Бриллиант

Глава девятая

Не успела Сара вернуться в Нью-Йорк, как Джеффри сообщили, что предварительное рассмотрение документов на удочерение назначено на пятницу утром. Быстро отложив все встречи, Сара ринулась обратно на Западное побережье всего лишь через два дня после того, как покинула Сан-Франциско. Ее поспешность оказалась оправданной, так как собеседование с судебным социальным работником прошло успешно, а накопившаяся усталость компенсировалась особой радостью, которую выказал Джеффри. Возвращение стоило того, чтобы снова оказаться вместе с Джеффри и Лиззи после столь недолгой разлуки.

Однако покоя не было. В субботу телефон в коттедже разрывался от звонков. Воскресенье Сара использовала на составление предварительного плана организации ужина. Понедельник, как обычно, был посвящен бизнесу, которым она вновь занималась по телефону, главным образом ведя междугородные переговоры с Нью-Йорком. По правде говоря, Сара с удивлением обнаружила, насколько легко вести дела подобным образом, хотя через неделю после ужина у нее намечался благотворительный показ в Нью-Йорке. Нью-йоркские сотрудники взялись за дело с воодушевлением, отдавая ему все силы и оставляя самое важное на те два-три дня, когда Сара будет в своем главном офисе в Нью-Йорке.

Хотя вплоть до второй недели января все дела продвигались благополучно, по временам Сара чувствовала такую усталость, что начинала задаваться вопросом, не слишком ли много она взвалила на себя. Ведь помимо бизнеса и организации ужина на ней оставались заботы о Лиззи и Джеффри, каждый из которых отнимал у нее много времени. Вообще-то, они его не требовали, а получали по ее собственной воле. Ей хотелось проводить каждое утро за завтраком с Джеффом, а потом по вечерам спокойно обсуждать с ним события прошедшего дня. Ей хотелось заботиться о Лиззи, кормить и купать ее при первой же возможности, читать ей и играть с ней, даже водить на осмотр к женщине-педиатру, которую так превозносил Джеффри. И, если ей приходилось работать напряженнее, чтобы высвободить время для своей семьи, Сара чувствовала, что ее усилия оправданны.

Но за два дня до намеченного ужина, в восемь часов утра, когда они с Джеффри завтракали, раздался телефонный звонок.

— Неприятности? — спросил Джеффри, встревожившись при виде Сары, которая вернулась из библиотеки с побелевшим лицом.

— Звонили из офиса. Дэвид заболел. — Дэвид был у нее исполнительным вице-президентом, который держал все дела под своим неусыпным контролем и управлял делами в Нью-Йорке во время отсутствия Сары. Она уселась на подоконник, рассеянно глядя в пол.

— А что случилось?

— Они точно не знают. Дэвид проснулся среди ночи с болями в груди. Его жена с ним в больнице. — Медленно покачав головой, Сара подняла глаза. — Я должна возвращаться.

— Лететь в Нью-Йорк? Сегодня? Ты не можешь этого сделать, Сара, Ты же прилетела оттуда только вчера!

На момент ее взгляд стал жестким.

— Не могу? В нашей сделке нет места чрезвычайным обстоятельствам?

Джеффри посмотрел на нее более внимательно, и его голос был таким же жестким, как и ее взгляд:

— Я не это имел в виду, и ты это знаешь! Если ты настаиваешь на том, чтобы слетать в Нью-Йорк, считай себя моей гостьей. Я думал о тебе и о том, что, как ты говорила вчера вечером, тебе надо сделать и купить в эти дни, сегодня и завтра.

Осознав свою ошибку, Сара отвела взгляд. Правда ли, что она стала более настороженной, или просто устала и от этого сделалась более чувствительной? По его немедленной реакции было понятно, что он питал самые лучшие намерения.

