Ангел в моих объятиях

Глава 13

— Этот твой маленький городок просто очарователен, — заявил Кармайкл, с интересом разглядывая гостей.

Они с Маркусом стояли у выхода на веранду, наблюдая, как леди и джентльмены Лалуорта заполняют дом Беннингтона, прибыв на бал, которого ждали с таким нетерпением.

Маркуса это позабавило, и он негромко рассмеялся.

— Едва ли можно назвать его моим, — фыркнул он, отвечая улыбкой на дружеское приветствие двух мужчин, с которыми познакомился ранее на одном из приемов в доме Беннингтона.

— Возможно, я несколько преувеличиваю, — согласился Кармайкл. — Но похоже, теперь тебе не приходится жаловаться на недостаток внимания жителей графства, что тебя так расстраивало в прошлом.

— Да, это правда. — Маркус жестом пригласил Кармайкла пройти с ним на веранду. — Удивительно, чего можно добиться, если проявить инициативу, особенно когда речь идет о преступлении.

Маркус пропустил Кармайкла вперед, и они вышли из величественного зала на воздух.

Кучка гостей выплыла вслед за ними в теплую летнюю ночь. Декоративные фонарики, украшавшие веранду, мягко покачивались на ветру, который долетал с моря. Круги золотистого света скользили по каменному полу, время от времени выхватывая из темноты группы гостей.

— Но дело не только в инициативе, здесь не обошлось без помощи одной хорошей женщины, — добавил Кармайкл и улыбнулся, заметив, что молодая пара незаметно уединилась в укромном уголке веранды, почти скрытом от посторонних глаз высокой живой изгородью из лаврового дерева. Он заложил руки за спину и исподволь взглянул на Маркуса. — Салли упоминал некую мисс Тисдейл.

Маркус сжал зубы, при этом линия подбородка стала тверже.

— Да, мисс Тисдейл была очень полезна. Вы не поверите, но она предложила помочь мне вписаться в местное общество и найти общий язык с жителями Лалуорта.

— Похоже, ей это удалось, — хмыкнул Кармайкл, заметив, что еще несколько гостей с улыбкой приветствовали Маркуса.

Уэстон коротко кивнул и с очаровательной улыбкой подмигнул в ответ.

— Думаю, вы правы. Она умеет ладить с людьми и хорошо их знает, так что это очень облегчило расследование, особенно вначале.

— И это все?

— А что еще вы хотите услышать? — резко спросил Маркус. — Я не собираюсь здесь задерживаться. И позволю себе напомнить вам, что брат мисс Тисдейл по уши увяз в этом деле и вряд ли выйдет сухим из воды. К тому же эта женщина вообразила, что любит меня, но она… заблуждается, и я собираюсь положить этому конец немедленно.

— Но почему? — тихо спросил Кармайкл.

Руки Маркуса непроизвольно сжались в кулаки.

— На то есть свои причины. И как я уже говорил, у меня нет никакого желания оставаться здесь.

Все прошло не очень хорошо.

И вдруг появилась она. Девушка возникла в дверях, как сказочная фея. На фоне яркого света свечей, лившегося из бального зала, четко вырисовывалась ее прелестная хрупкая фигурка в нежно-голубом шелковом платье.

Маркус пытался не обращать внимания на сильную ноющую боль в груди, которая пронзила сердце, как кинжалом, как только он увидел ее.

— А вот и она, — сказал он с легкой хрипотцой в голосе, не отрывая взгляда от прекрасного видения.

— О-о, — произнес Кармайкл бесстрастным тоном.

Сара явно кого-то высматривала в толпе и, увидев Маркуса, просияла счастливой, улыбкой. Она вышла на веранду и начала пробираться к нему сквозь шумную толпу гостей.

Сзади к ней быстро приближались трое мужчин, которые торопились присоединиться к группе молодых девушек. Когда они были уже совсем близко, один из них, пытаясь обойти другую даму, нечаянно толкнул Сару в спину. Удар был достаточно сильным, так что Сара пошатнулась, сделала несколько неуверенных шагов и наступила на подол своего платья. Инстинктивно пытаясь сохранить равновесие, она нелепо взмахнула руками.

Случилось так, что именно в этот момент мимо проходил слуга с подносом, уставленным высокими хрустальными бокалами.

