Без тормозов

Глава 8. Сходка

Входная дверь забегаловки тихо скрипнула, над головами двух мужских фигур, возникших на пороге заведения, глухо звякнул дверной колокольчик.

Незнакомцы окинули зал внимательным взглядом, остановились на нас с Джимми и уверенным шагом двинулись к нашему столику.

Короткие стрижки, тяжёлые золотые цепи, свободные рубашки в классическом «чоло»-стиле, застёгнутые только на верхнюю пуговицу, мешковатые штаны, болтающиеся на бёдрах, татуировки слезы на левой щеке и огромной чёрной цифры «18» в готическом стиле на шее… Латиносы…

Один чуть старше — лет тридцать с небольшим, уверенный, с хитрым прищуром. Второй — моложе, коренастый, быстрый, с вызовом и лёгким презрением во взгляде. Оба шли неторопливым, пружинящим шагом, но в каждом их движении чувствовалась сдержанная угроза, как у животных, которым достаточно малейшего сигнала, чтобы вцепиться в глотку добыче.

Они подошли к нашему столу, молча кивнули Джимми, постояли немного, не стесняясь разглядывая меня, и уселись с самого краю, откинувшись на спинки, сложив руки на груди, широко расставив ноги и небрежно покачиваясь на стульях…

Кажется, Джо что-то рассказывал мне о них… Банда с 18-й улицы, если не ошибаюсь. Держат школы, закусочные, углы улиц. Продают всё, что горит, нюхается или стреляет. Злые на весь мир, дерзкие и быстрые на расправу. Славятся своей жестокостью и легкостью, с которой убивают по пустякам. Сначала делают — потом думают. Если вообще думают, конечно…

На улице снова зашуршали шины машин по гравию, привлекая взгляды всех собравшихся в кафешке к входной двери.

За окнами погасли фары, дважды хлопнули автомобильные двери, и через минуту колокольчик над дверями в очередной раз встревоженно звякнул.

Снова двое. Здоровые, бородатые. Кожаные куртки с эмблемами, грубые лица, потёртые джинсы. Хм… Байкеры? Точно не из наших. Наших я уже успел более-менее запомнить по бородатым лицам. Этих видел впервые.

Интересно, кто они? Конкуренты Джимми или партнёры по «бизнесу»?

Один — сплошь в татуировках, расползавшихся по шее до самого уха. Второй — с растрёпанными, выгоревшими под солнцем, светлыми волосами, ярко-голубыми глазами и широкими плечами. Больше похож на австралийского сёрфера, чем на байкера. Обоим лет по сорок — не меньше.

Мужики не спеша прошли к столу, тяжело ступая по полу поношенными армейскими ботинками с толстой, рифлёной подошвой, и опустились на стулья ближе к латиносам, откровенно игнорируя Джимми.

Перекинулись с мексиканцами приветствиями, скользнули по Джимми и мне недовольными взглядами и демонстративно отвернулись к окну…

Непростые ребята…

С улицы донёсся звук шагов, и через пару секунд дверь устало распахнулась перед очередными посетителями. Сразу четверо…

Двое ухоженных, в лакированных туфлях и тёмно-серых, строгих костюмах, с пижонски торчащими красными уголками носовых платков из нагрудных карманов, словно сошедшие с рекламного плаката Armani. С лёгкими улыбками на лицах и небрежной чёрной щетиной на щеках. Итальянцы…

А вот двое других… По спине почему-то пробежал холодок, словно я встретил старых знакомых, хотя видел их впервые… Русские.

Не знаю, как я понял это сразу. То ли по золотым зубам, то ли по синим пальцам с набитыми на них наколками… Братва…

Итальянцы и русские. Хм… Когда-то итальянская мафия держала весь Восток железной хваткой. Если не ошибаюсь, это было давно — в 60-х, 70-х… Эти времена давно прошли.

