Бог Ярости

Глава 1

Брэндон

Что я здесь делаю?

Глубоко в душе я знаю ответ. Знаю его настолько хорошо, что чувствую вкус тошноты, подступившей к моему горлу и пронзившей кости в тот момент, когда я получил это проклятое сообщение.

Сообщение, которое мне следовало проигнорировать, удалить, а затем заблокировать номер отправителя.

Сообщение, на которое я не должен был обращать внимание, не говоря уже о том, чтобы придавать ему достаточно значения и позволять влиять на принятие решения.

Но я сделал это.

И это причина, по которой я здесь.

Я сделал это.

И теперь достиг точки невозврата.

Сделал это.

И не уверен, что могу списать эту ошибку на отсутствие возможности выбора.

Сделал это.

Просто я никогда не умел делать правильные выборы. Не ценил их. Они меня не заботили. Я бы предпочел не сталкиваться с ними вообще.

Сообщение было обязательством или, точнее, важной информацией.

Это был не мой выбор и уж точно не та ситуация, которой я мог бы избежать.

Причина, по которой я здесь, в значительной степени связана с моим чувством ответственности, которое я нес как тяжелую ношу с тех пор, как начал понимать, что такое жизнь.

Я нахожусь в помещении, похожем на дорогую частную школу. Другие студенты стоят по обе стороны от меня, образуя параллельные линии с надетыми на лицо белыми масками кролика.

Перед нами огромный трехэтажный особняк со стенами из старого камня и старинной башней с правого края.

Чем дольше я стою на месте, тем сильнее сбивается мое дыхание.

Мои вдохи и выдохи быстрые и прерывистые, образуя конденсат на пластике и вынуждая меня дышать своим собственным воздухом.

Тик.

Звук тихий, но он врезается в мою голову, как смертельный удар. Мой рот начинает наполняться слюной, и я сглатываю ее, заставляя желудок успокоиться.

Тик.

Я поднимаю руку, собираясь потянуться к затылку. Иногда мне хочется удариться головой о ближайшую стену и смотреть, как мой череп вдребезги разбивается. Раз и навсегда, блять.

Тик.

Мои пальцы сжимаются в воздухе, но я опускаю руку и заставляю ее вяло повиснуть вдоль тела.

Все в порядке. Я могу это сделать.

Дыши.

Ты все контролируешь.

Мои успокаивающие слова рассыпаются на осколки, когда происходящее вокруг меня проясняется.

Неважно, как сильно я пытаюсь обмануть себя, реальность такова — я нахожусь там, где мне не следовало быть.

И я не из тех, кто испытывает судьбу или ходит туда, где быть не должен.

За свои двадцать три года жизни я всегда относился к тому типу людей, которые следуют правилам. Я никогда не отклонялся от того, что от меня ожидали, и меня пугает мысль, что я могу быть не таким, как все.

В любом смысле.

По какой бы то ни было причине.

И все же я здесь, в особняке Язычников, потому что получил сообщение и принял сознательное решение не игнорировать его.

Я решил присутствовать на инициации самого известного клуба на острове Брайтон — уединенном месте недалеко от юго-западного побережья Великобритании.

Университета, в котором я даже не учусь.

Язычники — ведущий клуб КУ¹, пахнущего деньгами мафии и новой буржуазией, куда все американские студенты слетаются, как птицы.

У нас есть свой собственный клуб злоумышленников в Королевском Элитном Университете, или КЭУ, где я получаю степень магистра по направлению «Искусство». Он называется «Элита» и возглавляет его не кто иной, как мой надоедливый брат-близнец Лэндон.

Однако клубы КУ — Язычники и Змеи — гораздо более гнусные, потому что происходят из настоящих мафиозных семей и используют знания, данные им в университете, чтобы отточить свои клыки для главных ролей, ожидающих их в Соединенных Штатах.

Если бы неделю назад кто-нибудь сказал мне, что я буду стоять здесь в жуткой маске кролика и ждать появления титулованных, жаждущих насилия американцев, я бы рассмеялся.

Но сейчас мне не до смеха. За неделю многое изменилось, так что я обязан быть здесь.

Как часть стада.

И это имеет прямое отношение к тому моему надоедливому брату, о котором я упоминал ранее.

