Брачный сезон в Уинчестере

Глава 33,

Ничто не предвещало беды. Весь предшествующий вечер Кора, вернувшись от леди Холдейн, провела на скамейке около старых клёнов в парке, где она не ожидала никого встретить. Она подобрала пожелтевший лист и горестно разглядывала его, может быть, не видя и думая совсем о другом. По взволнованному виду подруги, по затаённому блеску в её глазах, по разговорам вокруг она понимала, что совсем скоро судьба Энн будет решена. Кора полагала, что её ждет счастье, и это радовало, но радость отравляло понимание, что она сама в своём первом сезоне сделала все ошибки из возможных и из-за нелепо сложившихся обстоятельств потеряла того, кто мог бы составить её счастье. И ничего теперь не вернёшь.

Но хуже всего было то, что дом стал ненавистен. Субботу и воскресение Кора вынуждена была проводить в доме брата, а когда выйдет замуж Энн — ей снова придется жить там постоянно. Деваться было некуда. Кора раздумывала, не уговорить ли мать, не дожидаясь конца сезона, уехать в имение? Там, среди книг и тишины, она обретёт покой. Поумнеет. Кора тяжело вздохнула, разглядывая прожилки на сухом листе.

Эти же мрачные раздумья отягощали её и дома. Она долго не могла уснуть.

Проснулась Кора на следующий день, в воскресение, на рассвете, не было ещё и пяти. За окном шелестела дождем ноябрьская ночь, и Кора вдруг почувствовала такую тоску, что с трудом сдержалась, чтобы не расплакаться. Джулиан… Кто бы мог подумать, что она будет так тосковать по нему, сможет так влюбиться?

В эту минуту мисс Иствуд вдруг услышала крик — настолько страшный, что кровь у неё застыла в жилах. Несколько секунд просто не могла сдвинуться с места, однако потом пришла в себя, выбежала в коридор и прислушалась. Теперь где-то далеко на лестнице раздавались всхлипывания. Потом что-то загремело, и всё затихло. Внизу в холле Кора увидела свою мать, разбуженную тем же криком.

— Бог мой, Кора, девочка моя! Что случилось?

— По-моему, кричала Эннабел. Где-то наверху.

Они поднялись по лестнице, но дверь в спальню молодых была распахнута, а сама спальня пуста. Никого не было на всём этаже, они вдвоём с матерью обошли все комнаты, к ним присоединилась и Мэйбл, одна из горничных. Но тут Кора остановилась, пораженная, как озарением, и почти бегом устремилась к лестнице в другой части дома, ведущей на мансарду.

Так и есть. Внизу, распростершись в странной позе тряпичной куклы, лежала Эннабел. Она не шевелилась. Кора в ужасе посмотрела на верхнюю площадку. Она угадала ужасную правду. Эннабел выследила своего неверного муженька, поймала его с Пегги с поличным, а Лоренс, не соображая, что делает, столкнул жену с лестницы, рассчитывая, что это примут за несчастный случай.

Подбежали мать и Мэйбл, кинулись к Эннабел. Кора тяжело дышала и боялась подняться вверх по лестнице. Разумеется, этот негодяй, её братец, будет уверять теперь, что Белл упала сама, споткнулась, дескать. Да только всё напрасно — вон, она уже приходит в себя. Как будто она смолчит, и не расскажет всего! Боже мой, как же всё надоело. Что за дом! Скандал за скандалом! Кора чуть не расплакалась.

Однако что-то вдруг насторожило мисс Иствуд. Лоренс трус и слабак, но не дурак. Ему надо хотя бы сделать вид, что он тут ни при чём. Почему он не спускается? Где он? Или он уже успел удрать с Пегги? Наверняка. Эта мысль придала мисс Коре смелости, и она быстро поднялась на мансарду — оглядеться.

Распахнув дверь в комнату Пегги, обомлела. У неё потемнело в глазах, а уши заложило от леденящего душу крика, надрывного и страшного. Кора не сразу поняла, что кричит сама. Она сжала зубы, до крови закусив палец, и уже молча потрясённо озирала два скорченных на полу среди осколков стекла и странных зеленовато-желтых луж тела — брата и Пегги.