В начале 90-х итальянцы начали стремительно терять своё влияние и сдавать позиции из-за федералов, взявшихся за них всерьёз. Но как ни крути, они всё равно были ещё достаточно сильны и представляли собой серьёзную силу. Даже в таком плачевном для себя состоянии. И уж точно не тратили время на сходки мелкой шпаны, к которым я условно причислял банду Джимми. Что они забыли здесь? Джимми явно не из их лиги…

А вот русские… Русские в 90-х тесно сотрудничали с итальянцами — это я хорошо помню… С помощью итальянцев они закрепились здесь и начали проворачивать свои первые схемы. Партнёры? Хотя, нет. Скорее, пешки. В 90-х итальянцы использовали их, как дешёвую рабочую силу: воровать, возить, крышевать. Относились к русским с лёгким презрением, но с удовольствием использовали их как инструмент, когда те были им полезны.

Заметив русских, Джимми заметно напрягся и нахмурился… Кажется, он тоже не ожидал их здесь увидеть. Он со скрипом отодвинул стул и поднялся навстречу новым действующим лицам в этой небольшой придорожной закусочной.

— Ты же не против, Джимми? — просчитав ситуацию, обезоруживающе улыбнулся старший из парочки итальянцев, протянув руку в приветствии, схватив ладонь Джимми в две свои и задержав чуть дольше положенного. — Я привёл новеньких. Пусть послушают, вникнут. Полезные ребята. Виктор и Сергей, — представил он братков, стоящих у него за спиной. — Хорошие ребята! Правильные!

— Хорошо, — Джимми коротко кивнул, внимательно глянув на двух русских. — Пусть вникают…

Не успели они пожать друг другу руки и занять места за столом, как дверь заведения снова распахнулась, и десять пар глаз, как по команде, посмотрели в сторону входа. Похоже, сегодня забегаловка Санни увидит посетителей больше, чем за весь предыдущий месяц…

В этот раз на пороге стояли трое совсем молодых чернокожих парней, судя по лицам, едва переваливших восемнадцатилетний рубеж. Широкие штаны, синие банданы на головах, золотые цепочки на шеях, тяжёлые, самоуверенные взгляды с лёгкой насмешкой.

— Крипсы… — презрительно бросил кто-то из мексиканцев и демонстративно отвернулся в сторону.

Представители Crips? А этих каким ветром сюда занесло? Наглые, самоуверенные, дерзкие. Как стая волчат.

Один — чуть старше, с тонкой, острой ухмылкой, скользящей по губам. Второй — низкий и коренастый, всё время озирался по сторонам, будто примеряясь, в кого вцепиться. Третий — самый молодой, щуплый, но с вызовом в голодных глазах.

— Чё, папашки?! — дерзко бросил один из парней, приблизившись к столику и с усмешкой оглядев собравшихся здесь мужчин. — Как дела? Как поживает ваш артрит и простатит? И разве вам не пора выпить тёплого молочка и баиньки?

Он опёрся ладонями о спинку стула, будто собирался продолжать стебаться, но Джимми устало махнул рукой:

— Садись уже, Ди-Лок. Хватит паясничать.

— Как скажешь, Джимми! — ухмыльнулся тот. — Но мне всё же кажется, что вам пора уступать место молодым. Ваше время ушло…

Двое крипсов сели напротив нас с Джимми, третий молчаливо пристроился за спинами своих друзей, внимательно всматриваясь в лица за столом, а я поймал себя на мысли, что невольно улыбнулся.

Не знаю почему, но мне они сразу понравились. В них было что-то живое, настоящее. Что-то, чего не хватало большинству этих сальных байкеров и воняющих потом латиносов. Такими мы были когда-то — обычными пацанами с улицы. Стая, да. Настоящая. Маленькая, дерзкая, но спаянная до последней капли крови, готовая драться за своих до конца…

Crips… Я много слышал о них. Да и кто не слышал? Знаменитая молодёжная банда и реально мощная чернокожая сила в Лос-Анджелесе. Очень агрессивные, особенно молодняк. Их ненавидели многие, если не все, в том числе и латиносы. Что они здесь делают? Я думал, они сами по себе… Хотя, может, я и ошибаюсь. Мои знания отрывочны, и в основном, я знаю о них из открытых источников, из фильмов, каких-то передач, музыки…

Со стороны кухни показался Санни с большим подносом в руках. Медленно, как старый кот, приблизился к нашему столу, молча расставил бокалы с пивом перед гостями, хмыкнул, сунул мне чашку горячего кофе, развернулся и так же неторопливо исчез.

