Академия над бездной. Оседлать шторм

Глава 22

Она не была похожа на ту, что напала на меня в день появления в этом мире.

Перед нами стояло нечто иное. Более живое, более осознанное.

Она выскользнула из тьмы, как ожившая тень, и зависла на мгновение в воздухе, выбирая свою жертву. Сотканная из дыма и ночи, огромная, с гибким телом, похожим на пантеру, но лишенным шерсти. Гладкая, переливающаяся мраком шкура отражала редкие лучи солнца, пробивавшиеся сквозь кроны. Складывалось впечатление, что свет пытался удержаться на ней и не мог.

Глаза — бездонные провалы с крошечными зрачками, горящими, как красные угли. В них не было жизни — только голод и ненависть. И все же это определенно порождение мглы. Другого вида.

Воздух вокруг потяжелел, казалось, сам лес перестал дышать. Даже деревья, шептавшие мгновение назад, умолкли.

Тварь шевельнулась. Мгновение — и черная тень метнулась между деревьями, едва касаясь земли. Она прошла мимо нас с Эларой, начисто проигнорировав. Ее внимание приковал самый яркий магический источник поблизости — Мариус фон Хесс.

Еще секунду назад он снисходительно комментировал качество мха и жаловался на запах сырости. Но теперь, когда смерть вылетела к нему из тени, его аристократическое самообладание дало трещину. Он среагировал быстро, почти идеально. Выставил перед собой щит, полупрозрачный купол из магии.

Но тварь врезалась в него с силой катапульты. Воздух разорвался звуком, похожим на звон лопнувшего стекла. Щит вспыхнул и покрылся сетью трещин.

Мариус отшатнулся. Щит еще держался, но всем стало понятно, что счет идет на секунды. Тварь отступила на шаг, низко пригнувшись. Ее грудь дрогнула, и она издала вопль. Этот пронзительный звук не имел ничего общего с рычанием хищников. Больше похоже, как кто-то точит металл об камень. Сгусток чистой, вязкой тьмы, магии мглы, сорвался с ее пасти и полетел прямо в Мариуса.

У меня не было времени ни на страх, ни на здравый смысл. Тело само сорвалось с места.

— Лиза, нет! — крикнула Элара, но ее голос утонул в гуле крови в ушах.

Земля под ногами отозвалась мягким звуком мха, я метнулась вперед, едва не споткнувшись о корень, и, не понимая зачем, вытянула руки перед собой. Мир вокруг исказился — воздух стал плотным, как смола, а сердце ударило так сильно, что я услышала стук в ушах.

Сгусток тьмы приближался, как метеор, и я чувствовала, как волны холода исходят от него. Инстинкт кричал: уклонись! — но я осталась стоять. В тот миг что-то внутри щелкнуло — будто распахнулась дверь, за которой веками хранилось нечто опасное.

Мир вспыхнул болью. Если чистая магия была похожа на поток света и тепла, то эта — на жидкий лед и битое стекло. Она вонзалась в меня, как сотня осколков, проходя сквозь кожу, мышцы, кости, доходя до сердца. Казалось, я пью яд, в котором перемешаны боль, отчаяние и чужие крики

Я чувствовала, как эта тьма пульсирует, бьется, словно живая, и каждое ее биение отзывалось болью в груди.

На мгновение все стихло — даже ветер. Тьма, которая летела в Мариуса, просто… исчезла. Растворилась во мне.

Я пошатнулась. Воздух вокруг дрожал, как натянутая струна. Сердце бешено колотилось, но билось — значит, я жива. Мир вернулся рывком. Я стояла, едва держась на ногах, в груди — пульсирующий ком холода. Перед глазами плясали белые точки, пальцы сводило. Тварь остановилась. Если бы она была способна испытывать эмоции, я бы сказала, что в растерянности. Она не понимала, куда делась ее магия.

Этого мгновения хватило. Мариус — бледный, с дрожащими губами, — выкрикнул заклинание. Из его ладоней сорвался поток пламени, яркий, как солнечный луч в ночи. Огонь врезался в чудовище, и оно завыло, дернулось, распалось на куски, которые с шипением осыпались в пепел.

Запах гари и озона ударил в нос. Я сделала шаг назад, потом еще один — и согнулась, хватая ртом воздух. Меня дико мутило, и я, не сдержавшись, выблевала весь свой завтрак под ближайший куст. Все внутри горело и мерзло одновременно.

— Лиза! — Элара подбежала ко мне, опускаясь на колени. Ее руки дрожали. — Сумасшедшая… ты что сделала, как? Ты в порядке?

— Не знаю… — прошептала я, отвечая на все вопросы разом. И добавила с нервным смешком: — Но, кажется, я жива.

Она тихо рассмеялась, коротко, истерично, и прижала меня к себе. Я чувствовала, как подруга дрожит.

— Сумасшедшая. Абсолютно сумасшедшая, — прошептала она, не разжимая крепкие горячие объятия ни на миг. Я попыталась улыбнуться, но получилось криво.

Мариус подошел лишь пару минут спустя. Его лицо выражало смесь изумления и… благодарности? Нет. Скорее ужаса. Он смотрел на меня так, будто видел не человека, а нечто непостижимое.

— Ты… — начал эльф и осекся. Слова не находились.

Я подняла взгляд. На его щеке копоть, на рукаве прожженная дыра. Он, всегда безупречный, сейчас выглядел живым. И растерянным.

В его взгляде впервые не было превосходства. Только растерянность. Он знал, что произошло. «Пустышка», девчонка без нормальной магии, полная немеха и неудачница, над которой он потешался, только что спасла ему жизнь. Поглотила удар мглы — и осталась жива.

Он открыл рот, собираясь что-то сказать, и закрыл. Кажется, впервые в жизни у Мариуса фон Хесса не нашлось слов.