Сандра
— О, милая, не каждая мать — хорошая. — Мама обнимает меня, а потом возвращается к приготовлению лосося на ужин, пока я посыпаю спаржу, разложенную на листе для выпечки, солью и перцем.
Мне не нужно, чтобы она говорила мне, что я все испортила. Я и так знаю, что испортила отношения с Рико, возможно, до неузнаваемости, и не уверена, что когда-нибудь смогу себя простить.
— Знаю, но я не знала, что его мать не была хорошей матерью. — Я сильно прикусываю губу, пока соленый вкус крови не заполняет мой рот. Я не могу заставить себя поделиться историями, которые рассказал мне Рико. Не то чтобы у меня было намерение обсуждать с кем-то что-то личное о нем. Я знаю, что могу доверять своей маме, но некоторые вещи я просто не могу произнести вслух.
— Но ты же знала, что он не хотел, чтобы ты обсуждала его личную жизнь с кем-то еще. — Мама бросает на меня косой взгляд, и мне хочется нахамить ей и сказать, что я как раз сейчас обсуждаю его с ней. Конечно, знаю, что лучше, но все равно, кажется, она точно знает, о чем я думаю, и отвечает мне тем же. — Даже не начинай, юная леди. Все, что ты мне скажешь, останется здесь. Ты же знаешь, что это его не касается. Его волнует то, что его личная жизнь попадет к людям, которые будут говорить о нем.
— Это все равно нарушение его личных границ. И откуда мне было знать, что я не должна доверять его маме? — Я знаю, что спорю, но мне отчаянно хочется не быть идиоткой в этой ситуации. Я знаю, что так оно и есть, но это не значит, что мне нравится эта ситуация.
— Может, потому что он никогда не говорит о своей маме или с ней лично. Сколько раз ты поднимала эту тему в разговоре с Рико? — Я киваю головой, прекрасно понимая, что она права.
— Ладно, наверное, это был тревожный сигнал, но все равно кажется, что это большой психологический скачок — просто ожидать, что я буду знать.
Мама отталкивает лосося, затем подходит к раковине и сует руки под кран. Вода включается автоматически, и она начинает смывать остатки рыбы.
— Мне кажется, это довольно некрасиво — считать, что все воспитаны, как ты, и что у всех такие же отношения с родителями, как у нас с тобой. Но я знаю, что ты не хочешь это слышать. — Мягкий мамин тон почти заглушается водой, и я киваю. Я понимаю, что она говорит, и в глубине души знаю, что она права и что я ничего не могу сделать, чтобы исправить то, что натворила между нами с Рико.
— Может, мне и правда нужно это услышать. Хотя бы для того, чтобы не повторять ту же глупую ошибку. — Как бы мне хотелось вернуться в прошлое, чтобы не говорить ничего его матери.
— Не думаю, что, если ты будешь продолжать переживать свои ошибки, это поможет тебе не совершать их в будущем. Может быть, ты не совершишь эту ошибку снова, но не думаю, что ты совершишь ее в любом случае, независимо от того, будем мы продолжать говорить об этом или нет. — Мамино понимающее выражение лица заставляет меня чувствовать себя еще хуже.
— Можно мне воды, пожалуйста? — слышу я, как папа зовет из другой комнаты.
— Конечно. Сейчас принесу. — С этими словами я подхожу, беру со стойки бутылку воды и несу ее отцу, который сидит в своем любимом кресле, все еще бледный и исхудавший.
— Могу помочь? — спрашивает он, и я бросаю на него неодобрительный — хотя и любящий — взгляд. Он поднимает обе руки в ответ.
— Что? Я не могу просто сидеть здесь и быть бесполезным.
— Тебе нужен отдых, папа. Мы хотим, чтобы ты поправился. Так что пока позволь нам все уладить, а ты просто расслабься и сосредоточься на том, чтобы выздороветь. — Я протягиваю руку и легонько щиплю его за щеку, но он отталкивает ее. С этими словами я поспешно возвращаюсь на кухню к маме.
— Знаешь, ты права, и я знаю, что все испортила, и это тоже неправильно. Я чувствовала себя виноватой в ту минуту, когда отправила это сообщение, но папа был в больнице, и я не знала, как обстоят дела, и мне было страшно. Я не могла представить себе, как это — потерять папу, не имея возможности сказать ему, что со мной все будет в порядке, понимаешь? — Все слова и страх вытекают из меня, и я чувствую, что мое тело сдувается, как воздушный шарик.
Мама подходит и снова обнимает меня.
— Я знаю, что это было трудное время, и ты совершила ошибку в самый уязвимый момент, и я уверена, что, если ты дашь Рико немного времени, чтобы смириться с происходящим, он поймет это и простит тебя.
В этом-то все и дело. После того как я увидела его взгляд, я ни на секунду не сомневаюсь, что он меня не простит. Даже сейчас, когда вспоминаю, как он прочитал сообщение матери, на его лице отразилось выражение предательства. От этого мое сердце неловко стучит в груди, и я чувствую, что близка к слезам, когда моргаю, борясь с жжением в глазах.
— Я не знаю, как он поступит, мама. И не знаю, стоит ли ему это делать. Что, если я снова предам его в минуту слабости? Хотя, нет, забудь о беспокойстве по поводу того, может ли он мне доверять. Я не знаю, могу ли доверять самой себе.