Я поднял чашку, сделал глоток, успел удивиться приятному вкусу, обжёг губы и тихо выругался, заметив улыбку на лице сидящего напротив и внимательно наблюдающего за мной крипса Ди-Лока…

— Ну?.. — лениво протянул один из итальянцев, потягивая пиво и обводя собравшихся лёгким, чуть насмешливым взглядом. — Для чего ты нас здесь собрал, Джимми?

Голос сына древней империи ромулов был мягкий и вежливый, культурный, но в глазах южного красавчика читалась язвительная, снисходительная ухмылка, будто он разговаривал не с равным, а с человеком ниже по статусу.

— Последний раз мы собирались… Кажется, год назад? — подал голос кто-то из латиносов, откидываясь на спинку стула и крутя в пальцах непонятно откуда взявшуюся зубочистку.

— Да, прошлой весной, — лениво подтвердил один из байкеров, скользнув по Джимми тяжёлым взглядом.

— Так что мы здесь делаем, Джимми? — тут же подхватил второй байкер, прищурившись и глянув в сторону бородача.

— Хотел поговорить с вами о наших проблемах… — начал Джимми, но так и не успел закончить.

— У нас есть проблемы? Мы и не знали! — усмехнулся оппонент Джимми, обведя взглядом всех собравшихся за столом.

— Есть! — подтвердил мой босс, слегка стушевавшись. Видно, разговор пошёл не по его сценарию…

— Ваши люди пересекли нашу улицу! — бросил обвинение один из латиносов в сторону сидящих справа от нас байкеров. — У клуба «El Tigre». Мы там не договаривались видеть чужие рожи!

— Мои никого не трогали. Ничего не видели, — усмехнулся бородатый байкер, не поднимая глаз. — О чём ты, амиго?

— От том! Наш курьер с деньгами пропал! — недовольно скривился второй мексиканец. — Как раз в тот день, когда ваши катались по нашему району. Это совпадение?

— Ну, может и совпадение, — равнодушно пожал байкер плечами. — В жизни много странного бывает…

— Серьёзно? — усмехнулся латинос. — А не твои ли ребята стреляли два дня назад у нашей школы? Мой племянник в этот день как раз дежурил там и видел два байка с вашими эмблемами на куртках. Что скажешь?

— Что твоему племяннику повезло. Мог бы и не выжить, — лениво вставил один из парней Crips. — Бывает. Улицы не для детей…

— Улицы не для таких, как ты! — рявкнул латинос с «18» на шее. — Не влезай, щенок!

— Щенок? — голос Ди-Лока прозвучал с почти вежливым интересом, но глаза парня блеснули злостью. — Слышь, Теко, ты тише будь! А то я твой «восемнадцатый» на мелкие кусочки разнесу уже завтра!

Латинос смерил крипса презрительным взглядом, цвиркнул сквозь зубы и опустил руку на пояс, демонстративно обхватив ладонью рукоятку чёрного, потёртого ствола и положив указательный палец на спусковой крючок.

— Ну давай, — усмехнулся Ди-Лок. — Пошуми тут… beaner[1].

Два сопровождающих Ди-Лока крипса вытащили пистолеты в ответ и направили стволы в пол, демонстрируя готовность пустить их в дело.

Латиносы заметно напряглись и оскалились. Байкеры отставили свои бокалы с пивом и отодвинулись от мексиканцев чуть в сторону. Итальянцы недовольно поморщились. И лишь на лицах русских блуждала предвкушающая ухмылка.

