Агентство «Маленькая Леди»

Глава 19

Утром следующего дня я проснулась с тупой головной болью. Подкрепившись в «Нандо» курицей, Габи и Нельсон вздумали гулять всю ночь, а мне пить ни капли не хотелось. Теперь вместо похмелья меня окутывало, точно старое вонючее одеяло, ощущение безумно глупого исхода.

На моей кровати сидел некто, благоухавший ароматом от Джо Мэлона, который Нельсону никогда не нравился.

– Мел,– прозвучал льстивый голос.– Ты не спишь?

Я еще не раскрывала глаз, потому прикинулась, будто сплю.

– Мел? – более настойчиво повторила Габи.– Я принесла тебе чаю!

Тут я догадалась: ей от меня что-то нужно. Если Габи чего-нибудь от тебя хочет, лучше сдаться без боя.

Не открывая глаз, я приподняла край стеганого одеяла, чтобы Габи забралась под него. В моей спальне было довольно холодно. Нельсон включал центральное отопление как можно позднее: экономил. Или, по его собственному выражению, пекся о чистоте окружающей среды.

– О-о-о! Как тут у тебя тепло,– протянула Габи.

– Из-за фланелевой пижамы,– вяло сказала я.– Лучшее средство от холода.

– Как погуляли с Джонатаном? – спросила Габи, устраиваясь поудобнее.– Хорошо?

– И да, и нет…

– А мы с Нельсоном – замечательно,– радостно сообщила она.– Волшебный был вечер.

– Правда?

У меня екнуло сердце.

Теперь я могла думать только об отчужденной взрослости Джонатана, которая так ярко проявилась в нем после того, как я провалила тест с мобильным телефоном. Если это вообще был тест.

Господи. Как все запуталось.

Я закрыла глаза – и опять увидела лицо Джонатана. Уткнувшись носом в подушку, попыталась переключиться мыслями на платье Эмери, на его новый фасон, рисунок которого она прислала по электронной почте.

Ничего не вышло.

– Да, пока ты не появилась, мы с Нельсоном очень мило болтали,– сказала Габи.– Он расспрашивал меня о работе и о многом другом, рассказал о морском путешествии в Ирландию, которое планирует совершить с Роджером Трампетом…

Я не отвечала, и Габи умолкла.

– Ме-ел?

– Что?

– Знаешь, я очень долго раздумывала над твоими словами. Ты сказала, мне следует разобраться в чувствах к Нельсону, а уж потом решать, как поступить с Аароном…

– По-моему, именно таких слов я никогда не произносила,– начала было я, но Габи не стала меня слушать.

– Поговоришь с ним, а? С Нельсоном? – взмолилась она.

Час от часу не легче.

– И что я должна ему сказать? – простонала я.

– Ну… просто выведай, как он ко мне относится. Чтобы я знала.– Габи поправила одеяло на ногах.– Чтобы все стало ясно.

Я была уверена, что могу ответить на ее вопрос прямо сейчас, но во мне заговорила совесть. А вдруг я ошибаюсь? Раз Габи обратилась ко мне с просьбой, следовало ее выполнить, а потом честно рассказать подруге о чувствах Нельсона. В конце концов, в моих неприятностях с Джонатаном ни она, ни сосед не виноваты. И потом, этот разговор мог окончательно все решить.

Кроме того, Нельсон будет вынужден признаться в страсти ко мне – если он в самом деле ее испытывает.

Эта мысль, как ни удивительно, лишь усугубила мои страдания.

– Хочешь, чтобы я, э-э, сказала ему: «Габи к тебе неравнодушна»? – спросила я.– В общем, рассказала о твоей влюбленности?

– О моей влюбленности ничего не говори,– поспешно сказала Габи.– Только если Нельсон сам признается, что все эти годы сохнет по мне, можешь сказать, что и он мне нравится…

– Ладно. Но пообещай, что не убьешь вестника, если ответ окажется не из приятных. И имей в виду: подобных заданий я не выполняла с пятого класса. Кстати, тогда все закончилось весьма печально.

