Бриллиант

Глава пятая

Джеффри провожал Сару взглядом, пока она не скрылась из виду. Затем, примостившись на огромном окне, он наблюдал, как самолет готовили к взлету. Она улетает, но должна вернуться. Веря в это лишь наполовину, Джеффри медленно покачал головой.

Он просто должен был вручить все это дело в ее руки. Сара пришла к нему… снова. Сначала вчера, потом прошлой ночью и теперь сегодня. После того как, потерпев поражение, она бежала восемь лет назад, у него было меньше всего оснований ожидать, что, вернувшись, она примет его предложение. Это был почти безнадежный ход, но он пребывал в таком отчаянии!

Взгляд его стал еще более задумчив. Джеффри обернулся к выходу для пассажиров, где они расстались несколько минут назад. У Сары был такой уверенный вид, что ему вновь стало весьма трудно вызвать в памяти образ того невинного создания, которое впервые встретилось на его пути в Сноумассе. Уверенная в себе, искушенная — такой, и не только такой, предстала она на этот раз. Он мог вообразить ее только в качестве председателя правления, президента ее компании.

Непрошенное чувство гордости за нее быстро исчезло под напором сомнения. Сара так разительно переменилась с тех пор, как он ее знал. Смогут ли они пройти через этот год? Согласно его плану, им предстоит неизменно проводить вместе уик-энды. Станет ли это настоящей пыткой, оправдываемой лишь благом ребенка, или принесет им приятные часы, как это было вчера, а может быть, перерастет в нечто большее?

Он следил за движением самолета, который медленно удалялся от терминала. Что подразумевать под «большим»? Чего он хочет? Черт побери, он и сам этого не знал! Он лишь сознавал, что с того момента, когда он вчера увидел ее, в нем началась внутренняя борьба. Восхищение и гнев, влечение и неприязнь, уважение и презрение… Война продолжалась.

Бизнес был в ее жизни всем, это совершенно очевидно. Сара стала как раз такой женщиной, которую его мать хотела бы видеть в роли своей снохи. Заключенная в этом ирония превратила его губы в тонкую линию. И Джеффри снова задался вопросом: а не сделалась ли Сара такой же бессердечной, такой же эгоцентричной. А ведь когда-то ее переполняли теплота и любовь.

Он проводил задумчивым взглядом самолет, тяжело выруливший на взлетно-посадочную полосу. Что это она сказала, припоминал он, потирая шею. Она назвала его предложение слишком хорошим, чтобы пренебречь им. Скорее всего, на нее подействовало то, что он оговорил срок действия их соглашения. За это время она может легко утвердить свой бизнес на Западном побережье, так что простой перенос офиса из коттеджа в город, любой город на Западе, не составит для нее никакого труда. Правда, она отказалась от его финансовой помощи, но коттедж, с одной стороны, и ее связи как его жены, с другой, сослужат ей хорошую службу.

Щурясь, Джеффри смотрел, как самолет удаляется, перед тем как, наконец, взлететь. Брак-сделка — то, чего он хотел меньше всего в жизни! Случалось, он надеялся, что больше никогда не окажется в комнате переговоров, не заключит ни одного контракта, не подпишет ни одного соглашения. Слава Богу, что она не потребовала от него этого!

Черт побери, но Сара вьет из него веревки. После того как он вообще не ожидал когда-нибудь ее увидеть, встретить ее здесь… и ему было так хорошо с ней минувшей ночью! Правда, так было всегда. Когда плоть прижималась к плоти, они никогда не подводили друг друга. Лишь когда они вновь одевались, их миры приходили в столкновение.

Джеффри втянул воздух, как бы вытаскивая себя из прошлого и осваиваясь с мыслью, что на этот раз они вступают в брак на равной основе. Она уже не будет играть в их паре прежнюю роль молодой впечатлительной бедняжки. У него больше нет оснований ожидать, что она подчинится любому его желанию. Разве она не доказала это полчаса назад, когда настаивала на сохранении независимости своего бизнеса?

«Сара Маккрей Ориджиналз», ее детище, как она выразилась… Может быть, этот бизнес и есть единственное, что ей нужно в жизни. Но, проклятие, выругался он, ударив ладонью по ограждению, она же пообещала ему год своей жизни, и этот год в его распоряжении! В конце этого года у нее будут установившиеся связи на Западном побережье и ее свобода. А у него — Лиззи. Разве это не все, чего он хотел?

Его глаза потемнели и, казалось, были обращены в никуда. Он позволил себе на секунду вспомнить свои прежние мечты. Ему казалось, что в Саре он обрел противоядие своему стерильному существованию, женщину, в которой воплотилась сердечность и душевная теплота, которых так недоставало в его бессодержательной жизни. Джеффри тихо застонал. Как он ее любил! Он и теперь чувствовал боль. Но все было кончено.

Кончено. И начиналось заново. Секрет, твердо сказал он себе, в том, чтобы ничего не ожидать. Он примет ее такой, какая она есть, и не даст поработить себя. Очень разумное решение. Очень хладнокровное. Очень простое.

Пока Джеффри, выпрямившись, стоял перед окном, в поле его зрения оказался самолет, который как раз оторвал нос от земли. Стиснув зубы, Джеффри провожал его глазами до тех пор, пока тот не превратился в далекую серебристую точку. Затем, почерпнув энергии из каких-то внутренних резервов, Джеффри мысленно вернулся к тому, что нужно сделать перед тем, как другой самолет вернет ему Сару в этом же аэропорту в субботу.