Слуге удалось устоять на ногах, но подносу повезло меньше. Бокалы, упав на каменный пол, разлетелись во все стороны хрустальными брызгами.

Кармайкл и все остальные гости тут же обернулись, чтобы стать свидетелями сцены, достойной театральных подмостков.

— Эта девушка знает, как сделать эффектный выход.

Щеки Сары горели от смущения, а взгляд был устремлен на Маркуса. Она даже не заметила, что испуганный слуга пытается привлечь ее внимание, чтобы извиниться.

Первым желанием Маркуса было броситься к ним, схватить нерадивого юнца в охапку и вышвырнуть с веранды, а затем подхватить Сару на руки и унести подальше от этих поднятых в удивлении бровей и осуждающих глаз, но сегодня он планировал разыграть совсем другую карту. И при этом раскладе он не должен ее защищать, скорее — наоборот.

Неимоверным усилием воли Маркус заставил себя изобразить неодобрение и повернулся к Кармайклу:

— Да, это у нее хорошо получается.

Его голос был абсолютно бесстрастным.

Проницательный взгляд Кармайкла остановился на Маркусе, бровь выразительно изогнулась.

Сара, вздернув подбородок и высоко держа голову, пробралась наконец сквозь толпу глазеющих на нее гостей и присоединилась к мужчинам.

— Лорд Уэстон! — сказала она, грациозно присев в реверансе. — Надеюсь, вы не умираете от жажды? Надо признать, что весь запас напитков безвозвратно утерян.

— Мы тоже об этом слышали, — холодно ответил Маркус и повернулся к Кармайклу: — Позвольте представить — мисс Сара Тисдейл. А это лорд Кармайкл, мой друг, который только что приехал из Лондона.

Маркус видел, каких усилий стоил ей этот безупречный реверанс.

Кармайкл взял ее руку и слегка коснулся губами тонких пальцев.

— Очень рад, мисс Тисдейл.

— Знакомство с вами большая честь для меня, — произнесла она в лучших традициях этикета, твердо решив сгладить неблагоприятное впечатление от неловкой сцены, которая разыгралась с ее непосредственным участием. — Прекрасный вечер для бала, не так ли? — добавила она, наблюдая за гостями, которые весело болтали, потягивали пунш, и время от времени скрывались в саду.

— Несомненно, — ответил Кармайкл. — Я впервые в Лалуорте и должен признать, что морской воздух и великолепная природа делают этот город очень привлекательным. Я рад, что Уэстон уговорил меня остановиться здесь по пути в Корнуолл.

Сара вся засияла от удовольствия, ей очень понравилось, что Кармайкл так хорошо отозвался о ее любимом городе.

— Я очень рада это слышать.

— Да, погода вполне подходящая, — со скучающим видом сказал Маркус. — Только я не понимаю, чего они ждут.

— Простите? — сказала Сара и, смутившись, нахмурилась.

Маркус сделал вид, что неожиданно вспомнил что-то.

— Прошу извинить мою забывчивость, мисс Тисдейл. Я совсем упустил из виду, что вы редко бываете в обществе, — сказал он. — У нас в Лондоне бал уже был бы в разгаре, а такое, — он жестом обвел толпу гостей, которые разбрелись по веранде и саду, — просто недопустимо. Создается впечатление, что Беннингтон напрашивается на скандал. Вы согласны со мной, Кармайкл?

— Но мы не в Лондоне, Уэстон, — резко возразил Кармайкл.

— Вот именно, — поддержала его Сара, но ее голос заметно дрожал.

Она обиделась — все шло по плану. Тогда откуда эта боль? Временами Маркус ненавидел себя, зная, каким отвратительным типом он может быть.

И теперь абсолютно всем было очевидно, что его унизительное «откровение» причинило ей невыносимую боль, ибо на прекрасном выразительном лице девушке отражались страдание и обида, которые она испытывала.

— Простите, лорд Уэстон, — сказала она тихо, но с достоинством, — мне казалось, вы привязались к Лалуорту… несмотря на его своеобразие.

Она не лезла на рожон, хотя ей свойственно было сражаться за то, что дорого ее сердцу.

И Маркус был уверен, что его последующая сентенция довершит начатое и уничтожит ее. Его даже передернуло от отвращения к самому себе.

— Лалуорт, конечно, очень приятный городок. Но это со временем приедается. Я не смогу вечно упиваться его милой простой. Такое счастье не для меня. Определенно.

