Агентство «Маленькая Леди»

Глава 25

Платье двенадцатого размера из отнюдь не эластичной ткани, выбранное для меня Эмери, висело, подобно безмолвному напоминанию, на боковой стенке моего шкафа; дни напролет я корпела над подарками. Казалось, я непременно должна была похудеть.

Но этого не случилось. Зная, что я обожаю шоколад, некоторые из моих клиентов прислали мне к Рождеству по огромной коробке конфет, и я, пока наклеивала на подарочные свертки листочки с надписями и продумывала, как лучше рассадить гостей на свадьбе Эмери, незаметно поглощала их одну за другой.

Вообще-то я радовалась, что так занята. Мои мысли, хоть голова и была занята массой других вещей, то и дело возвращались к последней встрече с Джонатаном, заставляя заново переживать всю гамму чувств, начиная со злобы и заканчивая недоумением.

Конечно, мне дышалось бы посвободнее, если бы за пять дней до свадьбы мама и Эмери не уехали на курорт в Ирландию, взвалив на меня самые кошмарные обязанности – договариваться с кондитерами, цветочниками и тому подобное. Справедливости ради скажу, что мама и сестра предложили и мне поехать с ними, однако я не могла оставить работу. К тому же начнись у Эмери предсвадебная паника – если верить соответствующим журналам, избежать ее невозможно,– у мамы лучше получилось бы справиться с ней без моей помощи, тем более в курортных условиях. Я осталась дома и решала уйму вопросов – к примеру, разбиралась с золотистыми стульями и шатром, которые привезли буквально в одну и ту же минуту…

В лондонской квартире тоже не получалось отдохнуть, и особенно тревожило смутное подозрение, что проблему создаю я сама. Габи до сих пор не подыскала подходящего жилья и теперь каждый вечер просиживала с Нельсоном на ди-ване в окружении газет с объявлениями о сдаче недвижимости в аренду. Когда я возвращалась домой часов в десять, совершенно обесиленная, эти двое торчали на привычном месте, голова к голове, с заставленными едой подносами на коленях, и вычеркивали сообщения о домах с неподходящим садом или не с тем видом из окон.

– До каких пор это будет продолжаться? – спросила я вполголоса как-то раз вечером, помогая Нельсону на кухне делать бутерброды с сыром.– Габи собиралась пожить у нас всего несколько дней!

– До тех пор, пока она не найдет квартиру,– с удивлением и укором ответил Нельсон.

– А не думаешь ли ты, что она затеяла снять не что иное, как комнату именно в этой квартире? – прошипела я и тут же прескверно себя почувствовала.

– Мел! – Нельсон бросил на меня косой взгляд.– Габи делает все, что в ее силах, чтобы зажить по-другому. Ты могла бы хоть немного поддержать подругу.

– Да, конечно…– Я отщипнула кусочек сыра.– Но будь осторожен. А то они с Аароном окончательно расстанутся.

– Я прекрасно помню об Аароне и умею соблюдать осторожность,– раздраженно ответил Нельсон.– Кстати, с Габи очень интересно. Я и не подозревал, что она настолько забавная и как заразительно смеется!

Мне, слишком занятой приготовлениями к свадьбе и мыслями о Джонатане, было в последнее время совсем не до веселья.

А у Нельсона появился новый лучший друг.

Свадьба Эмери должна была состояться за неделю до Рождества. Накануне, в пятницу, во время ланча я включила автоответчик, отдала остатки шоколада девочкам с первого этажа и отправилась домой.

В церковь я успела как раз к репетиции свадебной церемонии. Мама, папа и Эмери еще не приехали.

Уильям, шафер и священник стояли у алтаря. Хорошая репетиция, подумала я. Уильям, наверное, размышляет, куда запропастилась Эмери. Этим же вопросом он будет мучиться большую часть их совместной жизни.

Я оставила сумки у входа и тоже пошла к алтарю. Хорошо, что эта деревенская церковь оказалась такой чудной: в ней было все, о чем только можно мечтать. Толстые каменные колонны, яркие витражи».

Я поцеловала жениха в щеку. – Здравствуй, Уильям. И он, и шафер выглядели так, будто пережили серьезное потрясение. Мне пришло в голову: познакомились они, скорее всего, на футбольном поле. Даррелл был высоченный и широкий, как амбарные ворота. В сравнении с ним даже помешанный на спорте Уильям выглядел хлюпиком.