Она заговорила более мягко:

— Всему этому придется подождать. Вначале мне хотелось бы выяснить, в каком состоянии Дэвид. Он работает со мной с тех пор, как я открыла свою мастерскую в Нью-Йорке, и имеет для меня особое значение. Кроме того, — Сара нахмурилась, — поскольку показ начнется чуть больше чем через неделю, кому-то надо возглавить это дело. Если я улечу туда сегодня, то завтра займусь основными проблемами. Тогда в субботу утром я смогу вылететь назад и прибыть сюда задолго до начала ужина.

Отодвинув стул, Джеффри поднялся.

— Но ты и так совершенно измучена. Только посмотри на себя! Всю неделю ты такая бледная. Этот график, который ты себе наметила, — попросту нездоровый. — А поскольку он сам, главным образом, навязал ей этот график, то чувствовал за собой вину.

— Это все оправдается, Джефф. Действительно. К ужину почти все готово. Поставщики знают, что им делать, флорист тоже. Я могу составить список всего остального, и миссис Флеминг обо всем позаботится. А в Нью-Йорке я займусь телефонными звонками, которые намечала на сегодня…

— Ты совсем себя загоняешь, Сара!

Вздохнув и наклонив голову, Сара потерла висок, а потом посмотрела на Джеффри.

— У меня нет выбора, разве не так?

Последовавшее затем молчание приковало к себе ее внимание. Когда Джеффри, наконец, заговорил, Сара была поражена.

— Поеду я, многозначительно заявил Джеффри. — Только скажи мне, куда ехать, с кем встретиться, что сделать, — и я все исполню. Я могу начать с больницы и посмотреть, как дела у твоего Дэвида, а потом поехать в офис. Ну как?

— Я не могу просить тебя об этом, — прошептала пораженная Сара.

Джеффри подошел к ней, воплощенная решимость.

— А ты ни о чем и не просишь, это я предлагаю. Я хочу это сделать, Сара, если только ты не против.

— Мне бы этого хотелось! Я хочу сказать, от этого все бы упростилось. Но как же твоя работа? У тебя и своих дел хватает…

— Я справлюсь. — Он притянул ее к себе. — Кроме того, теперь моя очередь.

— Твоя очередь?

— Попутешествовать. Тебе ведь трудно перемещаться в челночном режиме.

— Я не против этого, — прошептала Сара, как никогда, ощущая его близость.

— Зато я против, — возразил Джеффри. — Правда, я поеду в Нью-Йорк при одном условии.

Обвив руками его талию, она запрокинула голову.

— При каком?

— Что ты выспишься. Будешь рано ложиться. Оба вечера.

— А что еще мне делать, пока тебя не будет? — мягко поинтересовалась она. Когда он, наклонившись, поцеловал ее, Сара удивилась еще больше.

— Не знаю, — пробормотал Джеффри, дыша ей в губы, а потом ласково провел губами по щеке. — Что ты делала раньше?

— Не знаю, — выдохнула она с закрытыми глазами, загипнотизированная его близостью. Когда он держал ее в объятиях с такой нежностью и силой, она ни о чем не могла думать. Сара вдыхала его терпкий мужской запах, лаская его широкую спину. Когда он, вернувшись к ее губам, вновь поцеловал ее, она отозвалась на его любовь.

— Знаешь, что мне хотелось бы сделать? — прошептал он более хрипло.

— Что? — спросила она, словно возбужденность его тела не выдала его с головой.

— Пойти с тобой в постель.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас.

— В чью постель? — Этот вопрос словно был подсказан ей зловредным гномом, засевшим в ее сердце. Но этот вопрос ближе всего приближался к тому, что ей действительно хотелось спросить: любит ли он ее? Но в то время, как Сара всей душой взволнованно ожидала ответа, дверь на кухню распахнулась и вошла миссис Флеминг.

— О, прошу прощения! — воскликнула она, поспешно исчезая. Но обе головы обратились в ее направлении, и очарование было нарушено.

