Брак для одного

ГЛАВА 20 ДЖЕК

Был уже час дня, а она все еще не вышла. Я просидел в этой комнате ожидания уже несколько часов, а она все еще не вышла. Я чувствовал себя как загнанный зверь не только в этой комнате, но и в своей собственной шкуре.

Я обошел каждый сантиметр помещения, останавливаясь возле окон и глядя на улицу, но ничего не видя. Я сел на ненавистные мне зеленые кресла, закрыл глаза и откинулся назад… открыл глаза, уперся локтями в ноги и положил голову на руки… но она все еще не вернулась.

Вместе со мной ждала семья из трех человек: отец и двое детей. Одна из них была маленькая девочка, которая не отпускала руку отца, а мальчик, лет девяти или десяти, время от времени гладил сестру по голове и пытался рассмешить отца и девочку. Когда они получили хорошие новости о том, что их маму выписали из больницы, я почувствовал прилив облегчения за них, но, когда никто не пришел рассказать мне о Роуз, я опустился еще ниже на свое место.

В 13:15, когда я смотрел на дверь в ожидании медсестры, к моему удивлению, вошла Синтия.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я, когда она подошла ко мне.

Она села в свое уродливое зеленое кресло и устроилась поудобнее.

— Хотела тебя проведать. — Должно быть, на моем лице отразилось недоумение, потому что выражение ее лица смягчилось, и она похлопала меня по руке. — Есть новости?

— Нет, — пробурчал я, снова опираясь локтями на расставленные ноги. — Просто жду.

— Это самое трудное.

Я кивнул, глядя на дверь.

— Разве ты не должна быть на работе?

— Мой босс не пришел, поэтому у меня очень длинный и поздний обеденный перерыв. Могу ли я что-нибудь принести тебе?

Я покачал головой.

— С ней все будет в порядке, Джек. Вот увидишь. Ты просто держись, чтобы ты мог позаботиться о ней, когда она выйдет.

Я понятия не имел, о чем она говорит. Я был в порядке.

Мы не разговаривали по крайней мере тридцать минут. Наконец, она вздохнула и встала.

— Мне лучше вернуться. Я пытаюсь донести все срочные дела до партнеров.

Сжимая и разжимая руки, я смотрел на нее со своего места, не отрывая взгляда от двери.

— Кто-нибудь усложняет тебе жизнь?

Она погладила меня по щеке, и мы оба были удивлены этим жестом.

— Побеспокойся о себе и Роуз. Я разберусь с партнерами.

Я кивнул головой.

— Спасибо, Синтия. Я ценю твою помощь во всем в последние несколько дней. Я знаю, что свалил все на тебя.

— Она меняет тебя, ты знаешь.

Мои брови сошлись.

— О чем ты сейчас говоришь?

Отвлекаясь, мой взгляд зацепился за большие часы на стене прямо над дверью: два часа дня.

Начиная злиться, я встал и начал вышагивать рядом с окнами.

— Ни о чем, — пробормотала она со странной улыбкой на лице.

Я остановился, чтобы бросить на нее быстрый взгляд, а затем продолжил вышагивать.

— Ты сделаешь дырку в земле.

Еще один взгляд в ее сторону, на этот раз более угрожающий, по крайней мере, я надеялся, что это так.

— Тогда я сделаю чертову дырку в земле.

— Ладно, теперь я оставлю тебя в покое. Джек?

Я остановился с расстроенным вздохом и повернулся к ней лицом.

— Что?

— Постарайся не потерять ее, хорошо? Не жди, чтобы сказать ей, пока не станет слишком поздно.

Я стиснул зубы, чтобы держать рот на замке. Должно быть, мой взгляд наконец-то подействовал, потому что она подняла руки вверх, затем начала надевать перчатки, шарф и, наконец, ярко-красное пальто.

Когда она взвалила на плечи свою сумку, она повернулась ко мне.

— Я буду благодарна, если ты сообщишь мне, как прошла операция, когда она выйдет.

— Если она выйдет, — к своему ужасу, пробормотал я. К счастью, Синтия меня не услышала и наконец ушла.

