Беспощадный босс

Глава 18

Рико

То, что Сандра провела со мной в моем доме последние пару дней, стало для меня открытием.

Обычно я не люблю, когда люди находятся в моем личном пространстве, особенно в течение длительного периода времени или более нескольких часов, если честно. Но когда Сандра рядом, я чувствую, что это правильно. Она — хорошее дополнение к моему дому, моей жизни и моему душевному состоянию.

И если быть до конца честным с самим собой, мне нравится заботиться о ней.

Все это очень ново и несколько сбивает с толку. Хотя я был полностью готов помочь ей справиться с ее неприятными новостями и новой жизнью, но я не планировал, что мои чувства к ней станут глубже. Я не ожидал, что окажусь с ней в еще более глубоких отношениях.

Несмотря на то, что я прямо сказал Сандре, что у меня нет желания заводить серьезные отношения, я обнаружил, что восхищаюсь ею. По какой-то причине, которую даже не могу понять, мне хочется подарить ей весь мир. Я знаю, что сказал ей, что не заинтересован в обязательствах, и до сих пор не уверен в этом. Но я хочу быть рядом с ней. Я хочу обнимать и защищать ее. Я хочу быть уверен, что она счастлива и здорова, что бы ни случилось в ее жизни. Я хочу, чтобы она знала — она для меня особенная, и хочу сделать все, что в моих силах, чтобы она была счастливой.

Возможно, я схожу с ума

Эта территория мне не знакома, но знаю, что, вероятно, влюбился в нее. Мое желание взять на себя ее борьбу, несомненно, как-то связано с углублением моих чувств к ней. Знаю, знаю, я идиот. Влюбленность в мою личную помощницу противоречит всем правилам. Честно говоря, ситуация была бы забавной, если бы это не была моя жизнь.

Но как я мог не влюбиться в Сандру? Она единственная в своем роде, и я не знаю, смогу ли отпустить ее теперь, когда она живет со мной вот так, и теперь, когда знаю, что мои чувства к ней становятся сильнее с каждым днем.

— Кажется, ты глубоко задумался о чем-то. — Она произносит эти слова так тихо, что я едва их различаю.

Мы сидим на диване и смотрим фильм уже довольно долгое время, но я понятия не имею, что происходит на экране, потому что не обращаю на это никакого внимания. Вместо этого мое внимание было обращено во внутрь себя. Я думал о Сандре, о своих чувствах к ней, беспокоился о том, что может произойти дальше. Например, о том, что в конце концов она уйдет.

— Ты права. — Я улыбаюсь ей, замечая беспокойство в ее глазах.

— О чем-то хорошем?

Не сомневаюсь, что она уже знает, что все, о чем я думаю, не очень хорошее, но я также не уверен, что могу сказать ей правду.

— Просто размышляю, ты же знаешь, как это бывает. — Я могу только надеяться, что этого ответа будет достаточно, чтобы удовлетворить ее любопытство.

— Все, о чем ты хочешь поговорить, обсудить или устроить мозговой штурм, возможно, я могу помочь. — Чувство единения заставляет мое сердце биться сильнее, и мне нравится, что она тоже хочет быть рядом со мной. Я считаю, что тот факт, что с ней все необычно, во многом объясняет, почему меня так тянет к ней. Она — друг. Она встречает меня посередине. Даже если у нее плохой день, она всегда готова выслушать, узнать о моих делах. Она не ждет, что я буду постоянно стоять и защищать ее. Она помогает мне, когда мне нужно на кого-то опереться. И мне это в ней нравится.

— Может быть. Дай мне сначала немного прийти в себя. — Возможно, было бы неплохо обсудить с ней все, но сначала мне нужно разобраться в себе, понять, чего я стою, чего хочу и как бы я хотел, чтобы все происходило, прежде чем обрушу на нее все эти вопросы. Я не тот человек, который будет браться за дело, не имея какого-то плана, идеи или решения.

Она кивает головой, ее улыбка становится шире.

— Звучит неплохо. Я здесь, когда тебе понадоблюсь. — Я знаю, что это так, и ее слова согревают меня изнутри. Мой телефон вибрирует на столе рядом со мной, где он лежит лицом вниз. Я поднимаю его, когда ее внимание возвращается к экрану.

