Бездна

12.1. Май

Если бы понимал, куда еду и разбирал дорогу, может быть не приехал бы к Лею никогда.

Но я припарковался в проулке у его лапшичной и так и сидел, смотря на то, как в неё входят и выходят люди.

Смотрел, кажется на реальность, но в голове и перед глазами была Грета и её слова:

"И если я и правда тебя люблю, Май. То ты любишь Изабель. А значит, это очередная ложь…"

Эхо её шёпота будто засело во мне и прокручивалось, как на повторе. Эхо её дыхания, чертов запах её кожи, вкус, и даже то, что я видел перед собой.

Она, словно поселилась внутри меня. Сидела в груди, обхватив за шею и душила. Сдавливала горло так, что меня болела голова, а дышать и вправду было нечем.

Эта розовая херня, от которой я давным-давно отказался, снова поселилась во мне, и это бесило.

Между ними огромная разница. Настолько, что одна для меня казалась подобной миражу, а вторую я хотел. Дышал её дыханием и слушал его, как пилюлю от моего безумия.

Я действительно много раз думал, что будет, если Иззи уедет со мной. Куда угодно, но лишь бы подальше от этого города и её собственного безумия. Но неизменно эти мысли наталкивались на глухую стену, ведь я не идиот, и хорошо понимал, что такая женщина требует особого внимания. За ней надо следить постоянно, а доверие — не то, слово, которое я мог применять в отношениях с Мелочью. Зависимость — ужасная и разрушающая херня. От неё почти невозможно избавиться.

Точно так же, как теперь я зависим от Греты. Ведь как только представлял её на месте Изабель, стена падала и я видел. Я мог снова мечтать и понимал, что такая девушка заслуживает и доверия, и любви. Тогда, как Иззи были необходимы опора и жалость. Неизменные жалось и контроль.

Но если Изабель я подходил идеально, потому что больной ублюдок и мог держать такую девушку в руках, то с Гретой должен быть не просто надёжный человек. С ней рядом должен быть кто-то такой, как Джун, который не станет её жалеть, а будет делать только сильнее.

С этими мыслями во мне поднялась такая волна ярости, что перед глазами потемнело. Ведь я уже сейчас понимал и другое — если Грету тронет хоть кто-то пальцем, посмеет хотя бы подумать о ней или полезть — мне снесет голову окончательно. И закончится это весьма плачевно, потому что я не могу этого позволить.

От одной мысли, что какой-то мудак поцелует её, или просто обнимет, мне жилы рвало на руках и просыпалось бешенство. Наверное, я больной дегенерат, ведь сам же её и отпустил. Оторвал с мясом своё сердце и выбросил его, когда выпустил её из рук и согласился со словами девушки.

Мне было так тепло и приятно. Я словно окунулся в самый красивый сон, наслаждаясь тем, как она выглядит в свете живого огня. Как двигается её тело, как покрывается испариной её лицо и шея, как она запрокидывает голову и надрывно стонет в моих объятиях от наслаждения… Со мной.

Это безумие и водоворот, в который я провалился полностью, потому что еле остановился. В моей голове уже зрел план, как заставить Грету поверить в мои чувства той ночью. Я не собирался её выпускать из рук, а мозг рисовал такой разврат, после которого она бы и сама меня не отпустила.

Но всё разрушила ложь, и боль от осознания того, как я обманулся. Как мне искусно промыли мозг, вложили в него то, что необходимо кому-то, и вынудили начать ломать эту девочку.

Ведь я чуть не сломал Грету. Как не пытался, но назад дороги нет, и те унижения, которые она испытала из-за моей слепой и безумной мести, не стереть ничем. Ни из её памяти, ни из моей.

По крыше моего корыта хорошенько прошлись кулаком, и я опустил окно.

— Ты ещё долго будешь подрабатывать охранником у моей лапшичной?

