Бездна

6.1. Май

Китайский квартал в Сиэтле напоминал пестрые декорации к ежегодному фестивалю фонарей в Шанхае. Я шел мимо лотков с уличной едой, и пытался вспомнить в какой стороне забегаловка Лея.

В его лапшичной бывал лишь однажды, и явно пришел туда не чаджанмён покупать. Потому поднапряг память, и свернул в узкий проулок за огромными мусорными баками.

За спиной осталась шумная улица, тогда как здесь было совершено спокойно и пустынно. Начался мелкий снег, и мне пришлось закутаться плотнее в пальто и накинуть капюшон.

В конце проулка заметно мигала яркая вывеска, а я, наконец, вспомнил, как подкалывал Лея, что он открыл забегаловку в трущобах.

Естественно здесь обитали только мои соплеменники. Если бы сюда сунулся хоть один американец, его бы прирезали и выбросили в те самые мусорные баки в начале проулка.

В такие места чужих не пускали, потому что это действительно территория азиатов. В свободной стране, которая сама позволила подобное.

Внутри ничего не отличалось от того, что было снаружи. Пестрые вывески, красивые бамбуковые ширмы в китайском стиле и запах дома.

Полумрак тесного помещения скрывал лица, а наша музыка гремела со всех колонок. Место, в котором разрешено то, за что у нас на родине можно не просто сесть. Можно лишиться жизни и схлопотать смертный приговор.

— Ли Мин Хёк!

Я как раз проходил мимо барной стойки, где сидели посетители, которые ели чаджанмён.

Лей обернулся и подсунул вторую миску в мою сторону, кивнув на стул.

— Сядь!

Парень похлопал по нему, а я нахмурился.

"Если он не хочет говорить у себя в кабинете, значит, дело дрянь, и эта тварь из видео не просто жирдяй, или бизнесмен."

Я сел за стойку и, кивнув работникам, которые размешивали свою стряпню прямо перед нами, взял в руки палочки.

— Почему не в конторе? — разорвал защитную бумагу, и отделив палочки, стал смешивать лапшу с соусом.

— Потому что ты неуравновешенный мудак, Мин Хёк. И есть вероятность того, что от моей конуры останутся руины, — ответил Лей и передал мне ещё соуса.

— Говори давай! — отрезал и начал есть, когда Лей подозвал парнишку повара и сказал принести бутылку маколи.

— Сперва поешь! Ты в моем доме, — ответил Лей, и начал разливать пойло по стопкам.

Лапша оказалась чертовски вкусной, но я плевал на это, потому что китаец не наливал бы просто так. Это могло значить лишь одно — тварь добилась своего.

Я отставил палочки, и опрокинув стопку, вытер рот салфеткой. Спирт опалил горло, но я даже не скривился, а смотрел на Лея. Худощавый парень с пижонской стрижкой только из "барбер-шопа", продолжал жевать и молчал.

— Её изнасиловали. Ты это боишься мне сказать?

Я давно предполагал такой расклад. Изабель не похожа на девушку из неблагополучной семьи. Мало того, я знал её слишком хорошо. Всё что она вытворяла, лишь протест. Стремление показать, что она может ещё хуже, и что достойна именно такого дерьма.

— Да. Потому что человек из этого видео очень хорошо известен в Сиэтле.

Я сжал в руке рюмку так, что она треснула прямо в ладони. Медленно разжал кулак и окровавленное стекло упало на деревянную столешницу, пока я неотрывно смотрел на эту картину.

— Кто? — это всё, что меня интересовало.

— Я не скажу тебе этого, иначе ты натворишь глупостей, Ли. Мне плевать на эту девку, но не плевать на тебя. Мы давно дружим. Ты мне как брат с того самого момента, как спас. Поэтому, — он обернулся и посмотрел мне прямо в глаза, — Остановись! Девочку уже не вернуть, а тебе нужно жить, Мин Хёк.

— Я повторять не привык, Лей! Имя?

— Нет, прости.

— Имя, Лей! — я начал натурально рычать, а парень только ухмыльнулся и покачал головой, что и выбесило меня окончательно.

Я схватил его за шиворот пиджака и потянул на себя. Во мне бурлило необъяснимое чувство. Оно требовало выхода, а перед глазами стояла девочка, которая заменила мне семью.

— Ты еле вырвался из дерьма в своей семейке, Мин Хёк. Нашел нормальных дружков и начал, наконец, думать о будущем. Ты уверен, что хочешь погибнуть? Разве не ты мне говорил, что не ищешь больше проблем?

Лей отнял мою руку, а на его воротнике остался след от моей крови. Парень тут же махнул повару, и тот положил на стол перед нами аптечку.

— Ты импульсивный идиот, Мин Хёк, — продолжил Лей, и достал из аптечки бинты и антисептик.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Пока я приходил в себя, а мое дыхание выравнивались, он успел обработать рану и перебинтовать ладонь.

— Оставь это. Забудь, и не суйся не в своё дело. Даже Туретто сбежал, когда она умерла. Неужели не ясно, что это очень опасно?

Он говорил, а я смотрел на бинт, сквозь который начала снова проступать кровь. Она сочилась из него точно так же, как в ту ночь.

"— Май! Май, посмотри на меня! Ты меня слышишь?