Он стоял почти на том же месте, когда самолет коснулся земли. Услышав по радио объявление для встречающих, Джеффри устремился к указанному выходу, где застыл в ожидании, сначала терпеливом, затем напряженном. Напряжение нарастало по мере того, как появлялись другие пассажиры, а Сары все не было. Джеффри убеждал себя, что она не могла бы передумать, не поставив его в известность. Она позвонила бы и в том случае, если бы что- то ее задержало или если бы она опоздала на самолет.

Чувствуя все большее беспокойство, он переминался с ноги на ногу. Все было готово — на следующее утро им предстояло вступить в брак. Возможно, ему все-таки следовало позвонить ей накануне вечером, просто чтобы выяснить, как обстоят дела. Он много раз бросал взгляд на телефон, пока здравый смысл не возобладал окончательно. Если они заключили деловое соглашение, он должен вести себя как обычно — смело и уверенно. Разумеется, она прибудет. «Сара Маккрей Ориджиналз» завоевала уважение не потому, что ее учредительница и президент пропускала назначенные встречи. Кстати, самолет был битком набит, и на борту оставалось еще много пассажиров.

Казалось, он простоял целую вечность, ожидая, всматриваясь, размышляя, как она будет выглядеть, во что одета, и ругая себя. Когда она, наконец, появилась, Джеффри раздосадовано заметил про себя, что лишился некоторой доли присущей ему обычно деловой уверенности. Он обратил внимание на аккуратный узел ее золотистых волос, шелковую блузку, сшитый на заказ шерстяной брючный костюм, сумочку из прекрасной кожи и дорожную сумку гораздо большего размера, висевшую у нее на плече, пальто из альпаги, перекинутое через руку. Когда Сара подняла голову, Джеффри замер. Она была по-настоящему элегантна, в ее походке были видны природная грация и полное самообладание, которого сейчас, казалось, так недоставало ему. В другой ситуации он предпочел бы стать мухой на стене, чтобы рассматривать ее подольше, с восхищением впитывая ту атмосферу спокойствия, которую она привезла с собой из Нью-Йорка. Но Сара высматривала его, а он не хотел заставлять ее ждать. Выпрямившись, он вышел вперед, чтобы привлечь ее внимание.

Сразу же заметив его и встретившись с ним взглядом, Сара на секунду застыла на месте, но тут же продолжила свой путь. К тому времени, как она подошла к нему, на ее лице появилась нежнейшая улыбка.

— Привет, Джефф, — выдохнула она так ласково, что заставила его задаться вопросом, является ли обольщение нормальным атрибутом ее делового общения. Эта мысль вовремя напомнила ему о цели их воссоединения.

— Как дела? — Переложив сумку с ее плеча на свое, он посмотрел на Сару. Черт побери, она выглядела потрясающе!

— Прекрасно, — ответила она.

Придерживая ее за локоть, он повел ее сквозь толпу.

— Полет прошел нормально?

— Угу. — Она продолжала улыбаться. Джеффри заметил, что ее губы только что накрашены, щеки в меру розовы, глаза аккуратно обведены угольным контуром.

— Тебе, наверное, пришлось встать на рассвете. Устала?

Она покачала головой.

— Мне удалось вздремнуть в самолете. Полагаю, мне придется к этому привыкать.

Он ощутил резкий укол вины. То, что он ей предлагал — мотаться между двумя побережьями, — требовало от нее серьезного напряжения сил. Он должен позаботиться о том, чтобы она достаточно отдыхала по выходным.

— Хм, у тебя на этот раз еще одна сумка?

Она тихонько рассмеялась.

— Да уж. И вполне внушительных размеров. Требовали, чтобы я сдала ее в багаж. Я обычно стараюсь обходиться маленькими сумками, но… я подумала, что лучше оставить здесь как можно больше вещей.

— Нет проблем, — невозмутимо заметил он. Спешить было некуда. Совсем незачем спешить. У них в запасе целый год, начиная с завтрашнего дня.

Процедура бракосочетания оказалась почти такой же простой, как и первая, состоявшаяся около десяти лет назад. Жених и невеста были те же, так же как и широкое золотое кольцо, которое Джеффри надел на палец Саре. Однако на этом сходство кончалось.

Краткая церемония состоялась в библиотеке. Когда Джеффри ввел туда Сару, ей подумалось, что справедливость восстанавливается поэтически. Действительно ли Сесилия Паркер видела их сейчас, или колебание пола было не чем иным, как дрожью ее собственных коленей?

Джеффри стоял рядом с ней, поистине прекрасный в своем клубном пиджаке, подчеркивавшем ширину его плеч и красиво сужающуюся к бедрам фигуру. Рубашка на нем была белая и безукоризненно накрахмаленная, галстук яркий, окрашенный в смелое сочетание алых и серых полос. На ее неравнодушный взгляд, Джеффри казался выше и импозантнее, чем всегда. Всем своим существом Сара физически ощутила волнение при мысли, что этот мужчина вновь станет ее мужем.

Судья, регистрировавший их брак, был другом Джеффри, знакомым в общих чертах с ситуацией, что настраивало его на торжественный тон. В качестве свидетелей выступали шофер и домоправительница. А в уголке дивана под присмотром няни сидела Лиззи, чье внимание, пределы которого определялись возрастом, едва ли простиралось дальше пушистого игрушечного котенка, привезенного ей Сарой из Нью-Йорка. Как ничто другое, присутствие Лиззи было безмолвным свидетельством уникальности обстоятельств.

Сара держала в руке единственную белую розу, которую Джеффри подарил ей, когда она ступила на нижнюю ступень высокой винтовой лестницы. Она держала ее осторожно, избегая шипов, ее символическое значение не ускользнуло от нее.