— Гм… угу… — Джеффри медленно отпустил Сару и отступил назад. — Пожалуй, мне следует позвонить к себе в офис, потом в аэропорт, чтобы узнать, какие сегодня есть рейсы. Ты мне очень поможешь, если составишь список поручений.

Сара кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она почти подошла к разгадке тайны; как жаль, что все сорвалось! Но ее разочарование несколько компенсировалось сознанием того, что Джеффри снял с ее плеч огромное бремя. Идя за ним в библиотеку, Сара подумала, что лишь половина ее облегчения связана с тем, что он вызвался совершить поездку в Нью-Йорк. Другая половина была вызвана сознанием, что муж делает это ради нее. Что до мучившего ее вопроса, то она когда-нибудь все же получит на него ответ.

Когда Джеффри сам слетал из Сан-Франциско в Нью-Йорк, у него на многое открылись глаза. Он рассчитывал на то, что в полете его ожидают четыре с половиной часа отдыха, однако, все это время его неотвязно беспокоили различные мысли. Любит ли она его? Или нет? Впервые он оценил преимущество постоянного нахождения в Сан-Франциско, где он был все время занят, за исключением тех дней, которые проводил вместе с Сарой. Если бы ему пришлось совершать такие перелеты по два раза в неделю, он бы просто сошел с ума — если бы, конечно, не знал, что она его любит и ждет, или, лучше того, Сара не сопровождала бы его в полете. Вот было бы здорово, размышлял он. Может быть, он даже полетел бы с ней, чтобы посетить этот ее предстоящий показ. В конце концов, Кэрин и миссис Флеминг окружат Лиззи всяческой заботой, а Сару должен же кто-то сопровождать.

Какая она замечательная! — решил он, допивая второй стакан виски. Организовала ужин, заказала еду, мебель, цветы, музыку. И где только она разыскала этот ансамбль деревянных духовых инструментов? Раз уж на то пошло, и все остальное? Казалось, все приходят по первому ее зову, и она ведет себя со всеми совершенно непринужденно. По сравнению с прошлым, это, мягко говоря, большой сдвиг. В прошлом единственный вклад, который она могла внести в подготовку вечера, состоял в том, что ей удавалось настроить себя на участие в нем, а все приготовления была более чем счастлива предоставить другим. По правде говоря, когда он предложил устроить ужин, то ожидал, что она переложит все заботы на миссис Флеминг. На самом же деле Сара не только стала входить во все детали сама, но и сумела доставить огромное удовольствие миссис Флеминг, убедив ее, что вся подготовка к ужину будет держаться на ней, в то время как ее участие будет сугубо символическим.

Да, Сара — чудо. Однако она совершенно измоталась. Это сказывалось и в ее бледности, и в том, как часто она дремала по вечерам, сидя напротив него, и в ее ввалившихся глазах, которые приобретали нормальный вид только после того, как их подкрашивали. Сара заставляла себя выходить далеко за пределы своих повседневных обязанностей, и Джеффри не знал почему. Любит ли она его? Или просто выполняет свою часть их сделки с присущей ей скрупулезностью? Итак, он вернулся к тому вопросу, с которого начал. Виски, пожалуй, придется повторить.

Сзади подошла стюардесса, которая проходила между пассажирами, присматриваясь, кто из них нуждается в помощи. Джеффри хотел было подозвать ее, но потом махнул рукой и просто проводил взглядом удалявшуюся стройную блондинку. Бывали времена, когда он мог обратить особое внимание на такую привлекательную женщину. Но те времена миновали. Теперь Джеффри интересовала только одна женщина.

Его взгляд упал на золотое кольцо у него на пальце, и Джеффри отметил, как удобно он себя в нем чувствует. Его брак вообще оказался удобным. Если бы только знать, что готовит будущее. Если бы он мог свободно признаться в своей любви! Но Сара могла бы воспринять это как давление на нее. Если бы она отвергла условия, предполагавшие более тесный взаимный контакт, это вселило бы в него лишь большую безысходность. А, кроме того, поверила бы она ему? Когда-то они были влюблены друг в друга, но он не воспрепятствовал их разрыву. Так чего же можно добиться словами любви? Лучше проявить ее в делах.

