Босс. Служебное искушение (СИ)

Глава 19 Вера

Я позволила себе слабость в руках Антона, позволила этой запретной близости коснуться меня глубже, чем следовало… и теперь плачу за это каждой нервной клеткой. Моя ошибка была в том, что я поверила, хоть на миг, будто для него это значит нечто большее. Но достаточно взглянуть на его холодное, собранное лицо, чтобы понять: ничего не изменилось. Он всё тот же босс, который привык брать то, что хочет, и оставлять за собой лишь пепел.

Я должна найти в себе силы идти дальше. Не позволить больше ни одному прикосновению размыть мои границы. Я обязана. Потому что если останусь рядом, если снова поддамся — это будет не просто ошибка, это будет медленное самоуничтожение.

Заявление на увольнение. Слова, от которых в груди неприятно сжимается, но и появляется лёгкий проблеск надежды. Да, мне придётся объясняться, искать новую работу, снова проходить все эти бесконечные собеседования. Я рискую потерять стабильность, возможность расти, и, чего уж там, неплохую зарплату. Но всё это меньшее зло.

Лучше дополнительные проблемы и тревога неизвестности, чем каждое утро заходить в офис и знать, что рядом он. Что он видел меня слабой. Что его губы касались моих. Что мной воспользовались.

Я не хочу быть для него историей "на время". Я слишком много уже пережила, чтобы снова добровольно стать чьей-то игрушкой.

Я решаю действовать сразу, не откладывая. Чем дольше тяну, тем сложнее будет вырваться. Поэтому на следующий же день прихожу в офис не к началу работы, а чуть позже, когда большинство сотрудников уже на местах. В руках у меня аккуратно сложенный лист бумаги. Моё заявление. Каждый шаг по коридору даётся тяжело, будто я не к столу кадров иду, а на собственную казнь.

— О! Кто это у нас? — слышу полушёпот, но достаточно громкий, чтобы задело.

— Видимо, решила сдаться, — хихикает кто-то из девчонок. — Говорила же, что долго не протянет.

— Да ладно, держалась прилично, — отвечает другая. — Я ставила, что неделю не протянет, а она почти месяц продержалась.

— Ну и что, всё равно завалил же её Жигулин.

Я сглатываю обиду, не останавливаюсь. Знаю: любое слово только раздует костёр. Но слухи, похоже, расползлись ещё пока мы были в Батуми. Значит, они видели наше общее возвращение, догадались, и теперь в коридоре витает откровенное злорадство.

У отдела кадров меня встречает Екатерина Геннадьевна — сухощавая женщина лет пятидесяти, с острым подбородком и взглядом, в котором будто вечная насмешка.

— Вера, здравствуйте. Что-то случилось? — её брови чуть приподняты, но по лицу читается: всё я прекрасно понимаю.

— Я пришла написать заявление об увольнении, — протягиваю бумагу, заранее подготовленную дома.

Она берёт лист, скользит глазами по строчкам, и уголки её губ чуть дёргаются.

— Вот как… Значит, всё-таки не выдержали.

— Простите, что? — я напрягаюсь.

— Да что уж там, — отмахивается она с театральной усталостью. — Весь офис только и обсуждает ваши… хм, “служебные отношения”. Конечно, я как кадровик не имею права вмешиваться в личную жизнь сотрудников, но, Вера, вы же понимаете: люди редко ошибаются.

— Это неправда, — твёрдо отвечаю. Хотя голос чуть дрогнул.

— Конечно-конечно, — в её голосе сквозит сарказм. — Но знаете, какая ставка у бухгалтерии была? Что босс либо выгонит вас сам, либо вы сбежите. И вот, пожалуйста…

Мне хочется провалиться сквозь землю. Я не должна оправдываться, не должна реагировать, но слова словно впиваются иглами. Екатерина Геннадьевна ставит подпись и печать на моём заявлении с почти торжественным видом.

— Всё. С сегодняшнего дня вы свободны, Вера. Поздравляю, — её голос звучит холодно и даже немного злорадно.

Я благодарю сухо, через силу, и выхожу из кабинета. По пути слышу ещё парочку комментариев:

— Я же говорила, недолго музыка играла!

— Ну что, выиграла ты у Машки, твои пятьсот рублей.

— Интересно, кто у босса следующая?

Я ускоряю шаг, стараясь не показать, что каждое слово больно режет по живому. Заявление подписано, точка поставлена. Теперь у меня есть только одно желание — поскорее уйти отсюда и больше никогда не возвращаться.

Неделя у родителей пролетела как один день. Домашняя еда, чай с пирогами по вечерам, мягкий плед на диване, разговоры с мамой ни о чём и папино молчаливое присутствие — всё это было для меня лучшей терапией. Я впервые за долгое время почувствовала себя в безопасности, будто снова маленькая девочка, которой не нужно принимать решения, бороться, доказывать.

Но это не могло длиться вечно. В какой-то момент я проснулась утром и поняла: хватит. Я уже выдохнула, выплакалась, набралась сил. Пора возвращаться в реальность.

Когда чемодан был собран и родители проводили меня на вокзал, мама ещё пыталась меня удержать:

— Может, побудешь ещё пару дней? Совсем окрепнешь.

— Нет, мам. Если я сейчас не вернусь, то потом будет ещё сложнее.

И я уехала.

Дорога до дома казалась длиннее обычного. Но самое удивительное ждало меня у подъезда. Стоило поднять глаза от ключей, как я увидела его. Антон. Опершись о машину, руки в карманах, взгляд устремлён прямо на меня.

— Привет, Вера.

Я остановилась как вкопанная. В груди всё сжалось, дыхание сбилось. Казалось, что ноги приросли к земле. Сердце выстукивало бешеный ритм: тук-тук-тук.