— Хочешь, я поставлю фильм на паузу? — Я качаю головой, показывая, что не против, чтобы она наслаждалась фильмом, пока я выясняю, что происходит. Сообщение на моем телефоне не имеет смысла, и приходится перечитывать его несколько раз.

Сандра уверяет меня, что ты нашел любовь, ты счастлив и что я проделала отличную работу, воспитав тебя хорошим человеком.

Несмотря на то, что номер неизвестен, есть только один человек, который мог бы отправить мне такое сообщение. Грейс. Но почему она прислала мне сообщение именно сейчас? И почему говорит, что именно Сандра рассказала ей о том, что происходит в моей жизни? Мое сердце замирает, и я бросаю взгляд на Сандру, гадая, что она сказала моей маме.

Она знает правило: не говорить обо мне за моей спиной. Никому не говорить обо мне без моего прямого разрешения.

Что она сделала?

И что еще хуже, что мне придется с этим делать?

Я не могу оставить без внимания такое нарушение. Что, если она сделает это снова? Что, если она расскажет ей что-то, что можно будет использовать против меня? А что, если она уже это сделала?

Проходит несколько мгновений, прежде чем я замечаю, что телевизор затих.

Взглянув на Сандру, вижу на ее лице озабоченность.

— Ты говорила с Грейс. — Слова звучат как вопрос и обвинение, и ее глаза расширяются, а в чертах лица появляется чувство вины, говорящее мне обо всем, что нужно знать.

Она переминается на месте, словно желая придвинуться ко мне, но я отстраняюсь, не желая, чтобы между нами была близость. Мое движение вызывает на ее лице поток боли, и она вздрагивает. Я ничего не могу поделать с предательством, рвущимся наружу. Как она могла так поступить? Как она могла пойти к кому-то и рассказать обо мне?

— Я могла сказать только хорошее, и мне не пришлось бы ничего говорить, если бы ты просто поговорил со своей матерью.

Я слышу разочарование в ее голосе, и мне интересно, направлено ли оно на меня или на ситуацию.

— Почему ты прячешься от нее? Почему не можешь просто сказать ей правду? Разве она не заслуживает того, чтобы знать? — Она откидывает одеяло и встает, расхаживая взад-вперед по гостиной.

Я на мгновение ошеломлен, в полном шоке и неверии, что она считает себя вправе решать, с кем я должен общаться, а с кем нет.

— Не у всех из нас счастливая семейная жизнь. Думаю, по тому, что я никогда не упоминал свою мать и не говорил о ней, ты догадаешься, что на, то есть причина.

Она перестала вышагивать и повернулась ко мне лицом, издав сердитый стон.

— У всех родителей есть проблемы с детьми. Это часть взросления. В какой-то момент, став взрослым, ты должен оставить прошлое позади и признать, что семья — самое главное. — В ее глазах стоят слезы, и я чувствую, что за ее словами кроется что-то еще. Но я не собираюсь лезть не в свое дело. Не тогда, когда она бросает мне подобные обвинения или говорит, что у меня нет права вычеркнуть из своей жизни мою очень токсичную и жестокую мать.

— Серьезно? — Я встаю, чувствуя, как ярость свободно течет по моим венам, хотя я держу свой голос низким и контролируемым. — И как же мне простить женщину, которая пыталась меня убить? Женщину, которая оставила меня тонуть в собачьей будке посреди наводнения? — Ее глаза расширяются по мере того, как я говорю, но я хочу сказать больше. — Каков протокол прощения той, кто запирала меня в шкафу, забывала кормить несколько дней подряд, издевалась надо мной перед друзьями и говорила, каким ужасным ребенком я был? Должен ли я простить ее сейчас, потому что прошло время, хотя она никогда по-настоящему не извинялась за то, через что заставила меня пройти?

Сандра делает шаг назад, ее рот складывается в удивленную букву «о», когда она изучает мое лицо.

