Без права выбора

17

Катя

Погода на улице стояла пасмурная. В воздухе пахло дождем. Еще чуть-чуть и от тепла не останется и намека. Я вышла из машины и взглянула в сторону Насти, державшей на руках ребенка. Малыш крутил головкой и с любопытством исследовал мир. Его личико было таким красивым, что я залюбовалась крохой, позволив себе представить, как бы выглядел мой Гриша. В груди все сжалось от боли, я вдруг поняла, что совсем без сил и хочу поскорее остаться одна. Даже на работу не хочу выходить, хотя, конечно, не откажусь от шанса вернуть кусочек своей прежней жизни.

Мы встретились глазами с девушкой. На ее невозмутимом лице не промелькнуло ни одной эмоции. Все же с Родионовым они были очень похожи. Быстро поздоровавшись, я поторопилась отвернуться и направилась в дом.

— Кристина здесь тоже жила? – спросила у Марата, когда он последовал за мной наверх.

Наверное, сейчас будет отдавать указания на завтрашний день? Куда же без них.

— Она здесь не жила. Дмитрий Сергеевич недавно перебрался в отцовский дом. Долгое время здесь обитала пустота и рабочие, делавшие ремонт.

Даже так... Ну вот и хорошо. С этими новостями и дышалось легче. Хотя мне по большому счету было все равно, кто здесь жил до меня, с кем Родионов проводил свое время или будет проводить его в будущем. Но все же я ощутила в груди неприятный укол, мне не нравилось думать о его увлечениях, поэтому тут же отсекла эти мысли и натянула на лицо равнодушную маску.

— Какие будут дальнейшие указания? Давай, побыстрее, хочу остаться одна... – немного резким тоном попросила я.

Марат прищурился и окинул меня внимательным взглядом. Неужели полагал, что начну разводить слезы и показывать свою боль? Я так не привыкла...

— Машина будет внизу в восемь утра. Я лично буду тебя отвозить и забирать. Имей в виду, с тобой все время поблизости будет человек из охраны. Если надумаешь бежать или выкинешь какую-нибудь глупость, отец из тюрьмы может не выйти, – пригрозил он, а я закатила глаза, чувствуя теперь раздражение.

— Он и так из нее может не выйти, верно?

Интересно, Родионов рассказал Марату о моем забеге после того, как мы покинули ресторан? Возможно, что нет, а вот парни из сопровождающей нас охраны вполне могли проболтаться... И я отчетливо понимала: о спокойной жизни я могла забыть до тех пор, пока Родионов сам не решит, что мне не место рядом с ним. И о побеге тоже.

— Все поняла или повторить? – грубо спросил он после минуты молчания и моих пристальных взглядов.

— Он… – я запнулась, не желая называть Родионова по имени. – Сказал, что я могу заехать на квартиру и забрать свои вещи.

— Значит заедем.

— В таком случае у меня больше вопросов нет.

Марат развернулся и вышел из моей комнаты, громко хлопнув дверью, а я опустилась в кресло у кровати и шумно выдохнула. Боже, что я творю? Как меня угораздило вляпаться в это все? И дело даже не в Карине, я сама хороша. Мне не следовало обольщаться Родионовым. Марат прав, это еще совершенно ничего не значило, если его хозяин решил оставить меня при себе. Но меня очень задевало, что изначально Родионов даже и не планировал этого делать. Собирался просто позабавиться со мной, а потом выкинуть из своей жизни? И что же изменилось?

Я поднялась на ноги и едва на них устояла, почувствовав сильное головокружение и слабость. Мне следовало принять душ и лечь в постель, если к завтрашнему дню хотела выглядеть более или менее прилично. Родионов вряд ли зайдет ко мне перед отлетом, да я бы и не хотела этого. И с момента возвращения в этот дом гнала прочь воспоминания о двух днях, проведенных в мужских объятиях. Казалось, что там он был настоящим, а холодность и сдержанность, показываемая на людях – лишь защитная оболочка и нежелание никого впускать в свой мир и душу. Но, на самом деле, он и был таким: нелюдимым, отрешенным, замкнутым. Это всё я и моя любовь идеализировать людей.

