Брачный сезон в Уинчестере

Глава 9,

Воистину, недобрая фея пошутила над мисс Энн Гилмор, своими чарами заставив её плениться на вечере у Сейвари тем, кого она увидит первым входящим в двери бальной залы. Первым вошёл Вивьен Тэлбот. Мисс Гилмор была покорена сразу, даже не отдавая себе отчёта в том, что происходит. Почему? То ли разгадка была в его улыбке, обнажавшей прекрасные зубы, то ли сам взгляд, которым Вивьен одаривал женщин, был нежен и мягок, то ли вкрадчивая и льстивая речь, обволакивая нежной паутиной женские сердца, очаровывала. Но что толковать об этом? Ведь даже премудрый Екклесиаст уверял, что четырех вещей он не понимает — пути орла на небе, пути змея на скале, пути корабля среди моря и пути мужчины к девице…

Дальнейшие встречи на званых обедах и музыкальных вечерах только усугубили её влюблённость.

Почти то же самое произошло и с мисс Элизой Харди, юной и весьма темпераментной особой, которую Вивьен пленил тем удивительным шармом, что рисовался ей обязательным для обаятельного молодого человека. Ей ничуть не понравился виконт Шелдон — да, слов нет, красив, но такой чопорный. Ничего романтичного!

Нежное чувство одаряет душу тем восприятием, которого нельзя ждать от равнодушия. Мисс Гилмор скоро заметила, что тот, чьё присутствие заставляло её сердце колотиться в груди, отдаёт предпочтение вовсе не ей. Они с Корой не были подругами, воспитывались в разных пансионах, но вражды между ними никогда не было. Теперь Энн почувствовала раздражение. Она видела, что на самом деле Кора предпочитает Раймонда Шелдона, да и всё общество полагало, что они созданы друг для друга — оба красивы и богаты — чего же лучше? Заигрывания мисс Иствуд с мистером Монтэгю казались Энн пустым кокетством, но когда мисс Коре, улыбаясь, протягивал руку Вивьен Тэлбот, Энн трепетала. Сидя напротив Коры за столом, она наблюдала за ними троими и то, что она видела, совсем не радовало. Мисс Кора была раздражена поведением виконта, мистер Монтэгю пожирал её глазами, мистер Вивьен Тэлбот был остроумен и обаятелен, и его внимание было всецело поглощено мисс Иствуд. Мисс Гилмор грустила, хоть истории и анекдоты Вивьена были игривы и заставляли всех улыбаться.

При этом ни она, ни Тэлбот, ни мисс Кора не заметили нескольких весьма странных взглядов, брошенных на них Лоренсом Иствудом. Как не хотел Лоренс породниться с Шелдонами, он не особо препятствовал приятелю Вивьену в его ухаживаниях за Корой, но, заметив внимание мисс Гилмор, обращенное на Вивьена, помрачнел. Пьяные кутежи и попойки, плата за азарт — карточные долги, тайная подружка, горничная его матери, стоившая весьма недёшево, навязчивая тяга к роскоши и мотовство — всё это вконец расстроило состояние Иствуда. Только женитьба могла основательно поправить его дела, но приличное приданое, способное это сделать, было только у мисс Сейвари-младшей и у мисс Гилмор. Но Глэдис была, по его мнению, ничем не краше тэлботовой сестрицы, и десять тысяч, на которые её приданое было больше того, что давали за мисс Гилмор, не окупало в его глазах уродства, что, кстати, давало ему основание считать себя бескорыстным.

Не то, чтобы Лоренс Иствуд был эстетом и ценителем красоты, но ему, во-первых, хотелось считать себя таковым, а, во-вторых, кто же хочет, чёрт возьми, ложиться в постель с жабой? Немалый опыт порочности подсказывал мистеру Иствуду, что, жаба, сколько её не целуй, принцессой не станет. Мисс же Энн Гилмор была хорошенькой, что делало приятной не только перспективу получения сорока тысяч приданого, но и позволяло с улыбкой думать о предстоящих радостях семейной жизни, кои Иствуд ещё не пробовал.

Отказываться от этих планов Лоренс не собирался. Решение было простым, и осуществил его Иствуд без малейшего труда. Надо было только не дать Вивьену ближе познакомиться с мисс Гилмор. Пусть уж лучше увивается вокруг Коры. Но для этого надо, чтобы и Кора приветливо улыбалась ему, не отвлекаясь на Монтэгю. Такого зятя ему не надо — и небогат, и дерзок, и ещё строит из себя святошу. А между тем, Вивьен рассказывал достаточно… Да и не только он.