— Или я должен просто принять то, что она сделала меня сильным, как она говорит, или принять то, что вырастила из меня хорошего мужчину, как ты ей сказала? — Последнее замечание задевает больше всего, и я делаю еще один шаг ближе к Сандре, видя страх в ее глазах, когда она делает еще один шаг назад. — Моя мать не сделала меня сильным. Она пыталась сломать меня и уничтожить. Но не это сделало меня сильным. Я стал сильным, потому что именно это мне пришлось сделать, чтобы выжить. Это не ее заслуга. — Сандра кивает, словно полностью соглашаясь со мной, но все ее тело застывает, пока она не сглатывает с трудом, ее нежное горло сжимается от этого движения. — Не похоже, что у тебя есть все ответы для того, у кого есть куча обвинений в том, что я должен оставить все как есть, повзрослеть и любить ее, потому что она — семья.

Честно говоря, не удивлен, что она отступила — она совершенно не права во всей этой ситуации.

— Как ты смеешь обвинять меня в чем-то? Как ты смеешь говорить мне, что я должен или не должен делать, когда ты понятия не имеешь, через что эта женщина заставила меня пройти и что она со мной сделала.

Я знаю, что пора остановиться. Знаю, что пора отступить. Я знаю, что пора прекратить разговор. Реальный страх в ее глазах говорит мне, что я пугаю ее, но на данный момент все мои чувства к ней угасли, и я сомневаюсь, что они вернутся. Если она предала меня так однажды, то может предать снова, и я никогда больше не смогу ей доверять.

— Прости. — Ее слова чуть больше, чем шепот, и мне приходится усмехнуться над тем, как мало они значат.

— И это должно все исправить? Заставить меня чувствовать себя лучше? Отменить то, что ты сделала?

Она качает головой, ее глаза широко раскрыты и сияют.

— Клянусь, у меня была веская причина.

— И какая же? — Я не могу придумать ни одной вещи, которую она могла бы сказать, чтобы вернуть все назад или что-то исправить.

— Твоя мать умирает. У нее рак. — Слова не удивляют меня.

— Вот чего ты не знаешь о моей маме. Есть вполне реальная возможность, что она лжет о диагнозе, чтобы манипулировать тобой и заставить дать ей то, что она хочет. — Я делаю еще один шаг к Сандре, а она отступает назад, пока мы продолжаем этот танец ярости.

— А если она не лжет, то заслуживает смерти в одиночестве, в окружении людей, которым она лгала все эти годы и которые понятия не имеют, кто она на самом деле. — Я делаю еще один шаг, и она повторяет мой, снова отступая назад. — Я не буду частью ее жизни. Не сейчас. И никогда вообще. Я не хочу иметь с ней ничего общего.

На ее лице появляется что-то вроде отвращения.

— Это отвратительно. Я хочу, чтобы ты отвез меня домой. — Она отворачивается от меня, как будто не может больше смотреть мне в лицо.

Я не против.

Я так беспокоился о том, как справиться с этим моментом, но теперь, когда он наступил, мне кажется, это правильно.

Я ошибался. Она не та женщина, которая мне нужна. Она не тот союзник, за которого я ее принимал. Она не отвечает моим интересам. И снова, как и все остальные, она заботится о себе, не обращая внимания на то, чего я хочу, что мне нужно или что для меня важно. Что за чертова шутка.

Положив телефон в карман, я отвечаю.

— Сейчас только возьму ключи.

С этими словами я ухожу, чтобы взять ключи, бумажник и натянуть ботинки. По мере того, как я это делаю, понимаю, что оцепенение овладевает каждым дюймом моего тела. Мне должно быть больно. Должно быть плохо. Я должен быть зол или расстроен, но вместо этого я ничего не чувствую.

Нет, это неправда. Я чувствую одну вещь. Я чувствую глубоко затаенную ярость на свою мать за то, что она разрушила еще одну вещь в моей жизни.

Сандре, похоже, нечего сказать, поскольку она спешит к моей машине.

Она забирается на пассажирское сиденье. Впервые я не открыл ей дверь и не закрыл ее за ней. Но мы уже прошли через эти рыцарские моменты. Что бы между нами ни было, все кончено, и если я и смогу смириться с тем, что она продолжит работать на меня, то только в очень ограниченном качестве и на большом расстоянии друг от друга.