Сара сделала глубокий вдох. Ее руки сжались в кулаки, пальцы до боли впились в сложенный веер.

— Вы абсолютно уверены в этом?

— Абсолютно.

— Ну что ж, в таком случае… — Сара расправила плечи и гордо вздернула подбородок. — Поскольку ваше пребывание в Лалуорте подходит к концу, думаю, не стоит терять ни минуты. Я скажу Клер, чтобы она попросила музыкантов начинать бал.

С великолепной грацией и чувством собственного достоинства она коротко кивнула мужчинам, повернулась к ним спиной и, приподняв юбку, быстро исчезла в толпе.

— Что это было? — потребовал объяснений Кармайкл с явным неодобрением.

— Так надо, — ответил Маркус. — Пойдемте, мне нужно выпить.

— Зачем он все это наговорил?

Клер критически изучала блюдо с отварным лососем, прежде чем отослать слугу, который, подняв поднос, мгновенно растворился среди бесчисленного количества кухарок и слуг, которые готовили и уносили в зал нескончаемую череду великолепных закусок.

— Пойдем со мной, — потребовала Клер, взяла подругу за руку и направилась к кладовой.

Но прежде чем они добрались туда, им пришлось останавливаться, по крайней мере, пять раз: то нужно было попробовать фазана, то пудинг был недостаточно пышным, а в трех случаях требовалось одобрение Клер по поводу блюд, которым Сара даже не знала названия.

Хотя всем было доподлинно известно, что Клер предпочитает лично контролировать подготовку подобных мероприятий, на этот раз она отказалась от своей роли и, не отвечая на вопросы слуг, открыла кладовую и втащила туда Сару. Войдя вслед за подругой, она плотно прикрыла дверь.

— Ты уверена, что он говорил это специально для тебя? — прямо перешла к сути Клер.

— Конечно, уверена, — ответила Сара. — Возможно, я наивна, но не дура.

— Сара, я не обвиняю тебя в глупости, — разуверила ее Клер. — Просто я хочу разобраться.

Она замолчала, то ли размышляя над ответом, то ли просто решила не продолжать разговор — Сара не могла понять.

— Клер, — взмолилась она, — зачем он говорил все эти ужасные слова?

— Потому что это правда, — ответила она и взяла подругу за руки.

Сара ожидала чего угодно, но только не такого вывода.

— Нет, мне кажется, этому есть другое логическое объяснение. Клер, пожалуйста, ты умная и проницательная, и всегда…

— Сара! — перебила Клер и сжала ее руки, чтобы привести в чувство любимую подругу. — Это несправедливо по отношению к тебе, но, боюсь, он сказал чистую правду.

Сара отдернула руки, ноги у нее подкосились, и, покачнувшись, она села на перевернутое ведро.

— Мужчины, как правило, не отличаются постоянством, Сара, — спокойно сказала Клер. — И когда они получают то, чего добивались, они…

— Продолжай, — потребовала Сара.

— Послушай, Сара, боюсь, лорд Уэстон получил что хотел, тогда в лесу у дороги в бухту, — сказала Клер и нахмурилась.

Сара оперлась локтями о колени и обхватила голову руками.

— Нет, этого просто не может быть.

— Прости, дорогая, — с горечью сказала Клер, затем раздался неприятный скрежет и шорох юбок, когда она, протащив ведро по каменному полу, уселась рядом с подругой.

— Я знаю, что он неравнодушен ко мне, — возразила Сара, — я прочитала это в его глазах.

Сара уставилась в пол, и взгляд ее упал на легкие шелковые бальные туфельки Клер.

— Мне так жаль, Сара. Я ни о чем так не сожалела в своей жизни.

— И что теперь делать?

— С Уэстоном? У меня есть парочка идей, но в обоих случаях фигурирует… острый нож.

Сара опустила руки на колени и заглянула подруге в глаза.

— Как я могу вернуть его?

— Сара, дорогая, — ответила Клер, убирая выбившийся локон, который прилип к заплаканному лицу девушки, — начнем с того, что он никогда не был твоим.

И тут Сара разрыдалась. Это были уже не слезинки, которые медленно катились по щекам, когда она появилась на кухне, а горячие нескончаемые потоки слез, угрожавшие затопить все вокруг.

— Пошел он в задницу!

Такое вульгарное выражение из уст Клер отрезвило и шокировало Сару.