Когда Джеффри припомнил свой план, предполагавший соблюдение определенной дистанции между ними, на его губах появилась кривая улыбка. Неужели он всерьез считал это возможным, или просто трусость мешала ему признать правду, состоявшую в том, что Сара влечет и интригует его еще больше, чем десять лет назад, когда они встретились в Сноумассе? Человеку свойственно считать себя сильным и способным управлять собственной судьбой. Но таков ли он сам? В том, что касалось Сары, Джеффри был беспомощен.

Что до Сары, то она отнюдь не была беспомощна. Джеффри видел это всюду, где бы он ни оказывался в Нью-Йорке, слышал дифирамбы в ее адрес от коллег, своими глазами наблюдал, насколько эффективно функционирует «Сара Маккрей Ориджиналз». Даже когда Дэвид очутился в больнице, к счастью, с не таким уж серьезным сердечным приступом, бизнес был в прекрасной форме. Джеффри не потребовалось много времени, чтобы понять, что радушным приемом, оказанным ему сотрудниками Сары, он просто обязан переполнявшему их чувству обожания его жены, а отнюдь не чувству облегчения от прибытия необходимой помощи. Многим другим мужчинам показалось бы обидным двигаться в фарватере собственной жены. Но Джефф, при всей своей компетентности, удачливости и уверенности в себе, ощущал лишь гордость, когда субботний вечер закончился ужином, который она столь искусно организовала. Еда была восхитительная, интерьер — элегантный, атмосфера — радостная. Сара как расторопная хозяйка переходила от одной группы гостей к другой, излучая искреннее тепло, включаясь в разговоры, полностью довольная собой и своим успехом.

Джеффри был очень рад ее достижениям, но ему приходилось ограничивать свой восторг, чтобы принимать в вечере живое участие, приветствовать прибывающих гостей, рассказывать о «Сара Маккрей Ориджиналз», что Сара не могла делать из скромности, присматривать за тем, чтобы у нее самой всегда были под рукой еда или напитки. Хотя он циркулировал по комнатам сам по себе, как полагается хозяину, но неизменно возвращался к жене, в награду за что она брала его за руку, втягивая в круг людей, с которыми в данный момент разговаривала.

Сара проявила себя как замечательная жена и хозяйка до ухода последнего гостя, последнего официанта, после чего в полнейшем изнеможении упала в кресло. У Джеффри, вечер которого до краев был наполнен восхищением женой, эта усталость вызвала сильное беспокойство, которое не могло бы появиться в более нормальных обстоятельствах

— Черт побери, Сара! Я знал, что тебе не стоит всем этим заниматься! Ты выглядишь так, словно больше не в силах и шагу ступить!

— Так и есть! — взглянув на него устало, рассмеялась Сара. — Но мне это и не надо до завтра… гм… точнее, до сегодня.

Глаза Джеффри потемнели и сузились.

— Ты же не собираешься…

— Я должна, — вздохнула Сара. — Для показа нужно еще столько подготовить, поговорить с дизайнерами и проследить за ходом работ. — Она покачала головой. — Я надеялась пробыть здесь до четверга, но, поскольку Дэвид все еще нездоров, мне лучше ехать в среду. Если что-то действительно надо приготовить к вечеру пятницы…

— Если ты не притормозишь, то сама попадешь в больницу, ты, а не Дэвид. И что с нами тогда будет? — с жаром воскликнул он, сознавая, насколько привык к ее присутствию, и не раздумывая о том, как могут быть истолкованы или превратно поняты его слова.

Собрав все свои силы, Сара рывком поднялась с кресла и пошла к лестнице. Всю ее радость как рукой сняло. Она теперь видела, что значит для Джеффа не больше, чем все эти поставщики и флористы с музыкантами, которые пригодились ему сегодня. А она служила сразу нескольким целям.