Что было дальше, мисс Иствуд помнила смутно. Она не пустила в комнату мать, появившуюся следом. Рядом суетились и что-то кричали служанки. Наконец, усилием воли заставив себя чуть успокоится, Кора почти осмысленно послала Мэйбл за мистером Арчибальдом Кемптоном, веля ей бежать за ним со всех ног. Дом превратился во что-то безумное. Слуги отнесли Эннабел в её спальню, мать — обессиленную и всё время что-то кричавшую — уложили в дальней гостиной. Кора, прилагая все усилия, чтобы держаться на ногах, ощущая в груди какую-то страшную пустоту, сидела на ступенях лестницы, трясясь и сцепив руки в судорожном жесте. В таком виде её и застал мистер Кемптон, появившийся двадцать минут спустя. Она потянулась к нему и, зависнув на его руке, трясущимися пальцами показала наверх. Полицейский видел, что потрясение девицы серьезно и чревато нервным срывом, но решил сначала разобраться в причине поднятого переполоха.

Увиденное парализовало. Но лишь на минуту. Он пощупал пульс у Иствуда, поднял веко у Маргарет. Тихо вздохнул.

Об обнаружении трупа обычно сообщалось патрульному констеблю, затем посылали за полицейским врачом, либо вызывали любого из докторов, известных в округе. Но речь шла о людях из общества, и Кемптон хотел сделать всё, чтобы расследование прошло быстро и не подняло лишнего шума. Потому и не возражал, чтобы Шелдон позвал Монтэгю. Связи этих двоих и их помощь могли пригодиться.

Кемптон вдумчиво оглядывал картину происшествия. Заметил круглую высокую бутылку с чуть утолщённым горлышком на столе, раскупоренную и на треть пустую, наполненную бледно-зеленой жидкостью, с этикеткой, гласящей, что это ликер Шартрёз. Он видел такие бутылки неоднократно, однажды пробовал и сам ликер, показавшийся достаточно изысканным на вкус. В осколках на полу без труда узнал бокалы. Оглядел и расстеленную постель.

Кора молча смотрела на мистера Кемптона, прислонившись к дверному косяку. Как ни странно, его появление успокоило её, она почувствовала, что первое потрясение прошло, и теперь, как ей хотелось бы думать, она справится со всем остальным. Главное понять, что произошло. От мысли о том, что братец сбросил супругу с лестницы, теперь пришлось отказаться. Бесспорно, Эннабел, не найдя мужа в спальне, отправилась на поиски, обнаружила его в комнате Пегги, закричала, и споткнувшись, от слабости и испуга слетела со ступеней. Но что произошло у Пегги? Неожиданно её мысли были прерваны шумом внизу, она услышала голос Мэйбл, и вдруг увидела поднимающихся по лестнице виконта Шелдона и Джулиана Монтэгю. Она с силой вонзила ногти в ладони.

Дух её снова ослабел, Кора и так с трудом держала себя в руках, и появление Монтэгю смутило её до трепета.

Между тем увиденное произвело отнюдь не одинаковое впечатление на пришедших: Шелдон почти спокойно обозрел комнату, и поинтересовался, кто здесь жил, а мистер Монтэгю спросил, как она себя чувствует? Ей плохо? Она так бледна… Кора не знала, показалось ли ей, или его голос и впрямь чуть дрожал? Не узнавая своего голоса, мисс Иствуд ответила, что здесь жила горничная её матери Маргарет Фаркер, которая… она сглотнула комок в горле… которая много лет была подружкой её брата… Кора снова сглотнула. А она… Что она? На чувствует себя…

— Лучше чем те, кто лежит здесь, — продолжил за нее Кемптон.

Шелдон спросил, откуда взялась эта бутылка? Её купил брат? Этого Кора не знала, и саму бутылку видела впервые. Она снова сжалась, почувствовав, что её сильно знобит. Кемптон заметил, что, судя по всему, эти двое отравлены, и надо проверить ликёр на наличие в нём яда. Шартрёз едва ли мог быть куплен здесь, он, Кемптон, никогда не встречал его в городке. Откуда он взялся? Надо спросить в ближайших лавках, покупал ли его мистер Иствуд? Или, может, специально заказывал? В Лондоне он встречается. Шелдон вяло кивал, но тут Монтэгю возразил обоим, сообщив, что уже шесть лет этот французский ликёр нигде не выпускается, с тех пор как во Франции в 1793 году разогнали все монашеские ордена, а его делали в бенедиктинском аббатстве. Этикетка не ярко-зеленая, но слегка выгоревшая. Бутылка могла долго храниться или у поставщиков, или в магазине, или у того, кто купил её. Они не смогут найти следы покупки, тем более что здесь его в продаже никогда не было. Внезапно Джулиан, наклонившись, извлёк из-под ножки старенького буфета кусок скомканной коричневой бумаги. Но на бумаге, в которую явно что-то упаковывали, и похоже — именно бутылку, не было ни строчки — край её был оторван, но следы клея на нём сохранились.