– Хорошо, хорошо! – весело воскликнула Габи.

Я попыталась перетянуть одеяло, но Габи надежно им завладела. Так вот почему Аарон не любил оставаться у нее на ночь… Я махнула на свою затею рукой, поднялась с кровати и отправилась в душ.

Хандра не прошла даже после ванной, хоть я и побаловала себя всевозможными средствами по уходу за телом, которые берегла для исключительных случаев. Об уборке, которой обычно посвящалось субботнее утро, было тошно даже подумать. Болтаться по дому без дела и выслушивать ахи и охи Габи, адресованные Нельсону, тоже не хотелось. Поэтому я отправилась в единственное место, где не чувствовала себя круглой дурой,– в свой офис.

По субботам я редко занимаюсь делами, но в последнее время скопилось много бумажной работы. Руки все не доходили, к примеру, до финансовых расчетов, а благодаря отцу я старалась не вступать с налоговиками ни в малейший конфликт.

Едва войдя в офис, я почувствовала облегчение: здесь я умела прекрасно владеть собой. Вид раскрытого ежедневника с расписанием на две недели вперед, составленным ручками разных цветов, вселил еще большую уверенность, за что я мысленно поблагодарила судьбу.

На автоответчике меня ожидали два сообщения. Первое – от Джонатана, который позвонил, очевидно, прямо перед тем, как я отправилась на встречу с ним в Баттерси: «Привет, жду вечера с нетерпением…»

Я нажала на кнопку перемотки вперед, не в силах слышать интонации его взрослого, уверенного, независимого голоса.

Второе сообщение оставил Брайан Биркетт, тот трус, который не смог без посторонней помощи заявить, что он не готов жениться.

– Здравствуйте, Милочка. Э-э… вы не перезвонили мне вчера, наверное, не заметили сообщение. Кхм… оставляю еще одно. Вы сумеете уделить мне на этой неделе немного времени? Видите ли, я… мм… это… никак не придумаю, что подарить на день рождения маме. Может быть, что-нибудь посоветуете? Я свободен целую неделю. Мой номер у вас есть – я написал на квитанции о переводе денег,– но на всякий случай продиктую еще раз…

Я опять нажала на кнопку перемотки, догадываясь, что Брайан не поленился записать все свои номера. Это было третье бессмысленное сообщение от него; хоть мне и жалко было парня, я подозревала, что он впал в нездоровую зависимость от меня. Некоторые из моих клиентов, радуясь, что нашли человека, способного принимать за них решения, были готовы перевалить на мои плечи все свои проблемы. В таких случаях я старалась проявить твердость, оставаясь доброжелательной. Порой не помогало и это, а к откровенной грубости я прибегнуть не могла.

Я пометила, что нужно дать Брайану телефон торгового консультанта, с которым я познакомилась на одной вечеринке, куда ходила с Джонатаном. Тот без лишней скромности порекомендует Брайану не маяться дурью. Впрочем, донимать консультанта в такой степени, как меня, у бедняги и не возникнет желания.

Несколько часов подряд я сортировала бумаги, составляла список неоплаченных счетов и работала с регистрационными картами клиентов, с которыми должна была в ближайшее время встретиться. Проверяла, когда у чьей матери день рождения, кому необходимо послать на юбилей цветы, чьи крестные дети ждут крестных родителей на конфирмацию. Работа успокаивала и приносила удовлетворение. Время текло незаметно.

Когда за окном стемнело, внезапно зазвонил мобильник. Я моментально схватила его и, осознав, что жажду услышать голос Джонатана, ужаснулась.

– Алло?

Последовало долгое молчание, потом раздался знакомый рассеянный женский голос:

– Алло? Кто это?

– Привет, Эмери.– Я откинулась на спинку стула и задернула штору.– Как дела?

– Э-э… Звоню, чтобы спросить, получила ли ты посылку.

