Босс для Несмеяны (СИ)

Глава 24. Проклятые мурашки

Что это значит? В каком это смысле?

“Она моя…”

Подчиненная? Помощница?

Или…

Меня накрывает неописуемым волнением. Всё оттого, что мне и так всегда было нелегко контролировать себя рядом с Короленко из-за его сокрушительно-мужественной харизмы. А теперь в моем самоконтроле внезапно образовалась дыра, из которой радостно полезли розовые пузыри девичьего трепета.

В голове как-то разом пустеет. Ладони потеют, сердце колотится.

“Ну, дура дурой, ей-богу, уши тут развесила! Всякое же бывает. Он просто неудачно выразился…” — ворчит где-то на периферии сознания скептический разум.

Увы, эмоциям на его веские доводы плевать — они уже завели свой хоровод под ручку с гормонами. И теперь меня от этого колбасит прямо тут, в кустах.

Рустам Агаев бубнит что-то оправдательное, но я слишком занята своими переживаниями. И замечаю, что он уже ушел далеко вперед, только через несколько мгновений. Догонять его слишком рискованно — мало ли, что в голову мужику взбредет. Но и оставаться на месте теперь уже чертовски не хочется.

Может, потихоньку красться следом?..

Я поддаюсь-таки искушению, чему очень способствует ночной холод. В движении всё-таки будет теплее, чем в сидячем положении. Так ведь и заболеть недолго.

Минут пять всё идет нормально.

Шаги Рустама уже давно затихли впереди, пока нащупываю почти невидимую тропинку под собой в темпе осторожной улитки. Но, увы, даже такие предосторожности не спасают меня — типичного городского человека, непривычного к горам, — от неприятностей.

Бух!

За поворотом тропинки начинается вдруг такой крутой спуск, что от неожиданности я теряю равновесие. Лихорадочно машу руками, пытаясь устоять на месте, но тщетно. Нога уже соскользнула вниз, а следом и всё тело. С силой гравитации в таких условиях особо не поспоришь.

Вспотев от тихого ужаса, я только могу быстро перебирать ногами. В конце концов плюхаюсь на задницу, продолжаю скользить по мелким острым камушкам с болезненным шипением… и въезжаю в колючий куст.

Торможение получается очень жёстким.

Все мои маскировочные венки-самоделки в этом беспощадном процессе просто-напросто рассыпаются на запчасти, потерявшись где-то позади. Ссадины на коже горят огнем, а ушибленная пятая точка и правое бедро чертовски ноют. Боюсь даже представить, какая там гематома будет. Закусываю губу и сижу неподвижно, пережидая первую, особенно острую боль...

И тут в кустах по соседству раздается отчетливый шорох чьих-то легких шагов.

В напряженном ожидании слышу, как рядом медленно раздвигаются ветки. А затем из непроглядной темноты уже совсем близко передо мной проступают очертания невысокой девичьей фигурки.

— Сара? — настороженно окликаю ее я.

Она явно не ожидала меня здесь встретить и молчит первые несколько мгновений, с удивлением уставившись. Тяжело вздохнув, я поднимаюсь на ноги. Чуть поутихшие было ссадины вновь ошпаривает жгучей болью.

— А, это ты, Яна… — неохотно произносит девочка и, поколебавшись, спрашивает: — Ты заблудилась? Я так тебя и не дождалась. Решила сама как-нибудь вернуться. Нога уже не так сильно болит…

Я невольно качаю головой, удивляясь степени чужой лживости в таком юном возрасте.

И эта испорченная девчонка еще тут пытается меня убедить, что ни сном, ни духом не ведала о планах своего двоюродного братца? Ну-ну. Так я и поверила. Тем более, что у меня большое подозрение, что вся эта история с исчезновением — это личный экспромт Сары, призванный обеспечить своеобразное алиби. С таким вроде как всегда можно вывернуться. Мол, ниче не знаю про похищение Яны и вообще не при делах, потому что я упала и заблудилась в горах.

Идеальная отмазка.

И именно поэтому Рустам Алиев так всполошился, потому что такой договоренности не было, и это стало для него сюрпризом. Единственное логичное предположение.

Но ссориться с Сарой сейчас у меня нет ни малейшего желания. Лучше поскорее в Алаку вернуться и обо всех этих безобразиях обстоятельно побеседовать с Короленко. Пусть сам со своими родственниками разбирается.

Так что я всего лишь позволяю себе со спокойной иронией прокомментировать:

— Поселение вообще-то совсем в другой стороне. Разве ты не знаешь? Я думала, ты хорошо ориентируешься в здешних местах.

— Ну… — Сару определенно охватывает некоторое смущение. — Это так, но… просто у меня слишком разболелась нога. И я пропустила нужный поворот. И-и… уже темно, вот!

— Ясно, — я отворачиваюсь, не собираясь докапываться до ее жалких оправданий. — Тогда давай вернемся вместе. Нас все ищут.

Весь дальнейший путь проходит гораздо быстрее.

Я держу девочку за руку, и мы обе страхуем друг друга на извилистой тропе. Как бы я ни злилась на нее, всё-таки безопасность важнее. Да и между нами до последнего сохраняется какое-то нейтральное молчание. Никто друг другу ничего не говорит. Мне самой неохота, а Саре скорее всего очень не по себе из-за некрасивой ситуации, в которой она запачкалась с ног до головы.