— Бутылка была прислана с посыльным… Но кто мог прислать мистеру Иствуду отравленный ликер?

Ответа не было. Шелдон сказал, что надо справиться о здоровье миссис Лоренс Иствуд. Не послать ли за Клиффордом? Кемптон кивнул. Пожалуй. Кора снова почувствовала озноб и решила спуститься вниз. По пути она встретила Мэйбл и попросила принести плед. Укутавшись, скорчилась в углу дивана, глядя на каминное пламя. Её слегка трясло, но постепенно она согрелась и, задумавшись о случившемся, поймала себя на том, что не может осмыслить смерть Лоренса, настолько нереальной она казалась. При этом Кора не понимала — расстроена ли она, огорчена или просто сбита с толку, но дыхание её окончательно выровнялось, она почувствовала, что приходит в себя. Теперь Кора сообразила, что имел в виду виконт Шелдон, интересуясь Эннабел. Он… подозревает Белл, оформилась вдруг мысль в её голове.

Но подозревала ли сама Кора Белл? Нет. Ни на минуту. Ещё накануне вечером, после ужина, она, вернувшись от Энн, чтобы провести выходные в доме, слышала обычное глупейшее воркование супруги Лоренса… Эннабел не могла такого сделать! Особа она, что и говорить, препротивная, но отравить? Ведь Белл была влюблена в Лоренса! Коре показалось, что она что-то понимает, точнее, припоминает, но… нет. Всё гасло.

Но всё это было не очень важно. Джулиан… он здесь, совсем рядом. И почти не смотрит на неё. Мысли Коры путались. Неужели она совсем не нужна ему? Джулиан Монтэгю стал богачом. Правда, высокомерия в нём не было — но он отводил глаза. Теперь Кора, глядя в каминное пламя, до конца осознала, до какой степени влюблена. Разве она когда-нибудь ощущала при взгляде виконта Шелдона или при упоминании его имени такую тоску, такую невыносимую боль? Да, прекрасный человек, порядочный и умный. Но разве он хоть раз снился ей? Разве так тягостно болело сердце и сбивалось дыхание? Разве она терялась и забывала себя, как теперь, при одном взгляде на Джулиана, при одной мысли о нём?

Неожиданно в голове Коры пронеслось какое-то смутное воспоминание, но тут внизу хлопнула парадная дверь, и почти одновременно на пороге показался крупный сорокалетний мужчина с гривой каштановых волос и сильно молодившим его лицо коротким и тупым носом. Он заметил её на диване и представился: «Доктор Клиффорд. Меня пригласил его милость виконт Шелдон. Он здесь?» Кора кивнула. «Да, он наверху» Она поднялась, чтобы проводить доктора, но тут сверху послышался шум шагов и трое мужчин, сумрачно глядя себе под ноги, быстро спустились по лестнице. Шелдон сразу заметил пришедшего.

— А, Джеймс, это вы? Произошла ужасная трагедия. Двое отравились. Или были отравлены. Но есть и несчастная женщина, она упала с лестницы. Я хотел бы, чтобы вы осмотрели её и трупы.

Мистер Клиффорд вопрошающим жестом осведомился, куда ему идти, и Кора окликнула Мэйбл. Она могла бы сама проводить доктора, но ей хотелось услышать мнение начальника полиции о произошедшем, и не очень хотелось видеть бедную Эннабел. А кроме того промелькнувшее воспоминание… Кора надеялась, что они, не обращая на неё внимания, заговорят о происшествии, но Арчибальд Кемптон, присев в кресло, обратился к ней.

— Мисс Иствуд, мне бы хотелось, чтобы вы не лукавили со мной. Может ли быть, чтобы люди, живущие под одной крышей, не заметили чёрного умысла, зреющего в сердце одного из членов семьи и направленного на другого? Будьте откровенны с нами.

Кора заметила, что виконт Шелдон и мистер Монтэгю сели в соседние кресла и оба смотрят на неё. Она поплотнее укуталась в плед. Ещё раз задумалась и тяжело вздохнула. Глупо было что-то скрывать, но и правда ничего не объясняла.