— Вот что мы сделаем, — сказала решительно Клер.

С воинственным, не терпящим возражений видом она встала и, дернув Сару за руку, заставила ее подняться. Она привела в порядок ее волосы, наматывая на палец выбившиеся локоны и укладывая их на место с помощью ее же шпилек, которые она вытаскивала и вновь закалывала, пока не осталась довольна результатом.

— Ты сейчас поднимешься наверх и будешь веселиться весь вечер.

Она замолчала, взяла чистую тряпочку и начала тщательно вытирать мокрые щеки Сары, чтобы от слез не осталось и следа.

— Ты поняла меня? Сейчас же иди наверх и веселись на ежегодном балу Беннингтонов так, как будто это последний бал в твоей жизни.

— Но, Клер, я никогда не любила балы, ты же знаешь, — безжизненным голосом сказала Сара.

Буря эмоций, излившаяся рыданиями, опустошила ее, лишила сил, и эта пустота, разливаясь и ширясь внутри, сковала все тело.

Клер продолжала свои манипуляции с тряпочкой.

— Но он об этом не знает, не так ли?

Сара выхватила из рук Клер пропитанную слезами тряпочку и громко высморкалась.

— И как мне это поможет?

— Мне кажется, твоя, мама не смогла тебе как следует объяснить подобные проблемы, дорогая, — поддразнила ее Клер, затем заключила подругу в теплые объятия и крепко прижала к себе, на вдруг отстранилась от нее, смотря прямо в глаза яростно горящим взглядом. — Ты пыталась быть честной и посмотри, что из этого вышло. Но теперь ты будешь пользоваться тем особенным даром, которым Бог наделил всех женщин, — заставишь мужчину расплачиваться.

Несомненно, честность имела свои преимущества.

Например, Сара точно знала, какие из ее внешних данных могут привлечь внимание противоположного пола.

Только не ноги. Они были стройными и красивой формы, но несколько коротковаты. С бедрами и ягодицами все было в полном порядке, но Сара так и не смогла отработать походку, которая подчеркивала бы эти достоинства.

Ну что сказать о груди? Сама она не видела ничего особенного в этой парочке, но часто замечала похотливые искорки в глазах мужчин, когда они смотрели на ее грудь.

Сару это раздражало, но где-то в глубине души она жалела глупцов, которые лишаются разума, по сути, из-за двух выступающих бугорков плоти.

— Давай покажи их, — прошипела Клер, улыбаясь Грегори и мистеру Диксону, которые направлялись в их сторону.

Когда женщины вышли из кладовки, Сара не была до конца уверена, что сможет следовать плану, который они придумали.

Но теперь она точно знала, что ничего не получится.

— Ты не предупредила меня, что мистер Диксон будет здесь, — прошептала Сара и, раскрыв веер, прикрыла грудь.

Клер бросила быстрый взгляд туда, где в противоположном углу зала стояли лорд Уэстон и Кармайкл, оживленно беседуй с девушками из самых знатных семей Лалуорта, которые считались завидными невестами сезона.

— Надо использовать шанс, когда он появляется.

— В этом-то и проблема, — пробормотала Сара и, сложив веер, с большой неохотой опустила его вниз, в то время как этот гнусный человек приближался к ней в сопровождении мужа Клер.

Она бросила взгляд в сторону Уэстона, но не успела понять, смотрит он на нее или нет.

Ей хотелось только одного — дать пощечину Маркусу и утонуть в потоке собственных слез.

Это он виноват, что она оказалась в таком унизительном положении, а что еще хуже, — она позволила ему это сделать.

Но чего он добивался? Сара не понимала, почему Маркус был так жесток с ней.

— Леди Беннингтон, мисс Тисдейл, — приветствовал дам мистер Диксон с низким поклоном.

Клер незаметно подталкивала Сару сзади сложенным веером. Настойчивость подруги наконец возымела действие — Сара выпрямилась, прогнувшись в спине, и выпятила грудь, втайне надеясь, что это было не очень вызывающе.

Судя по выражению лица мистера Диксона, она добилась желаемого результата.

— Разрешите пригласить вас на танец, мисс Тисдейл? — спросил он, изо всех сил пытаясь смотреть ей в глаза.

Но напрасно, он не мог оторваться от ее груди.

«Черт подери», — обреченно подумала Сара, но позволила взять ее за руку.