На Саре было голубое платье, купленное накануне, выглядевшее великолепно на любой вкус. Его клинообразный вырез, длинные рукава и перетянутая талия придавали мягкое очарование ее изящной фигуре. В ушах у Сары были золотые сережки капельками, инкрустированные сапфирами, а на шее составлявшее с ними комплект колье. Это было производство «Сара Маккрей Ориджиналз», как и кольцо, которое она подарила Джеффри. До того момента, когда Сара наконец надела его на палец Джеффри, она не совсем верила, что тот будет его носить. В их первый брак Джеффри никогда не носил обручальное кольцо; он вовсе не носил колец, точка. Сара набросала эскиз кольца в самолете, возвращаясь из Сан-Франциско, и на следующее же утро посадила за работу своего лучшего золотых дел мастера. Результат вполне удовлетворил ее: очень мужское обручальное кольцо из золота с орнаментом из неглубокой, перекрещивающейся нарезки. Сомнения охватили Сару, лишь когда она показала его Джеффри.

Это было накануне после обеда. Прямо из аэропорта они поехали домой, чтобы побыть с ребенком, затем, по настоятельному предложению Джеффри, в город за покупками. Отметая все ее протесты, Джеффри настоял на приобретении для нее половины гардероба взамен той, которая осталась в Нью-Йорке, что избавляло Сару от необходимости возить с собой много вещей в поездках туда и обратно. Джеффри позволил ей остановиться, лишь когда багажник «мерседеса» заполнился до отказа, после чего повез ее слегка перекусить.

Впервые у них появилось свободное время для разговора. Джеффри воспользовался возможностью, чтобы рассказать ей о своих приготовлениях к бракосочетанию. Когда разговор коснулся обручального кольца, которое оставалось у него с тех пор, как она сняла его со своего пальца восемь лет назад, Сара воспользовалась этим предлогом.

— Джефф… Я… я хотела бы подарить тебе кольцо.

Он недоуменно посмотрел на нее.

— Кольцо?

— Обручальное кольцо. — Затаив дыхание, Сара ожидала его ответ. Но если он и удивился, то быстро справился с собой.

— Это нечто новое. — Его неопределенная гримаса мало что сказала ей.

— Многие мужчины носят кольца. И я подумала, что ты, может быть… то есть… — Каковы бы ни были причины, но ей хотелось, чтобы у него была вещь, созданная ею, но Сара не могла прямо сказать об этом. — Я хочу сказать, что… — вздохнув, продолжала она, — что если наш брак предназначен на показ, то мы вполне можем и представить его соответствующим образам. Так сказать, все аксессуары…

Джеффри пристально посмотрел на нее, но она спокойно выдержала этот взгляд.

— Раз уж об этом зашла речь, если ты ожидаешь, что я буду носить обручальное кольцо, то, несомненно, не будешь возражать против того, чтобы и самому надеть такое же.

— Ты никогда не просила меня носить кольцо в первый раз…

— Тогда это не пришло мне в голову. А сейчас дела обстоят иначе. Совершенно иначе.

Она помолчала. — Итак? — спросила она спокойнее, пытаясь скрыть, насколько это важно для нее.

Его голос подобрел.

— Это одно из твоих?

— Да. — Опустив глаза, она вертела в руках ложку. — Я придумала его для тебя, когда мы… после того как мы заключили наше… соглашение.

— В таком случае у меня, пожалуй, нет выбора, не так ли? Как я могу отвергнуть оригинал! — Если бы в его голосе прозвучала насмешка, она с удовольствием выплеснула бы свой ванильный коктейль на его серые габардиновые слаксы. Но в его тоне не было ничего недоброго, хотя она не могла сказать, действительно ли он рад подарку или старается быть учтивым. Как бы то ни было, она была довольна.

Теперь, глядя на их сомкнутые руки, Сара испытывала еще большее удовлетворение. Кольцо идеально подходило ему, оно было в меру крупным, чтобы оттенять его мужественность, и достаточно легким, чтобы нести в себе странный оттенок оптимизма. Это был не столько символ порабощения, сколько олицетворение их союза.

— Ты можешь поцеловать невесту, Джеффри.

Слова судьи застали их врасплох. Две пары глаз метнулись от рук к более высокой точке встречи. Затем, наклонив голову, Джеффри поцеловал Сару с такой медленной нежностью, что она почувствовала себя настоящей невестой. Она говорила себе, что это смешно, однако испытывала волнение, неожиданно ощутив комок в горле.

Затем последовали шампанское с икрой и совершенно неожиданный тост, произнесенный судьей. Переводя взгляд с невесты на жениха, он поднял бокал:

— За осуществление надежд — каждого и вместе.

Не смея поднять на Джеффри глаза из опасения, что в ее собственных отпечатаются эти надежды, Сара тихо поблагодарила судью и пригубила шампанское. Лишь позднее, когда с Лиззи поиграли, накормили и уложили спать, когда они с Джеффри наконец, остались наедине в большой столовой в ожидании праздничного ужина, Сара заметила:

— Судья Симмз очень… внимательный.

— Он был моим другом много лет.

— Как много ты ему рассказал?

— Ему известно, что мы были женаты прежде и хотим удочерить Лиззи, но это, пожалуй, и все.

— А он знал Алекса?

Джеффри печально кивнул. — Он знал их обоих.

Миссис Флеминг принесла супницу с аппетитно пахнущим специями овощным супом и стала разливать его по тарелкам. Сара рассеянно наблюдала за ней, снова думая об Алексе и Диане и надеясь, что приняла правильное решение в отношении их ребенка. После того как домоправительница ушла, она высказала свои мысли вслух:

— Что он думает об удочерении?

— Одобряет.