— Мне нечего сказать, мистер Кемптон. Я думала о случившемся, но… — она пожала плечами. — Мой брат недавно женился, но продолжал свою давнюю связь с горничной Пегги Фаркер. Их отношения началась пять лет назад при появлении в доме Маргарет, Лоренс совратил её, но так как жалование Пегги составляло всего несколько фунтов в год, а связь с братом давала ей значительно больше того, на что может рассчитывать горничная, мисс Фаркер не жаловалась матери, но изводила Лори требованиями жениться на ней. Это, конечно, было смешно. После свадьбы Лоренса их связь продолжалась.

— Вы… знали об этом? — изумился виконт Шелдон, недоумённо глядя на Кору. Он и помыслить не мог, что особы её возраста понимают такие вещи.

Мисс Иствуд была не менее удивлена изумлением виконта. Разумеется, она знала об этом. Его милость полагает, что она слепая? Или не понимает очевидных вещей? Чего тут не понять-то?

— Стало быть, ваша невестка узнала обо всём и… — предположение мистера Кемптона основывалось на здравом смысле и понимании истоков преступлений.

Мисс Иствуд уверенно опровергла его. Кроме неё, никто в доме ничего не знал, ни мать, ни Эннабел.

— Но, может быть, ваша невестка стала случайной свидетельницей их отношений?

— Ещё вчера вечером она ничего не подозревала. — Кора была уверена в этом. Столь же уверенно мисс Иствуд сделала и ещё одно умозаключение, обелявшее её невестку. — Белл, если бы узнала об этом — либо вцепилась бы Маргарет в волосы, либо заставила бы мою мать вышвырнуть её. А скорее всего — сделала бы и то, и другое. Но Эннабел никогда не убила бы Лори, она… поверьте, Эннабел обожала его, — мисс Иствуд умолкла, заметив пристальный взгляд мистера Монтэгю.

— А кто ещё мог желать зла вашему брату?

Кора словно не услышала вопроса. Воспоминание снова промелькнуло. Как же это? Теперь с неё не сводили глаз все трое….Эннабел тогда долго распаковывала сундуки, Кора ещё поразилась обилию всевозможных безделушек, платьев, шкатулок и игольников. Но бутылка… кем-то присланная бутылка с наклейкой… Белл ещё жеманно сказала: «Это подарок от воздыхателя». Мисс Иствуд напряглась.

— Я вспомнила! Когда Эннабел только приехала, среди её вещей была бутылка, упакованная в коричневую бумагу, с этикеткой рассыльной конторы и вложенной карточкой! Она говорила о подарке поклонника.

— Такая? — Кемптон показал обертку, найденную мистером Монтэгю.

— Я… я не могу сказать. Похожа, но она ли? На той была наклейка и карточка.

— Что там было написано? Откуда она взялась?

Мисс Иствуд пожала хрупкими плечами и развела руками.

— Я не читала. Я и заметила-то бутылку потому, что она была всего одна, и странно не вязалась с обилием её платьев и безделушек.

— Вы уверены, что это был Шартрёз?

— Нет, она не разворачивала бутылку, но очертания были похожи. Такая же круглая и высокая.

Где-то хлопнула дверь, и через минуту в залу вошёл доктор Клиффорд.

— Джеймс… — навстречу ему поднялся Шелдон.

— Положение безрадостное, множественные переломы, но, по счастью, позвоночник цел. С головой у неё, похоже, тоже не всё в порядке…

— Падение тут ни при чём, доктор, — мисс Кора Иствуд, не подумав, проронила эту фразу, но тут же спохватилась.

Мужчины усмехнулись. Монтэгю смотрел на неё внимательно и задумчиво, как показалось самой Коре, но как показалось виконту Шелдону — с раболепным обожанием.

— Но говорить-то она может? — Кемптон был раздражен тупиковостью расследования. Он не хотел вызывать ни сыщиков, ни коронера — дело касалось людей из общества. Но неужто придется?

— Да, я сейчас схожу за кое-какими медикаментами, потом ей лучше поспать. Но пока можете поговорить с нею. Трупами займёмся позже.