Я сделала глубокий вдох, стараясь не раздражаться.

– Нет. Что за посылка?

– С подарками для гостей, конечно же!

Мы с Эмери полдня обдумывали, какие выбрать подарки. Как выяснилось потом, существуют целые каталоги с невообразимыми вариантами «коробочек, наполненных миндалем в сахаре» и прочими штучками, которые жених и невеста могут преподнести гостям.

– Я заказала их, как мы и договорились,– довольная собой, сообщила Эмери.

– Сама заказала?

– А что тут такого удивительного? – обиженно спросила моя сестра.– Кстати, денег потратила вдвое меньше, чем ты думала.

– Молодец,– похвалила я.– Чей адрес указала? Нельсона?

– Хм! – возмутилась Эмери.– А какой же еще?

– Ну да, конечно,– быстро согласилась я. Неожиданно мне в голову пришла другая мысль.– Послушай, а зачем ты отправила их мне? Замуж ведь не я выхожу, а ты!

Эмери долго не отвечала.

– Мне надо идти, Мел. Вернулись папа с Уильямом. Ездили стрелять по тарелочкам.

Где-то на заднем плане послышались раздраженные голоса. Отец любил, не стесняясь в выражениях, готовить потенциальных зятьев к нелегкой семейной жизни.

– Эмери? Эмери!» Послушай, нам надо обсудить, какие бланки выбрать для приглашений. Если не закажем их в скором времени, тогда вообще не успеем…

По своей дурацкой привычке Эмери положила трубку, не прощаясь.

Пару минут я тихо ругалась, потом с тяжелым вздохом закрыла ежедневник и поднялась из-за стола.

На домашний адрес никаких посылок мне вроде бы не приходило. Я вдруг вспомнила, что на днях Нельсон привез в мой офис какие-то коробки. В небольшом холле их не оказалось, и я пошла в соседнюю комнатушку, где – подальше от всевидящих глаз Габи – хранила все, что требовалось для платья Эмери.

Под сумкой с тканью стояла большая коробка, присланная на мое имя.

Я взяла ее и понесла в офис, гадая, почему она такая тяжелая. Одному богу было известно, что Эмери надумала подарить гостям. Когда мы разговаривали об этом, она высказывала самые нелепые идеи – вроде кусочков розовой глины, из которой каждый приглашенный мог слепить сердечко для грандиозной скульптуры, долженствующей в будущем украсить их с Уильямом сад.

Когда я раскрыла коробку, то поняла, почему подарки обошлись Эмери так дешево: передо мной лежали кружочки из тюля (тысячи примерно три), несколько сотен миниатюрных розовых бутончиков, полцентнера разноцветных миндалин в сахаре и моток ленты, которой хватило бы, чтобы обвязать собор Святого Павла целиком Эмери не поскупилась на декоративные элементы. Заказала все, что можно,– так, на всякий случай.

Да, над каждым чертовым подарком предстояло изрядно покорпеть!

На инструкции красовалась картинка, изображающая мать с дочерьми, которые с улыбками на лицах сидели за круглым семейным столом. Нечто типа девичника, только вместо веселья – розовые бумажные бутончики и назидательные беседы.

Что ж, подумала я мрачно. По крайней мере, нашелся повод отложить на потом финансовые расчеты.

Я поставила диск Эллы Фицджеральд и сделала под музыку штук сорок сувениров – как раз для одного стола,– когда снова запиликал сотовый. Звонил Нельсон.

Я с удивлением обнаружила, что уже половина седьмого.

– Привет,– сказал он.– Ты где? Дай угадаю: судя по спокойной музыке – в магазине.

– В офисе. Работаю,– ответила я, поднимаясь в собственных глазах.

– Серьезно? А на ужин приедешь? – спросил Нельсон.– Будет седло молодого барашка.

– Еще немного поработаю. А ты, если хочешь, готовь ужин и ешь без меня.