– Даррелл,– произнес жених и учтиво указал на меня.– Даррелл, познакомься: это Мелисса, сестра Эмери.

– Здравствуй, Даррелл,– сказала я.– У вас обоих усталый вид. Долго были в пути?

– Нет. Вчера полдня проиграли с вашим отцом в гольф,– сообщил Уильям, почти правдоподобно притворяясь, что это занятие доставило ему удовольствие.– Не волнуйся, мы обставили все так, что он выиграл.

– Понятно. А теперь куда мой папа подевался? – спросила я, оглядываясь по сторонам.

Отец всегда выигрывал – так или иначе.

– Понятия не имеем. Мы оставили вашего отца в гольф-клубе,– пробасил Даррелл.– Он сказал, у него там какие-то дела.

– А-а.

Я посмотрела на священника, то и дело поглядывавшего на часы.

– Когда начнем? – нетерпеливо спросил он.– Одна из моих прихожанок умирает, и…

– Можем хоть сейчас, но обвенчать придется нас с красавицей – подружкой невесты.– Даррелл шутливо ткнул меня в бок, чуть не сбив с ног.– Как ты на это смотришь, Мелинда?

Мы с Уильямом неодобрительно взглянули на него.

Неожиданно я заметила в капелле какого-то подозрительного типа. Он ходил взад и вперед, что-то крутя в руке – по-моему, мобильный телефон.

– А это кто, вон там? – шепотом спросила я, взглянув на Уильяма.

– Фотограф,– ответил священник.

– Но фотографа заказывала лично я! Должна была приехать женщина,– взволнованно проговорила я.– Дороти Дэниеле из агентства «Свадебное фото».

– Это человек из журнала,– вяло объяснил пастырь.

– Журнала? То есть? – требовательно спросила я, снова поворачиваясь к Уильяму.

– Нет, не «То есть»,– ответил он.– Как-то по-другому называется. «Привет» или «Здравствуй»… не помню. Спроси у отца.

– У отца? – удивленно повторила я.

Как раз в эту минуту в церковь вплыли мама и Эмери. Обе выглядели как инструкторы Йоги.

Взглянув на них, я почувствовала, до какой степени вымоталась.

Эмери вся светилась, а мама на двадцать лет помолодела.

– Простите нас, пожалуйста! На невесту сердиться нельзя! – пропела Эмери, прежде чем поцеловать Уильяма, Даррелла, а потом меня.

– А папы что, еще нет? – спросила мама.

– Нет.

Она нахмурилась.

– В последнее время мы его почти не видим. Такое ощущение, что он не желает с нами знаться.

Я вспомнила три кучи дамского белья и прикусила язык.

– Впрочем, какая разница? – тряхнув головой, весело воскликнула мама.– Церковь чудесная, правда?

Я предложила приступить к репетиции, так как на священнике уже лица не было.

Дело близилось к концу, когда хлопнула дверь и в церковь влетел папаша.

– На кого ты похожа!..– крикнул он мне.– Белинда! Надеюсь, визажист, которого ты заказала, умеет украшать и покойников! На Мелиссу уйдет не меньше часа.

Я в ужасе уставилась на него.

– Не обращай внимания, дорогая.– Мама ровно дышала через нос, прижав одну руку к диафрагме, а другой опираясь на спинку скамьи.– Он целую неделю всем грубит. Переживает, что потратил столько денег.

– Да, конечно.– Отец выразительно посмотрел на меня.– Я должен кое о чем поговорить с тобой, Мелисса. Напомни мне, если я забуду.

– Этого, пожалуй, достаточно,– сказал пастырь, закрывая молитвенник.– Вопросов нет?

– Ты еще не подписал добрачный договор, Уильям? – беспардонно поинтересовался отец.

Священник взглянул на него так, будто тот спросил у церковных хористов, нет ли среди них взяточников.

– Еще нет,– ответил Уильям с поразительной самоуверенностью.

– Нет? Только не забудь.

Отец рассмеялся и шутливо погрозил пальцем будущему зятю.

– Не забуду,– сказал Уильям, широко улыбаясь.

Мне было не до веселья. Священнику, Эмери и, разумеется, маме – тоже.

По дороге из церкви я замедлила шаг, чтобы поговорить с отцом, который отстал от нас и при-глушенным голосом разговаривал с кем-то по телефону.