Я сдержу свое слово. Я сказал, что она может остаться в оплачиваемом отпуске, пока не уладит все дела, и я сдержу свое слово.

Поездка к ее дому проходит в полном молчании, и это меня устраивает — мне нечего сказать. Когда останавливаюсь перед ее домом, она отрывисто прощается со мной, а затем выбегает из машины так быстро, что я даже не успеваю ответить.

Во всей этой ситуации есть что-то настолько окончательное, что я почти чувствую облегчение. Если бы все продолжалось дольше, кто знает, какой глупый трюк я мог бы выкинуть. Что, если бы я попросил ее выйти за меня замуж? Все это еще раз доказывает, что я никому не могу доверять и глупо думать, что могу.

Я отъезжаю от ее дома и набираю скорость, направляясь в единственное место, которое мне приходит в голову, чтобы расслабиться: Клуб «Ред».

Я нахожу свое обычное место для парковки у клуба и направляюсь внутрь, чувствуя музыку в ногах еще до того, как добираюсь до входной двери. У меня нет никаких планов, я понятия не имею, что буду делать, пока нахожусь здесь, но, по крайней мере, находясь в клубе, смогу очистить свой разум и, возможно, найти способ справиться со всеми этими новыми переменами, гневом и разочарованием.

Я не могу поверить, что Сандра предала меня. Никогда за миллион лет я бы не подумал, что она способна на такое. Я прохожу мимо первого бара, и мне тут же предлагают выпить. Я беру напиток и в мгновение ока выпиваю хороший бурбон.

Несколько женщин подходят ко мне, заискивая, но я качаю головой, показывая, что мне это неинтересно, и они исчезают в комнате. Я продолжаю бродить по комнатам, выпивая напитки, позволяя музыке проникать в мои кости.

Наконец, натыкаюсь на Блейка, который обнимает меня за плечи и хлопает по спине.

— Не ожидал, что ты вернешься так скоро.

— Я тоже. — Я произношу эти слова так, словно это делает нас квитыми, и он хихикает. Я уже знаю, что он отлично справляется со всеми делами, потому что он передает мне всю информацию через телефон.

— Что-то случилось? — Он говорит обеспокоено, а я сканирую комнату, наблюдая за Хантером и Троем. По языку их тела я могу сказать, что они вот-вот начнут наносить удары, и я отвечаю Блейку.

— Нет, но что-то вот-вот произойдет. — Я делаю жест в сторону мужчин своим бокалом с бурбоном, а затем осушаю напиток одним глотком. В то же время мы с Блейком направляемся к этим двум, оба начеку и готовы принять любой исход.

Обеспокоенные посетители спешат мимо нас, выходя за двери, а остальные наблюдают за происходящим, готовые к началу развлечений. Драки здесь случаются крайне редко, но когда они происходят, есть два типа людей — те, кто смотрит, и те, кто спешат уйти.

Хантер наносит сильный удар правой, попадая Трою в челюсть. Трой быстро отвечает злобным джебом, который ломает Хантеру нос еще до того, как тот успевает увернуться.

В это же время мы с Блейком бросаемся к этим двоим. Я беру Троя, Блейк — Хантера, но Хантер успевает нанести удар, который попадает мне в бровь. Я чувствую всплеск боли и адреналина, когда мы разнимаем этих двоих.

— Посмей сказать о ней хоть что-нибудь еще! — Яростно выплевывает слова Трой.

— Твоя сестра сядет мне на лицо, помяни мое слово. — Хантер улыбается, проводя языком по губе, по которой течет кровь из разбитого носа.

Красивое мальчишеское лицо Троя искажается от гнева, и он вырывается из моей хватки, бросаясь на Хантера, в то время как Блейк крутит миллиардера вокруг себя, чтобы защитить его от надвигающегося удара. Я хватаю Троя, восстанавливая контроль над ситуацией, и тащу его назад.

— Не слушай его; ему не удалось заполучить последнюю женщину, которую он хотел. Он просто пытается вывести тебя, — говорю я Трою.

— И это чертовски работает. Если он тронет мою сестру, я его убью.

Трудно винить Троя за его гнев — все знают, что Хантер — кабель.