— С удовольствием.

Итак, началось…

Сам процесс ухаживания всегда был ей неприятен, но самое худшее — это необходимость постоянно притворяться.

Кто-то лжет о своих предпочтениях в еде и напитках, чтобы казаться милым. Кто-то выставляет себя в выгодном свете, придумывая несуществующие таланты и увлечения, надеясь убедить претендента в мужья, что только она достойна быть матерью его детей. Ложь порождает ложь, и так до бесконечности.

— Чудесный вечер, не правда ли? — произнес мистер Диксон, сопровождая Сару на середину зала.

— Да, замечательный, — согласилась она, сказав это таким елейным голосом, что самой стало противно.

Ложь на лжи — и все в течение тридцати секунд, и ради чего?

Ради того, чтобы заставить Маркуса пожалеть об унижении, которое она пережила по его милости?

Временами Саре казалось, что она единственный разумный человек во всей Англии.

Ей совсем не хотелось заставлять Маркуса сожалеть о чем бы то ни было — не сейчас. Она хотела знать правду. Неужели так трудно быть честным?

— Отлично, это кадриль, мой любимый танец, — с чувством удовлетворения заметил мистер Диксон и поставил Сару перед собой, как будто она была маленькой девочкой.

Она вздохнула и с вымученной улыбкой на лице посмотрела на партнера. Заиграла музыка, Сара приготовилась, наблюдая за движениями первой пары. Когда подошла их очередь, она вежливо кивнула мистеру Диксону и сконцентрировалась на том, чтобы попасть в такт музыки. Но все ее мысли были заняты Маркусом.

Она никогда не думала, что с ней произойдет нечто подобное.

Когда-то Сара решила для себя, что ей ничего не нужно, кроме Лалуорта и простого образа жизни, который она вела.

Как же удалось Маркусу разрушить идиллический, пусть и ограниченный, мир, в котором ей было так комфортно?

Кружась в танце и продвигаясь вправо, Сара поймала ободряющий взгляд Клер, возвратившись обратно, ей пришлось вновь лицезреть высокомерную насмешливую усмешку мистера Диксона.

Похлопав три раза, она повернулась, чтобы взять партнера за руку, и в этот момент увидела Маркуса.

Сара ничего не смогла понять по выражению его лица. Даже если бы она танцевала с Маркусом, а не с мистером Диксоном, ей бы не удалось прочитать его мысли, ибо танец был слишком быстрым и фигуры менялись с молниеносной скоростью.

Маркус.

Его имя, которое она невольно написала в своем дневнике, молнией пронеслось перед ее мысленным взором.

И в этот момент Сара почувствовала… Смущение? Нет, не то, подумала она, сделав поворот. Не смущение.

Ей было стыдно.

Хотя в глубине души она понимала, что ей не в чем себя упрекнуть, Сара не могла отделаться от этого чувства.

— Мисс Тисдейл, вы хорошо себя чувствуете? — поинтересовался мистер Диксон, выполняя очередной поворот.

— Со мной все хорошо, спасибо, — солгала она с милой улыбкой.

Он отпустил ее руку, и оба вернулись на исходные позиции.

Она убедила себя, что будет нелишне изобразить скромность, и, одарив партнера, который стоял напротив, кротким взглядом, жеманно передернула плечиками. Дурой она никогда не была и прекрасно понимала, какой эффект это движение окажет на ее грудь.

Мистер Диксон замер, и казалось, что он вот-вот облизнется, как кот на сметану.

Сара заметила, что ее мать, которая стояла у края танцевальной площадки, с живым интересом наблюдает за развитием событий с участием мистера Диксона.

Сару захлестнула волна гнева.

Именно этого все ждали от нее.

Именно гнев сведет все ее старания на нет.

Музыка закончилась, и мистер Диксон, встав рядом, положил ее руку, затянутую в перчатку, на свою и накрыл сверху ладонью, как будто Сара была его собственностью.

— Вы всегда говорили, что ненавидите танцевать, но должен сказать, мисс Тисдейл, — он помолчал, и вновь его жадный взгляд остановился на ее груди, — ваша тяга к искусству воодушевляет.

Саре хотелось только одного — избавиться от этого человека сейчас же. Бежать из этого дома и подальше от всех этих людей. Она боялась, что если не сделает этого, то предаст себя и свои чувства.