Хотя у меня забрали телефон на входе, я до сих пор помню сообщение, которое получил вчера, слово в слово.

Язычники: Поздравляем! Вы приглашены на церемонию инициации Язычников. Пожалуйста, покажите QR-код, прикрепленный к вашему сообщению, по прибытии на территорию клуба ровно в четыре часа вечера.

Хотя я и слышал об их гнусных инициациях, у меня не было абсолютно никакого интереса ни к ним, ни к клубам. Иначе я бы присоединился к Элите, поскольку Лэн просил об этом годами.

Поэтому я проигнорировал это сообщение и собирался заблокировать номер отправителя, но потом получил еще одно.

Неизвестный номер: Если ты хочешь видеть, как твой брат-близнец дышит, а не лежит в гробу, выставленный на всеобщее обозрение, тебе лучше быть на инициации.

Именно по этой причине я здесь, хотя каждая клеточка моего существа восставала против идеи участвовать в этом безумии. Я звонил и писал Лэну, но он не отвечал, так что мне снова пришлось спасать его от самого себя.

Мой брат всегда был причиной, по которой я отклонился от сути своего существования, хотя он и утверждает, что это мой истинный характер, и те вещи, которые я считаю нормальными — результат подавления.

Сокрытия.

Сковывания своего истинного «я».

Внезапное движение сбоку заставило меня напрячься, и я был готов убежать, убраться из центра опасности и притвориться, что ничего не произошло.

Девушка рядом со мной — судя по ее груди и фигуре — смеется, хлопая своего спутника по плечу.

В воздухе разливается общий ропот возбуждения.

Я не понимаю их одержимости подобными мероприятиями. Из-за чувства величия? Возможности находиться среди Богов?

Но опять же, я не могу понять некоторых людей из-за того, насколько кардинально отличается моя личность от личностей моих сверстников.

Не поймите меня неправильно. Я хорошо лажу практически со всеми, и меня часто описывают как чрезмерно вежливого и воспитанного парня, но близких друзей у меня совсем немного. И единственная причина, по которой мы близки, заключается в том, что мы выросли вместе, и я провел несколько лет, изучая их личности.

Возможно, моя неспособность устанавливать тесные связи будучи уже взрослым объясняется тем, что я был полностью оторван от источника счастья большинства людей. Очевидный пример — мое полное недоумение по поводу возбуждения людей вокруг. Они говорят о Язычниках так, будто те олицетворяют все, к чему они стремятся.

Богатство, влияние и самое главное — нездоровая власть.

Я, Брэндон Кинг, принадлежу к одной из самых влиятельных семей в Великобритании, если не к самой влиятельной, но все равно не понимаю одержимости людей этой избранной элитой.

Дело в иллюзии? Неизвестности? Чем-то совершенно другом?

Девушка рядом прекращает болтать и поднимает глаза, когда все остальные замолкают. Я слежу за ее взглядом и замираю, когда балконные двери на втором этаже открываются и наружу выходят пятеро мужчин в неоновых хэллоуинских масках.

Тот, что посередине, одет в оранжевую маску и держит металлическую дубинку в руках. Он высокий и широкоплечий, но парень рядом с ним в желтой маске еще выше и крепче, от него веет враждебностью даже с такого расстояния.

Среди всех он выделяется отсутствием оружия, но все еще излучает смертельную энергию. Остальные, похоже, держат свои мысли и темперамент под контролем.

Пальцы Красной Маски обхватывают биту, небрежно кладя ее себе на плечо.

В руке Зеленой Маски изогнутый лук, за спиной у него прикреплен колчан, а Белая Маска поглаживает тяжелую на вид цепь, висящую у него на шее.

Все они одеты в черные футболки и брюки, как конформистский отряд уничтожения.

К счастью, я никогда не пересекался с Язычниками и не общался с ними, чего нельзя сказать о моем придурковатом брате. Он среди них? Возможно, он затеял нездоровую игру, чтобы стать частью их внутреннего круга?

Или, может быть, он где-то передо мной или позади меня? Может, рядом со мной?

Проблема в том, что я никогда не смогу представить Лэна частью чужой славы или простым последователем чужого хаоса. Он слишком самовлюблен для этого. Кроме того, как бы он здесь оказался?