— У тебя есть что-то наше, но такое, чтобы выключило мозг к херам. Хочу горячего саке или маколи литров десять. Затрахало кошерное виски и американская помойная бурда. Дай мне нашего, Лей.

Я даже не смотрел на друга, а просто продолжал буравить взглядом площадку в тупике перед его забегаловкой и говорить. Хотел нажраться и выбросить из головы всё. В первую очередь — бред, который происходил вокруг. И страх за Грету.

И любовь к ней.

— Выходи, у меня припрятана бутылка Шаодзю*(горячее кит. вино) для моего друга.

Я ухмыльнулся и понял, что сегодня ночую у Лея. Поэтому открыл дверь и пошел следом за ним в сторону лапшичной.

Когда мы вошли, он сразу свернул в сторону своей конторы и махнул поварам, чтобы принесли всё туда. Я же продолжал попытки унять непонятную дрожь. Мы прошли из зала вдоль коридора для персонала, и встали у дверей, которые Лей с лёгкостью открыл и впустил меня внутрь.

Небольшая комнатушка завалена кубками, медалями и фото с ринга и тренировок. В центре стоял небольшой стол, а справа под окном диван, накрытый серым пледом.

— Паркуйся, брат! — кивнул Лей, и махнул именно в сторону дивана.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я стянул верхнюю одежду и бросил куртку на вешалку, когда послышался явный звон. Мы вместе опустили взгляд вниз, и я застыл.

На кафельном полу валялась золотая цепочка с аккуратной буквой "G". Я прикрыл глаза и сразу понял чья это вещица. Видимо вчера, когда я сдирал с Греты её тряпки, порвал украшение девушки.

— Святые небеса… — Лей присел и поднял цепочку, смотря на меня снизу вверх, — Пациент готов.

— И этот туда же! — я скривился, вырвав цепочку с кулоном из рук Лея, и уже хотел её запихнуть в карман куртки, как передумал и сжал в кулаке.

— Я говорил с Нам Джуном и то, что услышал, мне очень не понравилось, Мин Хёк. Это правда, что ты спутался с младшей сестрой Изабель и чуть не сел за погром в кампусе своей "Альма Матер"?

Я проигнорировал этот вопрос, лишь холодно взглянув на Лея в ответ. Сел на диван и стал рассматривать кулон. Вертел в руках и пытался вспомнить какие вообще украшения носит Грета? Я не замечал даже этого, потому что не смотрел на эти мелочи. Я видел только одно — её тело и лицо.

— Значит, правда, — Лей сам же и ответил, а следом в дверь постучали.

Вошли два паренька с подносами в руках, и тут же оставили всё на столике перед диваном.

— Шиши!*(спасибо!) — поднял на них взгляд, продолжая вертеть украшением, и они оперативно скрылись за дверью.

— Рассказывай! — передо мной появилась бутылка внушительных размеров, которую Лей опустил в водяную баню, специально принесённую для подогрева вина.

— Ты поверишь мне, если я скажу, что меня нае****, как сосунка, Лей? — сжимаю в руках кулон, и понимаю, что хочу её видеть.

Плевать на всё, хочу просто удостовериться, что с Гретой всё в порядке, чтобы успокоиться. Мне это необходимо точно так же, как дышать, потому что я не доверяю копам. А после того, что узнал от пастора, понял, что всё может оказаться намного серьезнее, учитывая наличие хладного трупа ублюдка.

— Туретто завалили, Лей, — спокойно сказал и достал бутылку из воды, потому что из бани начал валить пар.

Лей застыл над своим столом с глиняными рюмками в руках и наши взгляды встретились.

— Более того в лофте Сандерса кто-то перевернул всю мою комнату, оставив весьма интересное послание. И касается оно напрямую меня и Греты.

Лей обошел стол и опустился рядом со мной на диван. Я же открыл бутылку с вином и разлил его по рюмкам.

— Легавым звонили? — сразу задал логичный вопрос парень, и поднял свой стакан.