Сара вырвала руку и, не сказав ни слова мистеру Диксону, быстро пошла вперед. Она не оглядывалась, лишь ускоряла и ускоряла шаг, почти бегом направляясь к распахнутым дверям веранды.

В одно мгновение она проскочила ее и, подобрав юбки голубого платья, сбежала вниз по ступенькам прямо в сад. Она бежала и бежала, пока не заболели мышцы, подальше от ярких огней бального зала, как можно дальше от вежливо-лживого общества.

Посреди огромного сада Сара, наконец, остановилась, наткнувшись на чудную беседку, увитую розами и гортензиями.

Она вытащила шпильки и распустила волосы.

Сбросила бальные туфли.

Содрала длинные белые перчатки и швырнула их вверх, предоставив ветру решать, что с ними делать дальше.

Подняв многочисленные юбки, она стянула с ног шелковые чулки и бросила на землю.

И только после этого, дав себе волю, разразилась потоком самых отменных ругательств, и этот поток был таким длинным, что мог достичь соседнего графства.

Эта девушка умела бегать.

Даже если бы Маркус был абсолютно здоров, ему пришлось бы как следует потрудиться, чтобы догнать ее.

Сара так быстро исчезла, что он не сразу понял, что произошло.

Опешив, Диксон некоторое время стоял посреди зала, затем с недовольным видом направился в гостиную.

Леди Колби преградила дорогу Клер, лишив ее последней надежды последовать за подругой.

Леди Тисдейл застыла в нерешительности у танцевальной площадки — ее душу терзали противоречивые чувства. С одной стороны, она беспокоилась за дочь, с другой — не хотела привлекать внимание к ее неожиданному уходу.

— Догони ее, иначе я сам это сделаю, — сказал Кармайкл Маркусу.

Он подчинился, но пошел кружным путем, чтобы никто не связал его уход с исчезновением Сары.

Некоторое время он просто бежал, но, услышав женский голос, замедлил шаг.

Это была Сара, и, хотя она говорила что-то очень резко и громко, он узнал ее голос.

Шквал самых грубых ругательств грозил разразиться штормом. В буквальном смысле.

Маркус остановился как вкопанный и слушал, с некоторым интересом наблюдая за тучами, которые сгущались на востоке.

Эта картина пробудила в нем воспоминания об их первой встрече на озере.

Тогда эта девушка просто шокировала его — такая необузданная и в то же время растерянная. А ее жажда жизни повергла его в ужас.

И до сих пор это пугало Маркуса.

Ему бы следовало уже тогда понять, что теперь казалось таким очевидным: в Сару Тисдейл нельзя было не влюбиться.

Этого невозможно было избежать — и она была невозможной.

Маркус больше не мог отрицать очевидное.

Он осторожно подбирался к беседке, сужая круги, туда, где стояла девушка.

При виде графа Сара внезапно замолчала, не веря своим глазам.

— Что вам нужно?

Ее тон, резкий, но полный чувства, резанул как нож.

Он не мог вымолвить ни слова, он, у которого слова слетали с языка, как листья с деревьев по осени.

Маркус стал самим собой, и добром это не кончится.

Он больше не мог притворяться.

— Ты.

— Неужели? — парировала девушка, затем, подбоченясь, вплотную подошла к нему и заглянула прямо в глаза. — Мне показалось, вам надоел Лалуорт со своим местным колоритом…

— Пожалуйста, — взмолился Маркус.

Каждое ее слово, в точности повторявшее его фразу, ранило в самое сердце.

Яркая вспышка молнии озарила ночное небо, и порыв ветра потревожил теплый сонный воздух, а вслед за ним, разорвав тишину, раскатисто и звучно прогремел гром.

И вдруг Сара размахнулась и отвесила Маркусу звонкую пощечину, в ушах у него зазвенело так, будто рядом раздался еще один удар грома.

— Зачем ты заставил меня страдать? — потребовала она ответа, ее голос дрожал от боли и гнева.

Начался дождь, частые крупные капли обрушились Маркусу на плечи, насквозь промочив сюртук.

Он провел рукой по волосам и резким движением отбросил их назад.

— Ты и представить себе не можешь, как опасно мне находиться здесь… рядом с тобой, — сказал он и сам не поверил, что открыто и громко говорит правду, чего раньше никогда не делал. Никому еще не открывал он свою душу. — До сих пор никто не смог полюбить меня ради меня самого.

