Босс для Несмеяны (СИ)

Глава 1. Нелюбимый приемыш

Семь дней назад

Я стою у окна, вглядываясь в ночную темень, но ничего разглядеть не могу. Да и не пытаюсь. Просто ловлю слабый трепет деревьев на осиновой аллее и вижу отблеск своих грустных глаз в отражении стекла.

Опять сегодня в гости к нам с двойной ночевкой явился этот мерзкий жирдяй Глеб. Младший брат моего приемного отца, которого лишь с огромной натяжкой можно обозвать «дядей». И которого все вокруг усиленно пытаются навязать мне в друзья, словно не замечая его нездоровые наклонности...

Около года назад он впервые начал оказывать мне недвусмысленные знаки внимания.

Шесть месяцев назад прямым текстом заявил, что хочет показать мне своего «дружка» в штанах.

А тремя месяцами ранее посреди ночи пробрался в кровать, чтобы разбудить похотливым ощупыванием моей груди и слюнявым облизыванием шеи.

Я была в шоке.

Да и пребываю в нем до сих пор, если честно. Потому что когда я в диком ужасе выскочила оттуда в поисках помощи, то мою жалобу не то, что не услышали или проигнорировали...

Нет.

Ее жестко высмеяли! Сказали, что я преувеличиваю и что-то там не так поняла. Что насмотрелась глупостей в интернете и сама себя накрутила...

И это — единственный человек, которому я, хоть и с натяжкой, но худо-бедно верила всю мою жизнь.

Герман Мрачко. Мой приемный отец, которого мне разрешалось звать только по имени.

Ненавижу!

Я ведь действительно верила, что уж в такой-то кошмарной ситуации он будет меня защищать и поддерживать. И ошиблась, получив в ответ лишь унизительное пренебрежение и попытку свалить вину на меня саму...

А через месяц, после следующего визита псевдородственника, обнаружилась пропажа очень личного дневника — единственной вещи, которая меня по-настоящему поддерживала. И разгадать тайну его исчезновения было совсем несложно.

Как и привыкнуть к мысли, что безопаснее всего ложиться спать, не только заперевшись изнутри, но и придвинув к двери тяжелую тумбочку...

Так что все выходные идут насмарку, однозначно.

Потому что приезд Глеба Мрачко означает, что мне придется целых два дня противостоять ему в одиночку. Снова. Начиная прямо с этого момента, когда все домочадцы давно спят.

— Яна! — назойливо воркует ненавистный голос из коридора. — Яна, Яна, Яночка... ну давай, открой же дверь. Будь послушной ласковой девочкой... а не то я скажу Герману, что ты воруешь у меня деньги.

— Он не поверит твоему вранью, — отвечаю ему с уверенностью, которую на самом деле совсем не ощущаю. — Я в жизни ни у кого ничего не крала и начинать не собираюсь!

— Поверит, если я покажу ему твой наивный девичий дневничок, где ты пишешь о том, как ненавидишь его и мечтаешь о деньгах, — не унимается голос и продолжает издеваться: — Как там у тебя говорилось... «Скорее бы свалить подальше из этой больной семейки! Ненавижу жить с ними, просто ненавижу. Особенно с этим недоотцом, которому плевать на тех, кто от него зависит. Но мне нужны деньги, очень нужны! Без них ничего не получится...»

От его нарочито писклявых интонаций, имитирующих мой голос, звенит в ушах.

Я стискиваю руки до ломоты в пальцах. Медленно считаю до трех, стараясь не вслушиваться в противные смешки за дверью. А затем четким ровным голосом заявляю:

— Я включаю видео и аудиозапись нашего разговора, Глеб. Если ты сейчас же не уберешься от моей комнаты, то завтра эта запись окажется в полиции. Вместе с моим заявлением о попытке насилия, понял? Да, в интернет тоже закину, не пожалею времени... И мне плевать, что на это скажет Герман!

Веселье в коридоре мгновенно прекращается.

— Только попробуй вякнуть, с-сучка маленькая...

— Продолжай, я записываю, — напоминаю ему подчеркнуто скучным голосом.