Как только он увидел, что я оглядываюсь на него, то сразу прервал связь.

– Я привезла тебе чек,– бодро сообщила я.– Могу отдать прямо сейчас, но при условии, что ты больше не будешь напоминать мне о долге. Особенно завтра.

Отец остановился у массивного надгробного камня.

– Чек? По-моему, мы договаривались о наличных.

Я уставилась на него:

– Хочешь сказать, я должна была привезти с собой все пять тысяч десятифунтовыми банкнотами?

– Мне нужны наличные. Сегодня же, Мелисса.– Отец посмотрел на часы.– Времени еще достаточно, успеешь съездить в город. Ты ведь пользуешься услугами того же банка, что и я, правильно?

Я растерянно кивнула. Как будто мне нечем заняться! Дома меня ждали двести неподписанных карточек с указанием фамилий гостей…

– Как только упомянешь мое имя, тебе сразу выдадут деньги,– сказал отец, ускоряя шаг с намерением уйти.

Я лишь проводила его взглядом.

День перед свадьбой – как советуют журналы, по профилю которых я теперь могла защитить диссертацию,– невесте следует провести, принимая расслабляющие ванны, занимаясь педикюром и сердечно беседуя с самыми близкими и любимыми людьми.

У нас, естественно, все вышло иначе. Мы перессорились, устроив Эмери перед вступлением в брак хорошую встряску.

Родители отметили последние часы ее незамужней жизни впечатляющим выяснением того, куда подевалась фамильная диадема, которую в последний раз видели на голове Аллегры в день ее свадьбы. К тому моменту, как мы с Эм тихонько удалились наверх, чтобы посмотреть телевизор, спор плавно перешел в скандал по поводу списка гостей. Маму особенно интересовало, почему в нем столько девиц с папиной работы. Когда мы с Эмери отправлялись спать, до нас все еще доносились то стихавшие, то усиливавшиеся крики.

В моей спальне временно поселилась бабушка; комнаты для гостей были переполнены тетками, двоюродными братьями и сестрами. Мне пришлось лечь в спальне Эмери, на скрипучей кровати, которой не пользовались года эдак с восемьдесят седьмого. Лежать на ней было очень неудобно, но я гнала прочь мысли о сломанных костях и внушала себе, что спать на таком ложе будет даже забавно.

Эмери принялась рассказывать, как скверно обошелся с ней на прошлых выходных Уильям. Я слушала ее, покрывала ногти на ногах ярко– красным лаком и чувствовала себя настолько расслабленно, что не хотела портить вечер вопросами о Чикаго.

Около полуночи мама, прежде чем пойти спать, заглянула к нам. У нее горели щеки, а волосы торчали в разные стороны.

– Могадона не желаете? – проворковала она, будто предлагая какао.– Поможет как следует выспаться перед завтрашним чудесным днем!

Я так устала, что в снотворном, вообще-то, не нуждалась, но мысли о груде дамского белья, купленной отцом, никак не давали мне покоя, и я решила: лучше заснуть до утра покрепче.

– Спокойной ночи,– сказала я сестре, когда мы обе проглотили таблетки.– Увидимся утром. Разбудить тебя?

– Гм… да.

Эмери так тщательно изучала будильник, будто понятия не имела, как его заводить.

– Интересно, сработает?

– Надеюсь,– ответила я.– Мне надо встать пораньше, проверить, не повредило ли ветром шатер.

Эмери посмотрела на меня со своей высокой кровати.

– Тебе там удобно?

– Вообще-то нет.

– Может, ляжешь со мной?

– А ты не против?

– Нет,– ответила Эмери, но тут же добавила: – На той кровати ты, чего доброго, растянешь шею и будешь смахивать завтра на Квазимодо – испортишь фотографии.

Я с радостью перебралась к Эмери и укрылась одеялом. У нее были очень холодные ноги. Мы лежали, глядя на оконные шторы, и ждали, когда начнет действовать мамин могадон.

– А это нормально? Я имею в виду, что мать накануне свадьбы кормит лекарствами собственную дочь? – спросила Эмери.

– Нормально только для мелодрам викторианской эпохи.

Мои мысли переключились на Джонатана.