— Он думает, что у нас будут осложнения?

Джеффри поднял глаза от тарелки.

— С какой стати? Внешне мы идеальная пара. У нас есть молодость, богатство и огромная любовь к ребенку.

— Но наш брак… Не насторожит ли кого-нибудь его внезапность?

Он отверг это предположение, шутливо пожав плечами.

— Если особо не вдумываться, история выглядит весьма трогательно. Мы поженились, когда были очень молоды, и разошлись, чтобы дать друг другу время подрасти, а теперь нас свело вместе общее горе, и мы решили, что очень нужны друг другу. — Секунду помолчав, Джеффри искоса пристально взглянул на нее. — Никто не будет знать, что все обстоит иначе.

— Кроме нас, конечно, — подсказала Сара. Казалось, ей было важно напомнить самой себе, что речь идет не о перипетиях любовного романа.

— Конечно, — криво улыбнувшись, отозвался Джеффри и обратил все свое внимание на суп. Он поднял взгляд, лишь когда Сара окликнула его.

— Джефф? А как насчет удочерения? — Она мало представляла себе эту процедуру и понятия не имела, какое участие в ней придется принимать ей. Согласившись выйти замуж за Джеффри, она думала о другом. — Что это повлечет за собой? Что мы должны будем делать?

Джеффри задумчиво разглядывал суп, помешивая его ложкой.

— Официально Лиззи сейчас находится под опекой государства. Мой адвокат уже составил документы на временное попечительство. Наш следующий шаг — подача заявления на оформление удочерения.

— Это делается через суд?

Подняв глаза, Джеффри уловил в ее голосе нотки опасения и заговорил успокоительным тоном:

— Да. Понадобится заполнить кучу бланков. За этим последуют собеседования с социальными работниками. Адвокат, которого я нанял, специализируется на семейном праве. Он постарается провернуть дело как можно скорее, от нас же почти ничего не зависит. Суды не торопятся выносить решения по подобным делам. — Его губы сложились в саркастическую улыбку. — Они руководствуются мыслью, что такое дело должно дозреть, как плод в утробе матери.

— Понятно, — протянула Сара, отводя глаза и спрашивая себя при этом, не думает ли он снова, что она не хочет иметь детей а затем подумав о том, не испытывает ли она опять чувство вины. Вины? Разве она виновата в том, что в ее теле что-то не так? Но не это сейчас важно. Похоже, что теперь, по крайней мере, в течение года, у нее будет ребенок. С точки зрения закона, как только процедура удочерения завершится, она станет матерью Лиззи.

Глубокий голос Джеффри вторгся в ее размышления.

— Спасибо за подарок, который ты ей привезла, Сара. Очень мило с твоей стороны.

— Ерунда.

— Это не так. Ты вовсе не обязана что-либо привозить ей. Я знаю, как ты занята.

— Право, Джефф, это пустяки.

Но он, по-видимому, решил использовать этот повод, чтобы сформулировать определенный принцип. Взгляд Джеффри посерьезнел, он слегка прищурился.

— Наш брак существует на бумаге. Ты должна знать, что я не ожидаю от тебя ничего, кроме физического присутствия здесь время от времени, а также участия в подготовке документов и собеседований.

Сара почувствовала сильнейшую обиду.

— Какой романтичный разговор… и ни больше, ни меньше, как в день нашей свадьбы.

Ее защитная ирония не показалась Джеффри забавной. Он начисто забыл о супе.

— Я говорю это совершенно серьезно. Я пытаюсь быть честным. У тебя своя жизнь, и она многого требует от тебя. Как только я заполучу Лиззи…

Он замолчал на полуслове, заметив отвращение, отразившееся на ее лице.

— Почему ты считаешь меня такой жестокосердной?! — отпрянув от него, воскликнула Сара. — Неужели ты не понимаешь, что малышка вызывает какие-то чувства и во мне? Ты знаешь, что я не бесчеловечная. Неужели ты не понимаешь, как мне было приятно покупать ей этого котенка?

— Я не знаю, правда. Мне казалось, ты только и думаешь о том, чтобы достичь славы Картье.

Не в силах поверить в его черствость, Сара глубоко вздохнула. Ей не приходил в голову достаточно едкий ответ, и она лишь закусила губу. Она не могла справиться с легкой дрожью, охватившей все ее члены, и, пытаясь ее унять, Сара крепко вцепилась в подлокотники кресла. Все это время она задавалась вопросом, не является ли этот разговор предзнаменованием того, что должно произойти. Вдруг ощутив озноб, Сара крепко обхватила себя за плечи. Затем, быстро собравшись с мыслями, заговорила спокойно, медленно, с удивительным самообладанием:

— Джеффри, ты явно чего-то не понимаешь. За два года нашего брака я была сыта по горло, — она сделала выразительный жест, — тем, что от меня ожидалось. Оставляя тебя, я поклялась себе жить так, как хочется мне. С тех пор я неизменно следовала этому решению. Если ты расцениваешь это как эгоизм, это твое право. Но я так не думаю. — Тяжело дыша от старания сохранить спокойствие, Сара остановилась перевести дух. Глаза ее сузились от гнева. — Я понимаю это так: я свободная женщина и могу позволить себе думать и поступать по своему усмотрению. Когда я согласилась выйти за тебя замуж, я сделала выбор сама. То же относится и к моему согласию стать матерью Лиззи. Если я пожелаю ей что- либо купить, я это сделаю. Если мне захочется пойти с ней погулять, я пойду. И раз уж мы коснулись этой темы, хочу сообщить тебе, что я намерена отделать ее комнату. Лиззи нужна детская, с яркими цветами и картинками, с мобилями и игрушками, которые будут ее развивать.