— Эй! — Джимми резко стукнул кулаком по столу, привлекая всеобщее внимание. — Тормозите, чёрт вас возьми! Для чего мы собрались тут?! Чтобы перегрызть друг другу глотки?

— А разве нет? — усмехнулся байкер справа.

— Нет! Мы должны как-то договориться! Мы здесь, чтобы говорить…

— Остынь, Джимми, — с брезгливым выражением на лице оборвал его татуированный байкер. — Ты здесь не босс.

— Не лезь, — добавил кто-то из латиносов. — Ты собрал нас — и всё. А теперь сиди и слушай…

— Чёрт! Идиоты! — раздражённо фыркнул Джимми, заметно приуныв.

— Джимми прав, парни! — подал голос итальянец. — Давайте вести себя цивилизованно, — он обвёл присутствующих взглядом и остановился на Санчесе. — Что ты хотел сказать, Джимми? Говори!

Джимми раздражённо поиграл желваками и сквозь силу произнёс:

— Копы стали наглее. Облавы, проверки, давление на бары и точки усилилось. Прибыли стало меньше. Если мы продолжим дёргаться поодиночке — нас передавят, как крыс на заброшенном складе…

Он говорил негромко, стараясь не давить голосом, но я видел, как у него под столом слегка дрожит сжатая в кулак рука.

— Ты предлагаешь работать вместе? — переспросил латинос с татуировкой «18» на шее. — Это где ты таких сказок наслушался, друг?

— Предлагаю хотя бы перестать грызть друг друга, — напряжённо бросил Джимми. — Временное перемирие. На шесть месяцев. Чтобы каждый занимался своим бизнесом и не лез на территорию других. Я уже устал от того, что ваши парни толкают дурь возле моего бара и дёргают девчонок, Теко! Вам своих мало?

— Проблема не только в копах, — неожиданно заговорил один из русских с сильным рычащим акцентом. — Проблема в том, что мы сами их кормим. Платим, кланяемся. Пора заканчивать с этим!

— И что ты предлагаешь? — поднял бровь итальянец, всё ещё улыбаясь.

— Устроить небольшую демонстрацию… Взорвать пару патрульных машин, — пожал плечами русский. — Сжечь пару хибар в Сан-Педро. Там, где по выходным барбекю, флаг на крыльце и зелёная травка на газоне. Чтобы каждый коп, выходя из дома, знал — он не недосягаем. Нужно показать им, кто тут главный. После этого, ручаюсь, они станут тише воды и ниже травы, — усмехнулся он, блеснув золотыми фиксами.

На несколько секунд в забегаловке повисло густое, почти задумчивое молчание. Crips одобрительно переглянулись. Мексиканцы нахмурились, прокручивая этот вариант в голове.

— Неплохая идея, — тихо усмехнулся Ди-Лок, облокотившись на стол. — Громко, ярко. Чтобы сразу поняли — сунешься к нам, получишь ответку. Мне нравится…

— Здесь не Россия, Сергей, — покачал итальянец головой. — Тут так не делается. Копы озлобятся и будут мстить.

Русский равнодушно пожал плечами, как бы говоря — «Ну, я предложил!», и откинулся на спинку стула.

— Рановато говорить о войне с полицией, — продолжил свою мысль итальянец, медленно покачивая бокал с пивом. — Да и не нужно нам это. Нужно всё делать тоньше. Дипломатия, джентльмены, дипломатия… Мы свяжемся с нужными людьми в департаменте полиции. Попробуем надавить и приструнить… Да и предвыборная кампания скоро закончится, и шеф полиции немного остынет со своими облавами.

Байкеры одобрительно хмыкнули. Один из латиносов улыбнулся насмешливой ухмылкой. Я сделал глоток кофе из своей чашки, встретился взглядом с молодым крипсом, всё так же стоящим за спиной Ди-Лока, и продолжил лениво следить за беседой в маленькой закусочной на окраине полуночного Лос-Анджелеса. Какая-то она была… бессмысленная, что ли… Или я чего-то не понимал?