Я стала представлять, что почувствую, когда увижу его в церкви. Сумку с нарядом Милочки я спрятала в старом шкафу с игрушками, который стоял в музыкальной комнате,– признаться честно, мне даже не терпелось снова стать Милочкой. Та, по крайней мере, могла от души повеселиться на свадьбе, не то, что Мелисса. Пусть в течение каких-нибудь тридцати минут – все равно…

Я знала, что буду скучать по свиданиям с Джонатаном. Ни капли в этом не сомневалась.

– Только, пожалуйста, удели внимание Джонатану,– сонным голосом попросила Эмери.– По-моему, он больше никого не знает, кроме тебя, Уильяма и Даррелла.

– Даррелла, который шафер?

– Ага… Очень милый, но с некоторыми странностями. Не слишком любит бывать в обществе. В этом они с Джонатаном похожи.

Эмери зевнула.

– Думаешь?

– Конечно. Когда он показывает всякие дома, то болтает без умолку, если же беседует не о работе… Боже праведный! Его проблема либо в стеснительности, либо в том, что в большой компании ему неуютно. Бедный Джонатан. – Эмери вздохнула.– Некоторым мужчинам просто никуда без женщины. Она должна постоянно быть рядом и напоминать: мы в окружении других людей… Впрочем, возможно, все дело в разводе и со временем Джонатан изменится. Если так, это произойдет довольно скоро.

– Наверное.

Эмери уперла локоть в подушку и уткнулась подбородком в ладонь.

– Я решила посадить его за один столик с Бобси. Как думаешь, они друг другу понравятся?

Я рывком села и включила лампу.

– Бобси? Бобси Паркин?!

– Да.– Эмери недовольно заморгала.– Может, выключишь свет? В чем дело?

– Зачем ты пригласила Бобси Паркин? – едва ли не закричала я. Только этого мне не хватало! – Я думала, вы даже не знакомы!

– Да что это с тобой? Сама ведь знаешь, мы пригласили почти всех, с кем когда-то общались. Будет даже мой агент по недвижимости. И твой сосед по квартире. А с Бобси мы дружили, когда учились в школе.

Если Бобси с кем-то и дружила, то со мной, а не с Эмери!

– Я и не подозревала, что вы до сих пор поддерживаете отношения,– проговорила я, стараясь успокоиться.– Когда ты ее позвала? Приглашение ей, насколько я помню, не посылали.

Эмери наморщила нос.

– Понимаешь… На днях я столкнулась в городе с папой, и мы тут же повстречали Бобси. Речь зашла о свадьбе…– Она замолчала и как– то странно на меня посмотрела.– Вообще-то, даже не я ее пригласила, а папа. Мне показалось, они неплохо друг друга знают. Не из-за этого ли родители разругались во время ужина? Думаешь, папа спит с Бобси? И пригласил ее ко мне на свадьбу? Господи!..

Я выключила свет и легла на спину. Рассказывать о своих подозрениях сестре не стала, чтобы не испортить ей предсвадебное настроение.

К тому же это были всего лишь подозрения.

– По-моему, до этого не опустится даже папа,– не слишком убедительно сказала я.– Он самовлюбленный и грубый, но не до такой ведь степени!

У меня перед глазами возникла заколка от Шанель. Я прогнала видение прочь.

Эмери, само собой, не заметила, что выражение моего лица и голос не вполне соответствовали словам.

– Ну и прекрасно. А я, признаться, немного занервничала. Все равно…

Я раздумывала о Бобси и папаше, когда мне в голову пришла еще одна пугающая мысль. Только бы она ни словом, не обмолвилась об агентстве миссис Маккиннон… Только бы…

Только бы…

– Слышишь? – пробормотала Эмери.

– Что?

– Глухой… стук?

– Нет,– твердо сказала я.– Ничего я не слышу.

Что, если папа… и Бобси… и миссис Маккиннон… и…

Я боялась уснуть, пока не придумаю, чем себя успокоить, но снотворное вскоре заволокло сознание туманом.

– Ничего себе! Таблетки просто волшебные,– пробормотала сквозь сон Эмери.– Надо узнать, откуда мама их берет…

Несколько минут спустя она уже умиротворенно посапывала, а мне все еще смутно мерещился Джонатан, танцующий с Бобси Паркин, отец, требующий вернуть долг, несчетное количество золотистых стульев, шагающих на собственных ножках под шатер, и сама я, отступающая в дальний угол и разбрасывающая вокруг пачки наличных.

Потом я провалилась в крепкий сон и проспала до утра.