В итоге на ужин я не спустилась, потому что не было сил и аппетита, но Татьяна принесла поднос с едой ко мне в комнату. Только я не притронулась к еде и легла в постель, сон сморил меня, едва коснулась головой подушки. Мне снилась яхта и мужчина, его лицо и черная челка, которая падала ему на глаза... Это темный, пронзительный взгляд... Он преследовал меня даже во снах. Неужели эти воспоминания навечно теперь останутся со мной, как и все ощущения, испытанные в объятиях мужчины?

— Это твой новый телефон, – Марат вложил в руки аппарат, а я перевела на него удивленный взгляд. – Сим-карта та же.

— Он напичкан прослушкой? – он ничего не ответил, но я и так это поняла. – Я не собираюсь никому звонить, – тихо произнесла и положила телефон в сумку.

— Возможно, кто-то позвонит тебе, – Марат усмехнулся, и послышался щелчок разблокировки замков, а я снова вспомнила о вечере, когда сбежала от Родионова в темноту, и двух последующих днях на яхте.

Мне показалось, что вчера ночью кто-то приходил ко мне в комнату. Я подумала, что это Татьяна, но наутро поднос с едой, к которой так и не притронулась, стоял на подоконнике... Спрашивать у Марата о Родионове, уехал он или нет, я не хотела, как и не хотела, чтобы он знал, что я думала о его хозяине.

— А если кто-нибудь по-настоящему выйдет на меня? Что делать?

— Ничего не делать, – серьезно ответил он. – Позвонишь, как освободишься, я тебя заберу. Мое имя в контактах.

Я вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Даже не верится, что все это происходило со мной по-настоящему. Правильно говорят: «от сумы и от тюрьмы не зарекаются». Никогда не питала любви к криминальным фильмам и историям, которые папа смотрел по телевизору в моем детстве, а жаль... Может догадалась бы, что меня будет ждать впереди? Я лишь понимала, что следовало действовать осторожно, с этой минуты думать головой, а не сердцем, следить за словами и быть на чеку. Не удивлюсь, если это ослабление контроля очередная уловка Родионова. Он верно рассчитал, что мне некуда деваться и бежать от него тоже некуда. А его враги всегда будут поблизости.

— Катюша! – Жанна Львовна заметила меня в приемной, когда я занесла больничный лист, чтобы она передала его в бухгалтерию.

Женщина широко расплылась в искренней улыбке, и я не смогла сдержаться и тоже улыбнулась в ответ. Она единственная в коллективе знала о моем горе и об отце, сидевшем в тюрьме. Я часто после работы помогала ей изучать компьютер, зарегистрировала ее на одноклассниках и просто любила иногда поболтать с ней за чашкой чая.

— Как ты, милая? Выглядишь бледной, осунувшейся, но глаза... блестят. Здесь столько слухов о тебе ходило! – она закатила глаза.

Нужно было спросить у Марата, какой версии я должна придерживаться на работе. Минус за неосмотрительность, буду теперь выкручиваться походу, хотя врать Жанне Львовне мне не хотелось. Ей бы я выплакалась и все рассказала. Может быть, даже спросила совета.

— Все хорошо. Мне лучше. А об этой истории… – я пожала плечами. – Я бы не хотела говорить, – уже развернулась, собираясь идти на рабочее место, как женщина окликнула меня.

— Катюша, погоди! Так ошарашила меня своим появлением, что я забыла сказать! Тут молодой человек приходил, про тебя спрашивал. Я дала ему твой номер. Уж очень был убедительным!

— Человек? – я вопросительно изогнула бровь и замерла.

— Да, вот визитку даже оставил. Очень приятный молодой юноша. И такой солидный…

Я взяла визитку и покрутила ее в руках с задумчивым лицом, смотря на знакомое имя и фамилию. Меня искал Стас... Только зачем? Мой телефон все это время был выключен, следовательно, как только я его включу, ему придет сообщение, что абонент снова в сети... Значит перезвонит, если так необходима, но сама я никому звонить первой не собиралась! И все, что хотела сказать ему, уже выплеснула, как есть в лицо в прошлый раз в клубе.

— Спасибо, – я поблагодарила секретаря и, пообещав заглянуть на чай, как будет свободная минутка, направилась на рабочее место.