Сара подняла руку, но на этот раз для того, чтобы положить ладонь ему на грудь, где билось сердце.

— А я могу… из-за этого, — сказала она и надавила ему на грудь, как будто хотела навечно запечатлеть отпечаток своей ладони на его сердце. — И из-за этого, — продолжала она и положила ладонь ему на лоб. — Ты глупый, смешной, самонадеянный, чертов осел. Я хочу тебя всего — без остатка.

Сплошная стена дождя низвергалась с небес, напитав влагой его волосы, упавшие на ее маленькую ручку, сбегая струйками по лицу, но Маркус не мог двинуться с места.

— А ты можешь сказать то же самое про меня? — Дрожащими пальцами Сара отбросила мокрую прядку с его лба.

Она заглянула ему в глаза с душераздирающей искренностью, надеждой и… всепрощением в потемневших изумрудных глазах. И Маркус нисколько не сомневался, что она, как всегда, говорит правду.

Маркус вошел в беседку. Выдохнув ее имя, он обнял Сару за талию и легко поднял на руки, чтобы отнести к лавочке в дальнем углу беседки.

— У меня нет слов, — ответил он и поставил девушку на ноги.

— Тогда докажи.

Она немного отстранилась, чтобы повернуться к нему спиной. Вздернув подбородок, девушка собрала массу вьющихся волос и перебросила их вперед на грудь, открыв доступ к целому ряду крошечных пуговок, сбегающих вниз по спине до самой талии.

— Ох.

Пальцы слушались с трудом, но, в конце концов, он справился с маленькими жемчужинами.

Сара рывком стянула платье с груди, высвободила руки и одним движением стряхнула его вниз, и оно легло у ног девушки облаком нежно-голубого шелка.

Оставшись в нижней сорочке и корсете, она повернулась к нему лицом, и Маркус погрузил руки в пышную массу темно-рыжих волос, затем склонился, покрывая поцелуями ее плечо, очаровательную складочку у подмышки и грудь. Аромат и вкус ее кожи пробуждали нетерпение, которое разрывало его на части, пока он возился со шнуровкой корсета; наконец он справился и отшвырнул его в сторону.

С таким же нарастающим нетерпением Сара дрожащими пальцами расстегивала пуговицы на поясе панталон, чувствуя, как пульсируют его напряженные чресла при каждом ее случайном прикосновении.

Одним движением стащив с бедер панталоны и нижнее белье, одной рукой она обхватила его мужское достоинство, а другой исследовала два тяжелых мешочка, венчающих его.

— Боже всемогущий, о, женщина! — прорычал Маркус сквозь стиснутые зубы, срывая с себя сюртук и жилетку.

— Ах! — Сара посмотрела на него сквозь опущенные ресницы, но ее любопытные руки не останавливались ни на секунду. — Я что-то делаю не так?

Маркус со стоном прильнул к ее правой груди и начал лизать сосок через тонкий батист сорочки.

— Наоборот. Все именно так, как нужно.

— Вот и славно, — выдохнула она.

Сара отпустила его и, упершись в грудь руками, с силой толкнула назад, пока его плечи не наткнулись на одну из опор беседки.

Затем она опустилась на колени, ее теплое дыхание скользнуло по его груди. Оно напоминало прикосновение перышка, и от этой непреднамеренной, но эротичной ласки его мышцы напряглись, а по коже пробежала дрожь.

Стоя на коленях, Сара одну за другой сняла с него туфли и отшвырнула в сторону. Ухватившись за верхний край панталон, она спустила их вниз вместе с нижним бельем до самого пола и высвободила его ноги.

Сара обхватила ладонями его бедра, нежно и осторожно, чтобы не задеть подживающую рану. Затем она села на пятки, и ее взгляд медленно заскользил вверх. Маркус физически ощущал его движение и жар, обжигавший кожу, пока ее лучистые изумрудные глаза не встретились с его глазами, так что у него перехватило дыхание.

Страсть вырывалась из-под контроля, и он потянулся к ней, но девушка отрицательно покачала годовой. Она отвела взгляд и посмотрела на свои руки, поглощенные изучением его тела. Она исследовала каждый дюйм медленно, то и дело останавливаясь, чтобы провести пальцами здесь, погладить там, и вдруг ее руки добрались до сосков, сжимая и поглаживая их круговыми движениями, пока Маркус громко не застонал, сжимая кулаки до судорог в мышцах, чтобы не наброситься на нее.