Будильник прозвенел в семь тридцать. Эмери, естественно, даже не шелохнулась. Я вынырнула из сновидений с тяжестью в голове и обострившимся до предела чувством страха. Заставила себя подняться с кровати, приняла душ, оделась и, следуя советам из свадебных журналов, отнесла завтрак Эмери в постель.

– Эм, вставай,– сказала я, опустив поднос на тумбочку у кровати и легонько хлопнув сестру по плечу.

Эмери перевернулась на другой бок. По утрам она крайне медленно приходит в себя.

– Вставай! – повторила я громче.– Через час приедет фотограф, чтобы снимать тебя за завтраком.

– Чего? – простонала Эмери.

– Как это – чего? – сказала я, доставая из папки расписание.– Вы с мамой сами отметили в списке фотографа к завтраку.– Я разлила кофе и откусила кусочек рогалика, стараясь не крошить.– На макияж у тебя всего час.

– Насколько я помню, ты заказала визажиста?

– Да. Но она приедет только в одиннадцать.– Я сделала глоток кофе и почувствовала прилив бодрости.– Не хочешь же ты сказать, что тебе плевать, как ты будешь выглядеть на свадебных фотографиях?

Эмери не двигалась. Я сдернула с нее одеяло и бросила его на пол. Теперь сестре в любом случае надо было слезть с кровати – хотя бы для того, чтобы поднять одеяло.

Шатер стоял целый и невредимый. И смотрелся восхитительно. Купить белый, украшенный оборками, мы не успели, потому что спохватились слишком поздно, но мне удалось раздобыть роскошный красный с золотом, в индийском стиле. Снаружи шатер украшали флажки, внутри – великолепная вышивка; опоры были золотистые.

Все остальное подбирали под стиль и цвет шатра. Я знала, что погода будет холодная, поэтому меню составила в основном из острых индийских блюд – рыбных, рисовых, с карри, другими пряностями,– чтобы гости не замерзли. Папа чуть не тронулся умом, когда узнал, что свадьба у Эмери будет в индийском стиле,– особенно посмотрев на счета.

Я взяла с собой папку с бумагами, уселась на один из золотистых стульев и принялась делать последние звонки – фотографу, поставщикам еды, музыкантам, которые должны были играть вечером,– и ставить в расписании последние галочки.

Удостоверившись, что все идет по плану, я отложила телефон и осмотрелась по сторонам.

Если и у меня будет когда-нибудь свадьба, я устрою что-нибудь в этом же роде. Если.

– Как пройти на кухню, красавица? – крикнул человек в белом халате.

Я встала со стула и пошла показывать дорогу.

Мама, бабушка и Эмери уже сидели на кухне, прикидываясь, что ведут за чаем девичьи разговоры, а фотограф – к счастью, именно та женщина, которую я заказывала,– снимала их с разных сторон. Мама была при полном макияже, на бабушке красовалась ярко-красная шляпа-тюрбан, немного подтягивавшая кожу лица, а Эмери надела солнцезащитные очки.

– Красивые очки! – воскликнула фотограф.– Смотрятся оригинально!

– Она забыла промыть контактные линзы,– сообщила мне бабушка.– Теперь выглядит, точно больной миксоматозом кролик. Глупышка.

– Где папа?

Я налила себе чаю, стараясь не попасть в кадр.

– Бог. Его. Знает,– произнесла мама сквозь лучезарную улыбку матери невесты.

– Не могли бы вы немного отойти в сторону? – попросила меня фотограф.

Раздался звонок в дверь, и я пошла открывать.

– Здравствуйте! Мои поздравления! Все готово для торжественного момента? – произнесла сладким голосом еще одна незнакомка с пышными волосами.

– Не совсем,– ответила я, раскрывая дверь шире, чтобы дама закатила в дом тележку с великим множеством приспособлений для наведения красоты.– Сюда, пожалуйста.

Я провела пышноволосую леди в кухню, где Эмери вручала маме букет, а та притворялась, что растрогана до глубины души. Вообще-то эти цветы я купила для Уильяма – он должен был подарить их маме позднее, по возвращении из церкви.

Я принялась раздавать памятки.

– Возьмите. Это список сегодняшних мероприятий с указанием места и времени, чтобы никто ничего не перепутал.

– Как предусмотрительно! А заучивать это не надо? – спросила бабушка.