— Я об этом позабочусь.

В ее расширившихся глазах можно было прочитать укор.

— Это сделаю я.

— Когда? — прорычал он. — Ты же большую часть времени будешь в Нью-Йорке.

— Ты же сам говорил, как это будет легко, когда есть реактивные самолеты и телефоны и все прочее, — насмешливо напомнила она, но теперь ее тон был более мягким, так как к гневу примешивалась растерянность. Джеффри ожидал от нее худшего. Почему? — Я могу это сделать. Я хочу это сделать. — Помолчав, она тихо добавила: — Разве это не является прерогативой матери?

Ее слова повисли в воздухе. Джеффри смотрел на нее в замешательстве. В замешательстве? В свою очередь Сара не могла понять его. В конце концов, почувствовав, что зашли в тупик, оба отвели глаза и молча доели суп. Кстати появилась и миссис Флеминг, которая убрала тарелки, чтобы сразу же вернуться вновь, на этот раз с салатом, Сара с минуту разглядывала аккуратный натюрморт из зелени, а затем, выбрав из двух вилок, находившихся слева от тарелки, ту, что была поменьше и лежала снаружи, хмыкнула.

— Это вызывает у меня определенные воспоминания. — Подняв голову, она обвела взглядом элегантную комнату. — Долгие годы одна только мысль об этой столовой начисто отбивала у меня аппетит. Никогда не забуду, как я впервые ела здесь. — Она покачала головой. — Вот ужас-то был! Как многого я не знала!

— В этом не было твоей вины, — последовал глубокомысленный ответ.

— Да, но это мало утешало меня в моем унижении. Мне неоткуда было знать, что эта… — Сара подняла маленькую вилочку, — для салата, а большая — для основного блюда. Дома нас этому не учили.

— Тебе удалось это наверстать.

Сара бросила на него уничтожающий взгляд.

— Да, но уже после того первого провала. К тому времени ущерб уже был нанесен.

— Это было не так уж страшно.

— Для тебя. Не твоя душа разрывалась на части.

— Да-а, — задумчиво протянул Джеффри, после чего погрузился в молчание. Он тоже помнил их первый ужин. Ощущая ее скованность, он приложил все усилия, чтобы она чувствовала себя менее напряженно. Почему имело такое значение, какой вилкой она пользовалась? Сара была вежлива, правильно говорила и изо всех сил пыталась делать то же, что другие. Но его мать задалась целью смутить ее. О, как хорошо он это помнил! Даже тот факт, что старухи уже не было в живых, не умерил его злости.

— Ладно, — продолжала Сара более миролюбиво, — теперь ты можешь быть уверен, что я знаю, как вести себя. Я прочитала соответствующие книжки и поучилась у соответствующих людей. На этот раз твоя мать гордилась бы…

— Хватит! — взорвался Джеффри, так что она чуть не подпрыгнула от его неожиданно бурной реакции. Но он быстро взял себя в руки, сознавая, что его раздражение выплескивается не по адресу. — Я никогда не ставил под вопрос твои способности в этом отношении и не собираюсь делать это сейчас. — Откашлявшись, Джеффри вздохнул, ставя точку на этом разделе дискуссии. — Что меня интересует так это что было в Нью-Йорке.

Саре потребовалась минута, чтобы переключиться.

— В Нью-Йорке?

— Ты же сообщила новость своим знакомым, не правда ли? — Когда Сара кивнула, он быстро продолжил: — Как они это восприняли?

Подцепив листик салата, Сара жевала его, вспоминая первую встречу со своими ведущими сотрудниками, где эта новость произвела эффект разорвавшейся бомбы. Она также припомнила импровизированное собрание правления, состоявшееся на следующий день. Реакция была той же самой.

— Они были… поражены.

— В хорошем или плохом смысле?

— Скажем так: сообщение вызвало временное замешательство. — Замешательство… Неловкость… Она теперь уже профессионал по части урегулирования неловких ситуаций. В последнее время они казалось, ее просто преследовали.

— Почему? — спросил Джеффри с искренним интересом.

Отметив про себя как, наконец, расслабились его губы, Сара вспомнила, как нежно они целовали ее, но, отбросив эту мысль, она вернулась в настоящее.

— Это серьезная перемена, которая не могла не взволновать моих коллег.

— Что именно ты им сказала?

— Я сообщила им, что собираюсь открыть представительство в Сан-Франциско и буду ездить туда-сюда.

— Он изогнул бровь.

— Ты что, не сказала, что вышла замуж?

— Чувствуя себя явно струсившей, Сара, нахмурившись, изучала свои сверкающие ногти.

— Я… я думала подождать с этим до завтра.

— Почему, Сара? Почему ты не сказала им об этом с самого начала?

С точки зрения Сары, появление миссис Флеминг пришлось как нельзя более кстати: ее приход дал ей дополнительную минуту для придумывания отговорки. К сожалению, на это требовалось больше времени, чем на то, чтобы заменить салат кусочками филе-миньон, свежей брокколи, соусом «голландез» и рисом-фри. Вновь оказавшись наедине с Джеффом, Сара была не менее растерянной, чем до появления домоправительницы.

— Какая прелесть, — начала Сара, задумчиво рассматривая новую перемену блюд. — Миссис Флеминг просто сокровище…

Но Джеффри не желал принимать участие в ее отвлекающем маневре.

— Почему ты им не сказала, Сара?

Она набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула его.

— Честно говоря, я не собиралась вдаваться в подробности. У меня было достаточно неотложных забот. А у них возникли десятки вопросов и без упоминания о нашем браке.

Он стал расставлять все по полочкам.