— А ещё, кто-то решил играть по грязному, — резко вставил татуированный байкер, глянув в сторону Джимми с явной угрозой. — Да, Джимми?

— О чём ты? — нахмурился мой босс.

— Твои люди сдали наших копам, Санчес, — добавил второй байкер, сжевывая слова через зубы. — Шеф полиции прошёлся с метлой по городу, много наших пострадало. Говорят, и к тебе наведывались. А ты… ты каким-то чудом остался отвертелся… и на свободе… Сидишь сейчас перед нами, разговариваешь, улыбаешься… Как так?

В зале будто стало жарче. Джимми покраснел. На мгновение я увидел, как он с силой вцепился в деревянную сидушку стула, будто собирался разломать его голыми руками и использовать деревянные щепки как оружие против упырей — вонзить в сердце и развеять прах.

Джимми сдержался. Посопел, померявшись взглядом со своим оппонентом, открыл рот, чтобы ответить, но один из байкеров снова опередил его.

— Если ты сольёшь ещё хоть одного из нас, Джимми, — с угрозой произнёс он, — мы заберём твой бар и твои улицы. Нас много, а ты один, Санчес!

— Хватит! — резким, громким, грубым прокуренным басом выкрикнул Джимми, словно выплюнул. — Я никогда не работал на копов и не сливал им инфу! Они на меня работали, но не я на них! И если бы я хотел устранить вас — я бы сжег ваши забегаловки или устроил честную перестрелку. Но не пошёл бы к сраным полицейским!

Русские одобрительно хмыкнули. Это была их мораль — не ссучиваться, не стучать, не работать на легавых. Всё решать между собой.

Молодые парни из Crips уважительно покачали головами.

— Это лишь твои слова, — с недоверием в голосе буркнул татуированный байкер, поднимаясь со стула. — В общем, зря мы сюда приехали, — он бросил тяжёлый взгляд на Джимми, на секунду задержал его, презрительно скривился и отвернулся. — Разговор ни о чём. Только воздух попортили. Мы уходим…

Не прощаясь, байкеры развернулись и двинулись в сторону выхода, оставив на столе нетронутые бокалы с пивом.

За ними встали латиносы, не спеша, но всем своим видом демонстрируя нежелание здесь находиться ни одной лишней минуты и раздражение от того, что им вообще пришлось явиться на эту встречу. Один из них кивнул Crips — не как приветствие или прощание, а скорее как вызов, предупреждение.

Итальянцы поднялись с вежливыми улыбками.

— Мы свяжемся, если что-то узнаем, — бросил один из них, виновато разведя руками в стороны, но выглядело так, будто он сказал это, просто соблюсти формальности и какие-то приличия. Не будет он ни с кем связываться и что-то сообщать…

Русские молча скользнули за своими партнёрами по бизнесу, даже не посмотрев на замершего у стены Джимми и не став прощаться.

Парни из Crips уходили последними. Ди-Лок задержался у стола, глянул на меня и молча кивнул с искренней улыбкой на лице. Не знаю, что это значило — возможно, я просто был единственным в этом заведении, кто соответствовал им по возрасту. А может ему просто приглянулся здоровый, широкоплечий, светловолосый парнишка с невинным и наивным взглядом голубых глаз, то бишь я…

Через несколько секунд за спинами чернокожих парней звякнул колокольчик, с улицы донёсся звук моторов и шуршание отъезжающих по гравию от придорожной забегаловки машин.

Мы остались вдвоём. Я поставил чашку с остывшими остатками кофе и задумчиво покосился на сидящего рядом молчаливого байкера, ссутулившегося и нахмурившегося больше обычного.

Джимми сидел, уставившись в пустой стол — руки сцеплены в замок, лицо напряжено, брови сурово сдвинуты. Такое впечатление, будто его били, но не кулаками, а словами. Хотя, по факту так оно и было…

Сбоку скрипнула дверь кухни. Неторопливым шагом к нашему столику приблизился Санни и замер, словно ожидая дальнейших указаний или оплаты по счёту.