Она подняла глаза и улыбнулась.

— Тебе нравится? — с трудом произнес Маркус, решив дать ей возможность насладиться моментом, хотя его чресла разрывались от боли и неутоленного желания.

— О да, очень, — фыркнула она и игриво изогнула бровь.

Ее пальцы обвились вокруг мощной напряженной плоти, скользя по тонкой нежной коже, пока Маркус не застонал, невнятно бормоча проклятия.

Его голова запрокинулась назад, ударившись о деревянную опору, но он не чувствовал ничего, кроме ее ласковых пальцев на своей плоти.

Но когда Сара обхватила горячими и влажными губами его разгоряченный фаллос, лаская его языком и покусывая зубами, невыразимое удовольствие разлилось по всему телу.

Маркус запустил руки в волосы Сары и, направляя ее, придал определенный ритм ее движениям, сам же, едва сдерживаясь, стиснул зубы.

Сара вскинула руки и впилась в его ягодицы с такой силой, что ее ногти ранили кожу. Почти теряя сознание, он схватил ее за плечи.

— Ради всего святого, — хрипло пробормотал он. Ее губы неохотно отпустили свою добычу, когда он поднял девушку и прижал к себе. — Где ты научилась этим приемам, которые сводят мужчин с ума?

— У Клер, — коротко бросила она и обвила его шею руками, запустив пальцы в волосы, а губами отчаянно домогаясь поцелуя.

— Напомни мне поблагодарить ее за это, — сказал Маркус, на секунду оторвавшись от Сары, чтобы вновь прильнуть к этим жадным губам, лаская ненасытным языком гладкие недра ее сладкого ротика.

Он подвел ее к лавочке, и, едва опустившись на нее, Сара обхватила его бедра ногами, непроизвольно изогнувшись, чтобы проникнуться его желанием.

Маркус смотрел на девушку, которая лежала перед ним, невообразимо прекрасная и раскрепощенная в ожидании блаженства. Кожа пылала от возбуждения, глаза лучились от страсти и обещали наслаждение.

— Ты уверена? Ты точно знаешь, что хочешь этого? — спросил он Сару, замирая от страха, что она может передумать.

Она приподняла бедра и начала ритмично раскачиваться взад и вперед, улыбнувшись так, как умела улыбаться только Сара Тисдейл.

— Ни в чем я не была еще так уверена в своей жизни, как сейчас.

— Я люблю тебя, — вырвалось у него помимо воли, но Маркус ни секунды не жалел об этом.

В ее темно-зеленых глазах бушевал огонь, руки впились в его плечи.

Не дав ей ответить, он одним движением направил мощное, но щадящее оружие в ее лоно и осторожно толкнул. Сара задохнулась, содрогаясь всем телом, когда он вошел в нее медленно, но уверенно.

Саре было трудно дышать, и Маркус остановился, испугавшись, что причиняет ей боль.

— Я знаю, — прошептала она.

«Она моя», — пронеслось в голове за мгновение до того, как всепоглощающее желание затуманило рассудок. Он выходил из нее и потом опять погружался все глубже с каждым медленным, но сильным толчком.

Сара не могла насытиться и, изогнувшись, с жадностью стремилась ему навстречу.

Маркус вдыхал аромат ее тела и волос, запах пота и женского возбуждения. Он ускорил ритм. Ее дыхание участилось, тело изогнулось, как натянутый лук, все мышцы напряглись, каждой клеточкой отчаянно стремясь к вершине блаженства.

Из ее груди вырвался крик, ноги судорожно сжали его бедра, в то время как тело сотрясалось в конвульсиях.

Опершись рукой о ее бедро, он сделал еще несколько быстрых и глубоких толчков и вдруг замер, прежде чем глухой стон вырвался из недр его души, возвещая о достижении райского наслаждения.

Маркус перевернулся на бок, не отпуская Сару, все еще погруженный в нее, не в силах различить границу между их телами, ибо теперь они были одним целым.

— Верь мне всегда — что бы ни случилось, — прошептал он ей в копну темно-рыжих волос. — Пообещай!

— Обещаю. И верю тебе всем сердцем, — пробормотала она, обхватив ладонями лицо любимого.

И Маркус тоже поверил ей.