Я провел еще час в своей нежелательной компании, и все больше людей выходили из палаты, получив хорошие новости, чтобы побыть со своими любимыми.

Около трех часов дня вошел Рэймонд с воздушными шарами. С воздушными шарами. Я не знал, как я к этому отношусь, но мое тело сжалось до такой степени, что я не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Я знал, что у нее с ним хорошие отношения, поскольку в последнее время он возил ее чуть ли не чаще, чем меня, но я все еще не знал, что я чувствую по поводу того, что он был рядом с ней.

С шарами.

Я ничего не принес, и я не думал, что мне удастся покинуть больницу. Тот факт, что она хотела быть со мной и перестать притворяться, охладил меня настолько, что я не стал требовать, чтобы он ушел, как только его глаза заметили меня и он переместился на мою сторону со своими нелепыми шариками.

Он оставил между нами свободное место и сел.

Я не мог держать рот на замке.

— Воздушные шары, Рэймонд? — спросил я, слова прозвучали как низкий рык, непреднамеренно… а, может, и нет.

Он прочистил горло.

— Не от меня.

Я соединил руки вместе, посмотрел на него, а затем на шары. Там был большой синий шар с надписью «Поправляйся скорее» и еще несколько разноцветных вокруг него.

— Я пришел из «За углом».

Он протянул мне коричневый бумажный пакет с маленьким логотипом кофейни Роуз сбоку.

Любопытный, я взял его и заглянул внутрь: одна чашка кофе, один сэндвич и кекс. Я положил его на пол. Каждое утро Роуз сама готовила бутерброды. Она использовала спред, который придумала сама, как она говорила мне бесчисленное количество раз. Зная, что она их не делала, хотя я ничего не ел после нашего ужина накануне вечером, я не смог заставить себя их съесть. Я взял кофе, так как мне не помешало бы немного больше энергии, чтобы побольше двигаться.

Рэймонд продолжил:

— Я подумал, что могу зайти и узнать, не нужна ли им помощь, и девушка — Салли, кажется, — передала мне шарики, когда узнала, что я приду сюда.

Я нечленораздельно забормотал. Так было лучше.

— Как там дела? Много посетителей? — спросил я через минуту.

— Да. На кассе была очередь. У нее все отлично. О, они также сказали, что будут здесь, как только закроются, чтобы навестить ее.

Я кивнул; я ожидал этого. Поскольку она хотела быть со мной, мне больше не нужно было беспокоиться о другом парне, который работал с ней по утрам, как бы его ни звали.

Мы замолчали.

— Есть новости? — спросил он через несколько минут.

Я провел рукой по лицу.

— Ни черта.

— Когда они ее забрали?

— В восемь. Я не знаю, когда они начали. Наверное, она ждала какое-то время.

— Как долго должна длиться эта операция?

Вот что пугало меня до смерти. Когда мы разговаривали с доктором и я спросил его, сколько обычно длятся такие операции, он не дал мне прямого ответа, что было ожидаемо, но он сказал, что в других случаях операция длилась от сорока пяти минут до трех часов. Мы уже давно прошли трехчасовой рубеж, поэтому я знал, что что-то пошло не так.

Я дотронулся рукой до сердца, почувствовав, как оно болезненно сжалось.

— Она уже должна была выйти.

Рэймонд взглянул на меня и больше ничего не сказал.

Все, что я мог делать, — это играть с ее кольцом, которое лежало мертвым грузом в моем кармане, и надеяться, что у нее все хорошо и она держится. Мы просидели так еще два часа, пока наконец чертова медсестра не направилась к нам, вместо того чтобы пойти к кому-то другому.

Я вскочил со своего места, мои конечности дрожали от всех тех часов, что я просидел на этом неудобном кресле.

— Она уже вышла из операционной и находится в палате для выздоравливающих.

Она улыбнулась нам, как будто все было в полном порядке. Она должна была спуститься сюда несколько часов назад.

— Когда я смогу ее увидеть? — прорычал я.

— Мы сейчас поднимемся в ее палату, и вы можете подождать там.

— Думаю, я уже достаточно подождал. Отведите меня к ней — огрызнулся я.