— Всё прошло спокойно? — тихо поинтересовался у него Джимми, не поднимая глаз.

— Как часы, — кивнул хозяин придорожного кафе. — Мои ребята были снаружи, двое на заднем входе, парочка на выезде, один на крыше. Гости приехали, как и было оговорено — не больше двух, и двух человек сопровождения. Никаких сюрпризов.

— Хорошо… — вздохнул Джимми, полез во внутренний карман куртки, достал плотно перевязанную пачку долларов и небрежно кинул её на стол. — Спасибо, что дал место. И что присмотрел.

— Всегда пожалуйста, — кивнул Санни, привычным движением сграбастав со стола пачку. — Удалось добиться того, чего хотел?

— Нет… — криво усмехнулся Джимми, покачал головой, устало потер лицо огромной ладонью и тяжело поднялся со скрипнувшего под ним стула.

— Ну, отсутствие результата — тоже результат, — философски заметил старик и недовольно покосился в мою сторону, услышав моё хмыканье с плохо скрытым сарказмом.

— Бывай, Санни. Ещё увидимся, — попрощался Джимми с хозяином кафе и направился в сторону выхода.

Я молча поднялся со своего места, кивнул старику, не перестающему сверлить меня недовольным взглядом, и вышел вслед за байкером.

Небо было тёмным, со стороны океана дул лёгкий прохладный бриз, на небе светила яркая луна, а за нашими спинами бесшумно погасли окна забегаловки, погрузив парковку перед кафе в лёгкий полумрак.

— Поехали отсюда, — произнёс Джимми, махнул рукой двум своим парням, подавая знак, и двинулся к машине…

От автора

Пару слов о Crips, о реально существующей банде на территории Лос-Анджелесе.

Crips были основаны в 1969 году в Южном Централе, Лос-Анджелес, двумя подростками — Рэймондом Вашингтоном и Стэнли «Tookie» Уильямсом. Уильямсу тогда было всего 15 лет.

Их целью было создать мощную уличную группировку, которая могла бы защищать свой район — и от других банд, и от полиции, которая в те годы не столько охраняла порядок, сколько избивала, унижала и запугивала местных подростков.

Иронично, правда? Пятнадцатилетние пацаны организовали банду, чтобы защититься от тех, кто по идее должен был их защищать — от полиции. Не от грабителей, не от убийц, не от каких-то внешних врагов. А от копов. Система настолько прогнила, что дети с улицы решили: раз уж закон не с нами — значит, будет свой закон, свои правила…

Кроме того, насилие со стороны полиции по отношению к чернокожим женщинам и девушкам в то время принимало просто грандиозные масштабы. Это была наименее освещённая сторона полицейского насилия, но она была реальной и системной.

Женщин могли избивать, выволакивать из машин, швырять на землю, даже если они не сопротивлялись. Часто применяли силу без причины, особенно в ходе рейдов в домах и ночных патрулей.

Документированы случаи, когда офицеры использовали свою власть, чтобы запугивать, шантажировать или принуждать к сексу. Проблема в том, что жалобы редко рассматривались, а свидетелей почти никогда не было.

Но это уже другая история…

Вернёмся к основателям Crips.

Рэймонд Вашингтон был убит 9 августа 1979 года, когда ему было всего 25 лет. Он был харизматичным уличным лидером, хорошо дрался, пользовался уважением среди подростков в Южном Лос-Анджелесе и изначально придерживался принципа «один на один» — считал, что конфликты должны решаться врукопашную, а не через хаос, стрельбу и бессмысленное насилие.

Массовые перестрелки и война за кварталы были ему чужды. На момент смерти Вашингтон только что вышел из тюрьмы. По словам тех, кто его знал, он пытался наладить диалог, возможно даже остановить эскалацию насилия.

Но было уже поздно: Crips распались на десятки независимых и враждующих между собой сетов, каждый из которых действовал по своим законам.

