудно определить.

Так или иначе, я пообещала, что познакомлю его с Кристи Олсопп и Аланом Титчмаршем. Друзья друзей нередко бывают полезны.

Мы мило болтали – я не видела в собеседнике и намека на былую грубость,– когда в полпятого зазвонил мобильник Джонатана. Он извинился и ответил на звонок из офиса.

– Простите,– сказал Райли, нажав кнопку отбоя.– Мне пора. Надо успеть показать дома двум клиентам. Огромные особняки. И тот и другой с чудесным садом. Прошу прощения,– повторил Джонатан.

Я только теперь вспомнила, что мне следовало выпроводить его еще в четыре. Впрочем, как бы я это сделала? Ведь не было возможности сюсюкаться с ним, точно дочь с престарелым папочкой, равно как и важничать, словно сестра с младшим братом.

– Не стоит извиняться,– сказала я, поднимаясь с дивана.

Искушать судьбу дальше становилось небезопасно. Я занервничала и стала прислушиваться к каждому звуку. Еще немного, и я задвигала бы ушами, точно кошка.

Мы прошли к двери, и я постаралась взять себя в руки, чтобы не выпихнуть гостя вон чересчур поспешно.

– Да, кстати,– сказал вдруг Джонатан, уже взявшись за дверную ручку.– Надеюсь, вы не обидитесь, если я спрошу: Милочка – это ведь не настоящее ваше имя?

– Нет,– ответила я.– Конечно нет. В моей сфере лучше действовать анонимно.

Его губы тронула едва уловимая улыбка.

– Понимаю. К тому же это очень удобно для мужчин, у которых отвратительная память на имена…

Я кивнула.

– Совершенно верно. Милочка то, Милочка это. Можете называть меня за глаза и просто милой дамой. Многие так и делают. К примеру.– Я скорчила гримасу, входя в роль собственного клиента.– «Надо спросить у милой дамы, играем ли мы завтра в бридж». Или: «Милая дама печет изумительное песочное печенье». Вот почему англичане с такой легкостью заводят романы. Чтобы не ошибиться, они заменяют имена другими подходящими определениями.

– Понятно.– Джонатан засунул руки в карманы брюк и неожиданно словно бы помолодел на несколько лет. Стал почти как мальчишка.– Только вот мне немного не по себе, когда я обращаюсь к вам не по имени. И потом, не скажешь ведь: «Эй, милая дама, подай мне, пожалуйста, печенье».

– При желании – зал роста Кое-кто из моих знакомых, даже не клиенты, спокойно пользуются подобными словами в повседневной жизни.

– Ну же,– улыбнулся он, поддразнивая меня.– Скажите, как вас зовут на самом деле.

– Нет уж, простите.– Я откинулась на спинку стула и изящно скрестила ноги. Понятия не имею, откуда в наших отношениях взялась вдруг игривость, но она появилась, и кровь быстрее побежала по моим жилам.– Я имею право на жизнь вне работы, Джонатан. Для вас я – Милочка Бленнерхескет.

Джонатан разочарованно поднял брови.

– Блен… как? – спросил он.– Не повторите ли?

– Блен-нер-хес-кет,– повторила я по слогам девичью фамилию бабушки.

– Ладно, Милочка.– Джонатан подмигнул, но тут же, напустил на себя строгость.– Подмигивать тоже неприлично, верно?

– Неприлично,– решительно подтвердила я.– Можете позволять себе это, только когда я буду играть роль вашей девушки.

– И даже тогда вы будете одергивать меня – не заигрывай, дескать, со мной на людях?

Я кивнула. Мою науку он схватывал быстро.

– Но совсем по-другому. Как подобает подружке. Возможно, вам даже понравится.

Джонатан сдержанно засмеялся, словно боялся слишком открыто проявлять свои чувства. Потом игривые огоньки внезапно исчезли из его глаз, и он вновь стал олицетворением серьезности.

– Я позвоню вам, и мы договоримся о новой встрече, на которой обсудим вечеринку. Что-то подсказывает мне – все пройдет как нельзя лучше.

Он кивнул на прощание, вышел за дверь и зашагал прочь по коридору.

Я помимо своей воли крикнула ему вслед:

До свидания, Джонатан!

Он, не поворачивая головы, махнул рукой.

– До встречи, Милочка,– донеслось до меня уже с лестницы.

Я позволила сердцу немного успокоиться, вернулась в квартиру, вставила в розетку телефонный шнур и слегка дрожащими руками привела квартиру в первоначальный вид.

Азартная игра закончилась, но нервы звенели, и не только из-за Джонатана. Слава богу, он не заглянул в ванную – там красовались папины бритвенные принадлежности. Рисковать повторно я просто не могла себе позволить! Отца не было рядом, но он и с приличного расстояния нагонял на меня страх.

Зато дела мои идут пока совсем даже неплохо, подумала я, удаляя с дивана остатки чайного пятна. Мои губы растянулись в улыбке, но я тут же скрестила пальцы, побоявшись спугнуть удачу.

Было в Джонатане Райли нечто такое, отчего разыгрывать уверенную, кокетливую и все знающую Милочку получалось с легкостью и в радость. И в то же время это «нечто» не переставало смущать меня.