Брачный сезон в Уинчестере

Глава 30,

Весть о замужестве Эннабел явилась для мистера Вивьена Тэлбота просто ударом, громом среди ясного неба. Мать, узнав причины его изгнания из общества, была потрясена и буквально убита — сын был её любимцем и гордостью. Потрясение дурно сказалась на её слабом здоровье, и пожилую женщину парализовало. Но это не сильно взволновало Вивьена. Чем меньше мать будет во всё соваться — тем лучше. Важнее было другое. Тэлбот, сидя в имении, всё время ждал рокового известия о гибели сестрицы и даже примерял к физиономии некоторые скорбные, уместно безрадостные и даже потрясенные выражения. Как лучше отреагировать?

А тут — сообщение поверенного о том, что Эннабел, которую он привык уже считать безвременно скончавшейся от несчастного случая, а то и покончившей собой от несчастной любви — ибо его равно устраивали обе версии, — вдруг отправляется вовсе не на тот свет, а под венец! Да ещё с Иствудом, тут же затребовавшим приданое!

Это было уже слишком!

В гневе и ярости Тэлбот примчался к поверенному, но сделать ничего не смог — тот просто исполнил должное. Кроме того странное выражение, появившееся на лице поверенного, подсказало мистеру Вивьену Тэлботу, что он потерял голову. Что он делает? Надо немедленно взять себя в руки. Тэлбот сумел это сделать, и даже разыграл перед мистером Стаффордом небольшой спектакль, мотивируя свою несдержанность тем, что сестра сделала столь недостойный выбор. Ведь мистер Иствуд — распущенный транжира! Ох, Белл, что же ты наделала?!

Мистер Стаффорд прекрасно знал, что перед ним человек, вышвырнутый из общества за деяние, которое мало было назвать аморальным, но выслушал мистера Тэлбота с улыбкой понимания. Основное достоинство умного мужчины в том, что он всё понимает. Правда, это же является и его основным недостатком. Мистер Стаффорд, и вправду, не очень лукавил, всё понимая. Вивьен Тэлбот стал вдвое беднее, а этот удар — в добавление к общественному остракизму, — действительно способен заставить и не такого мерзавца, как этот, потерять контроль над собой. Чего ж тут не понять-то, помилуйте?

«Дороже всего себя ценят те, кого никто никогда не купил бы и за ломаный грош» — этот печальный вывод сделал через неделю после свадьбы мистер Лоренс Иствуд. Долги ему больше не угрожали, он вздохнул с облегчением. Правда, братец мисс Тэлбот не приехал на свадьбу, но это, зная теперь уже, как и весь свет, обстоятельства и причины изгнания Вивьена Тэлбота, не удивило и ничуть не расстроило Лоренса. Деньги, назначавшиеся в приданое, были получены. Иствуд даже не удивился словам поверенного, что мистер Тэлбот вёл себя после выдачи суммы весьма странно, ибо у Лоренса было слишком много своих проблем, чтобы думать о странностях бывшего дружка. Кроме того — что скрывать — Лори вообще предпочитал теперь поменьше думать: голова, особенно под вечер и на дождь, болела неимоверно.

Но все прочие обстоятельства улучшались, и особенно радовало его обстоятельство, о котором никто из домашних не знал. Маргарет Фаркер, его подружка Пегги, горничная его матери, часто устраивала Лоренсу истерики, требуя, чтобы он узаконил их отношения. Это, с точки зрения мистера Иствуда, было откровенной дурью. Впрочем, сама Пегги, девица неглупая, прекрасно понимала, чего может требовать, а чего ей не удастся добиться никогда. Достаточно одного слова миссис Иствуд — и её просто вышвырнут из особняка безо всяких рекомендаций. Ухаживания Лоренса за мисс Гилмор просто выводили Пегги из себя, но внезапная женитьба любовника на мисс Тэлбот явилась для неё полной неожиданностью; когда она услышала об этом от миссис Иствуд, то так изменилась в лице, что хозяйка даже спросила её о том, что с ней. Пегги с трудом удалось взять себя в руки, но самообладание полностью вернулось к ней, когда она услышала, что приданое мисс Тэлбот — тридцать тысяч фунтов. Про долги Иствуда Пегги знала лучше всех в доме.