– Пора домой, мисс Великомученица,– проворчал Нельсон.– Все и так давно поняли: ты теперь настолько востребована и занята, что работаешь даже по выходным. Приезжай. Дома без тебя слишком уж спокойно.

– Ладно, уговорил,– сказала я.– А ты один?

– Совершенно, спасибо за беспокойство. Габи заявила, что едет домой к маме, так что квартира в нашем с тобой полном распоряжении. Не знаешь, почему она так поступила?

– Понятия не имею,– сказала я.– Хорошо, еду, но имей в виду: на моей совести еще минимум двести тридцать семь bonbonnieres .

– Чего?

– Это по-французски – «деньги на ветер».

– Может, захватишь с собой счета? – сказал Нельсон.– Ты, наверное, опять отложила их в долгий ящик. А ведь Эмери надеется, что ты организуешь ее свадьбу. Страшно представить, что тебе придется заниматься этим в тюремной камере.

Меня окатило волной облегчения и признательности.

– Поможешь мне с подсчетами? Какой ты милый.

– Без проблем. Значит, увидимся через час? Купи по пути бутылочку вина. Только, пожалуйста, не какую-нибудь дешевую гадость. Мой барашек достоин лучшего.

Вымыв после ужина посуду, я высыпала на стол хлам, из которого предстояло делать подарки, и выставила вторую бутылку вина.

– Угощайся миндалем. И не обращай внимания на картинку в инструкции. Как видишь, розовощекая мамаша и ее дочурки к набору не прилагаются.

– А торт не ты будешь печь? – поддразнил меня Нельсон.– И не ты ли повезешь Эмери в церковь?

– Прекрати,– простонала я, складывая один на другой четыре кружка из тюля.– Эмери специально это подстроила, чтобы самой не слишком мучиться.

– Выходит, не так она глупа, как может показаться,– сказал Нельсон.

Мы сидели, крутили в руках колечки из поблескивавшей прозрачной ткани, слушали Фрэнка Синатру и спорили о том, на ком конкретно и в какой последовательности был женат знаменитый певец. Все это время я раздумывала, как бы подвести разговор к Габи, и пыталась угадать, что испытывает Нельсон по отношению к ней.

В конце концов, когда Нельсон ушел за третьей бутылкой вина, я решила перейти к делу.

– Я давно хотела поговорить с тобой вот по какому поводу. Когда Габи поссорилась с Аароном, ты был с ней так мил,– начала я.– Настолько заботливо подавал ей салфетки – трудно представить, что мужчина на такое способен.

Нельсон покосился на меня:

– Дело всего лишь в том, что я знаю толк во многих вещах. Так или иначе, теперь она, кажется, воспрянула духом. Наверно, следует каким– то твоим советам.

– Советы обычные – из женских журналов. И потом, не думаю, что дело во мне,– сказала я.– На мой взгляд, главное – быть честной с самой собой.

Я посмотрела на соседа, но он с сосредоточенным видом завязывал бант.

– Согласен?

– Конечно,– ответил Нельсон.– Только в пределах разумного.

Я с интересом пронаблюдала, как ловко он складывает ленту в петлю и затягивает аккуратный маленький узелок.

– Подай мне колечки.– Нельсон поднял голову и увидел, как пристально я на него смотрю.– Что?

– Ничего,– пожала я плечами, потом сделала глоток вина.– Наблюдаю, как ловко у тебя это получается.

По-моему, как-то раз мне сказала об этом Габи: у Нельсона очень сильные и умелые руки. Странно, но пока она не стала трещать о нем каждую свободную минуту, на многих его достоинствах я не сосредоточивала особого внимания. А руки у него были действительно замечательные. Мужские, мускулистые, они выглядели такими, даже когда в них были глупые безделушки.

Вообще-то и безделушки казались в Нельсоновых руках вовсе не глупыми. Даже наоборот.

Доделав очередной подарок, Нельсон положил его в кучку. Она у него была в три раза больше, чем у меня, а сувениры получались гораздо красивее.

