Босс. Служебное искушение (СИ)

Глава 15 Вера

Антон садится напротив Левана, откидывается на спинку стула и скрещивает руки. Его лицо спокойное, почти каменное, но я слишком хорошо вижу: под этой маской кипит раздражение.

— Ну что ж, — начинает он, глядя прямо в глаза кандидату. — Расскажите, как вы реализуете многопоточность в Kotlin без использования стандартных корутин?

Я моргаю. Это уровень вопроса, который задают на собеседовании в Google, а не молодому парню, который только недавно закончил вуз.

Леван, всё ещё с улыбкой, явно не ожидал такого старта. Он начинает объяснять, но путается в терминах, сбивается.

Антон не даёт ему шанса отдышаться:

— Неправильно. Хорошо, другой вопрос. Как вы будете оптимизировать запрос к базе данных при работе с миллионами записей?

Леван напрягается, от его расслабленного флиртующего вида не остаётся и следа. Он уже не смотрит на меня, всё внимание сосредоточено на Жигулине, словно перед ним экзаменатор, способный уничтожить его одним взглядом.

Я же смотрю и всё больше убеждаюсь: Антон его топит. Он намеренно усложняет каждый вопрос, будто хочет не проверить, а завалить.

— Я бы… попробовал использовать индексы и… — Леван запинается, краснеет.

— «Попробовал»? — в голосе Антона насмешка. — В нашей компании мы не «пробуем». Мы делаем. Следующий вопрос.

Мне становится не по себе. Это не собеседование, а допрос. Внутри всё сжимается — мне даже неловко за Левана, хотя ещё минуту назад он пытался сыпать в меня «комплиментами».

Я украдкой бросаю взгляд на Антона. Его пальцы стучат по столу, глаза сверкают холодом. Я вдруг понимаю: он злится не на кандидата. Это всё из-за меня.

Как же это непрофессионально. Каждое его слово, каждый вопрос словно бьют по нервам, и я морщусь, отвернувшись. Но вмешаться я не могу — слишком рискованно. Слова застревают в горле, а руки сжимаются в кулаки под столом, чтобы не выдать раздражение. Мне остаётся только наблюдать, как Леван с каждой минутой всё больше увядает под натиском Жигулина.

Спустя ещё пару каверзных вопросов парень сидит напротив нас красный как рак, воротник рубашки предательски влажный, пальцы судорожно мнут край резюме. Его уверенность растворилась без следа, и в глазах читается только одно — желание поскорее сбежать. Всё. Он растерял веру в себя. Это точно.

— Спасибо за ответы, Леван, — я улыбаюсь так тепло, как только могу, стараясь хоть немного смягчить нанесённый урон. — Мы обсудим вашу кандидатуру и обязательно вам сообщим наше решение.

Он переводит дыхание, старается улыбнуться в ответ, хотя уголки губ дрожат.

— Вам спасибо, Вера. Могу я пригласить вас на чашечку кофе?

Антон резко дёргается, и я краем глаза замечаю, как напряглись его плечи. Внутри у меня тоже всё сжимается, но я отвечаю спокойно, даже чуть мягче, чем нужно:

— Извините, но я откажу вам.

— Жаль, — искренне, но уже без прежнего задора.

— Удачи! Всего хорошего, — заканчиваю разговор и провожаю его взглядом до двери.

Когда поворачиваюсь к Антону, воздух словно накаляется. Он буквально пышет огнём — я почти чувствую жар его злости на своей коже.

— Вера, я запрещаю тебе флиртовать с кандидатами, — голос низкий, угрожающий.

Я приоткрываю рот и от неожиданности даже смеюсь сквозь нервное напряжение.

— Это часть беседы. Я не могу смотреть на них хмуро, мне необходимо расположить их к себе, чтобы они расслабились и спокойно отвечали на мои вопросы. В стрессе будет сложнее и им, и мне.

Поднимаюсь со стула, становлюсь прямо напротив него, чтобы наши глаза были на одном уровне. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня сверху вниз — хватит.

— Если ты продолжишь в том же духе, то у тебя будет пять из пяти предложений на кофе, а то и ужин в ресторане. Ты что, не понимаешь, что перегибаешь? — его голос всё ниже, в нём гулкий рокот.

— Какое тебе до этого дело? — я поднимаю бровь. — Ну будет и будет. Я свободная девушка. Понравится кто-то — соглашусь.

— Уволю.

Его шаги тяжёлые, он подходит вплотную, и теперь я ощущаю его дыхание.

— За что?

— За превышение должностных полномочий.

— Ты Мгеладзе берёшь?

— Нет.

— Причина?

— Несоответствие знаний, требующихся на данной позиции.

— Ты его откровенно валил вопросами! Там практически никто бы не прошёл.

— Нам нужен хороший специалист.

— Это тоже было превышением должностных полномочий, — я не отступаю, даже если голос дрожит. — Как насчёт своего увольнения?

— Дерзкая какая, — его глаза блестят опасным огнём. — Вера, ещё не прошла испытательный срок, а уже кусаешься.

Я не успеваю отойти — попой упираюсь в подоконник, холодный край режет через ткань юбки, а он ставит ладони по бокам, словно замыкая меня в клетке. Я прижата, и сердце бьётся в бешеном ритме.

— Я отстаиваю справедливость и свои профессиональные навыки, — говорю я, выпрямляясь. — Мне лучше знать, как вести свою часть собеседования.

— А я, как твой босс, тебя предупредил. Нельзя.

— Почему? — смотрю ему прямо в глаза, и сама удивляюсь, сколько вызова в моём голосе.

— Ты знаешь.

— Нет. Ни малейших догадок.

— Вот поэтому.

Его губы резко накрывают мои, поцелуй жадный, властный, почти грубый. Он словно вырывает право на близость силой. Ему плевать, что я упираюсь ладонями в его грудь, что дверь открыта, что это может увидеть кто угодно. Ему плевать, что я сказала «нет». Для него это не аргумент. Он берёт своё, будто я — уже его собственность.

— Ого! — раздаётся совсем рядом, и я отшатываюсь, толкаю его в грудь.

— Дикарь! — вырывается у меня шипение.

Я судорожно вытираю губы и выглядываю из-за его плеча. У двери стоит Леван. Вернулся.

— Простите, не хотел мешать, — он выглядит растерянным, взгляд мечется. — Забыл папку.

— Конечно, — я почти бегом подхватываю её со стола и протягиваю ему.

Он берёт, кивает и уходит, даже не попрощавшись. А я в этот момент мысленно благодарю его за то, что спас меня от этого поцелуя.