Но её первое потрясение от известия о браке Лоренса было пустяком в сравнении с той минутой, когда ей довелось впервые увидеть благоверную своего ветреного любовника. Пегги в немом изумлении озирала миссис Лоренс Иствуд, и почувствовала, как по всему телу пробежали отвратительные мурашки. Что это? Вглядевшись в физиономию супруги своего господина, не веря глазам, Маргарет глубоко вздохнула и — возликовала. Теперь её положение в доме становилось прочным, как никогда!

Её мысли по этому поводу вскоре полностью подтвердил и Лоренс, уверив Пегги, что жениться был просто вынужден. Маргарет не часто доверяла словам любовника, зная его лживость и вечное актёрство, но тут поверила сразу и безоговорочно. Жениться добровольно на такой жабе! Надо быть сумасшедшим. Пегги с удовольствием подбоченилась перед зеркалом, которое отразило смазливую румяную мордашку с игривыми карими глазками и пухлыми губками, поправила платок на упругой груди. Самодовольно улыбнулась. Разве можно даже сравнить её достоинства с тем, что имелось у миссис Иствуд-младшей?

Лоренс был рад, что Пегги восприняла его женитьбу спокойно, не устроила истерики, чего Лори втайне опасался, и уверил её, что всё останется по-старому: он сможет по ночам приходить к ней на мансарду, и они по-прежнему будут вместе. Жалование Пегги не превышало семи фунтов в год, но благодаря вышеописанным немалым достоинствам, она имела не менее пятидесяти — на подарках любовника. Теперь же, Пегги понимала это, Лоренс без её услуг и вовсе не обойдется, и они вместе вполне смогут прекрасно прожить на приданое его тощей пигалицы-супруги.

Лоренс с этим не спорил.

Не то, чтобы всё предшествующее убедило Лоренса вести впредь более скромный и умеренный образ жизни, скорее, Иствуд просто отдыхал от напряженных поисков выхода из финансового кризиса, от издержек моральных и физических, от встречи с мерзопакостным негодяем Монтэгю. Лоренс также легче, чем опасался, сумел перенести начало супружеской жизни с Эннабел. Ночью все кошки одинаково серы, все жабы одинаково буры, и в темноте Лоренс не посрамил чести мужской половины человечества, рассчитывая получить недополученное — после, на мансарде.

Но оказалось, что у миссис Эннабел Иствуд совершенно нелепые представления о брачной жизни, почерпнутые, надо полагать, из дамских романов, которые она поглощала в изобилии. Бог весть, из какого из них Белл извлекла глупейшую мысль о том, что женщина есть украшение человечества, что только общение с нею, любование на неё и составляет единственное счастье мужчины, в частности, её собственного мужа, и выбить из головы Эннабел эту невероятную глупость было невозможно. Посоветовать супруге посмотреться в зеркало было бессмысленно: Эннабел от него и так не отходила, однако то, что она видела в нём, казалось ей прекрасным. Лоренс Иствуд и раньше полагал, что большинство женщин считает себя по меньшей мере в три раза красивее, чем они есть на самом деле. Но Эннабел считала себя красивее, чем она была, в тридцать три раза, а это уже было вызывало сомнение в здравости её рассудка.

Целыми днями Эннабел надоедала Лоренсу, то призывая его десятки раз повторять, как он любит её, то требуя дом в Лондоне, то уговаривая прокатиться по парку в новом экипаже — ей хотелось показаться всем знакомым в новом статусе. Ночами же Белл, отличаясь к тому же невероятно тонким слухом, не только не давала ему посещать мансарду, просыпаясь, едва Лоренс пытался покинуть супружеское ложе, но и требовала таких доказательств любви и в таком количестве, какого Лоренс не мог дать и в лучшие времена своей крошке Пегги. Комплекция была не та…

Известно, что в каждом ровно настолько тщеславия, насколько ему недостает ума, а так как ума у Эннабел, похоже, не было вообще, в конце первой недели брачной жизни мистер Иствуд стал подумывать о том, что на самом деле он рассчитался с долгами по тройной ставке.