Так же, как и я?

Возможно.

Скорее всего.

Я внимательно наблюдаю за пятью Язычниками. Тот, который в оранжевой маске, возвышающийся посередине, скорее всего, Джереми Волков, лидер Язычников и принц русской мафии. Если верить сплетням моих друзей, он безжалостен до безобразия и, по слухам, убивает всех на своем пути.

Зеленая и Красная Маски — это, вероятнее всего, Гарет и Киллиан Карсон. Они связаны с мафией, но больше похожи на американских королевских особ, чем на принцев мафии. Однако не уверен, кто из них кто. Белая Маска выглядит самым худым из всех, поэтому он не может быть ни одним из трех упомянутых ранее.

Желтой Маской может быть только Николай Соколов. Еще один принц русской мафии, кузен Киллиана и Гарета, и самый сумасшедший придурок, который когда-либо ходил по земле.

Если верить слухам — а в случае с Николаем они, скорее всего, правдивы, — он способен избить кого-либо до смерти только за то, что у того хватило наглости его разозлить. Я стоял рядом с ним всего один раз, неделю назад, когда — опять же — мой брат-близнец дрался с ним в подпольном бойцовском клубе.

Я, честное слово, думал, что он забьет Лэна до смерти.

Но он этого не сделал, потому что мой брат — кот с девятью жизнями.

Мое беспокойство о Лэне сменилось тревожным беспокойством, когда Николай посмотрел на меня с маниакальным выражением лица, а на его забинтованных руках была кровь моего брата.

У меня возникла настойчивая потребность убраться оттуда ко всем чертям. И я так и сделал — потащив с собой своего брата, конечно же.

Я никогда не испытывал подобных чувств к кому-то младше меня, а Николай сильно младше. Думаю, ему около девятнадцати. Парень только недавно окончил среднюю школу — старшую школу у американцев.

Вот только он совсем не похож на ребенка.

Даже сейчас, когда он одет в черное, его телосложение отчетливо выделяется, как будто он вылеплен из чистых мускулов и злых намерений.

Хорошо, что я не вращаюсь в кругу этих людей и никогда не буду.

Сегодняшний день — исключение. Чем скорее я найду Лэна, тем быстрее смогу покинуть это аморальное место.

В воздухе слышатся помехи, прежде чем со всех сторон раздается искаженный голос:

— Поздравляем вас с тем, что вы оказались с списке приглашенных на инициацию Язычников. Вы — избранная элита, которую лидеры клуба считают достойной присоединиться к их миру власти и связей. Цена, которую приходится платить за такие привилегии, выше, чем деньги, статус или имя. Причина, по которой все носят маски, заключается в том, что в глазах основателей клуба вы все одинаковы. Стать Язычником — значит отдать свою жизнь. В прямом смысле этого слова. Если вы не готовы заплатить эту цену, пожалуйста, выйдите через маленькую дверь слева от вас. Как только вы уйдете, вы потеряете всякий шанс присоединиться к нам снова.

Дверь рядом с большими воротами открывается, и выходит около дюжины или меньше человек. Я подумываю присоединиться к ним и положить конец этому безумию, но я бы никогда с чистой совестью не смог бросить своего брата.

Никогда.

Искаженный голос звучит снова.

— Еще раз поздравляю вас, дамы и господа. Сейчас мы начнем нашу инициацию.

Я поднимаю голову к пяти Язычникам, которые остаются неподвижными. Совершенно спокойные, абсолютно равнодушные к обещанию насилия, которое они обрушат на мир.

Все, кроме одного.

Аномалии.

Жестокости на стероидах.

Желтая Маска сжимает и разжимает кулаки в ритмичном темпе, как будто он выполняет ритуал. Этого парня нужно посадить под замок, а не позволять участвовать в этой бессмысленной инициации.