Поисковую группу слышно в горах издалека. С мощными фонарями люди шумно прочесывают обрывистую местность и зовут нас по именам. Наверняка Агаев-младший уже среди них, мерзавец двуличный.

Я останавливаюсь и складываю ладони рупором.

— Мы зде-е-есь!

Кто-то налетает на меня в темноте уже через полминуты. Сгребает большими сильными руками в охапку и ощупывает с головы до ног, тяжело дыша. Я сначала инстинктивно деревенею… и тут же расслабляюсь, почувствовал знакомый умопомрачительный запах с нотками предгрозового озона.

Глаза слепит яркий луч мощного фонаря.

— Ты… в порядке? — спрашивает босс отрывистым низким голосом и, поскольку я всё еще торможу, нетерпеливо стискивает мои плечи. — Яна?.. Ты не ранена?

Почему-то именно в этот момент меня снова накрывает воспоминанием его категоричного заявления по телефону.

“Она — моя…”

Я лихорадочно облизываю губы.

— В целом всё нормально, Артур Георгиевич. Мы с Сарой только немного ушиблись. Я сейчас, а она несколько часов назад… — потом неловко откашливаюсь и пониженным тоном шепчу: — Мне надо вам кое-что сказать. Лучше если наедине.

Слушая меня, он зачем-то наклоняется еще ниже. Чувствую, как моего лица касается его теплое дыхание, и от этого ощущения вся шея покрывается мурашками. А затем и спина вплоть до самой поясницы.

Ох, да что ж за напасть такая несвоевременная?..

Проснись, Яна, проснись! Возьми себя в руки и перестань фантазировать обо всяком несбыточном… Он — твой суровый начальник. Он намного старше, прям намного, чуть ли не в отцы годится! И наверняка считает тебя зелёной соплюхой, у которой единственное достоинство — это здравый смысл и достойный самоконтроль…

И это — та реальность, которую просто надо принять. Как взрослый человек с критическим мышлением.

— Идём, — роняет Короленко с какими-то незнакомыми хрипловатыми интонациями и берет меня за руку.

Снова покрываюсь проклятыми мурашками. Теперь уже от запястий до подмышек. И сердце, с ними заодно, пускается в пляс. Блин…

Меня охватывает тихое отчаяние от собственной слабости.

Ну уж нет, хватит тупить! Не думать, ни в коем случае не думать об этом. И не зацикливаться. Артур Георгиевич меня просто жалеет и хочет поддержать. Подстраховать на неровной дорожке, как я сама совсем недавно подстраховывала Сару. Вот и всё.

Так что кыш от меня куда подальше, коварные лишние мысли!

— А как же я?.. — жалобно подает голос стоящая неподалеку девочка. — Ты обо мне забыл? Я тоже ушиблась. У меня ножка болит гораздо сильнее, Айтур! Давай Яна пойдет сама, а ты меня понесешь? Как в прошлом году, когда лодыжку на речке подвернула, помнишь?

Короленко останавливается. Но вместо того, чтобы выполнить просьбу девочки, зычно зовет:

— Рустам! Ты где там застрял?

— Вон он, уже поднимается, — отвечает кто-то. Только теперь я замечаю, что мы стоим в окружении нескольких человек.

— Но я не хочу идти с ним, зачем ты его зовешь? — недовольно жалуется Сара, косясь на меня. — Хочу с тобой!

— Он твой близкий родственник, — спокойно поясняет Короленко. — А ты уже не ребенок, почти девушка. Будет неуместно, если я тебя понесу, когда ты не слишком сильно пострадала.

— Я пострадала! У меня нога болит! А твоя драгоценная Яночка прекрасно и сама ходить умеет! Пусть братик как раз ее под ручку и…

— Хватит.

Голос моего босса вдруг становится таким холодным и жестким, что от него даже меня пробирает озноб. Что уж говорить о девчонке, которая определенно не привыкла, чтобы он с ней так разговаривал. Но ведь и она сама, наверное, раньше так прямолинейно и опрометчиво своего кумира не провоцировала? Ведь повода для такой лютой ревности он скорее всего ей не давал…

Сара застывает с раскрытым ртом.

Пока девочка-подросток переваривает факт, что ее вдруг поставил на место тот, кого она буквально боготворит на свой подростковый лад, в ослепительном свете фонарей наконец появляется Рустам Агаев. Бросает на сестренку мимолетный взгляд, полный облегчения, и сосредотачивается на мне.

— Ну наконец-то, нашлись наши девчонки, — бесстыдно оскаливается он в широкой улыбке. — Давайте скорее пойдем, вон как похолодало. Сара, наверное, как обычно повиснет на Артуре, а я с радостью… — он уверенно протягивает ко мне руку, — …Яночке помогу.

Короленко жестким движением задвигает меня себе за спину, полностью скрыв от горящих глаз Агаева-младшего.

— Яна пойдет со мной. А ты позаботься о сестре. Она жалуется, что ей больно ходить.

Мы возвращаемся домой в каком-то напряженном молчании чего-то недосказанного. А уж активная мозговая деятельность внутренних тараканов чувствуется особенно сильно. Причем не только с моей стороны, но и со стороны Короленко. От него так вообще фонит непонятными сильными эмоциями, словно каким-то невидимым радиационным излучением.