Иствуд заговорил о Монтэгю с сэром Чилтоном, старший сын которого тоже закончил Кембридж, постаравшись, чтобы разговор услышала Кора. Сэр Остин, крестный Коры, как-то при нём уже высказывался на счёт Монтэгю и сейчас Иствуд полагал, что сэр Остин скажет достаточно, чтобы перепугать сестру. И впрямь, сэр Чилтон, лениво рассматривая свой портсигар, подтвердил слышанное от своего старшего сына Эдгара, что слухи о распутстве мистера Монтэгю далеко вышли за пределы Кембриджа, а о некоторых его извращенных склонностях и говорить омерзительно.

Кора побледнела. Брату она могла бы и не поверить, но сэр Чилтон, её крёстный, всегда судил обо всех вещах правильно. Кора замерла, сердце её болезненно сжалось, она почувствовала странную пустоту в душе. Да, корсар… сундуки-то, и в самом деле, со скелетами. Как глупо она поступила, пытаясь пробудить ревность мистера Шелдона! Но это было полбеды. Знай Кора, что мистер Монтэгю — распутник, она никогда даже из пустого каприза не стала бы заигрывать с ним. Она не только поступила глупо, но и — пусть и минутным предпочтением такого человека — скомпрометировала себя. Однако, какой лицемер! Подумать только, какие высоконравственные слова говорил он братцу! Можно подумать — миссионер-проповедник. Что ж, добродетельная наружность негодяя и его слова о высокой морали заставляют предполагать, что в нём одним пороком больше. Кора дала себе слово, что больше ни разу не улыбнется мистеру Монтэгю и, приняв столь благое решение, с удвоенным вниманием стала прислушиваться к льстивым словам мистера Тэлбота. Заметив это, Лоренс довольно потёр руки и успокоился.

Что касается мисс Харди, она, кроме мистера Тэлбота, не видела абсолютно ничего.

Между тем Монтэгю, тая от близости той, что сводила его с ума, быстро заметил охлаждение мисс Иствуд. И ничего не понял. Что за существа эти женщины? Джулиан никогда и ни от одной женщины не добивался любви, привыкнув просто платить за удовольствие, но теперь, когда ничего не мог купить, оказался бессилен. Он не знал, как понравиться, что говорить, чем привлечь внимание Коры. Но ему показалось, что вначале она смотрела на него с интересом, теперь же его слова не находили её души, скользили мимо и растворялись в пустоте. Он что-то сделал не так, но что?

Вскоре Монтэгю заметил, что её взгляд не только охладел, но и стал выказывать явную неприязнь к нему. Что случилось? Однако в неведении Монтэгю находился не более получаса, пока мистер Диллингем фамильярно не полюбопытствовал у него, о каких это его извращенных склонностях только что рассказывал сэр Чилтон? Говорят, некоторые джентльмены в Рединге были весьма охочи до девочек, не к тому ли склоняется и он? Или мальчишки? Джулиан помертвел. Ему потребовалось необыкновенное усилие воли, чтобы взять себя в руки и спокойно спросить болтливого идиота, кому это сэр Чилтон рассказывал подобные нелепицы? Лоренсу Иствуду, просветили его, тот как раз спросил о нём, ну и он, Диллингем, услышал, потому и интересуется. Мисс Кора, та ничего не сказала, просто отошла.

Земля на миг расступилась под ногами Монтэгю. Конечно, Эдгар Чилтон… Он был старше Монтэгю, пуританин с богословского. Второй Шелдон… Весь вечер Джулиан чувствовал себя просто убитым. «Ведь щеки шлюхи, если смыть румяна, не так ужасны, как мои дела под слоем слов красивых…» Теперь Монтэгю боялся подойти к мисс Коре, опасаясь услышать нечто столь резкое, что пришлось бы просто ретироваться. Для многих мужчин несчастная любовь, лишенная наслаждения, становилась поводом к наслаждениям, лишенным любви. Но Монтэгю давно изведал последние в их дурной полноте и теперь оказался в пустыне духа и плоти.