— Они не знают, что ты когда-то была замужем.

— Нет.

— И ты не хотела им об этом говорить.

— Это ни к чему. Они лишь мои коллеги по бизнесу. Как бы я при этом ни ценила их как друзей, я стараюсь сохранять свою личную жизнь в секрете.

— Но ты скажешь им… — В его голосе звучала странная неуверенность, которая, наоборот, внушила уверенность Саре.

— Да. Я им скажу. — Вытянув левую руку, она принялась рассматривать широкий золотой ободок на пальце, который так долго ничто не украшало. — Они наверняка заметят, я ведь никогда не ношу колец.

Он подозрительно смотрел на нее.

— Ты шутишь. — Сара просто покачала головой, что не прояснило дела. — Ты что, хочешь сказать, что все время делаешь их, а сама никогда не носишь?

— Серьги, ожерелья, браслеты — да. Но не кольца.

— Так тебе неприятно носить это? — Он бросил мимолетный взгляд на ее палец.

Сара проследила за его взглядом. Именно в память об этом кольце, его важности, она больше никогда не носила другого кольца. Она пошевелила безымянным пальцем, словно взвешивая кольцо.

— Мне, конечно, понадобится время, чтобы привыкнуть, но оно меня не беспокоит. Обручальные кольца — это… нечто другое.

Ее голос звучал мягко, глаза расширились под пристальным взглядом Джеффри. Несколько секунд он сидел словно завороженный, а потом переключил внимание на собственную руку.

— Спасибо, Сара. Мне очень нравится это кольцо.

Когда он посмотрел ей в глаза, у Сары захватило дух. Он был ее мужем — чертовски красивым, — и сила притяжения между ними сейчас была сильной, как никогда. Один взгляд на него — и она заново пережила мгновения взаимной страсти. Сердце ее понеслось вскачь, Щеки загорелись румянцем. И она спросила себя, что произойдет сегодня ночью. Это был единственный вопрос, о котором они не договорились.

Но Джеффри явно не имел желания решать его сейчас. Глубоко вздохнув, он откинулся в кресле.

— Расскажи мне как ты собираешься устроить свой сан-францисский офис, — спокойно, но не допускающим возражений тоном сказал он.

Она не стала против этого протестовать. Когда дело касалось «Сара Маккрей Ориджи налз», она чувствовала под ногами самую надежную почву. Пока они ели, Сара рассказала ему о совещаниях, которые она провела в Нью-Йорке, о помощи, оказанной ей сотрудниками, о предварительных планах, которые она составила. Джеффри, со своей стороны и к ее удовольствию, сделал несколько ценных предложений относительно оптимального подхода к сан-францисской публике.

Впервые за этот день оба почувствовали себя раскованно. Для Сары это был благоприятный исход из состояния минувших дней, полных душевных мук, сомнений и колебаний. Сидя в этой столовой и ощущая полную гармонию в разговоре с мужем, она почти поверила в реальность происходящего. А обсуждать с Джеффом деловые вопросы на равных было для нее не менее захватывающим переживанием, чем физическое общение.

Вдруг откуда-то со стороны лестницы донесся плач Лиззи. Бросив на Сару встревоженный взгляд, Джеффри тут же поднялся и направился в холл, а она последовала за ним по пятам.

— Прошу прощения, мистер Паркер, — извинилась Кэрин. Хныкающая Лиззи, сжимая котенка одной ручкой, другую протянула Джеффри, который с готовностью взял ее. — Надеюсь, мы не помешали вашему обеду. Но она закапризничала. Я хотела вывести ее на прогулку. — Через руку у няни была перекинута розовая курточка-«парка» размером с пинтовую бутылку.

Джеффри нахмурился с притворной строгостью.

— И почему ты так себя ведешь? — нежно пробормотал он. — Капризничаешь? А я-то думал, что ты спишь. — Он взглянул на Кэрин, — Она хоть чуть-чуть поспала?

Няня кивнула.

— Несколько минут.

Во взгляде, который он перевел на Лиззи. читалось явное потворство ее капризам.

— Поскольку этот день особенный, пусть будет так. А как насчет десерта? — Повернувшись, Джеффри понес Лиззи в столовую. — Можешь отдохнуть, Кэрин, — бросил он через плечо. — Мы скоро сами с ней пойдем погулять и планируем вернуться к ужину.

— Спасибо, мистер Паркер. Я оставлю ее курточку здесь.

Кивнув, Джеффри обратился к Саре. — Как тебе мой план?

Принимая во внимание подоплеку их брачного союза, ничто не могло быть более подходящим — и привлекательным. Лиззи выглядела восхитительно; она успокоилась и сейчас в руках Джеффри привычно чувствовала себя на верху блаженства. Саре тоже было знакомо это ощущение, но она запретила себе думать об этом и лишь поправила розовые вельветовые штанишки. Даже это мимолетное прикосновение вызвало у нее острое ощущение хрупкости ребенка, которое сильно задело в ней материнскую струнку.

— Отлично, — ответила Сара с искренним энтузиазмом, потом повернулась, чтобы снова занять свое место за столом. — Есть только одна проблема.

— Да? Какая? — Джеффри опустился на свой стул, удобно устроив Лиззи у себя на коленях.

Скривив рот, Сара рассматривала десерт, который расставляла перед ними миссис Флеминг. Откусив маленький кусочек, она утвердилась в своих подозрениях.

— Так я и думала. Этот торт истинный шедевр кондитерского искусства, но он пропитан крепким клубничным ромом. Если ты не хочешь, чтобы ребенок захмелел…

— Миссис Флеминг!