Организация, которую он с другом когда-то создавал для защиты своих, вышла из-под контроля. Вашингтон разочаровался в том, во что превратились Crips.

Его застрелили в упор прямо на улице. Личность убийцы до сих пор официально не установлена. По одной из версий, это была месть. По другой — результат внутренних разборок.

Судьба его друга сложилась несколько иначе.

В 1981 году Уильямса приговорили к смертной казни за четыре убийства, совершённых в ходе двух отдельных ограблений: работника магазина и семьи из 3 человек.

Уильямс с самого начала отрицал свою причастность к этим убийствам, хотя признание могло спасти ему жизнь. Он считал, что признание в обмен на жизнь будет ложью, и предпочёл смерть — даже если это выглядело как глупое упрямство.

Сомнения в его вине действительно были.

Никаких отпечатков пальцев, ДНК или оружия, напрямую связывающих его с местом преступления, не было. Все доказательства были косвенными. Учитывая его репутацию и общественный страх перед Crips, многие считают, что суд был предвзятым. В 1980-х в США часто давали смертную казнь на основе слабых дел, особенно в отношении чёрных обвиняемых.

Нет, Уильямс не был святым, и он этого не скрывал. Но он мог быть невиновен именно в этих четырёх убийствах. Он не отрицал своего прошлого, не пытался «отмыться», но настаивал: этого он не делал. И он сознательно пошёл на смерть, лишь бы не лгать ради сделки с прокурором. Он не признавал своей вины до самого конца, утверждал, что его подставили, и отказывался подписывать признание, даже чтобы получить смягчение приговора со смертной казни на пожизненное.

В тюрьме Уильямс провел 24 года.

За это время он написал автобиографию «Blue Rage, Black Redemption» — жёсткую и честную историю своей жизни, как он прошёл путь от уличного бойца до тюремного мыслителя. Он писал детские книги и брошюры, ориентированные на подростков. В книгах он призывал не вступать в банды и рассказывал о том, что происходит в реальности, когда ты идёшь по этой дороге. Банды — это не семья, а путь к тюрьме или смерти. Книги распространялись по школам, тюрьмам, центрам для трудных подростков.

Уильямс работал с молодёжью и даже из камеры смертников записывал аудиообращения к молодым членам банд, давал интервью и участвовал в образовательных проектах, где его слушали в школах. Помогал создавать программы для родителей, учителей и полицейских, чтобы понимать, как работают банды и как не дать ребёнку туда попасть.

Он осуждал Crips, вернее то, во что превратилась организация со временем, и не отрицал своей роли в её основании.

«Я породил чудовище. Я понимаю это. Я не пытаюсь себя оправдать.»

Он публично призывал к перемирию между Crips и Bloods, что в начале 2000-х было очень рискованной позицией. Призывал молодёжь разоружаться и выходить из уличной войны.

Уильямс был трижды номинирован на Нобелевскую премию мира и один раз на Нобелевскую премию по литературе.

В 2005 году тогдашний губернатор Калифорнии Арнольд Шварценеггер отказался заменить смертную казнь Стэнли Уильямса на пожизненное заключение. Он сослался на то, что Уильямс не признал свою вину и не выразил раскаяния — хотя тот с первого дня утверждал, что невиновен.

На губернатора давили со всех сторон: СМИ, общественные организации и родственники жертв. Если бы он заменил казнь Уильямса на пожизненное, его бы обвинили в мягкотелости, «потворстве преступникам» и «предательстве памяти жертв».

Отмена смертной казни могла испортить отношения Шварценеггера с полицейскими профсоюзами, которые очень сильно поддерживали его на выборах, подорвать его образ «решительного губернатора» и дать повод оппонентам назвать его слабым.

Не все, конечно, были за казнь Уильямса.

Многие организации, выступающие против смертной казни и за гражданские права по всей стране, организовали кампании активистов, чтобы остановить казнь.