— Сегодняшняя игра «Хищник и жертва», — продолжает голос. — За вами будут охотиться члены-основатели клуба. Соотношение будет пять к девяноста, так что у вас преимущество. Если вам удастся добраться до границ особняка до того, как они выследят вас, вы станете Язычником. Если нет, вы будете устранены и выведены из игры. Члены-основатели имеют право использовать любые доступные методы для охоты на вас, включая насилие. Если выбранное ими оружие коснется вас, вы будете автоматически устранены. Телесные повреждения могут и будут нанесены. Вам также разрешено применять насилие к членам-основателям — если сможете. Единственное правило — не убивать. По крайней мере, не намеренно. Вопросы запрещены, пощады не будет. Мы не хотим, чтобы в наших рядах были слабаки.

Варвары. Все они. Безнадежные, возмутительные дикари, лишенные всякой грации.

Ну, впрочем, чего ожидать от людей из мафии?

— У вас есть десять минут. Советую вам бежать. Инициация официально началась.

Девушка рядом со мной и ее спутники бегут так быстро, что камни хрустят под их кроссовками. Все остальные устремляются в сторону леса, и передо мной встает выбор: последовать за ними или остаться здесь, как легкая добыча.

Ругаясь себе под нос, я бегу так быстро, как только могу. Мой пульс остается прежним — невозмутимым, спокойным, на него совершенно не влияют запах опасности и жажда острых ощущений, которые витают в воздухе, как брызги пурпурного на бирюзово-голубого.

Думаю, в этом и есть плюс быть ненормальным. Подобная чушь на тебя не влияет.

Несмотря на то, что я начал позже, мне удается пробежать быстрее и дальше, чем другим участникам. Может, я и не увлекаюсь подобными мероприятиями, но я спортсмен, можно сказать профессиональный бегун, а также капитан команды КЭУ по лакроссу.

Я серьезно отношусь к своей физической подготовке и никогда не пропускаю ни дня тренировок и пробежек, будь то командные или индивидуальные.

Важно поддерживать порядок и дисциплину, а в создании стабильности и привычек я идеален.

Кроме того, если я не буду придерживаться определенного распорядка дня, я просто скачусь в кроличью нору небытия и в конце концов попаду в какую-нибудь неприятную ситуацию.

Нет уж, спасибо.

Вскоре, потеряв остальных участников, мне удается добраться до середины леса. Поздний полуденный свет бросает зловещие оранжевые пятна на грязь и между огромными деревьями. Но вскоре серые тучи заглушают лучи надежды и погружают их во тьму.

Я приседаю за большим кустом, который закрывает все мое тело, и жду.

Это все, что я могу сделать на данный момент.

Не высовывайся. Жди. Наблюдай. И никогда не привлекай внимания к своему присутствию.

В этом я лучший.

Если Лэн появится, будь то в качестве одного из Язычников — что крайне маловероятно — или одного из участников, я почувствую это благодаря бесполезной интуиции близнецов.

Несколько человек пробегают мимо, как стая волков, с их губ срываются возбужденные визги, окрашивая небо кирпично-красными пятнами на полуночно-черном.

Зловоние бессмысленного насилия витает в воздухе и образует зловещие ореолы вокруг голов участников.

Однако их восторг недолговечен. Оранжевая Маска крадется прямо за ними, неся в руках свою ужасную дубинку. Я тихо вздрагиваю, когда он бьет одного из них с такой силой, что его лицо откидывается в сторону, а кровь затекает на его маску, которая трескается пополам.

Я мельком вижу, как кто-то идет в оцепенении со стрелой, застрявшей в плече, и безвольной рукой, болтающейся с боку.

Номера исключенных участников объявляются этим искаженным роботизированным голосом, иногда один за другим. Думаю, этот процесс происходит автоматически, потому что всякий раз, когда я мельком вижу, как в кого-то попадает стрела или дубинка Оранжевой Маски, его номер тут же объявляется.

На протяжении всего этого фрик-шоу я не двигаюсь, а если и двигаюсь, то только для того, чтобы немного сменить позу.

Где ты, Лэн?

Хотя я и горжусь своей выносливостью, я, вероятно, не смогу просидеть здесь еще столько же, не меняя положения.

Возможно, мне следует стратегически переместиться в другой уголок этого экстравагантного леса на случай, если мой брат на другой стороне…

Внезапный холодок пробегает по моей шее сзади, сменяясь обжигающим жаром, когда глубокий рокочущий голос шепчет мне на ухо:

— Почему ты не бежишь?