Несколько минут спустя рядом с ромовым тортом появилось блюдце с земляничным мороженым, и Джеффри принялся кормить с одной ложечки то тортом себя, то мороженым Лиззи. Эта картина согревала сердце, и Сара наблюдала ее с огромным удовольствием. За исключением пары случайных взглядов, брошенных на Сару, и одного-двух моментов, когда девочка протягивала к ней котенка, чтобы затем прижать его обратно к груди, внимание Лиззи было целиком поглощено Джеффом. И Сара действительно вполне могла бы почувствовать себя лишней, если бы Джефф не был полон решимости не допустить этого.

— Все, — объявил он, когда обе тарелки были опустошены, и вытер земляничные крошки с подбородка девочки. — Почему бы тебе не взять Лиззи с собой, пока будешь переодеваться? Надень что-нибудь попроще и потеплее. Мы поедем покатаемся, а потом остановимся где-нибудь, чтобы пройтись пешком. О'кей?

Сара ответила тихо, почти шепотом:

— Она, наверное, испугается меня, Джефф.

— Чепуха, — Он нежно посмотрел на малышку. — Ты же не боишься Сару, а, Лиззи? — ребенок ответил ему несколько неуверенным взглядом. — Конечно, нет! Тот, кто специально задержится, чтобы купить мягкого игрушечного котенка, не может быть плохим. — Взяв котенка, он провел им по носику ребенка. От щекотки девочка захихикала, и Сара впервые услышала, как она смеется. Звук был чудесный.

— Вот, держи. — Он передал ребенка на руки Саре, прежде чем та успела запротестовать. — Она будет прекрасно себя чувствовать, сидя на полу в твоей комнате, пока ты переодеваешься. А потом мы сможем поехать на прогулку.

Казалось, он все это продумал заранее. Но он был мужчина. Что он понимает!

— Джефф?

— Да? — Он уже направился к двери.

— А разве нам ничего не нужно взять с собой? Я имею в виду бутылочку, пакет с памперсами, что-нибудь еще? — Слепой вел слепого, хотя эта ситуация была и нетипична для дня свадьбы.

Нахмурившись, Джеффри потер шею. И наконец, посмотрел на нее с хитроватой улыбкой. И эта ямочка! О… эта ямочка…

— Все правильно, Сара. Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Встречаемся в холле через двадцать минут. — Подавшись вперед, он, прежде чем исчезнуть, запечатлел поцелуй на ее лбу, а потом на лобике ребенка.

Сара проводила его глазами, а потом перевела взгляд на малышку, вдруг оказавшуюся под ее опекой. Лиззи смотрела на нее широко раскрытыми глазами, а личико ее выражало тревогу. Этого было достаточно, чтобы вернуть Сару к действительности.

— Ну что ж, — вдохнула она, прижимая к себе Лиззи, — похоже, что нам придется побыть вдвоем хотя бы пару минут. — Ее голос звучал тепло, успокаивающе, когда она направлялась к лестнице. — Как, по-твоему, Лиззи, что нам лучше надеть — слаксы или джинсы?

Соответственно торжественности сегодняшнего дня были выбраны шерстяные слаксы. Когда обе дамы спустились по лестнице, прошло скорее тридцать, а не двадцать минут. Джеффри было достаточно одного взгляда, чтобы оценить сумку с вещичками Лиззи, висевшую на плече у Сары, и пуховый комбинезончик на малышке. Еще один взгляд на внешне невозмутимые лица Сары и Лиззи наполнил его радостным волнением. Если обе они счастливы, сражение наполовину выиграно.

Вторая половина дня оказалась необычайно удачной.

Взяв большую машину, Джеффри надежно закрепил Лиззи на ее месте на заднем сиденье, положив ее «ходунок» в багажник. Неспешно доехав до города, они припарковались на стоянке и пешком направились к пирсу, подкрепляясь сухим шоколадным печеньем, рассматривая по пути витрины, глазея на уличных артистов и таких же, как они, гуляющих. Стояла середина ноября, и воздух на набережной был особенно прохладным. Сара радовалась, что догадалась одеть малышку в пуховик, а не в более короткую куртку, которую приготовила Кэрин. У нее самой замерзли руки, и она пыталась согреть их, засунув в карманы. Сара была благодарна Джеффри, когда он, чуть отпустив лямку «ходунка», взял ее руку и сунул ее в свой более просторный карман. Этот незначительный жест согрел ее не только в прямом смысле.

Они были семья — отец, мать, ребенок. Эта мысль посещала Сару всякий раз, когда она видела их отражение в витрине магазина. Это казалось ей одновременно реальным и нереальным, в это было трудно поверить, и, тем не менее, это был почти факт. Джеффри подталкивал «ходунок», а Сара легким шагом шла рядом. Лиззи вполне удовлетворяло то, что она видела вокруг, и она только время от времени оглядывалась, чтобы убедиться, что знакомое лицо никуда не исчезло.

— Она обожает тебя, Джефф, — импульсивно заметила Сара после того, как Лиззи в очередной раз обернулась. — Думаю, ты принял правильное решение, начиная дело об удочерении.

— Знаю, — спокойно согласился Джеффри.

Они некоторое время шли молча, потом Сара решилась еще раз нарушить дружелюбное молчание.

— Как, по-твоему, что происходит в этой маленькой головке? Думает ли она, что увидит Алекса, когда оглядывается?

Джеффри пожал плечами.

— Мы никогда этого точно не узнаем. Со временем Лиззи забудет, хотя я этого вовсе не хочу. Когда она станет достаточно взрослой, чтобы это понять, я расскажу ей все, что возможно, об Алексе и Диане. Хотя я и против того, чтобы Лиззи растили в их семьях, я, безусловно, хочу, чтобы она знала своих родственников. Не думаю, чтобы они возражали против этого.