Медсестра потеряла свою улыбку и нахмурилась в ответ. Это было нормально.

— Она уже давно в операционной, поэтому нам просто не терпится ее увидеть, — заговорил Рэймонд. — Подождать ее в палате было бы замечательно, спасибо.

Женщина, вероятно, где-то за пятьдесят, судя по ее седым натуральным волосам, потеряла часть своего сурового взгляда, который мне не нравился, а затем вздохнула.

— Они поднимут ее в палату, как только она будет готова. Они должны присматривать за ней, пока она не начнет приходить в себя после анестезии.

— Она в порядке? — поспешно произнес я, делая шаг вперед. — Что-то пошло не так?

— Я уверена, что она в порядке. Доктор придет к ней в палату позже и сможет дать вам больше информации. А сейчас следуйте за мной, пожалуйста.

Наверху, в ее комнате, ничего не изменилось. Я едва успел рассмотреть окружающую обстановку, как мы вошли в отдельную комнату, за которую я заплатил. На стене прямо напротив больничной койки висел большой телевизор. Прямо под большим окном, за которым простирался весь город, стоял кожаный диван, а слева от кровати — два достаточно удобных кресла. С левой стороны при входе в палату была дверь в ванную комнату. Рэймонд стоял ближе к двери со своими смешными шариками и благоразумно держался подальше от меня, когда я снова начал ходить туда-сюда.

— Привяжи эти дурацкие штуки к стулу или еще к чему-нибудь. Ради Бога, ты выглядишь нелепо, — прорычал я, когда он просто стоял на месте. Я проигнорировал подрагивание губ Рэймонда.

Час… им понадобился еще один гребаный час, чтобы привезти ее. Как только ее внесли в палату, я бросился к ней. Мне было трудно сохранять дистанцию, пока ее перекладывали на кровать.

Ее глаза были едва открыты, в носу у нее была белая штука, похожая на тампон, а под правым глазом был небольшой синяк. Я окинул взглядом каждый сантиметр ее лица и тела, но, кроме этого, я не увидел в ней ничего плохого. Она выглядела усталой и измученной, но, похоже, с ней все было в порядке.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил я, как только парни, которые привели ее, вышли из комнаты.

Она потянулась к моей руке, и мое чертово сердце пропустило удар. Я схватил ее обеими руками и крепко сжал.

Ее глаза были подозрительно влажными.

— Я чувствую себя очень усталой. Голова болит, в животе жжет, но, кажется, я в порядке. Как все прошло? Который час? — пролепетала она, ее голос был едва слышен.

Я убрал с ее лица растрепанную челку и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

— Ты забрала десять лет из моей жизни, Роуз, — прошептал я рядом с ее ухом, прижимаясь виском к ее виску. — Я не знаю, как ты собираешься отплатить мне за это, но тебе лучше что-нибудь придумать.

Она попыталась нахмуриться, но даже это ей не удалось в полной мере.

— Что? О чем ты говоришь?

— Ты была в операционной семь — почти восемь — часов.

— О. Так долго? Я не знала.

Она медленно подняла руку, к которой все еще была приклеена маленькая иголка, и осторожно прикоснулась к носу.

— Там тампон, я думаю, — прокомментировал я без необходимости.

Ее глаза метались по комнате и через мгновение заметили Рэймонда.

— О, Рэй. Привет. — Она сделала паузу, как будто ожидая, когда к ней придут нужные слова. — Прости. Я не заметила тебя.

Рэй.

Я схватился за перила кровати, удивляясь, что, черт возьми, со мной не так, что я вдруг повел себя очень неразумно, тем более что она уже не в первый раз назвала его Рэем.

Он шагнул вперед с этими чертовыми шариками, и улыбка Роуз стала еще шире.

— Ты принес мне шарики? Большое спасибо. — Она подняла на меня глаза. — Джек, он принес мне шарики.

Я не принес ей ничего. Я бросил на Рэймонда еще один убийственный взгляд.