— Люди совершают странные поступки во время стресса и горе, и поверь, то, что ты почувствовала, узнав, что твой отец попал в больницу, было абсолютным горем. — Мама отпускает меня и отходит, но только после того, как прижимает к моей щеке свою руку и одаривает меня теплой, нежной улыбкой. — Он уже взрослый. И либо смирится со всем, либо нет. Простит или все-таки нет. Ты не можешь ничего из этого контролировать, и я не думаю, что стресс по этому поводу поможет.
— Тебе нужно снова помыть руки. От тебя все еще пахнет рыбой. — Я произношу эти слова с долей юмора, пытаясь избежать серьезности момента, и она подносит обе руки к лицу, глубоко вдыхая.
— О боже, да. Ужасный запах. — С этими словами она возвращается к раковине и моет руки, с силой оттирая их под струей теплой воды. И пока я смотрю, как она намыливает кожу до самого локтя, я думаю, что делать дальше.
— Может, снова извиниться? Может, дать ему время остыть? Протянуть ли руку помощи? Оставить ли его в покое? Что мне делать? — Одно могу сказать точно: я терзала себя размышлениями, что делать со всей этой ситуацией. Я знаю, что у меня сильные чувства к Рико, и я не готова к тому, что все между нами закончится таким образом. Но после этого разговора с мамой также поняла, что, возможно, не мне решать, закончились наши отношения или нет.
Эта мысль не дает мне ни надежды, ни утешения. Как бы он ни был зол и расстроен, я не чувствую, что он может просто пережить это и простить меня. А мысль о том, что придется смириться с тем, что Рико может навсегда исчезнуть из моей жизни, сжимает мое сердце так, как я и не ожидала.
— Ты знаешь его лучше, чем я, дорогая. — Мама выключает воду и вытирает руки о полотенце, а затем поворачивается ко мне лицом, опираясь на стойку и бросая на меня печальный взгляд.
Но она ошибается.
— В том-то и дело. Я не знаю этого Рико. Я не знаю злого Рико. Я не знаю обиженного Рико. Я не знаю Рико, который мог бы говорить со мной так, как он, или быть таким злым, или выглядеть преданным. Я всегда была на его стороне. Он никогда раньше не смотрел на меня как на врага. — Даже просто мысли о той встрече доводят меня до слез.
— Думаю, да. Я не сомневаюсь, что ты видела, как он ведет себя так с другими людьми, только не с тобой. — Мама произносит слова осторожно, и я понимаю, что она права.
Я киваю.
— Такой Рико обычно обрывает связи, сжигает мосты и уходит навсегда.
— Думаю, у тебя уже есть ответ. Мне жаль, что это не тот ответ, который ты хочешь услышать. — Мама подходит и легонько похлопывает меня по плечу. — Я бы просто не теряла надежды, что он одумается. Мы обе знаем, что ты важна для него и что он важен для тебя. Дай ему немного времени, доверься, позволь ему пройти через это, а потом посмотрим, что будет.
Я могу только надеяться на это и поверить в ее слова.
Неделя спустя:
Прошла целая неделя, а я все еще нахожусь в оплачиваемом отпуске. Я еще не разговаривала с Рико, но каждый день ждала, что чеки перестанут приходить или что он выйдет на связь и запретит мне работать. Но он этого не сделал.
Все это время ожидания и отсутствия вестей от него съедает меня изнутри.
Я смотрю на них. Несколько коробок с готовой едой, все сложены в аккуратные многоразовые контейнеры, и понимаю, что хочу связаться с ним.
Я беру со стойки телефон и набираю его номер. Он отвечает на первом же звонке, его тон холоден.
— Привет.
— Привет, Рико, извини, что беспокою. Я хотела спросить, могу ли рассчитывать на твою помощь. — Конечно, если он захочет мне помочь, это будет намного больше, чем просто помощь. Это будет разговор о нашем будущем и что он хотел бы делать в дальнейшем, будет ли у меня еще работа или он собирается меня отпустить.
Так много неясностей, что сердце колотится, ладони потеют, и я просто жду, что он скажет.
— Чем я могу помочь? — Он не говорит, что рад прийти мне на помощь, но и не говорит, что занят. Буду считать это победой.
— Мне нужно погрузить несколько коробок в машину, отвезти их к маме и папе, а потом разгрузить их у них дома и помочь все убрать, чтобы им не пришлось самим этого делать. — Я смотрю на множество тяжелых картонных коробок и затаиваю дыхание, надеясь, что эта уловка сработает.
— Я могу послать Блейка. — Как только он произносит эти слова, у меня замирает сердце.
— Не уверена, что мне будет комфортно наедине с Блейком. Я знаю, что он кажется милым парнем, но он чужой.
— Ты думаешь, я подвергну тебя опасности? — Его напряженные слова заставили меня вздрогнуть, и я прислонилась спиной к стойке, уставившись на свою квартиру и удивляясь, как, черт возьми, я умудряюсь делать все еще хуже.
— Нет, все не так. Я просто… не знаю его по-настоящему, понимаешь? — Я прикусываю губу, осознавая, что мои планы полностью провалились. Проходит, кажется, целая вечность, прежде чем он вздыхает и отвечает.
— Хорошо, я помогу. Буду у тебя минут через десять.
— Спасибо, — говорю я, но он уже бросил трубку.
Очевидно, он все еще не слишком доволен мной, но он готов прийти на помощь, и это кажется положительным знаком. Я не виню его за то, что он все еще злится. Я все еще злюсь на себя и чувствую вину за то, что сделала с ним. Но если я не сделаю что-нибудь, чтобы попытаться все исправить, я сойду с ума, потому что не хочу потерять Рико.
Сейчас меня даже не так сильно волнует собственная работа.
Я могу найти другую.
Но не думаю, что смогу найти другого Рико.