Раймонд устал от шума. Его душа была несуетна и молчалива, Шелдон любил тишину библиотек и уединение ученических келий Кембриджа, тихие шорохи под стрельчатыми арками и музыку колоколов. Жаль, что всё это невозвратимо. Раймонд незаметно удалился от веселящихся, прошёл по весеннему парку и углубился в ближайшую из аллей. Она привела его к небольшому озеру, около которого густо росли буки. Раймонд сел на скамью и, ни о чём не думая, разглядывал рябь на озерной глади. Лунные лучи чуть золотили её, и он снова вспомнил Пэт. Нет. Нельзя. Сердце зашлось тупой болью. Он замер в молчании и около получаса просто слушал музыку ночи.

Неожиданно вспомнил сначала лицемера Вивьена, потом — свои извечные препирательства с Джулианом Монтэгю.

«…блуд вы называете грехом, Раймонд, но так говорит лишь тот, кто не познал плотской любви. Кто изведал её, никогда не поверит, что плотская любовь — удел скотов. Как может быть грязным то, что дарует наслаждение? Здесь нет ни грязи, ни запретов, лишь желание и наслаждение. Кто вы, чтобы судить меня? Кто вы, чтобы судить любовь?»

В ответ Шелдон язвительно поинтересовался тогда у Джулиана, к какой из бордельных шлюх относит тот столь патетичные слова? А его склонность постоянно избивать проституток, о чём неоднократно рассказывали сокурсники, это продолжение его наслаждений или удел скотов?

И вот — Джулиан Монтэгю, осторожный и похотливый, чьи уста оскверняли само имя Любви, потерял голову и лепечет слова, которые в его устах кощунственны, а самого Раймонда сотрясает от помыслов, которых он всегда стыдился.

Где-то послышался шум фейерверка. Небо озарилось светом. В эту минуту Шелдон услышал вкрадчивый голос Тэлбота. Хозяин пикника хотел показать своё озеро его возможной хозяйке и сейчас вёл мисс Иствуд по аллее. Раймонд поморщился. Он не хотел встречаться с ними и решил подождать, когда они отойдут, а потом — вернуться к обществу. Он укрылся за буковым стволом и тут неожиданно услышал, как мисс Кора насмешливо заметила Вивьену, что хоть он и ругает мистера Монтэгю, но не может отрицать, что тот великолепный танцор, наездник и стрелок. Все так говорят.

На самом деле мисс Кора, теперь совершенно безразличная к Монтэгю и даже ловившая себя на острой неприязни к нему, просто поддразнивала мистера Тэлбота, ибо видела ревность Вивьена к Джулиану, и просто забавлялась игрой извечного женского кокетства. Но что-то в её голосе разозлило Вивьена. По-настоящему Тэлбот ревновал к Шелдону, но и невесть откуда возникший младший Монтэгю тоже раздражал неимоверно, тем более что буквально пожирал его пассию глазами. Пытаться опорочить Шелдона было неумно, да и опасно, а вот с Монтэгю можно было не церемониться.

— Да, вы правы, мисс Кора, — усмехнулся Вивьен. — Он прекрасный танцор, наездник и стрелок. И мерзавец, каких мало.

Тэлбот выбрал не очень удачное время и место для своих разоблачений.

— Что вы хотите сказать, мистер Тэлбот? — мисс Кора раздраженно поморщилась. Она достаточно уже поняла из разговора брата с сэром Чилтоном, и никакие новые рассказы слушать не хотела. Её не интересовали скелеты в пиратских сундуках мистера Монтэгю.

— Я - ничего, дорогая мисс Иствуд. Достаточно и того, что говорят другие, — улыбнулся Вивьен, — ваш избранник прославился ещё в Кембридже — причём, вещами, которые чести никому не сделают. Эта история широко известна. Начать с того, что из его комнаты видели выходящих обесчещенных им девиц, когда же кое-кто вступился за их честь, он струсил — и не пришёл, игнорируя вызов…

Кора побледнела. Это как-то перекликалось с тем, на что намекнул — только намекнул — сэр Чилтон.

Господи, кто все эти джентльмены? Ей на минуту стало дурно.

— Вы лжёте, Тэлбот, — спокойный голос Раймонда Шелдона прозвучал отчетливо и резко. Он появился из-за ствола старого бука, заставив Вивьена вздрогнуть от неожиданности.