— Боюсь, они не от меня, — начал Рэймонд. — Я заглянул в твой кофейню перед тем, как прийти сюда, и Салли попросила передать их тебе, чтобы ты увидела их, когда проснешься. Как дела, дружок?

Я еще больше расслабился, когда Рэймонд назвал Роуз своим прозвищем, и наблюдал, как ее улыбка становится все более шаткой.

— Я в порядке, я думаю… немного кружится голова, и я чувствую себя немного не в своей тарелке. Голова болит… я это сказала? Но все равно лучше, чем я ожидала. Должно быть, я выгляжу ужасно, — пробормотала она и попыталась хихикнуть, но звук был совсем не похож на ее теплый смех.

Я сжал ее руку, и ее глаза встретились со мной, когда я мягко сказал:

— Ты выглядишь прекрасно.

Она застонала, пытаясь сесть немного прямее.

— О-о, я действительно, должно быть, выгляжу, как черт. — Она снова посмотрела на Рэймонда. — Обычные комплименты Джека больше похожи на «Ты выглядишь ужасно», «Ты выглядишь усталой», «Ты выглядишь, как труп» или «Ты выглядишь, как ночной кошмар». — Я нахмурился, и она одарила меня маленькой и усталой улыбкой. — Я что-нибудь пропустила?

— Я дам тебе новые комплименты, которые ты сможешь добавить в свой список, как только выйдешь отсюда. Не волнуйся.

— Спасибо, что пытаешься поднять мне настроение.

Подавленный смех Рэймонда привлек мое внимание, и я поднял глаза на Роуз.

Он нежно похлопал ее по ноге два раза.

— Он не лжет. Для человека, только что перенесшего семичасовую операцию, ты выглядишь отлично. Я оставлю вас наедине. Я просто хотел поздороваться и узнать, как у тебя дела. — Его глаза встретились с моими. — Если вам что-нибудь понадобится, я буду ждать рядом.

Я кивнул, и, еще раз взглянув на Роуз, он ушел.

Ее глаза начали закрываться сами по себе, но когда я слегка сжал ее руку, она повернула голову в мою сторону.

— Джек…

— Как у нас дела? — Вошла пожилая рыжеволосая медсестра по имени Келли и начала проверять давление Роуз. — Все в порядке? — спросила она с великодушной улыбкой.

— Думаю, да, — ответила Роуз.

— Ваше кровяное давление выглядит хорошо. Давайте посмотрим, нет ли у вас жара.

— Доктор придет? — спросил я, и она улыбнулась.

— Он скоро будет здесь. Нам нужно поставить вам еще одну капельницу, так что сейчас вы можете просто сесть и расслабиться. Если у вас будут боли, я дам вам обезболивающее после того, как вы поужинаете. Звучит неплохо?

— Хорошо.

— У вас нет температуры, так что это замечательно. Я буду возвращаться и проверять все каждый час. Хорошо?

Медсестра ушла, а голова Роуз повернулась ко мне на подушке.

— Привет, Джек.

Глядя ей в глаза, я протянул правую руку и провел тыльной стороной пальцев по ее щеке.

— Привет.

— Насколько плохо все выглядит? Тебе не нужно врать.

Ее голос все еще был надтреснутым и хриплым.

— Достаточно плохо.

Ее губы приподнялись на дюйм или около того, глаза закрылись.

— Это больше похоже на тебя.

Вошла медсестра с капельницей, и мне пришлось отвести руку от ее лица.

Врач пришел через два часа, когда Роуз немного поспала с открытым ртом в перерывах между проверкой давления и температуры. Каждый раз, когда она просыпалась, она оглядывала комнату и произносила мое имя, когда ее глаза находили мои. Каждый раз я вставал и шел к ней, чтобы уверить ее, что я не ушел.

Я выглядел, как черт. Более того, я чувствовал, что живу в аду. Я не был создан для таких вещей. Я не знал нужных слов. Скорее, я все испорчу.

— Как у нас дела? — спросил доктор Мартин.

Роуз только что проснулась, поэтому она приподнялась на кровати.

— Не слишком плохо, — сказала она. — Живот немного болит.