Доктор ушёл, а мистер Кемптон проследовал за Корой в спальню Эннабел. Туда же вошли виконт Шелдон и мистер Монтэгю. Миссис Лоренс Иствуд красавицей не была никогда, но сейчас выглядела просто ужасно. Огромные кровоподтеки превратили лицо в нечто неопределяемое, один глаз совершенно заплыл. Кора подумала, что может и выйти. Такие же мысли, судя по всему, появились и у остальных, но мистер Кемптон приступил к методичному допросу, не обращая внимания на чужие эмоции.

— Миссис Иствуд, что произошло ночью? Как вы оказались на мансарде?

Тут оказалось, к немалому ужасу Коры, что падение не только обогатило миссис Лоренс Иствуд кровоподтеком, но лишило несчастную нескольких зубов. Она прошамкала, что просто проснувшись утром, не увидела мужа и направилась искать его. Обошла весь дом и на мансарде, куда заглянула под конец, вдруг увидела его мёртвым!!! Служанка отравила его!!!

Этот связно изложенный рассказ на самом деле всем её слушателям пришлось додумывать и воссоздавать по мере воображения каждого. И быстрее всех всё сообразил Монтэгю. Он-то и задал следующий вопрос.

— Вы заметили, что там на столе был ликёр Шартрёз?

Этот, в общем-то, невинный и конкретный вопрос произвёл на миссис Иствуд весьма нервирующее впечатление. Лицо её ещё больше перекосилось, Эннабел затряслась и захрипела. Джулиан наклонился над ней. Всё, что он смог разобрать, это было свидетельство Эннабел, что бутылка, наверное, была взята у неё, ей прислал такую… один друг…

— Он прислал её вам через посыльного, с карточкой?

Белл с трудом кивнула. «Давно?» Им показалось, что она назвала какой-то месяц, но не разобрали, между тем как мисс Иствуд перевела её невразумительное мычание. «Она говорит, за две недели до её свадьбы».

— А где вы хранили её? — резко спросил мистер Кемптон.

В хрипах миссис Иствуд он различил слово «сервант» и обернулся к мисс Иствуд. Кора чуть заметно кивнула. Между тем лицо Эннабел расплывалось и синело всё больше, пока, наконец, не заплыл второй глаз, после чего появившийся с грелками со льдом и шинами доктор Клиффорд выставил всех из спальни.

В серванте гостиной, который отперла Кора, стояли десятки бутылок — коньяк, портер, кларет, разные весьма дорогие вина. «Покойник ни в чём себе не отказывал», пронеслось в голове Монтэгю. Были тут и ликеры, но Шартрёза — не было. Неожиданно Кора выпрямилась. «Постойте, может быть, она имела в виду тот сервант, что в её гостиной».

В этом серванте — чего только не было, от шпилек и головных сеточек до пуховок и шёлковых пеньюаров. Но бутылки не было и тут. Джулиан, почти с головой нырнув в пузатое нутро серванта, несколько минут рылся там как терьер, но ничего, кроме дамского тряпья, не обнаружил. Это не разочаровало Монтэгю, он понимал, что тот, кто прислал ликёр миссис Иствуд, должен был быть уверен, что следы покупки затеряны. Но вот горлышко бутылки залито сургучом, а не воском, как обычно. Это сделал отравитель.

Мистера Кемптона всё это не обрадовало.

— Ну, хорошо, однако, как всё произошло? Допустим, муженек утащил её ликер… — он остановился, заметив, как мисс Иствуд нахмурилась и поджала губы. — Что-то не так, мисс Иствуд?

— Скорее всего, бутылку взял не Лори, а Пегги, она убирала здесь и, думая, что миссис Иствуд давно про неё забыла, стащила. Она-то и притащила её к себе наверх, оторвала и выкинула адрес и карточку, а потом… не знаю, может, похвалилась Лори, что стащила у его жабы… ой, простите, у его супруги бутылку, а может, и смолчала. Вместе они её и распили. Лоренс воровать бы не стал. Такого за ним не водится…. Не водилось… — поправилась мисс Иствуд, — Но это всё догадки и пустой вздор. Ведь если верить Эннабел, а я верю, я же видела пакет, если бутылка была прислана ей, то и отравить хотели, разумеется, её.

