Аксар распиливал лежащее на тарелке мясо с особым энтузиазмом, погрузившись в свои мысли, в которых бабочками порхали фантомы данного добровольно поцелуя. Беседа не клеилась, и повисшее за столом молчание напрягало, но Черный Зверь не мог отделаться от желания сейчас же сгрести девчонку в объятия и утащить наверх, чтобы бросить на постель и наброситься сверху, вдыхая аромат бесконечно сладких колокольчиков.
Улва как-то лениво ковырялась в тарелке, бросая короткие взгляды на Аксара, и только Хьюго, казалось, чувствовал себя отлично, насмешливо разглядывая собравшуюся компанию.
— Чем вы занимались раньше, Улва? — доброжелательно спросил Райт, отвлекая девушку, рассматривающую оливки в салате.
— Я? Помогала мачехе. Она пекарь, мы делали пироги и джемы. А вы? — и пусть простая вежливость, Райт улыбнулся, одобряя интерес:
— Я воин Его Светлости.
— И вы? — удивленно воскликнула она, но постаралась тут же понизить голос, чтобы не выглядеть такой невеждой.
— Да. Как и Аксар. На службе мы и познакомились.
— Она кажется тебя не спрашивала об обстоятельствах нашего знакомства, — недовольно буркнул друг, но Райту было только в радость потрепать языком с такой занимательной особой, умудрившейся чем-то привлечь его друга.
— Но мне было бы очень интересно, — тихо, но встревожено ответила девушка, вопросительно глядя на Аксара, который продержавшись ровно три секунды, позволительно кивнул головой, уступая победу в этой дискуссии ей.
— Аксар спас мою шкуру, когда мы отправились в бой на Платилию. Чтобы вы знали, это край болот и топей. Там и жить безумно сложно, не говоря уже о войне.
— А почему тогда там живут? — она приподняла темную бровь.
— Добыча. Местная земля богата торфом, углем и некоторыми редкими минералами. Это единственная причина, по которой они там живут, и эта же самая причина и послужила поводом для наступления.
— Но что они вам сделали?
— Нам? — усмехнулся Райт, глядя на девушку искренне изумленно. — Нам ничего, уважаемая Улва. А вот Его Светлости очень не нравилось, как местные жители избегали уплаты налогов с добычи на своих землях.
— Понятно, — понуро сказала девушка, возвращая взгляд к убегающей от вилки круглой оливке. — Простите меня, господа, но я очень устала. Этот день был… сложным.
— Я провожу!
Аксар сам не понял, как отбросил приборы и вскочил со стула, невольно заставив девушку вздрогнуть от быстроты его реакции. Она мельком осмотрела его с ног до головы и согласно кивнула, готовая послушно следовать за хозяином дома.
Вновь проявляя свою животную страсть, он нетерпеливо сжал ее пальцы в своей ладони, переплетаясь нерушимым замком, и повел прочь из столовой, по лестнице на второй этаж.
Верен прошел мимо, отчитавшись, что приготовил спальню и горячую воду для помывки, и оставил их наедине, держа курс на свою кухню.
Аксара тревожила мысль остаться вновь одному. Ему смертельно не хотелось отпускать девушку из своих лап, и держать ее за тонкие пальцы еще очень долго. Пока не перестанет гудеть в груди. Пока не пройдет эта дрожь.
— Спасибо, — тихо шепнула она, стоило им остановиться перед дверьми комнаты.
Другой, не той в которой он запер ее день назад. Ту спальню бессовестно занял Райт, даже не спрашивая разрешения, и Верен приготовил для нее соседние от него покои.
Может так даже и лучше. Она будет ближе, и незваное сонное проклятие побоится проникнуть в его голову, мешая сну и заставляя голодно смотреть в потолок, придумывая про себя сложные методы пыток для всех врагов и неприятелей.
— Это теперь твоя спальня, — глупо сказал он, только ради того, чтобы что-то сказать.
— Да, я уже поняла, — не в силах скрыть печаль, девушка свободной ладонью толкнула дверь, и расслабила свои пальцы в его руке, отпуская.
Только в эту секунду он понял, что все это время она так же бездумно держалась за него, своим тоненьким кулачком. Она не позволяла себя вести, а просила поддержки, послушно следуя за Аксаром.
Это туча, взметнувшаяся в груди, толкнула его на необдуманный шаг, и силой занося девушку в комнату, он хлопнул дверью, придавливая свою добычу к стене. В нос вновь пробрался сладкий аромат, дурманящий голову, и Аксар замер, глядя в бездонные глаза, не зная стоит ли идти дальше.