Повисает долгая напряженная пауза. Затем младший Мрачко многообещающе и как-то по-змеиному шипит:

— Однажды я до тебя доберусь, Яночка... Обещаю тебе! Думай обо мне почаще, с-с-сладенькая...

И следом раздается звук удаляющихся шагов.

Я отцепляюсь от подоконника и медленно сползаю на пол. Ноги от пережитого страха не держат. И сердце колотится от жгучей смеси страха и надежды.

Неужели... неужели у меня впервые получилось самостоятельно защитить себя от этой мрази?

Какая жалость, что это лишь временно!..

Зато как хорошо, что в этом году я достигла своего совершеннолетия, чтобы сбежать из-под предательского крыла недопапаши!

Наконец-то.

Украденный дневник не дает мне покоя всё утро. Нельзя допустить, чтобы странички с моими самыми сокровенными мыслями и мечтами так и остались в грязных лапах Глеба! И пока он не уехал, есть шанс вернуть свою собственность.

Думаю об этом каждую свободную минуту.

На завтраке бросаю короткий безнадежный взгляд в сторону Германа, прикидывая, есть ли смысл снова жаловаться ему на его же брата. Но именно в этот момент они вместе цинично ухмыляются над одним им понятной шуткой...

И в который раз становится очевидно, что любые мои жалобы в этом доме — пустой звук для его хозяина.

В принципе, это было ясно еще в детстве, когда мне покупали только самое необходимое и оставляли в компании нервно-молчаливой няньки. Просто до проблемы с Глебом я и близко не представляла масштаба нашей семейной катастрофы. Думала, что мне просто достался приемный отец, не слишком заботливый в плане бытового комфорта и с дефицитом эмпатии. Опять же, списывала холодное отношение Германа к себе на его привычку ни с кем не сближаться из-за тесных связей с криминалом...

В-общем, искренне верила, что я хоть немного дорога ему. Потому что не совсем уж чужая по крови. Как-никак, отвергнутая дочка безответственного сводного брата Чье-Имя-Нельзя-Называть. По словам самого Германа...

Что ж, теперь мои иллюзии разбиты, а выводы сделаны.

Я опускаю глаза и сажусь за стол.

Обычно все мои завтраки проходят прямо на кухне, потому что Герман предпочитает экономить время и утолять голод прямо на деловых встречах в ресторанах. Но в честь приезда брата сегодня накрыт целый стол из трех блюд. Прям по классике — первое, второе и третье. Ведь этот жирдяй так любит хорошо покушать, разве можно оставить его дома без сытной еды, ага.

— Доброе утро, Яночка, — масляно улыбается Глеб, облизывая взглядом мою фигуру. — Сегодня ты у нас прямо загляденье в этом наряде, такая привлекательная малышка... Как тебе спалось?

Что он там привлекательного увидел, не знаю. Обычная кофта моего любимого цвета морской волны, свободная и почти не подчеркивает линии тела. Плюс банальные джинсы и прическа а-ля «встала и пошла». Сегодня я даже вечно лохматые локоны выпрямлять утюжком специально не стала. Не хочу хорошо выглядеть перед Глебом.

— Спасибо, плохо, — бурчу в ответ и принимаюсь с методичной злостью крошить в своей тарелке кусок картофельной запеканки. — Ночью комар один задолбал, зудел и зудел. Надеюсь, рано или поздно кто-нибудь его прихлопнет.

Хитрые глазки младшего Мрачко сужаются.

— Комары очень живучие существа, — подхватывает он тон моей беспомощно-пассивной агрессии. — Никогда не откажутся отведать лакомую капельку юной крови... Рано или поздно они получат свое. Однажды ты проснешься и просто обнаружишь, что лишилась своей вкусной капельки, пока спала глубоким сладким сном. Береги себя от комариков, деточка.

Говоря это, он лениво почесывает свой толстый живот и случайно сдвигает край обширной толстовки. Внутренний карман с торчащим из него зеленым уголком знакомого блокнота мгновенно притягивает мое внимание. Но я быстро прячу вспыхнувший взгляд обратно в свою тарелку с изуродованной запеканкой.

Это он! Мой дневник.

И кажется, я только что поняла, как смогу его вернуть.