Кора Иствуд была шокирована, столкнувшись с Эннабел в доме. До этого сближение Коры с милой и благородной мисс Гилмор было полезно: делясь мыслями с подругой, мисс Иствуд оттачивала свои суждения, и сожалела только о том, что судьба не свела её с Энн раньше. Но Эннабел поразила её — причём первое время Кора даже затруднялась определить, чем именно. Суждения невестки несли на себе печать чего-то такого, чему в лексиконе мисс Иствуд не было определения. Но поступки…

Мисс Гилмор, которой Кора с изумлением передала кое-что, сказанное Эннабел, пожав хрупкими плечами, назвала произнесённое глупостью, но стоило мисс Иствуд рассказать о том, как в прошлую пятницу невестка во время визита леди Холдейн, называла супруга во всеуслышание «пупсиком» и прыгнула к нему на колени, Энн растерялась и покраснела. Такое, подруга была права, даже глупостью не назовешь. Это было уже за гранью смысла.

Сама Кора Иствуд нисколько не жалела братца, считая, что за своё мотовство Лоренс получил по заслугам, но перспектива находиться в одном доме с глупейшей курицей не радовала. Тем более что с замужеством самодовольство и глупость Эннабел возросли стократно. Белл позволяла себе учить мисс Иствуд одеваться и давала ей советы, как лучше выглядеть, поминутно делилась знанием жизни, отчего у мисс Коры начинались головные боли. Но единственной возможностью избежать дальнейшего общения с Эннабел было замужество. Между тем…

На вечере в доме Чилтонов Кора не спускала глаз с Джулиана, но он был поглощён делами сестры и не обращал на неё внимания. При входе она смутилась, увидев его, но ожидала, что мистер Монтэгю подойдёт позже, заговорит о происшествии, пригласит танцевать. Кора так хотела, что мистер Монтэгю хотя бы с несколькими словами обратился к ней! Но этого не случилось. Он, правда, признался виконту Шелдону, что сидел в тот вечер у её дома, хотя вполне мог подтвердить слова виконта, что просто шёл мимо… Может быть, мистер Монтэгю помнил как-то сказанные ею в раздражении слова, когда она просила его не затруднять себя ухаживаниями за ней? Но ведь это было давно, её ввёл в заблуждение сэр Чилтон, и должен же был мистер Монтэгю понять, что теперь имеет некоторые права на её признательность!? Почему же он не подошёл, не заговорил? Может быть, он, не желая афишировать само происшествие, делал вид, что ничего не произошло? Но ведь всё равно многим уже известны все обстоятельства… Не влюбился ли он в Энн? При этой мысли Кора Иствуд похолодела. Энн очень хорошенькая. Но ведь и к ней он не подходил! Нет… Может, Джулиан не хотел напоминать об услуге? Это говорило бы о его благородстве, но… это одновременно значило, что он абсолютно равнодушен к ней. Если бы он любил её — как мог он не воспользоваться таким поводом? А теперь он и вовсе уехал с сестрой в имение…

Но подруга Энн неизменно успокаивала её.

— Мистер Монтэгю умный, мужественный и заботливый. Слышала бы ты, как превозносила его Кэтрин! Он любит сестру и без раздумий бросился спасать меня… Он никогда ни о ком не говорил дурно… Он — благородный человек и любит тебя. И ведь он нравится тебе!

Кора бросила на неё задумчивый взгляд и улыбнулась.

— Он… да, наверно…Виконт был прав, когда хвалил его. Крестный, наверно, ошибся… Как просто ошибиться в человеке, и как трудно понять, что скрывается в каждом… Я бы, наверное… вышла за него. Он небогат, но моих денег хватит, чтобы прожить безбедно. А что? Он нравится и тебе?

Энн улыбнулась и покачала головой.

— Мистер Монтэгю влюблён в тебя.

Кора грустно покачала головой. Мистер Джулиан Монтэгю уже не любит её.

Опасаясь сказать слишком много, Энн поделилась с Корой радостными ожиданиями. Молодой мистер Карбэри, вначале уделяя равное внимание всем девицам, ещё в Шелдонхолле, был к ней, однако, чуть внимательнее, чем ко всем остальным. Он очень милый молодой человек, и прекрасно образован. В доме же Чилтонов она удостоилась нескольких совершенно особых знаков его внимания, кроме того, с ней говорил и мистер Габриэл, его отец. Потом он подошёл к миссис Гилмор, долго беседовал с ней. Мать говорит, что мистер Карбэри интересовался ею!