Она глядела на него слегла испуганно, но уже не проваливалась в холодное озеро паники, позволяя себе легко прижать ладони к его широкой, тяжело вздымающейся груди, будто бы держа дистанцию.
Но вместо этого только тянула к себе этой слабой нежной отзывчивостью и вниманием.
— Это все не правильно… — прошептала на выдохе, и ее взгляд скользнул вниз, замирая на губах Аксара.
— К демонам правила.
— Но…
— Без «но». Или прогони меня, или я останусь.
— Совсем? — хрипло просила она, словно повиснув в вате, заполнившей комнату.
— На ночь.
— Я не…
— Не за этим. Я хочу выспаться. Я устал.
Она раздумывала несколько секунд, и согласно кивнула головой, бросая встревоженный взгляд в окно, за которым только-только начало склонятся солнце, ярким кругом сверкая сквозь стену дождя.
— Еще слишком рано…
— Нет.
Он видел, как она сомневаясь прикусила губы, все внимание мужчины притягивая к этому жесту. На алой коже, выступила побелевшая полоска от давления ровных зубов, и Аксар тяжело сглотнул.
— Вы объясните мне, зачем?
Он смотрел в бездонные глаза, цвета чернильного неба, и зверь в голове рычал о том, чтобы прекратить эту паузу. Выложить ей все как на духу, узнать реакцию, подавить восстание вопросов и закончить этот бесконечный бег.
Просто сказать…
Сказать о том, что каждую ночь она приходит к нему, о том, что он видел ее, знал еще до того, как она пришла к нему на порог. Но зачем? Что из этого выйдет, если он сейчас признается?
Только испортит все!
Пусть она думает о его одержимости, о желании обладать не смотря на отказы. Пусть он лучше будет таким, каким все его привыкли видеть.
Черным Зверем.
— Потому, что я так хочу.
Что-то блеснуло в ее взгляде, стирая то хрупкое доверие и открытость, и девушка опустила лицо, медленно отходя от загнавшего ее в угол хищника.
Она отступила.
— Вам лучше уйти. Я хотела бы разобрать вещи и побыть одна.
— Я вернусь ближе к ночи, — ответил, скрывая рык, и стрелой вылетел из комнаты, задыхаясь от странного, незнакомого чувства.
Оно кислотой разъедало все внутри, делая больно. Так больно, как ни один меч, вошедший и разрубивший мясо до костей.
Отказ.
Он и раньше их слышал, но всегда имелась возможность перевернуть все в свою сторону, и несогласие превращалось в точности противоположное, или же его просто не трогал чужой протест. Нет так нет. Это можно пережить.
Но ее слова задели в сознание что-то болезненное, пульсирующее и алым пятном расплескивающиеся в мозгу. Оно болело злой опухолью, заставляя сосуды скрипеть от давления, принося боль.
Он бы настоял, но его так сильно задело ее желание остаться одной, что он просто не нашел в себе сил задавить ее, как делал это с другими.
Черт… Черт!
Закрылся в своей спальне, стряхивая с себя рубаху, что трещала по швам от вложенной в движение пальцев злости. Оторвал пуговицы на манжетах, и сбросил одежду жалкой тряпкой на пол, добавив еще пинка.
Опершись ладонями в высокую спинку кровати, закрыл глаза, до хруста сжимая невинное деревянное украшение, слыша, как все внутри горит. Мышцы в теле выли, требуя возвращения. Они канатами бугрились под кожей, и одежда мешала.
Избавившись и от брюк, он с силой ударил в кровать, чувствуя, как жалостливо скрипнули ножки и замер, чувствуя дьявольский аромат колокольчиков. Он пробирался в ноздри, заставляя их трепетать и впитываться в голову, дурманя.
— Простите…
Задрав голову, Аксар увидел ее. Стоящую в пороге и заливающуюся алым спелым румянцем. Она смущалась, но разглядывала его, внимательно исследуя глазами каждую мышцы, выступающую на теле. Скользнула зачарованным взглядом по рукам с выступившими канатами вен, и вздрогнула, просыпаясь.
— Простите!
Всплеснула тонкими ладонями, закрывая ими глаза и попыталась уйти, но Аксар уже успел все увидеть. Было поздно.
— Стоять! — она испуганным зверьком замерла в дверях. — Сюда. Живо.
Секунда промедления, вторая на принятие, и дверь в его спальню закрывается, оставляя их наедине.
Нутро ликовало.
Она на его территории.