— Этим занимается Джун. Он вызвал их, прежде чем я поехал в ту богадельню под горами, где умерла Изабель, — ответил и опрокинул свою рюмку.

Горло буквально обожгло, а я, наконец, вдохнул полной грудью.

— Что, мать его, происходит вокруг этой девушки? Кому нужны эти игры? — Лей откинулся на спинку дивана и смотрел на меня, ожидая ответа.

— Я не знаю… — прошептал и разлил пойло снова, всматриваясь в то, как жидкость наполняет посуду.

Я хотел быть не здесь. И прямо сейчас понимал слова своего американского дружка полудурка, как никогда. Меня ломало и выворачивало, потому что я не видел её перед собой, но хотел этого больше всего.

Оказывается я могу ещё чего-то так желать. Если раньше я постоянно висел на трубке, носился, как угорелый и уговаривал Мелочь остепениться. То в случае с Гретой я хотел просто запихнуть девушку в свою тачку и действительно увезти от этого дерьма, которое ей угрожало.

В этот момент, вспомнил надпись на зеркале и во мне поднялся зверь. Только представил, что с её головы хоть волос упадет и захотелось заняться смертоубийством тут же. Найти тварь, которая заставила меня вести себя с ней, как скот, и задушить голыми руками. Сделать так, чтобы этот ублюдок на коленях просил прощение за её боль.

"Я рехнулся из-за этой девки окончательно. И пора поставить точку именно в этом…"

Я всё равно приду к ней. Как побитая псина, приползу за лаской, потому что уже чувствую именно это.

И меня разрывает это понимание. С одной стороны стоит девушка, боль которой, словно срослась с моей собственной. Тогда, как с другой стороны стоит нечто, чего я, бл***, не могу понять. Меня шатает словно на волнах от одного берега к другому. И эта херня никак не способствует спокойствию. Однако это даже не конец того дерьма, которое начало со мной твориться.

Я опять подвергался изменениям. И начала это именно Грета. Потому что действительно привязала к себе.

— Насколько я могу судить из того, что вижу, твоё стремление мстить всему миру развеялось, как пыль, кореец. И меня это радует. В твоём взгляде горит совершенно другое… — Лей опять опрокинул свой стакан, а я лишь сжал челюсть, а потом спросил:



— И что же там плещется, о, Великий Мудрец?

— Стремление защитить. И я так подозреваю, что есть конкретный человек, которого это стремление касается напрямую.

Я повернул голову и сказал то, за чем сюда пришел.

— Мне нужна пушка, Лей. Чистая и желательно, чтобы она у меня была в ближайшее время.

Лей прицыкнул и опять сел ровно, разлив вино в этот раз сам.

— Ты же понимаешь, что это очень херовая затея. Лучше дождись того, что скажут копы. Лофт Сандерса — бункер, в который посторонний войти не мог никак. И ты сам это понимаешь.

— Я уже ничего не понимаю, Лей, — и я сказал правду.

У меня даже мыслей адекватных не было о том, как поступить дальше. Болело всё. И внутри, и снаружи. А хуже всего мозгам, потому что там поселилась шизофрения. Она прочно нашептывала мне, что я пообещал Грете не трогать больше её. Однако, как это сделать, если мы связаны смертью одного человека, как игрой, в которую играет совершенно другой.

— Я найду тебе травмат. Большего не жди, потому что я не хочу проблем с эмиграционкой, Мин Хёк.

— Этого достаточно, — я выпил опять, и в голове, наконец, начало хоть немного проясняться, — Хорошее вино.

— Лучшее, — хмыкнул Лей, а потом тихо добавил, — Разберись в себе. На тебе нет лица, брат.

— Это легко сказать, но вот сделать…

— Ты спал с ней?

— Не раз.

— Тогда я могу тебя поздравить с тем, что в простонародье называют карма, — он опять налил мне, а я усмехнулся.

