— Нам придется задержаться здесь на некоторое время.
— Что? Зачем?
Заметив сожаление в моих глазах и голосе, Аксар оглянулся, и никого не увидев, обнял меня за талию, уводя на верхние этажи резиденции, по ступеням лестницы.
— Приказ Его Светлости. К сожалению, я обязан их исполнять.
— Да, я понимаю.
Следуя за Аксаром, я дошла до широких дверей, и вопросительно прикусила губу.
— Наши покои. Надеюсь, тебе понравиться, я старался выбрать самые… комфортные.
— Из-за меня? — мужчина кивнул:
— Мне бы хватило чулана под лестницей, — отмахнулся, и толкнул дверь, пропуская меня вперед.
Огромная спальня была залита светом закатного солнца. Широкая кровать стояла по середине под белоснежным балдахином, с такими же былыми простынями и подушками. На полу, перед постелью, лежал мохнатый ковер, и только секунду спустя я увидела камин, выложенный из светло-серого камня, с красивой кованной решетной.
Ванной комнаты не было, мраморная купель стояла чуть в стороне, прикрытая такой же легкой и полупрозрачной органзой, из которой был прикроватный балдахин. Светло-бежевые стены делали пространство еще больше и легче, словно очищая воздух, наравне с открытыми настежь окнами.
— Тебе нравится?
— Очень красиво.
— Если хочешь, сможешь потом переделать поместье. Средства и возможность есть, подумай об этом.
— Ты серьезно? — я повернулась к Аксару, и он тут же вжал меня стену, накрывая своим горячим и пышущим жаром телом.
— Почему ты сомневаешься?
— Это твой дом, там все так, как хочешь ты.
— Там все так, как мне было не все равно, — пояснил он. — По большей части ремонтом занимался Верен, и не думаю, что он был от этого в восторге. Так что ты можешь делать с этим домом все, что захочешь.
— Ты много мне даешь.
— Не больше, чем ты мне, — склонившись ниже, он пальцами поддел мой подбородок, поднимая его вверх, и поцеловал меня.
Мягко. Нежно. Пробуя и смакуя каждый жест.
Я вновь вспомнила слова той болтушки, что говорила о его жестокой натуре в отношении близости, и закипела. Да как они могут так говорить!
Никогда я не чувствовала себя такой нужной, важной, желанной, даже в таком легком, ненавязчивом поцелуе!
— Расскажешь, о чем вы болтали? — поинтересовался он, чувствуя, какой волной меня бьет так долго удерживаемый гнев.
— Не думаю, что в этом есть необходимость.
— Тогда — я настаиваю.
Мягко выпутавшись из его объятий, я подошла к кровати и села на самый краешек, таращась на шкуру, лежавшую в ногах. Говорить услышанное было крайне неприятно, но то, что я узнала, теперь висело камнем на шее, затягивая меня в болота сомнений. Вдруг, та нежность с которой он относиться ко мне, на самом деле явление временно? И вся та чепуха, которую я наговорила дамочкам, саму ожидает меня в ближайшем будущем.
— Говори, Улва. Я готов выслушать свои вопросы, тем более, я буквально спиной ощущаю, что ты зла на меня.
— Не совсем на тебя. Частично.
— Это как? — он избавился от дорожного плаща, и потянул полы рубахи, заправленные в брюки.
На секунду я засмотрелась глядя на мышцы, бугрившиеся на спине, пока Аксар через голову стягивал с себя одежду. Как только пальцы опустились на ремень, и расстегнули пряжку, я смущенно отвела взгляд, заметив светлую кожу упругих ягодиц.
Опять он без белья. Ну что за дикарь?
— Мне рассказали кое-что…
— Продолжай.
— О тебе и… той женщине, что приходила в поместье.
Он не остановился, голышом направляясь к ванной, и поворачивая вентили с водой. Я глупо пялилась в пол, не в силах без стыда поднять лицо и говорить с его лицом, а не голыми пятками.
— И что же?
— Что ты был… жесток. Аксар, скажи мне, насколько я была не права, не поверим их словам?
— На все сто процентов.
Холодная волна пробежалась по позвоночнику, врезаясь замороженным стержнем прямо мне в затылок, и я выпрямила спину, глотая обжигающий воздух.
— Я… Я…
— Нет, Улва, это я. Я не собирался от тебя это скрывать, но думал, что смогу преподнести это куда мягче. Видимо, не судьба.
— Меня ты тоже будешь…
— Нет, только если попросишь.
— Я не попрошу!
— Тогда не буду, — он будто бы пожал плечами, замолкая на секунду. — Прими со мной ванну. Я хочу твое голое тело в своих руках.
— Аксар…
— Выбрось из головы! Это пустая болтовня, не касающаяся тебя! Никто, слышишь, никто не посмеет тронуть тебя, даже я!
Он рычал громко, надрывно, словно в этот момент боролся со своим внутренним чудовищем, желавшим показать мне ту, черную сторону его желания. Но это было обещание, хоть и дышать мне от этого легче не стало.
— Я клянусь, если ты не захочешь, ты никогда не увидишь этого.
— Я услышала тебя. Теперь твоя очередь, — я поднялась на ноги, разворачиваясь к стоящему возле белоснежной ванны мужчине, и сделала шаг навстречу. — Я не желаю, чтобы меня с кем-то сравнивали, не хочу слышать о том, со сколькими женщинами ты провел ночь, и с кем именно.
— Я могу тебе это гарантировать, — он склонил голову, завешивая лицо черными волосами. — Ты заслуживаешь того, чтобы этого не видеть.
Обменявшись требованиями, мы стояли на своих местах, не зная, что следует сделать дальше. Слишком пылким получился этот разговор, и меня все еще тянула тьма, узнать, что за монстр прячется под этой личиной. Что такого он делал той женщине, что при всем при этом, она ворвалась в его дом, окрыленная желанием. Или дело только в деньгах? Нет, не верю, что человек будет так поступать со своим телом исключительно за деньги.
— Иди ко мне, Улва. Я хочу покоя.