Знаменитости также присоединились к остановке казни, включая Snoop Dogg, который появился на митинге помилования и исполнил песню, которую он написал для Уильямса. Джейми Фокс, отметив, что дата казни Уильямса была его днем рождения, публично заявил, что единственным подарком на день рождения, который он хотел бы, было помилование Уильямса.

Американский союз защиты гражданских свобод Северной Калифорнии объявил, что более 175 000 калифорнийцев подписали петицию с просьбой о временной приостановке казней в Калифорнии до тех пор, пока Калифорнийская комиссия по справедливому отправлению правосудия не завершит свое исследование.

Пресс-конференции и митинги в более чем дюжине городов Калифорнии призвали к прекращению всех казней. Они попросили губернатора Шварценеггера заменить смертный приговор Уильямсу на пожизненное заключение без права на условно-досрочное освобождение.

Да, помиловав Уильямса, он мог бы получить поддержку всех этих людей, правозащитников, писателей, академиков, но это не та группа, которая решает исход выборов. Выбрать эту группу избирателей было бы политически неверным шагом.

В итоге, наверняка тщательно взвесив все «за» и «против», приняв это сложное решение, Шварценеггер отказал в помиловании Уильямсу.

В своем отказе губернатор сослался на следующее:

«Возможные нарушения в судебном процессе над Уильямсом были тщательно и внимательно рассмотрены судами, и нет никаких оснований нарушать судебные решения, которые подтверждают решения присяжных о том, что он виновен в этих четырех убийствах и должен заплатить за это своей жизнью».

Фактически он переложил ответственность на суды и умыл руки. Политика это сложно и грязно, и его нельзя за это винить. Наверное…

С юридической точки зрения Шварценеггер имел полное право отказать — помилование не его обязанность, а право. Да и не его дело решать, виновен человек или нет — этим занимались суды, адвокаты и прокуроры, и они сделали свою работу.

Но с моральной стороны… когда от тебя зависит жизнь человека, который уже 24 года провёл в одиночной камере, написал книги, пытался остановить уличное насилие, а ты отказываешь просто чтобы не выглядеть «мягким» перед избирателем — это, по меньшей мере, трусость. Возможно, политически расчётливо. Но точно не по-человечески.

Ирония ситуации. Шварценеггер в молодости играл героев, спасавших людей наперекор приказам. Но как политик он выбрал безопасность и популярность, а не риск.

Уильямса казнили 13 декабря 2005 года.

На 2025 год Crips остаются одной из крупнейших и самых известных уличных банд в США, особенно в Лос-Анджелесе. Их численность оценивается примерно в 35 000 человек, объединённых в более чем 800 сетов (подразделений), действующих в 221 городе и 41 штате. Только в Лос-Анджелесе насчитывается более 13 000 участников.

Но сегодня Crips это не просто банда.

Да, некоторые сеты по-прежнему участвуют в преступлениях — от торговли наркотиками до убийств.

Но есть и те, кто сознательно отказывается от уличного насилия, участвует в общественных программах, читает лекции в школах и помогает подросткам не попасть в банды.

Они делают вполне конкретные вещи, которые дают альтернативу улице:

— помогают с трудоустройством: связываются с бизнесами, которые готовы брать трудных подростков и бывших осуждённых, организуют курсы по сантехнике, электрике, ремонту, логистике и базовому IT,

— открывают тренажёрные залы, рэп-студии, клубы боевых искусств — чтобы молодёжь не болталась на улице,

— поддерживают одиноких матерей: помогают с оформлением пособий, жилья, дают юридические консультации,

— предотвращают уличные конфликты: если назревает война между сетами, идут на переговоры, гасят напряжение — иногда буквально встают между сторонами, пользуясь уважением в районе.

Многие из тех, кто сегодня спасает подростков от улицы, кто гасит конфликты и учит жить без оружия — выросли на словах и книгах Стэнли «Tookie» Уильямса. И если бы он мог сейчас видеть, что хотя бы часть Crips больше не убивает, а спасает и защищает, как это изначально и задумывалось, — думаю, он бы этим по-настоящему гордился…