– Они что, окончательно разошлись? Габи и Аарон? – спросил он таким тоном, будто интересовался арендной платой.

Габи. А, ну да, точно. «Не отвлекайся на посторонние темы»,– напомнила я себе.

– Вроде бы. По-моему, она влюблена в другого.

– Хм,– произнес Нельсон.– В начальника Аарона?

– Нет!

Я пристальнее посмотрела на него, пытаясь определить, насколько он серьезен. Задачка оказалась не из легких: от выпитого вина окружающее потеряло четкость… впрочем, на Нельсоне была новая рубашка, и его глаза казались необыкновенно голубыми.

Если уж начинаешь замечать подобные вещи, то дело плохо.

Я постаралась взять себя в руки.

– Нет, в другого человека.

– Значит, не в Аарона? – насмешливо спросил Нельсон.– А почему? На мой взгляд, Аарон для нее – идеальный мужчина. Не знаю, конечно, понимает ли это она сама,– добавил он.– Вы, девчонки, странный народ. Постоянно пытаетесь выдать себя не за тех, кем являетесь, и втайне желаете найти парня, который раскрыл бы этот ваш секрет…

– В каком смысле? – требовательно спросила я.

Временами Нельсон становился чересчур заносчивым.

–Габи никогда не признается себе в том, что она человек бескомпромиссный. Не защищай ее. Так кто этот парень? Наверняка зануда: читает «Гардиан», ест мюсли, носит сандалии, да?

– Совершенно верно,– сердито сказала я.– Зануда, каких поискать.

Нельсон пожал плечами.

– Все ясно. Габи запаниковала и устремила все свое внимание на прямую противоположность Аарона – чтобы убедиться в том, что нужен ей именно он.

– Думаешь?

– Все девчонки одинаковы,– уверенно заявил Нельсон.

– Какая чушь! Откуда тебе знать? – фыркнула я.– Считаешь себя великим знатоком по части женщин?

– Мел,– произнес Нельсон ангельски спокойно.– Если в данный момент у меня нет подруги, это еще не означает, что я евнух. О женщинах я знаю предостаточно.

Возразить было нечего. Я ведь не собиралась его обижать.

– Никто не говорит, что ты евнух,– пробормотала я растерянно.

Мое воображение внезапно разыгралось.

Нельсона я знаю очень хорошо, однако в отдельные периоды его жизни почти не общалась с ним. К примеру, когда училась в колледже или когда Нельсон путешествовал за границей. Как много он знал о женщинах? Что у него были за подруги?

Нельсон допил остатки вина из своего бокала. За вечер мы выпили прилично, но бантики на сувенирах Нельсон завязывал так же безупречно, как в самом начале. А вот мои получались теперь весьма причудливыми…

– Просто Габи хочет, чтобы все встало на свои места.

– Именно так она и выразилась.

Все встало на свои места. Я взглянула на орешки, которые крутила в руках. В моей собственной жизни на местах ничего не стояло. Сплошная неопределенность.

Может быть, после вчерашнего недоразумения с Джонатаном следовало разобраться в своих чувствах?

А вдруг все, что мне требовалось, находилось рядом, прямо передо мной?

Возможно, Нельсон заговорил об этом, чтобы выяснить мое к нему отношение?

И зачем только Габи попросила меня поговорить с ним…

Я украдкой взглянула на Нельсона. Он сидел, склонив голову, и сосредоточенно раскладывал миндаль по кружкам из тонкой ткани. Само воплощение утонченности и силы.

Правильно говорила Габи: Нельсон – первоклассный бойфренд. И вообще красавец.

– Так в кого же тайно влюблена Габи? – спросил он, не поднимая глаз.– Откроешь секрет?

Я чуть не выронила бокал.

– Тебе интересно? А не станешь ревновать?

Нельсон разразился хохотом.