— Ты считаешь, что он влюблён?

— Не знаю, но он не такой, как Вивьен. Хотелось бы думать… Ты права. Так трудно что-то понять в людях. Мне казалось, что Тэлбот так умён и обаятелен, но он оказался распущенным и злобным негодяем, мистер Монтэгю казался резким и мрачным, но когда случилась беда, он показал себя благородным и мужественным. Мистер Карбери тоже кажется мне человеком порядочным, но как понять — права ли я? Нас никто не учит разбираться в людях. Но даже если бы и учили — как разобраться в том же Тэлботе? Как заглянуть в душу?

Кора молчала, соглашаясь с подругой.

Вместо того, чтобы, покинув Энн, вернуться домой, Кора Иствуд свернула на Голд-стрит, прошла половину квартала, остановилась у внушительного особняка, легко поднялась по мраморным ступеням и оказалась на пороге дома Чилтонов. Сэр Остин стоял в передней, собираясь выходить, и был весьма изумлён столь неожиданным визитом крестницы.

— Кора, девочка моя, что-то случилось? Давай войдём к нам.

Мисс Иствуд успокоила мистера Чилтона. Ничего не произошло, просто ей хотелось бы поговорить с ним. Куда он, она может проводить его? Сэр Остин направлялся к леди Холдейн и, так как он тоже собирался пройтись пешком, они медленно двинулись по улице. Кора уже несколько дней хотела поговорить с крестным, но её останавливало то, что ей пришлось бы открыть ему — нет, не тайну сердца, этим она, бесконечно высоко ставя его ум и порядочность, могла бы поделиться, но то, что когда-то ей довелось узнать не самым пристойным образом. Но, подумав, Кора Иствуд сказала себе, что некоторые вещи сейчас не столь важны и крестный, безусловно, поймёт её правильно.

Но мистер Чилтон заговорил первым.

— Столько событий в последние дни — голова кругом идёт. Ты ведь знаешь уже всё о несчастной Элизе? А тут чуть с Энн беды не случилось! Бог весть, что творится, а ведь если разобраться — всего-то два мерзавца нагадили…

— Да… — Кора неожиданно вспомнила ещё об одной мерзости Тэлбота. — Я должна была, наверное, давно сказать, но… Энн… — Кора Иствуд растерялась. — Энн сказала, что я не права…

— Ты о чём, Кора?

— Понимаете, сэр Остин, когда мистер Лавертон и мистер Салливан застали у мистера Тэлбота леди Радстон… Это было не случайно! Мой брат и Вивьен договорились, что Лоренс приведёт свидетелей. Они сказали — болванов. Это было подстроено!

— Подстроено?

Кора Иствуд рассказала крестному о давно услышанном разговоре. Чем эта подлость лучше той, что была устроена несчастной Элизе? Сэр Чилтон выслушал спокойно, ни разу не перебив крестницу. Но, вдумавшись в обстоятельства, с грустной улыбкой заметил:

— Понимаешь, моя девочка, в начале любой трагедии всегда лежит вызванный греховными мыслями поступок. Иногда — опрометчивый, порой — откровенно порочный. В первом случае, мистер Тэлбот воспользовался глупой опрометчивостью Элизы, во втором — безусловно, порочным поступком Софи Радстон. Если бы Элиза была умнее и скромнее — я откровенен с тобой — с ней никогда бы не произошло того, что случилось. Если бы леди Радстон вела себя, как подобает — никакие уловки мистера Вивьена и твоего брата не подействовали бы. Безупречное поведение — вот защита от любых трагедий.

Мистер Вивьен изгнан за поступок с Элизой — ибо она поступила глупо и опрометчиво, доверившись такому человеку, но её можно оправдать молодостью и тем, что она не могла думать о бесчестье. Элиза не виновата в главном — в собственной глупости, она не ведала, что творила. Но леди Софи не могла не понимать, что делает… Зло другого человека бессильно вторгнуться в нас, пока на него не отзовется зло в нас самих.