– Послушайте, я вовсе не корчу из себя командира, но это единственный способ вас всех организовать,– объяснила я, немного смущаясь в присутствии фотографа.

– Мелисса! – проревел откуда-то сверху отец.– Мелисса?

– Чего еще? – жалобно пробормотала я, выходя из кухни.

Отец, облаченный в парчовый халат, сидел в кабинете, ел рогалики и пил кофе.

Выглядел он весьма хмуро. Как только я увидела его, то вмиг рассталась с мыслью о том, что папа собирался парой слов поблагодарить меня за проделанную работу.

– Мелисса,– произнес он, стряхивая с пальцев крошки.– По-моему, ты забыла мне что-то отдать.

Я протянула ему расписание.

– Очень смешно,– проворчал отец мрачно.– Но я не об этом. А о наличных.

– Они в моей комнате,– уныло пробормотала я.

Даже теперь в душе у меня теплилась слабая надежда: вдруг все это просто проверка? Вдруг, получив-таки деньги, отец скинет злодейскую личину и скажет: «Оставь все это себе, доченька»?

Впрочем, вряд ли такое могло случиться. Зря я надеялась на чудо.

– Заплатить за шатер можно и чеком,– осмелилась сказать я.– Вчера разговаривала с теми, кто его устанавливал. Очень приятные люди.

Несколько секунд отцовское лицо ничего не выражало, потом снова помрачнело.

– Деньги, которые ты вернешь, я собираюсь потратить вовсе не на шатер.

– А я подумала, именно на него…

– Мелисса, гостеприимство – удовольствие не из дешевых,– уклончиво сказал он.– Отец невесты не имеет права явиться на свадьбу с пустыми карманами.

Я внимательно посмотрела на него. Зачем ему понадобились наличные? К приему гостей все было готово.

– Будь добра, сходи и принеси мне деньги – рассеянно попросил отец, просматривая первую страницу «Телеграф».

Я поплелась в свою комнату, достала из сумки конверт и напомнила себе, что, по крайней мере, освобожусь от долга (почти).

Отдавая деньги отцу, я продолжала думать о независимости, которую обретала.

– Умница,– сказал отец, мельком взглянув на меня.

Он убрал конверт в ящик стола и закрыл его на ключ.

– Это все? – спросила я.

Отец оторвал глаза от газеты.

– Да, а что еще?

Я уставилась на него, страстно желая, чтоб он поблагодарил меня.

– Ступай, крошка.

Папа махнул рукой, давая мне понять, что я свободна.

Ненавидя себя за проклятую слабость, я отправилась назад в кухню.

Эмери сидела у стола: над ней корпела женщина-визажист. От сестры веяло боттичеллиевской безмятежностью, и в какую-то секунду я ей даже позавидовала.

Зазвонил телефон, и мне пришлось переключиться на дам, украшавших церковь цветами в обмен на щедрое пожертвование в фонд детских приютов. Папа еще и не подозревал, какие его ждут траты.

До половины первого все шло строго по моему расписанию: привезли заказы из ресторана, потом приехали и принялись настраивать инструменты музыканты, позвонил Нельсон и сказал, что они с Габи уже выходят. Я втиснула себя в убийственный корсет Милочки, готовясь облачиться в платье подружки невесты, а мама и бабушка, пока над ними работали визажист и парикмахер, даже стали обмениваться счастливыми воспоминаниями о собственных свадьбах.

Потом в гостиную влетел отец.

– Он не успеет! Не появится вовремя! Проклятье! Где Мелисса?

Я в ужасе вскочила с дивана у окна.

– В чем дело? Уильям? Господи! Только не говори Эмери.

– Да не Уильям! – выпалил отец.– Юрист! Он пообещал отправить добрачные договоры с курьером еще вчера!

– Ради бога, Мартин,– пробормотала бабушка.

– Эмери не выйдет за него, пока не появятся подписи в договорах! – продолжал бушевать отец.– Мелисса, отправляйся в город, возьми эти чертовы бумаги!

– Что?!

– Это не займет много времени. Приедешь в Лондон, забежишь за договорами – и сразу назад

Я уставилась на него, не веря собственным ушам.

– Да не переживай! – махнул рукой отец.– Впереди еще море времени. Церемония начнется не раньше чем через два часа. Шевелись! А то задержишь нас всех.