Изабель влетела в ванную и тут же упала на колени рядом со мной. Она трясла меня и пыталась привести в чувство, однако перед моими глазами всё плыло. Я уже не видел чётко её лица. Лишь ощущал запах. Смотрел, как в тумане, на очертания темных волос вокруг светлого личика. Маленького,

нежного, но с такими выразительными и красивыми губами.

— Что ты натворил? Ты рехнулся, бл***?!

Она продолжала что-то говорить, а я продолжал пытаться дышать. Глубоко и рывками.

Я много раз пытался изничтожить себя. Забил на колледж, но деньги семьи решали всё и никто не смел даже заикаться о моем отчислении. Попадал в участки и не раз был задержан за мордобой. Однако меня тут же отпускали, как только поступал звонок от адвокатов отца. Связался с нелегальными тотализаторами в бойцовском клубе. Но и там меня не прикончили.

В тот вечер я не собирался умирать, просто решил, что пора положить всему конец.

Смерть для нас имеет совершенно иной смысл.

Это случилось после очередного звонка отца. Он коротко и одним предложением, известил меня о том, что женщина, которая меня родила, умерла в больнице, не приходя в сознание от отравления алкоголем. Я не помню что сотворил. Запомнил лишь то, что дубасил кулаком в напольное зеркало в ванной так, что оно превратилось в щепки у моих ног."

— Эта девочка, Лей, спасла мне жизнь, — я сжал кулак и кровь стала капать на пол, сочась сквозь бинты, — Они её убили, поэтому мне заплатят все. Ты сам понимаешь, что такое долг жизни, Ванг Лей!

Я поднял на него взгляд и Лей ответил:

— Этот человек заведующий психиатрической лечебницей в городке Пенсингтон. И то, что о нём говорят… Он слишком влиятельный. Скорее всего был знаком с семьёй, судя по тому, как он легко общался с её родителями на видео.

Я опять посмотрел на Лея и сжал челюсть.

— Доктор Ричард Говард, — ответил сухо парень, и обернулся к своей стопке, снова наполняя её до краёв.

"Кто-то из предков Изабель связан с этой тварью…" — тем временем я осушил свою, и пытался успокоиться.

Но чем обычный докторишка мог испугать такого человека, как Туретто? Сукин сын, который продавал дурь в каждом сестринстве и братстве, как сахарную пудру. Эмигрант из Латинской Америки, он жил в самом вшивом районе города. Там, где ошивалось большинство нелегалов.

— Шиши…*(кит. Спасибо!) — резко ответил и поднялся, на что Лей хмыкнул и снова покачал головой.

— Ты ищешь смерти, кореец. Но вот что я тебе скажу — в твоих глазах я вижу совсем другое. Месть — лучшая причина оправдать глупость. Надеюсь, ты не сдохнешь, брат. Потому что мы не доели свою лапшу и не допили вино.

Он кивнул на брошенную мной миску и маколи, ухмыляясь.

— Я вернусь, чтобы доесть твой чаджанмён, Лей. Яксукое*(Клянусь!)

— Пусть небо обратит взор на твою тупость, Ли. Вали к херам, за тобой только убирать, всё кровью забрызгал.

Мы кивнули друг другу в поклоне, и я пошел в сторону выхода, уже понимая, что впереди у меня весьма интересная карточная комбинация. И тварь Туретто станет моим джокером в этой партии, чтобы достать главного ублюдка.

"Но прежде, мы поиграем, Грета…"

То, что меня неделю просто рвало желание увидеть эту девку невозможно отрицать. Говорить об обратном всё равно, что признаться в собственном слабоумии.

Поэтому, придя на матч Джуна в кампус в субботу вечером, я понял, что небо само толкает эту тварь в мои руки. Она бесила меня всё больше и тем, что в груди будто что-то тихо выло, когда я её видел.

Дебильное чувство, но именно оно толкнуло меня проследить за Гретой и получить свою порцию кайфа от её тела, запаха и вкуса. Меня не смутило даже то, что в какой-то момент я чуть не назвал Грету именем её сестры.

К этому моменту я окончательно понял, что три года, как одержимый оберегал не просто девушку, я пытался спасти женщину, которую уже считал своей.

А теперь мстил её сестре, которая медленно превращалась для меня в заменитель Изабель.

Но даже сейчас, целуя сестру Иззи, заставляя её стонать в своих руках, дышать надрывно и на грани, осознавал и другую вещь. Грета Делакруз это проклятие Иззи за то, что я был слеп.



Ведь точно видел, что Мелочь хотела меня не меньше. Я же продолжал упёрто игнорировать её, считая что я могу только ломать, брать и бросать.

За мной и моими дружками тянулся такой шлейф шалав, что Изабель на их фоне невинная праведница. Несмотря на то, что происходило вокруг неё.

Но в тот вечер, спускаясь по ступеням аварийной лестницы кампуса, я чувствовал такое неудовольствие внутри, что порывался вернуться назад и, наконец, выбить из этой твари слезы. Заставить её сперва млеть в моих руках, а потом захлебнуться болью.

Хотя боль хлебал я. Впрочем для меня подобное состояние не ново. Поэтому, чтобы спустить это чувство хоть в кого-то, я приехал к сестринству Меледи и заметив, что в городке какая-то возня, потушил фары и встал на парковке у въезда.