— Да. Вы помните, о чем мы говорили раньше, верно? Чтобы залатать утечку, нам понадобились хрящи и другие ткани из вашего носа, живота или задней части уха, и…

— Я думал, вы сказали, что это будет из носа, — вклинился я.

— Да, таков был первоначальный план, но разрыв оказался больше, чем мы надеялись.

— Вот почему операция продолжалась более семи часов?

— Опять же, да. Разрыв был больше и дальше, чем мы ожидали, поэтому потребовалось время, чтобы его залатать, и если бы мы взяли ткань из носа, ее бы не хватило. Я не ожидал, что операция тоже займет столько времени. Как мы уже говорили, обычно это максимум несколько часов, но она прошла успешно, и это главное.

— Я не могу дышать через нос, — сказала Роуз, привлекая внимание врача.

— Это нормально. У вас сейчас там накладка, и она должна оставаться там по крайней мере два, может быть, еще три дня.

— Когда я смогу выписаться?

Он улыбнулся Роуз.

— Пытаетесь так быстро сбежать от нас?

— Нет, я просто…

Он похлопал Роуз по руке.

— Все в порядке. Вы будете нашей гостьей еще несколько дней, может быть, неделю. Нам нужно немного понаблюдать за вами и узнать, как идут дела.

Они оперировали так близко к ее мозгу, и из-за разрыва мембраны не было никакой защиты.

— Вас беспокоит инфекция? — спросил я.

— Инфекция всегда вызывает опасения при любой операции. Поскольку мы были так близко к ее мозгу, нам просто нужно внимательно следить за ней, чтобы убедиться, что все заживает гладко.

— Когда мы узнаем, продолжает ли она течь? — спросила Роуз.

— Я назначу еще одну компьютерную томографию через несколько дней после того, как мы удалим накладку, и посмотрю, как обстоят дела. После того, как вы выйдете отсюда, мне нужно будет сделать еще одно МРТ через несколько недель. — Роуз напряглась в постели. — Я знаю, что у вас с этим проблемы, но нам нужно убедиться, что все в порядке.

Она кивнула, и я взял ее за руку. Казалось, что я больше не могу себя контролировать.

— Я буду проверять вас каждый день, но несколько вещей вы должны знать до того, как я уйду: Мне нужно, чтобы вы принимали несколько таблеток утром и вечером. Медсестра принесет их вам перед едой. Также будет сироп от запора, который нужно принимать два раза в день.

Роуз застонала, и я крепче сжал наши сцепленные пальцы.

— Мы не можем допустить, чтобы вы как-то напрягались. Вы должны продолжать принимать сироп даже после того, как покинете нас, вероятно, около месяца. Не наклоняйтесь вперед, потому что мы не хотим, чтобы на ваш череп оказывалось давление. После выписки из больницы вам нужно оставаться в постели еще как минимум две недели и поддерживать голову двумя или более подушками. В это время вы будете приходить к нам на осмотры, и мы поговорим об этих вещах более подробно, когда вы будете готовы к выписке. Пока что не наклоняйте голову вниз и не чихайте.

— Я так понимаю, мне нельзя спать на лице?

— Нет. Боюсь, это будет невозможно в течение некоторого времени. Нескольких месяцев. Если у вас нет других вопросов, увидимся завтра.

Еще один раунд проверки давления и температуры произошел прямо перед появлением ее сотрудников, а теперь и друзей, с булочками с корицей, пирожными и двумя сэндвичами.

Когда Салли подошла, Оуэн остался стоять в стороне, у изножья кровати. Я стоял слева от нее.

— Привет, — прошептала Роуз улыбающейся Салли.

— Привет, — ответила она. — Извини, что не смогли прийти раньше. Мы получили все хорошие новости от Рэймонда. Как дела?

Она покачала рукой в успокаивающем жесте.

— Как все прошло в кофейне?

— Все хорошо. Даже не беспокойся на этот счет.

Ее глаза перешли на Оуэна.

— Спасибо, что согласился работать полный рабочий день, Оуэн. Я не знаю, что бы я делала, если бы ты не согласился.

— Мы бы нашли тебе кого-нибудь другого, — перебил я, но она, казалось, не обратила на меня внимания.