— Они с тобой связывались?

— О да, — многозначительно вздохнул он.

— Неприятности?

— Точно не знаю. Когда я сказал, что собираюсь ее удочерить, они заколебались.

— Заколебались? В отрицательном смысле?

— Они почувствовали, что, если меня назначат официальным опекуном, это будет иметь тот же конечный результат. — Та же мысль приходила в голову и Саре, но она старалась избавиться от нее по той причине, которую Джеффри как раз выразил вслух. — Но я хочу, чтобы у нее было все только самое лучшее, я хочу, чтобы малышка имела родителей. Не говоря о том, что она нужна мне.

Именно эта последняя мысль заставила Сару задуматься. Было совершенно очевидно, что девочка действительно нужна Джеффри и что он желает посвятить себя ей. Эта приятная воскресная прогулка, казалось, приносила ему не меньше удовольствия, чем Саре. Однако ее приводил в недоумение тот факт, что при таком сильном желании иметь детей Джеффри не женился во второй раз, чтобы, их завести. С другой стороны, сейчас его положение сочетало в себе преимущества обоих состояний. Однажды он сказал нечто в этом роде. В его распоряжении была радость иметь ребенка всегда, тогда как обуза в лице жены будет отягощать его всего год. Один год, а потом Джеффри будет волен баловать Лиззи сколько душе угодно.

Сразу же почувствовав себя исключенной из этого теплого союза двоих, Сара вновь спросила себя, могли бы обстоятельства сложиться иначе, если бы у них родился свой ребенок. Но нет, в те времена их брак представлял собой нечто ужасное, был слишком неустойчивым, чтобы они могли позволить себе ребенка. Трудно поверить, что мирно гуляющие с ребенком мужчина и женщина — та же самая пара. Был ли воцарившийся между ними мир принесен малышкой, или они просто повзрослели?

Время шло, и этот вопрос снова и снова возникал в ее сознании. Сара думала над ним по пути домой, он вновь встал перед ней позднее, за ужином, и, казалось, не отпускал ее, когда они сидели внизу, каждый в своем углу велюрового дивана, напротив камина, в котором ярко полыхали березовые поленья. В эти минуты их, казалось, разделяло огромное расстояние. Сохранится ли оно теперь, когда они повзрослели? Есть ли что-либо, способное вновь соединить их?

Чтобы узнать ответ, Саре было достаточно бросить на Джеффри один лишь взгляд. Она почувствовала этот ответ и в обострении своих чувств, учащении пульса. Джеффри, как никто, кого она знала, был полон мужской притягательной силы, и она желала его.

Но лицо его было непроницаемым, глаза, будто в гипнозе смотрели в пространство. По всем практическим соображениям она не существовала. Практическим. Глядя на огонь, Сара мысленно поворачивала это слово так и эдак. А тепло, влечение, нежность — практические. А любовь?

То, что ради удочерения Лиззи она взяла на себя роль жены Джеффри, было практическим. Его предложение раскрутить ее бизнес на Западном побережье тоже было практическим. Даже эта прогулка, на которую они вывезли малышку Лиззи, заключала в себе некий практический смысл.

А занятия любовью боль, медленно нараставшая в ней на протяжении всего этого дня, и ощущаемая ею теперь пустота, которую был способен заполнить лишь Джеффри? Как быть с ними? Как эти обстоятельства вписывались в его четкий план?

Последующие часы стали для Сары сущей пыткой. Она внимательно наблюдала за Джеффом, потом смотрела на огонь. Ей хотелось говорить, но она прикусывала язык. Она то вытягивала ноги к огню, то поджимала их под себя. Она придумывала любой предлог, чтобы хоть на дюйм приблизиться к своему мужу, но прочно вросла в свой угол дивана.

Все это время Джеффри пребывал в глубокой задумчивости. Ему удавалось выглядеть одновременно далеким и божественным. Сара спрашивала себя, таится ли в этой внешней недосягаемости обольщение? Или так действуют на нее его вытянутые длинные сильные ноги, одетые в коричневый вельвет, мощь стройного торса под черным шерстяным свитером, знакомое запястье, видимое там, где завернулся рукав? Или вся его притягательность сосредоточилась в глазах, темных и задумчивых, нижней челюсти, твердой и четко очерченной, густых, черных, упрямо спадающих на лоб волосах?

Что бы это ни было, Сара испытывала на себе сокрушительную силу его обаяния. Когда почувствовала, что не в силах выносить это долее, она, наконец, выползла из своего уголка. Но, вместо того чтобы направиться к Джеффри, сделала шаг к двери.

— Я… я, пожалуй, пойду к себе наверх, — пробормотала она, не глядя на него. — Я совсем измучена. Постель для нее была приготовлена в той комнате, в которой она останавливалась накануне, в гостевом крыле, где они так пылко занимались любовью в ночь после похорон. Хотя она целый день ожидала услышать из уст Джеффри какой-либо намек, он ни словом не предложил ей переселиться к нему в хозяйскую спальню.

Возможно, он полагал, что она сама сделает первый шаг. В конце концов, их брак зиждился на словесных соглашениях. Но она не могла вымолвить ни слова, не хотела говорить о том, что ей нужно, просить его о чем-то, что могло быть для него нежелательным. Нет, она лишь со вздохом сделала следующий шаг, потом еще один; даже при той раскованности и внутренней свободе, которые она взрастила в себе в эти годы, инициатива должна была исходить от него.

Пав духом, Сара дошла до порога. И лишь тогда Джефф нарушил молчание.