— Судьба? — задал вопрос, на что мне тут же прилетело.

— Розовые сопли в сиянии единорожков из японских телешоу, — хохотнул Лей, а потом добавил серьезным голосом, — Рассказывай. Ты же не только за пушкой ко мне пришел.

Я опять посмотрел на кулон и плавно провел большим пальцем вдоль украшения.

— Мне всё больше кажется, что Изабель не просто причина всему, Лей. Она вероятно и есть ПЕРВОпричина. И тому, что происходило до её смерти, и тому, что творится сейчас.

— Ты запутался, брат. Не можешь понять, кто из них двоих? — Лей не говорил, он словно в душу мне смотрел.

— Они стали, как один человек, Лей. С той разницей, что Грета абсолютная жертва в этом всём, а значит есть тот, кто её очень ненавидит, если буквально вынудил поверить в то, что она виновата в смерти Изабель. Нас, будто кто-то лбами столкнул намеренно. И это не просто пугает, Лей. Меня доводит это до бешенства, потому что я поклялся, что мной больше никто и никогда не будет манипулировать.

— Да, но при этом тобой успешно начала манипулировать уже вторая баба, — он нагнулся к столу, и взяв с него палочки, протянул мне, — Закусывай.

Я машинально принял приборы от Лея и тихо прошептал:

— Она сказала, что любит меня.

— Все бабы это говорят, когда ты их хорошо приласкаешь, а потом начинаются реальные отношения, Мин Хёк. Ты продолжаешь дарить ей ласку и нежность в горизонтальном положении, но ей постоянно мало. Начинаются требования, потом упрёки и в конце концов слово "любовь" превращается в долговую расписку.

Хохот сам вырвался из моего горла, но я не был согласен с этой херней.

— А что если я действительно встретил свою женщину?

— Тогда это, брат, уже не расписка, — Лей опять налил нам и начал разжёвывать мясо, — Это уже контракт с преисподней.

Я усмехнулся и прошептал:

— За контракт с бездной, брат.

— За него! Кампай!

Всю ночь я просидел в зале лапшичной. Вернее провалялся на одном из мягких диванов и смотрел в потолок. А на утро на стол передо мной положили пиалу с чаджанмёном и бумажный пакет.

Я медленно сел и раскрыл его, чтобы удостовериться в том, что внутри действительно лежало травматическое оружие.

Лей сдержал своё слово, поэтому я съел завтрак и спокойно поехал к себе на квартиру, чтобы принять душ и переодеться. В лофте не осталось ни единой целой тряпки, которой я бы смог прикрыть зад и поехать на лекции.

Учёба… Диплом… Это всё итак не было основным в моей жизни, а сейчас и подавно хотелось забрать документы и не мучиться. Зачем мне образование, если через неделю я стану просто родственником семьи Ли, который отказался от всего, чтобы его оставили в покое?

Я затормозил на подземной парковке обычной многоэтажки у живописного парка рядом с заливом, и поднялся на свой десятый этаж. Встал возле двери и попытался вспомнить, когда был здесь последний раз.



В памяти всплыл момент ещё перед моим отъездом в Сеул после смерти Мелочи. А значит, здесь до сих пор лежали её вещи. Я боялся даже прикасаться к ним. Поэтому, когда вошёл, встал у дверей и застыл.

— Пусто и тихо… — прошептал и провернул включатель справа от дверей, чтобы зажечь свет во всей квартире.

Медленно вошёл в зал и осмотрелся. Два дивана, широкие панорамные окна на балкон и плазма. Больше здесь не было ничего. Я никогда не любил забитое всякой херью пространство.

Разделся и вошёл в ванную, застыв взглядом на трёх флаконах. Бабская фигня золотистого цвета снаружи.

"— Что это?

Я стоял в дверях ванной и остановился взглядом на фигуре Изабель в черном откровенном белье. Она стояла фактически голая, поскольку пара полосок на теле девушки никак не могли прикрыть нормально хоть что-то.