Все дальнейшее было похоже на кадры какого-то странного кино: вот я прямо в платье подружки невесты сажусь в бабушкину машину, мчусь в город, забираю конверт с документами у давящейся от смеха секретарши, еду назад, пробиваясь сквозь стада автомобилей на шоссе, едва не врезаюсь во встречный «рено», сворачивая с главной дороги на нашу улицу…

Кошмар все-таки закончился.

– Вот,– выпалила я, кладя конверт на кухонный стол перед мамой.

До приезда электромобилей оставалось полчаса.

Я осмотрелась по сторонам и неожиданно поняла, что в кухне больше никого нет.

– Эмери? – закричала я.– Бабушка?

На верхней ступени лестницы появилась Эмери в подвенечном наряде. Я замерла. Моя сестра выглядела бесподобно: длинное атласное платье, широкий пояс вокруг бедер – она была похожа на девушку времен короля Артура. Искрящийся водопад ореховых волос обрамлял спокойное лицо. Когда Эмери подняла руку, чтобы прикоснуться к короне из цветов на голове, на изящном белом запястье сверкнул бриллиантовый браслет.

– Эмери,– прошептала я,– да ты просто красавица!

Она улыбнулась, и в эту минуту даже ее рассеянность показалась мне царственной.

– Где визажистка? – спросила я.– Времени остается в обрез.

Мама подняла руку к губам.

– Черт возьми! Прости, дорогая.

– Хочешь сказать, что она ушла? – Уже почти не сомневаясь в этом, спросила я.

– Да, потому что очень спешила,– объяснила мама.– У нее сегодня еще одна свадьба.

Я стиснула зубы. Сцену устраивать не следовало – нельзя было портить день.

– Ладно,– пробормотала я.– Ладно. Накрашусь сама.

– Нет, детка,– сказала бабушка.– Позволь, это сделаю я.

К делу определенно подключился некто более влиятельный, чем наш отец: семейство Ромни-Джоунс благополучно собралось у церкви. Даже дождь не пошел. Лошадь и экипаж, предоставленные «Грин энерджи», смотрелись сказочно, местные жители бросали конфетти, и только двое гостей еще стояли в стороне, докуривая сигареты

– Подожди здесь,– велел отец.

Он выглядел великолепно. Его волосы лежали так идеально, что я подумала – а не воспользовался ли он услугами визажистки вместо меня.

– Как тебе идет эта накидка, Эмери! – воскликнула бабушка, когда отец направился к церкви.– Гораздо больше, чем в свое время – мне.

Она поправила белый мех, окаймлявший лицо Эмери.

– Накидку тебе тоже кто-нибудь подарил? – лукаво поинтересовалась мама.– Поклонник?

– Естественно,– ответила бабушка, даже не повернув головы.

Я посмотрела по сторонам, выискивая глазами Джонатана, но он, наверное, был уже в церкви. Я поправила платье, утешая себя мыслью, что позднее предстану перед ним в более достойном виде.

Из церкви вышел отец и почти бегом направился к нам.

– Порядок,– сказал он, приблизившись.– Ты, Эмери, можешь поставить подпись и позднее. Сейчас не время.

Он улыбнулся, и у меня потеплело на сердце.

– Какой же я счастливый мужчина! Окружен такими роскошными дамами!

Действительно, все мы смотрелись шикарно, особенно мама, яркая блондинка. Она держалась почти так же невозмутимо, как Эмери, только своему спокойствию, скорее всего, была обязана соответствующим препаратам.

Сопровождающий подал маме руку. Та приняла ее с грациозным кивком и направилась в церковь. Все проводили восхищенными взглядами ее стройную фигуру.

Я почти не дышала, боясь, что отец испортит волшебство минуты своими комментариями, но он промолчал – только улыбнулся каким-то своим мыслям, потом спохватился и что-то проверил во внутреннем кармане.

– Счастья тебе, детка! – Бабушка убрала в сторону свисавшие со шляпы перья и поцеловала Эмери в щеку.– Сегодня и всегда.

– Готова? – спросил папа.

– Да,– выдохнула я.

– Я не к тебе обращаюсь, Мелисса,– бросил отец.– Эмери?

– Что? А, да-да,– пробормотала Эмери, которая вертела в руках букет из лилий и красных ягод с тех пор, как удалились оба фотографа.

Я взяла ее шлейф, и мы втроем медленно вошли в пахнущий фимиамом полумрак церкви.