Мои органы чувств переполняет поток внешних раздражителей, и мозг не в состоянии справиться с перегрузкой. Я теряю равновесие и падаю на задницу, ударяясь о землю с гулким эхом в костях.

Я поднимаю взгляд, и мои глаза сталкиваются с Желтой Маской, испещренной темно-красными вкраплениями.

Кровь.

Она повсюду — прилипла к маске, испачкала темную рубашку, растеклась по шее, покрыла татуировки на тыльной стороне рук, словно перчатки, и прилипла к прядям его черных волос, волнами спадающих до лопаток.

Тошнота наполняет мой рот и проникает прямо в мой проклятый мозг.

Тик.

Тик.

Тик тик тик тик…

— Ты не ответил на вопрос, — грубый тон Желтой Маски проникает в мое горло и заглушает тошноту, заменяя ее ужасом.

Суровым и пронзительным.

Хуже всего то, что я не могу дышать.

Он наклоняется совсем близко. Так близко, что мои ноздри наполняет металлический запах крови, сигарет, алкоголя и легкий привкус мяты и бергамота.

Ошеломляющая смесь течет и затопляет мои чувства, как хаотичный водоворот красок, которые смешиваются и поглощают каждый пигмент, пока не останавливаются на непритязательном сером цвете.

Безупречном. Неподвластном времени. Пустом.

Желтая Маска, которая может быть только Николаем, тычет мне в лоб окровавленным пальцем. И хотя он прикасается только к маске, а не к моей коже, у меня сводит живот, подступает безудержная тошнота, которая готова накатить и заставить меня задыхаться.

— Ох. Так ты слышишь меня? — он использует только указательный палец, но от одного этого действия исходит столько силы, что я ломаюсь под его давлением.

Я никогда не был силен в прямых конфронтациях и предпочитаю в них не вступать. Кроме того, если то, что я слышал о его печально известной репутации, правда, я никогда не смог бы победить Николая Соколова, даже если бы несколько раз перевоплотился в духа воина.

Он печально известен своим диким поведением, неуравновешенными наклонностями и склонностью вдыхать насилие вместо кислорода. Доказательства разбрызганы красным по всему его телу.

Определенно, последний человек, с которым я хотел бы портить отношения.

Он цокает языком, и этот звук звучит необычайно громко, несмотря на постоянные объявления о выбывших номерах.

Я не слышу свой, восемьдесят девятый, но у Николая нет оружия, как у остальных, так что, возможно, ему придется сделать это голыми руками.

Значит, если мне удастся сбежать, я смогу возобновить игру и продолжить искать брата. Клянусь, я буду очень зол на него за этот беспорядок…

Николай проводит указательным пальцем по моему лбу, но потом, кажется, что-то вытирает. Его движения останавливаются, а тело остается настолько неподвижным, что я задерживаю дыхание.

Враждебность и жажда крови, исходившие от него, утихают. Или, скорее, становятся менее интенсивными, больше не напрягая его до смешного огромные мышцы и выпуклые бицепсы.

Хотя он сидит на корточках, его рост и широкую фигуру нельзя ни с чем спутать. При росте метр восемьдесят три я отнюдь не коротышка, но Николай выше меня на дюйм или два, и у него до нелепого накачанные мышцы, больше, чем нужно.

Но, опять же, он выглядит как архетип садиста, который получает удовольствие от причинения боли.

Однако сейчас, кажется, это не так.

Поток жестокости, который он источал угрожающими волнами несколько секунд назад, сменился чем-то гораздо более нездоровым.

Забавой.

Нет, любопытством?

Интересом?

Он убирает палец с маски, но прежде, чем я успеваю перевести дыхание, он внезапно обхватывает рукой мой затылок, рядом с волосами, которые я постоянно трогаю.

Может быть, это потому, что эта область особенно избита и чувствительна, но в тот момент, когда его грубая кожа касается моей, тошнота, как я предполагаю, угрожает выплеснуться наружу.

Только это не тошнота.

Это…

Николай заливается смехом, который эхом разносится вокруг нас в переливах бордового и горячего красно-оранжевого цвета.

— Вот ты где. Я повсюду искал тебя, восемьдесят девятый.