Облокотился о дверной косяк, смотрел и сдерживался. Изабель открыла первый флакон и стала втирать содержимое в кожу на бедрах.

— Это крема. Они просто полежат тут, — ответила Мелочь и совершенно не стесняясь, продолжила растирать крем по внутренней стороне бедра.

— Чем ты занимаешься, Мелочь? Ты же не думаешь, что я идиот?

— Нет, ты просто недалекий придурок, который прямых намеков не понимает! — Изабель выпрямилась и улыбнулась.

На её шее я заметил тонкую золотую цепочку…"

Картинка перед глазами пошла рябью, а я стоял перед зеркалом, под которым из уголка полки свисала цепочка с кулоном в форме буквы "I".

— Это издевательство. Самые настоящие пытки, — я сорвал украшение Изабель с полки и прикрыл глаза, вцепившись рукой в умывальник.

— Что мне делать с тобой, Грета?

Но ответить мне было некому, а ехать куда либо просто не было сил. Поэтому я остался дома и провалялся на одном из диванов в зале до следующего утра.

Пока меня не разбудил звонок Эйна. Я нехотя открыл глаза и потянулся за телефоном, чтобы скривиться, ещё даже не проснувшись.

— Привет, дружочек! Ты не охренел ли трубку не брать, когда тут такая срань творится? — Эйн не говорил, этот дебил рычал прямо мне в ухо.

— У меня неделя до официальной помолвки, дебил! Неделя!!! А я прихожу из одного ада, под названием "прощай молодость, привет подгузники" и что вижу?! Другой? — он продолжал орать, а я просто держал телефон на расстоянии вытянутой руки.

— Какого хера творится, Май? — уже спокойнее спросил Эйн, — Что, мать его, эта девка сотворила, что теперь и тебя хотят запугать и порешить?

— Ты всё сказал? — задал самый логичный вопрос, а сам поднявшись, схватил треники и майку со спинки дивана.

— Нет, не всё, Ли! У меня для тебя плохие новости — камеры не записали ничего, кроме одной интересной детали. Поэтому, мы ждём тебя в колледже.

Я посмотрел на настенные часы и понял, что они реально решили доучиться в этом чертовом колледже, если в семь утра звонят, чтобы я приехал в тот ад.

— Ждите. Скоро буду, — я положил трубку и стал одеваться, когда телефон снова начал звонить.

Вернулся обратно в зал, уже застёгивая ремень на джинсах, и взял сотовый снова в руки. На экране высветился незнакомый номер, но как только я поднял, понял, что шутки закончились.

— Май… Нет, отпустите… Нет! Не нужно, я больше не хочу!

— Мелочь… — по телу прошла такая волна дрожи, что я пошатнулся и прирос к полу, — Изабель!

— Нет! Я не хочу! Убери это! Я больше не хочу… У меня… У меня теперь есть Май!

— Изабель!!! — я заорал в трубку так, что жилы проступили на лице, но в ответ послышался лишь одурманенный шепот, а потом хохот.

— Ну вот опять… Это убьет меня, и ничего… Ничего меня не спасет… Я только отравила его жизнь. Да… Да это правда. Я тебе верю… И знаю, что только ты меня любишь. Он меня не любит. Ты говоришь правду…

Я дышал через раз, а тело превратилось в натянутую струну. Все мышцы налились тяжестью и я подумал, что реально рехнулся, потому что в голове эхом звучал хохот Иззи.

Только, когда стали слышны короткие гудки, я натурально осел на пол и стал глотать ртом воздух, пока сотовый не полетел в стену. Он разбился на части, а я не мог взять себя в руки. Не мог понять, какого хера творится?!

Перед глазами была Изабель, но потом подобно вспышке, я вспомнил о Грете. Секунды мне хватило, чтобы подняться, схватить парку и ключи, а потом вылететь из квартиры.