– Конечно стану! Уж если у кого и есть на это право, так это у меня. Габи ведь мне проходу не дает, до того отчаянно строит глазки!

Я с удивлением отметила, что у меня все сжимается внутри. И удивилась еще сильнее, когда услышала собственный голос:

– Она влюблена в тебя. И это не шутка.

По-моему, и он и я моментально протрезвели.

Не решаясь взглянуть друг на друга, мы сидели и крутили в руках серебряные ленты. Запись Фрэнка Синатры закончилась, и в комнате воцарилась неловкая тишина.

– Эхе-хе,– протяжно вздохнул Нельсон.– Понятно.

– Ты любишь ее? Или… смог бы полюбить? – нерешительно спросила я.

– Габи – отличная девушка,– сказал Нельсон.– Забавная, очень хорошенькая и… в общем, все при ней. Но она вовсе меня не любит. Просто готовится стать женой Аарона, разве не так?

– Какой ты правильный,– буркнула я, не представляя себе, как рассказать обо всем Габи так, чтобы она не пришла в ярость.

– Я имею в виду, что вовсе не в обиде на нее,– добавил Нельсон.

Мне захотелось изругать его вдоль и поперек за подобную самоуверенность, однако он еще не закончил:

– Это ведь проще всего – вообразить, что ты влюблен в того, кто определенно не ответит на твои чувства. Приятно и безопасно.

Я уже упоминала, что от вина становлюсь крайне чувствительной? И что последние несколько недель только и делала, что готовила свадьбы, о каких сама и не мечтала, или посылала кому– то, кого даже не знала, в качестве подарка письменные принадлежности с гравировкой? И что влюбилась в мужчину гораздо старше меня, который думал, будто я сексуальная и сверхсовременная, в то время как я была почти старой девой, страдала избыточным весом и массой комплексов?

Слезы полились ручьем из моих глаз. Они капали на стол, на красивые ленточки, на конфеты…

– Эй! В чем дело, Мел? – нежно спросил Нельсон, отчего моя жалость к себе лишь удвоилась.– Ну-ну…

Он достал платок и протянул его мне.

Я уткнулась в платок лицом. Он пах моим соседом: теплом, чистотой и еще чем-то ароматным.

– Это из-за свадьбы Эмери? – спросил Нельсон.– То есть из-за каких-то домашних проблем? Ты ведь расплакалась не потому, что я не люблю Габи?

– Нет! – провыла я.– Конечно нет! Я плачу, потому что до смерти устала быть сама собой!

– Что?

Нельсон обхватил меня за плечи своими сильными руками, притянул к себе и с недоумением посмотрел мне в глаза.

– А я думал, речь идет о Габи… или хотя бы обо мне.

Я поднялась и пошла в спальню, но наткнулась на диван, тяжело опустилась на него, схватилась за голову и разрыдалась пуще прежнего.

Нельсон сел рядом, обнял меня, бережно взял за затылок и прижал лицом к своему плечу.

– Ну-ну,– пробормотал он.– Перестань, Мел. Расскажи, что тебя тревожит. Наверное, трудно решать море чужих проблем, а свои все время держать в себе.

– Я так сглупила,– всхлипывая, сказала я.– Выставила себя круглой дурой! Ты во многом прав…

– Ты о Ремингтоне Стиле?

Я с несчастным видом кивнула.

– У тебя к нему не профессиональный интерес?

Я снова кивнула:

– Он со мной настолько мил и… обаятелен. Но все потому, что я с ним заигрывала. А заигрывала потому, что он мне платил!

– Не вижу в этом ничего страшного,– произнес Нельсон.– Почему бы вам не оставить все сделки в прошлом и не начать встречаться по-настоящему? Ему определенно нужна подруга.

Я подняла заплаканное лицо.

– Потому что он хочет видеть рядом с собой Милочку, а вовсе не меня!

– Что за бред,– сказал Нельсон.

Но поезд моего отчаяния мчал теперь на полном ходу, и остановить его не было ни малейшей возможности.