Они пробыли еще десять минут, а затем ушли, пообещав позвонить ей несколько раз на следующий день и сообщить, как идут дела. Через несколько минут принесли ужин.

— Я ничего не хочу, — запротестовала Роза.

— Ты должна есть, чтобы выпить свои таблетки. Ты слышала доктора.

— Тогда совсем чуть-чуть.

— Да, только немного.

Я опустил перила и сел на край кровати после того, как мы отрегулировали ее так, чтобы она могла сидеть достаточно прямо, чтобы съесть несколько кусочков тушеной говядины с рисом. Она едва могла поднять руки, не говоря уже о том, чтобы покормить себя.

— Как ты себя чувствуешь?

— Думаю, все еще немного зациклена и очень-очень уставшая.

— Ты хочешь съесть немного сэндвича, который принесла Салли, или это?

Она сморщила нос.

— Я не думаю, что смогу сейчас справиться с сэндвичем. Лучше что-то мягкое.

Я отрезал небольшой кусочек картофеля и осторожно положил его в ее открытый рот. Она очень медленно прожевала его.

— Я не могу дышать через нос, Джек.

— Доктор Мартин сказал, что это нормально.

Затем я положил ей кусок говядины, а после него немного риса.

Я чувствовал себя настоящим ублюдком, потому что в том, что я ее кормил, было что-то такое, что действовало на меня. Это была близость, которую мы не разделяли раньше.

— Хочешь пить?

— Прости меня, — сказала она, продолжая жевать и впервые отводя от меня взгляд.

— За что?

— Ты делаешь гораздо больше того, о чем мы договаривались.

Я старался не напрягаться и просто продолжал кормить ее маленькими кусочками.

— Я думал, мы закончили притворяться — или ты забыла, что говорила перед операцией?

— Я… — Я впихнул ей в рот еще одну порцию риса и картофеля, прежде чем она успела ответить. — Конечно, я помню, но все равно это…

— Если ты помнишь, тогда перестань говорить глупости и продолжай есть.

На ее губах заиграла улыбка.

— Хорошо.

В конце концов, медсестры сменились, и после последней проверки я выключил свет.

Глаза Роуз проследили за мной, когда я вернулся к ней, ее тело слегка повернулось вправо, голова была обращена вверх.

— Что случилось? — спросил я, натягивая одеяло повыше, чтобы укрыть ее плечи.

— Мой нос немного болит. Он болит, когда я его трогаю.

— Тогда перестань его трогать. Хочешь воды?

— Немного.

Я помог ей подняться, и она выпила из трубочки всего несколько глотков.

— Достаточно?

Она кивнула и улеглась.

Я отвернулся, чтобы поставить бутылку с водой на прикроватную тумбочку.

— Джек?

— Я здесь, Роуз.

— Может быть, нам стоит разговаривать больше.

— О чем?

— Ну, знаешь…

— Как-нибудь в другой раз.

— Ты останешься?

— Что?

— Ты останешься на ночь?

В комнате было не совсем темно, но мне все равно было трудно видеть ее глаза и пытаться понять, что происходит в ее голове. Ее глаза всегда выдавали ее эмоции.

— Ты ничего не взял с собой — ни одежды, ни сумки, поэтому я не была уверена, останешься ли ты на ночь. Завтра у тебя работа, так что если ты не сможешь… ничего страшного.

По ее тону я понял, что она хочет, чтобы я остался с ней. Они не смогли бы выгнать меня, даже если бы попытались.

— Я забыл взять с собой сумку. Я не думал об этом, — пробормотал я.

На несколько мгновений мы замолчали.

— Значит, ты остаешься?

Я наклонился и нежно поцеловал ее в губы, когда она закрыла глаза.

— Навсегда, — сказал я, мой голос был хриплым. — Даже когда придет время, когда ты не захочешь, чтобы я был рядом с тобой.

Она слегка улыбнулась.

— Мне нравится, когда ты рядом, поэтому я сомневаюсь, что это произойдет.

Я хотел бы, чтобы это было правдой.

— Хорошо. А теперь замолчи и отдохни.