Мистер Шелдон и мистер Кемптон молчали. Взгляд мистера Монтэгю был исполнен нескрываемого и умилённого восхищения. То, что говорила мисс Иствуд, бесспорно, пришло в голову и ему самому, но как прекрасно было её лицо в этом милой рассудительности и нежной задумчивости! Каким матовым блеском отливали в свете каминного пламени её тёмные волосы! Господи, когда же он освободится от этой тяготы, от этой колдовской зависимости? Когда, наконец, сможет взглянуть на неё без этого трепета, волной проходящего по телу? Как хороша, Боже мой, как умна и мила! От сентиментальных восторгов Монтэгю отвлёк мистер Арчибальд Кемптон, который про себя тоже отметил, что этой девице в уме не откажешь, а притом, что ей всего-то восемнадцать — к пятидесяти она будет также умна, как его тёща.

— Но кто мог желать смерти вашей невестки?

Мисс Иствуд усмехнулась.

— Только двое, если вы всерьёз. Мой братец, её супруг, и его подружка Пегги. Но они её не травили… — мисс Кора окинула взглядом присутствующих и предложила всем гостям чай. Мужчины переглянулись и, вспомнив, что никто из них не завтракал, а время уже подходило к обеду, согласились.

По такому неофициальному случаю чай мисс Иствуд распорядилась подать у камина, в уютной обстановке, задернув шторы от осеннего ненастья. Стол был украшен цинниями и остролистом. Кора, как хозяйка, взяла на себя ответственность за коробочку с чаем, которую обычно запирали на замок, сама наполнила ароматным напитком маленькие, изящные фарфоровые чашечки. Она предложила им экзотические сорта, в чьих теплых ароматах с удовольствием можно было продолжить деловые разговоры. Гости сели там, где им только удобно, впитывая тепло от камина, разговаривая и наслаждаясь.

Виконт Шелдон впервые по-настоящему оценил эту девушку. Перед ним была истинная леди. Несмотря на утреннее потрясение от ужасного происшествия, несмотря на два не покрытых землей трупа на мансарде, обессиленных истерикой и травмами женщин в соседних комнатах, мисс Иствуд сумела совершенно успокоиться и придти в себя, и сейчас всем своим обхождением убеждала гостей, что их присутствие величайшее удовольствие для неё. Вдали от уличной прохлады и осеннего полумрака близость огня и уют чаепития подталкивали гостей на более интимные темы, и все на время оставили обсуждение происшествия. Мисс Иствуд, желая, чтобы мистер Монтэгю простил ей былое пренебрежение, заботилась, чтобы ему на блюдо попадали самые вкусные закуски. Шелдон же, заметив, что Монтэгю совсем ничего не ест, предпочитая исподтишка пожирать глазами мисс Иствуд, слегка двинул друга под столом ногой, чтобы напомнить ему о приличиях, сам же с большой похвалой отозвался о сервировке стола.

— Самый изысканный комплимент женщине — это суметь повернуть беседу так, чтобы отметить её превосходные способности, — рассмеялась мисс Иствуд, предложив им свежие поджаренные тосты, смазанными тонким слоем масла.

Беседа завертелась вокруг последних новостей в свете, виконт Шелдон пересказал услышанную от мистера Салливана весть о новом консуле во Франции, Кемптон поведал слухи о болезни Его величества, Монтэгю, понимая, что должен принять участие в общей беседе, извинился, отговорившись тем, что провёл ночь за картами.

— Можно ли ожидать блестящей мысли или речи от человека, просидевшего несколько часов за вистом?

Мистер Монтэгю безбожно лгал. Ни за каким вистом он не сидел. Просто присутствие мисс Иствуд сводило его с ума, а какая мысль придёт в безумную голову? Сам он только что по глупости представил себе, как было бы здорово сидеть у камина в такой же гостиной, когда на коленях у него сидела бы Кора, после чего покраснел, почувствовав напряжение плоти и участившееся сердцебиение. Нет, ну ни дурак ли? Но внешне мистер Монтэгю казался отрешённым и рассеянным, и мисс Иствуд вздохнула над своими несбыточными мечтами.

— Мне кажется, — проронил после долгого молчания Шелдон, продолжая оставленную до чаепития тему, — что нужно поискать в рассыльных конторах…

— Едва ли там запомнили рядовой пакет…. — Кемптон был настроен скептически.

— В Уинчестере всего две конторы, — поддержал Шелдона Монтэгю, — почему бы не навести справки?

— Верно, я схожу к Тобиасу Вэйну, а вы, Монтэгю, прогуляйтесь в эту контору на Голд-стрит, забыл… как его там?

Тот кивнул.

— Я знаю, где это. А когда мисс Эннабел вышла замуж? В октябре?

— Ну да, через две недели после того… — Кора осеклась. — Двенадцатого октября.