– Даже если я ему и нравлюсь, он все равно до сих пор страдает из-за разрыва с женой…– Я вытерла нос тыльной стороной ладони.– И обходителен со мной лишь потому, что так ему легче. Когда рана в его сердце затянется, Джонатан найдет себе другую, достойную его женщину!

– Достойнее тебя нет во всем Лондоне,– заявил Нельсон.

Я пропустила его слова мимо ушей и вытерла платком глаза.

– Почему я никому не нужна, Нельсон? Неужели так и буду всю свою жизнь заниматься организацией чужих свадеб? Приводить в порядок мужчин для каких-то других женщин? Неужели действительно останусь старой девой?

Нельсон прижал меня к себе.

– Несешь какую-то чепуху. Не надо было столько пить. Ты восхитительная, невероятная женщина! От тебя все без ума.

– От Мэри Поппинс все тоже были без ума, но мужчины у нее не было,– всхлипнула я.

– О Мел!

Нельсон прижал меня к себе еще крепче.

Наверное, ему казалось, будто я и не подозреваю, что он смеется, а я прекрасно чувствовала, как его грудь сотрясается от хохота.

Но вот что странно… Не знаю, как так получилось,– да, мы выпили немало вина, но ведь не до умопомрачения же… Короче, нос Нельсона вдруг коснулся моего, я немного наклонила голову набок, и мы стали целоваться.

Целоваться! Я и мой сосед!

Сначала мы целовались как-то несмело, а потом, когда стало ясно, что нам обоим это нравится, Нельсон положил меня рядом с собой. Я запустила руку в его густые волосы и провела пальцами вниз, к шее. По-мужски крепкой, но на удивление гладкой.

Я с изумлением поняла, что целоваться с Нельсоном чертовски приятно. Никогда прежде ни о чем подобном я и не помышляла. Ну, или почти никогда. Губы у него были мягкие и такие умелые, что я невольно заинтересовалась, так ли он хорош в постели, как предполагала Габи. Его руки тем временем нежно и изучающе скользили вниз по моей спине, задерживаясь как раз в нужных местах, не щупая, не причиняя дискомфорта, не заставляя меня думать об излишках жира, которые следовало убрать.

Я так давно ни с кем не целовалась… Во мне накопилось столько страсти, что она хлынула наружу, как шампанское из бутылки.

Я вся трепетала; Нельсон, целуя меня, пальцами стирал с моих щек слезы, я икала прямо ему в рот – звучит это, к сожалению, совсем не так сексуально, как было на самом деле.

И все вдруг встало на свои места. Унизительная сцена с Джонатаном случилась не зря: благодаря ей, мы наконец-то, соединились с Нельсоном! Нас связывала самая крепкая в мире дружба, теперь же ей предстояло перейти на иной уровень. Нам помогла сама судьба. Все было предопределено заранее.

Я привлекла Нельсона к себе еще ближе.

Слава богу, он давным-давно свыкся с моими заскоками. Во всяком случае, об этом говорили все его поступки…

Внезапно Нельсон взял мое лицо в ладони и немного отстранил.

– Не стоит нам этого делать,– сказал он.

Я заглянула в его глаза. Голубые, с крошечными золотистыми искорками. Потрясающе красивые. Никогда раньше я не замечала, что у Нельсона такие чудесные глаза.

Конечно, нам не следовало этого делать. Чтобы не поступать предательски по отношению к Габи, чтобы не разрушить нашу дружбу, чтобы завтра утром не заводить пренеприятный разговор… Я все понимала и ощутила странную смесь облегчения и разочарования.

– Знаю,– произнесла я.– Не будем…

Слезы снова потекли у меня из глаз.

Все перепуталось. Опять. – Давай-ка я уложу тебя в постель,– сказал Нельсон и взял меня на руки.

Я чувствовала себя такой уставшей и слабой, что уснула, лишь только Нельсон начал стягивать с меня джинсы.