Кора долго молчала. Но когда заговорила, едва не сорвалась на крик:

— Но… ваша племянница, сэр, моя подруга Энн — она ведь умна и благородна. Мисс Гилмор никогда не пошла бы к мужчине в дом ночью — а между тем… Это ведь просто чудо, что так всё получилось! Простое совпадение, случайность спасла её. Если бы всё сложилось иначе — над ней бы надругались, испортили бы всю жизнь, обрекли бы на брак с распутником! Вы, конечно, скажете, что этого же не случилось…

Сэр Остин молчал, внимательно глядя на крестницу. Кора Иствуд поймала его задумчивый взгляд и взяла себя в руки.

— Почему вы молчите? Скажите мне, что я глупа и ничего не понимаю в жизни. Я не обижусь. Это правда. Я ничего не понимаю.

— Ты неопытна, но очень умна, Кора. Я уверен, с годами ты поймёшь ещё одну составляющую нашей жизни. Я сам пришёл к пониманию её только в пятьдесят. Помимо наших поступков, отношений с другими людьми, наше бытие определяется ещё и незримым, но весьма ощутимым обстоятельством — Промыслом Божьим. Это он, вторгаясь в нашу жизнь, направляет и исправляет её. Я не вижу ничего случайного в происшествии с Энн. Она была невинна — и Промыслом Божьим к твоему дому был направлен, пожалуй, тот единственный в обществе человек, джентльмен весьма авантюрного склада, который спокойно запрыгивает на запятки кареты, играючи оглушает кучера и твоего очаровательного братца и спасает твою подругу. Я действительно скажу, что беды с Энн не случилось… Чего нельзя сказать ни о несчастной Элизе, ни о леди Радстон…

Кора Иствуд вспомнила, о чём хотела с самого начала хотела поговорить с крёстным.

— Стало быть, Промысел Божий не очень разборчив, если для спасения невинных от распутников посылает — других распутников. Вы ведь говорили моему брату, что мистер Монтэгю — человек недостойный… Я тогда поверила вам.

— А, значит, теперь, когда он спас Энн, ты стала смотреть на него по-другому, не так ли, моя девочка?

— Стало быть, это глупо и чревато трагедией?

Сэр Чилтон усмехнулся. Девочка была излишне понятлива.

— Не знаю, что и сказать. У меня состоялся — уже довольно давно — разговор с виконтом Шелдоном по поводу сына Этьена. Раймонд Шелдон действительно защищал его. Я собирался поговорить с тобой и предостеречь тебя от общения с ним, но виконт сделал всё, чтобы отговорить меня от этого. Но не отговорил бы, если бы я не видел, что молодой Монтэгю безразличен тебе.

Кора опустила глаза. Сэр Чилтон меж тем продолжал.

— Теперь я склонен думать, что, возможно, был неправ. Я пригляделся к нему — просто чтобы определиться в собственном суждении, а не опираться на чужие. Я не заметил в этом юноше той порочности, которая побудила негодяя Тэлбота на его мерзость. Молодой Монтэгю в своих суждениях довольно осмотрителен, однако, слова — пена в наши дни. Но его поступки, и тут я должен согласиться с Шелдоном, действительно, говорят о некотором благородстве, способности на чувство, может быть, даже порядочности. Мне трудно поверить уверениям Раймонда Шелдона, что сын Этьена раскаивается в своей былой распущенности, что слезы покаяния смывают грязь с души, но может быть, он и тут прав? Леди Френсис, чьи мнение и ум я весьма высоко ценю, именует этого юношу повесой и шалопутом, в то время как молодого Тэлбота она назвала мерзавцем, причём, намного раньше, чем это сделал я. Это, конечно, разница. Ты неглупая девочка и способна многое понять. Присмотрись к нему сама.

Разговор с сэром Чилтоном странно подействовал на Кору, умиротворив и раздражив одновременно. Отрадно было услышать, что сэр Чилтон изменил своё мнение о Джулиане Монтэгю и, как и она сама, теперь думает о нём лучше. Но ведь именно из-за сказанного крёстным когда-то она и отвергла Монтэгю! А теперь Джулиан Монтэгю забыл и разлюбил её.

Как всё нелепо.