— Я сделаю вид, что не слышал этого. Но тебе нужно взять себя в руки или убирайся к чертям собачьим. — Я отпускаю его, но отпихиваю назад, подальше от Хантера. Он пытается обойти меня по полукругу, его взгляд устремлен на Хантера, но я наступаю ему на пятки. — Ты меня слышал? — спрашиваю я, на этот раз громче.

Трой наконец смотрит в мою сторону его ожесточенное выражение лица ничуть не смягчается.

— Да, черт подери, я слышу. Но тебе лучше что-нибудь с ним сделать, пока кто-нибудь не прикончил его. — Трой проводит кулаком по разбитой губе, размазывая кровь.

— Иди, приведи себя в порядок, а потом убирайся. И не возвращайся в течение дня. — Трой выглядит так, будто хочет возразить, и я поднимаю палец, чтобы остановить его. — Считай, что тебе повезло, наказание всего лишь на день.

С этими словами он кивает головой и поворачивается, чтобы уйти. Я возвращаюсь лицом к Хантеру и вижу ярость Блейка через его плечо.

— И ты. Какого черта ты творишь? — Несмотря на то, что я задал этот вопрос Хантеру, я знаю, что не получу хорошего ответа.

Он ухмыляется.

— Что? Некоторым людям просто нужно расслабиться.

— Не появляйся здесь в течении недели.

Его рот приоткрыт, как будто он не может поверить, что я так с ним поступил — это было бы смешно, если бы не было так жалко.

— Неделя? Ты дал ему день.

— Да, но не он начал драку. А если бы ты говорил о моей сестре, я бы тебе тоже надрал задницу. Хочешь драться? Найди себе другое место. — С этими словами я киваю Блейку, который отпускает Хантера. Хантер подается вперед и обеими руками поправляет воротник, глядя на меня исподлобья.

— Пожалуй, я создам свой собственный клуб.

— Давай. Удачи. — Я знаю, что он ни за что не сделает э т. Вся та волокита, через которую мне пришлось пройти, сделала Клуб «Ред» практически недосягаемым, и он ни за что не сможет сделать то же самое. К тому же, если он настолько мелочен из-за того, что затеял драку, то он слишком мелочен, чтобы управлять подобным бизнесом. — А теперь убирайся. Увидимся через неделю.

Он усмехается и широко разводит руки.

— А что случилось с мальчиками?

— Мальчикам сюда нельзя, только мужчинам. — С этими словами я поворачиваюсь спиной и иду плечом к плечу с Блейком в сторону бара.

— Ну и рожа у тебя, чувак. — Блейк кивает на мою бровь, его глаза застыли на месте, и я пожимаю плечами.

— Издержки бизнеса, наверное.

— Возможно, ты станешь более популярным среди дам. — Блейк хихикает, произнося эти слова, и я пихаю его локтем.

— С чего ты взял, что у меня проблемы с дамами? — Я не против такого добродушного подтрунивания. Это отвлекает меня от всего остального, что происходит в моей жизни сейчас, например, от предательства Сандры.

Блейк — хороший парень, но, учитывая, как недавно меня предала та, кого я считал хорошим человеком, я не собираюсь впускать его в свою жизнь и давать возможность использовать что-то против меня.

Он громко смеется над моими словами, привлекая внимание к нам обоим, пока бармен доливает мне бурбон.

— Не думаю, что ты готов к такому разговору, друг мой. — Он хлопает меня по спине.

— Не думаю, что ты готов к последствиям этого разговора. — На самом деле я неи угрожаю. Я знаю, что сейчас мы просто хорошо проводим время, но, учитывая, что адреналин все еще высок, сердцебиение учащается в два раза, и я чертовски зол на все остальное, и не против обострить ситуацию, а не разрядить ее, как я обычно делаю.

— Вот почему ты мне нравишься. Ты не тянешь с ударами. — Блейк разряжает обстановку, и я чувствую себя как дома.

Заглядывая в свой стакан с бурбоном, я разрабатываю твердый план, как провести эту ночь. Я не стану думать о Сандре. Я не буду думать о Грейс. Я не буду думать ни о чем из того, что меня бесит в моей жизни.

Я просто буду пить.