Мисс Кора торопливо повернулась к нему.

— Что вы здесь делаете? — Тэлбот был разозлен тем, что у их беседы нашелся свидетель, да ещё, вдобавок, что им оказался Шелдон.

Раймонд был не столько разгневан, сколько забавлялся: он понимал, что Тэлбот никогда не попрекнёт Монтэгю его подлинными грехами — рыло и у Вивьена было в том же самом пуху.

— Это неправда? — В голосе мисс Коры промелькнуло на мгновение нечто большее, чем обычное любопытство.

— Неправда, мисс Иствуд. Я учился вместе с мистером Монтэгю. К нашему сокурснику Эдгару Финли приехала сестра. Она воспитывалась в одном пансионе с сестрой мистера Монтэгю и привезла ему письмо от неё. Мисс Монтэгю просила привести ответ от брата, и мисс Финли обратилась к нему с просьбой тут же написать сестре, чтобы она смогла забрать письмо. Тот при ней набросал несколько строк. Беда была в том, что, когда мисс Финли выходила из комнаты мистера Монтэгю, её заметил… некий… джентльмен, который, почему-то счёл нужным раззвонить по всему факультету о том, что мистер Монтэгю совратил-де мисс Финли. Брат мисс Финли был оскорблён и вызвал мистера Монтэгю на дуэль.

— И дуэль состоялась? — в тоне мистера Тэлбота была насмешка.

— Если бы она состоялась, это бы плохо кончилось для несчастного мистера Финли. Мистер Монтэгю не умеет промахиваться. В Кембридже шутили, что у него заговорённые пистолеты. Но, по счастью, мистер Финли предложил мне быть его секундантом, и мне удалось уговорить их встретиться. Мистеру Монтэгю мало улыбалась перспектива убить брата подруги своей сестры, и он тут же согласился. Присутствовала ещё не уехавшая мисс Финли, и всё достаточно быстро выяснилось. Монтэгю был повинен разве что в неосмотрительности, мисс Финли — тоже, но мне кажется, это говорит скорее о чистоте её помыслов, ведь ей и в голову не приходило, что в её поведении можно усмотреть что-то дурное. Она же в присутствии мистера Монтэгю заверила своего брата и меня, что мистер Монтэгю не позволил себе ничего недостойного по отношении к ней, после чего — говорить было не о чём. Дуэль не состоялась.

К несчастью, всегда существуют мерза… — Шелдон на мгновение осёкся, — джентльмены, которые таковыми являются только по имени. Вот этот-то упомянутый уже джентльмен, разнесший сплетню по факультету, а у него, кстати, были личные счеты с Монтэгю, и после продолжал рассказывать мерзости о нём, обвиняя его во всех смертных грехах. Сила сплетен — в низости помыслов распространяющих их и в равной низости слушающих. Он отчасти добился своего. Многие перестали общаться с Монтэгю. Финли, у которого тогда умер отец, покинул университет, а сам Монтэгю считал ниже своего достоинства оправдываться. Хотя, я видел, Джулиан был больно задет подобным отношением товарищей. Он стал взвинченным, замкнулся, несколько озлобился. Я понимал его, ведь в числе тех, кто перестал подавать ему руку, были и те, чьей дружбой он дорожил.

Тэлбот молчал.

— Вы друг мистера Монтэгю, мистер Шелдон? — задумчиво поинтересовалась Кора.

На лице виконта промелькнула странная улыбка.

— Сокурсник, мисс. Он учился на юридическом факультете, я — на богословском, но наши комнаты были рядом и некоторые лекции были общими для всех, — ответил Шелдон и медленно пошёл по аллее туда, где небо вновь озарилось фейерверком.

Ни Тэлбот, ни мисс Иствуд, ни сам Раймонд Шелдон не знали, что у их разговора был ещё один свидетель. Сэр Остин Чилтон имел столь же мало интереса к бурлескам, как и Шелдон, просто он устроился на скамье, скрытой кустами лигуструма, и не заметил прихода Раймонда. Однако голоса привлекли его внимание.

Чилтон, когда понял, о чём идёт речь, не счёл нужным вмешиваться в разговор и тем более обнаруживать своё присутствие. Старость нетороплива и лишена суетливости, и сэр Чилтон оставался на скамье, предаваясь тёмным раздумьям, ещё долго после того, как все участники беседы покинули парк.