— Ладно, я пойду, проверю яд. Судя по запаху миндаля, это синильная кислота… Её привозят из Пруссии. Вы, Шелдон, побывайте в конторе у Вэйна, а вы, Монтэгю, у Берта Бакса.

Кемптон удалился. Монтэгю не хотелось никуда уходить, но тут неожиданно Раймонд любезно осведомился о самочувствии мисс Иствуд. «Ужасный день, такое несчастье, столько переживаний. Вам, мисс Иствуд, нужно прогуляться. Почему бы вам не пройтись с мистером Монтэгю по Голд-стрит?» Джулиан бросил на Шелдона благодарный взгляд. Сам он никогда не решился бы пригласить мисс Кору на прогулку. Мисс Иствуд помедлила, как того требовали приличия, затем заявила, что она и вправду провела день взаперти, нервы так напряжены, пожалуй, прогулка ей не повредит, и облачившись с помощью джентльменов в пальто и взяв зонт, вышла в сопровождении мистера Монтэгю из дому.

Поначалу им не сопутствовала удача. В рассыльной конторе их уверили, что никакого пакета они ни миссис Лоренс Иствуд, ни мисс Эннабел Тэлбот не отправляли, ни двенадцатого октября, ни за две недели до того. У них всё записано, никакой ошибки быть не может. Книги хранятся целый год.

Они покинули контору и побрели в парк. Возвращаться домой Коре не хотелось. Всю дорогу до конторы Джулиан молчал, и мисс Иствуд надеялась, что теперь он, может быть, станет разговорчивее. Сам Джулиан, счастливый тем, что Кора рядом, просто брёл куда-то, не разбирая дороги, время от времени поднимая на неё глаза и любуясь её тонким профилем.

Они присели на скамью в Саду Декана и долго молчали. Джулиан вспомнил совет Шелдона, но почувствовал, что просто теряется. Бросил на мисс Кору осторожный взгляд, вспомнил мечты, коими грезил когда-то. Украденный у неё платок был в его потайном кармане. «С должным смирением…» «С должным смирением…» Да, он готов был смиренно вымаливать её любовь, готов был положить к её ногам всё, что имел, ибо без неё оно не имело для него никакого смысла, готов был упасть к её ногам и сам, — но разве это заставит её полюбить его? Его, чьи уста оскверняют само имя Любви? Джулиан почувствовал такую гнетущую боль в сердце, что вынужден был закусить губу, чтобы не застонать.

Мисс Иствуд заметила его нервное движение и посмотрела на него. Джулиан никогда не видел такого её взгляда — в нём читалось беспокойство и нежный испуг, и что-то ещё, чего Монтэгю не сумел прочитать, но что неожиданно придало ему сил.

— Вы… по-прежнему не хотите ничего слышать о моей любви? — спросил он, и тут же пожалел об этих словах. Они просто вырвались. Идиот. Надо было… А впрочем… что толку во всём? Как ни спроси и что не скажи…

Кора сжалась на скамье. Боже мой! Если она снова будет дурочкой — оправданий ей уже не найти. На её губах появилась улыбка, правда, несколько жалкая и болезненная. Но что сказать? Что она… он может подумать… Но и молчать было нельзя. Неожиданно её взгляд упал на рукав его фрака. Она улыбнулась этому, ставшему столь дорогим воспоминанию.

— А как… ваша рука? Зажила? — она прикоснулась бледными пальцами к его предплечью.

— Что?

— Помните, как вы порезали руку, когда спасли мисс Гилмор? Весь в крови…

Монтэгю, чуть вздохнув, тоже улыбнулся. Он помнил ту ночь. Карета, Иствуд… Брат ещё был жив. Испуганная мисс Гилмор, их ночное вторжение в дом Коры. Да, он был в крови. Пустячная царапина. Как далеко всё. Сквозь пронёсшиеся перед глазами воспоминания услышал: «С той ночи мне хотелось услышать слова о вашей любви — но вы перестали говорить о ней…» Джулиан услышал и не услышал. У него потемнело в глазах. Как странно всё — ведь как раз в ту ночь он ощутил, как в нём умерла его душа. Может ли это быть? Он смирился с её равнодушием, осознал вполне, что недостоин любви, а его в ту ночь — полюбили? Как же это?

— Стало быть… — Монтэгю задохнулся, — Вы согласны быть моей женой?

Кора опустила глаза и молча кивнула.