— Не волнуйся, — бросила она. — Со мной все будет в порядке.

Но она ошиблась. И хотя она рассчитывала, что на следующее утро Джеффри успокоится, этого не случилось. Воскресенье, понедельник и вторник прошли в напряжении. В среду, улетая в Нью-Йорк, Сара была истощена не только физически, но и эмоционально. К счастью, заботы о предстоящем показе вытеснили у нее из головы самые тревожные мысли. Но поскольку проблема физического истощения сохранялась, о ней надо было подумать, но Сара не желала тратить на это время. Поэтому она заставляла себя двигаться и делала даже больше, чем собиралась, обещая себе отдохнуть после показа. Но когда прибыл Джеффри, она приободрилась.

— Джеффри? Здесь? — изумилась она, получив сообщение об этом от секретаря в полдень. Когда же он сам появился в дверях ее офиса, ответа уже не понадобилось. Пробормотав изумленное «спасибо», Сара положил трубку и стояла с бьющимся сердцем, не в силах отвести глаз от высокой темной фигуры, представшей перед ней. — Джефф! Когда это ты прилетел?

Хотя у него был очень уж официальный вид, он, казалось, больше не злился.

— Я приехал прямо из аэропорта, — пояснил он, внимательно приглядываясь к ней. В его полуулыбке не было и тени юмора. — Мне подумалось, что я должен сам увидеть событие, которое поглощает столько твоих сил!

— Я в порядке. Действительно в порядке. — Разумеется, ей стало лучше от сознания, что он здесь, что во второй раз за эту неделю дал себе труд прилететь в Нью-Йорк. Его присутствие здесь очень поддержит ее, а поддержка ей была, ох как нужна! Она устало улыбнулась. — Хотя я буду рада, когда все это кончится. Не помню более утомительного мероприятия такого рода!

Глаза его сузились — явный признак того, что он начинает злиться.

— Может быть, потому, что прежде ты никогда не выполняла столько ролей одновременно. Тебе не приходило в голову, что ты чересчур усердствуешь?

— А что мне делать, Джефф? Я же не планировала, что все навалится на меня сразу. Что до показа, то я договаривалась о нем больше года назад. Я же тогда не предполагала, что буду летать с одного побережья на другое! — Она повысила голос, и в нем прозвучали раздражение и упрек. Казалось, они продолжали спор, который начали несколько дней назад, но на этот раз Сара была не готова вкладывать в него душу. Слушая она со вздохом сказала. — Ты прав. Я измотана. И меньше всего мне поможет спор с тобой. — Она перевела взгляд на свои часы. — Мне надо еще поработать здесь час, а потом поехать переодеться. Если хочешь, можешь подождать…

Но Джеффри, покачав головой, стал надевать пальто.

— У меня еще дела. Во сколько ты должна быть в отеле?

— В шесть.

— Я заберу тебя без четверти.

— О'кей.

К концу вечера Сара уверилась, что у нее есть ангел-хранитель. Показ, проводившийся с благотворительными целями, собрал более четверти миллиона долларов в пользу детей-сирот, кроме того, при свете рампы украшения сверкали восхитительнее, чем она надеялась. И с ней был Джеффри, красивый и полный достоинства сопровождающий, который привлек множество любопытных взглядов. Они составляли потрясающе красивую пару, он — в черном смокинге, она — в вечернем платье до пят из красного, ниспадающего мягкими складками шифона. Он великолепно дополнял ее во всех отношениях, каждый раз принимая на себя основной груз разговора, когда чувствовал, что ей становится нехорошо, и отступал на задний план, когда к ней возвращались силы.

Когда Джеффри отвез ее после показа домой, она была полна оптимизма. Она испытала экстаз, когда в утренние часы они в лихорадочном возбуждении занялись любовью. А в девять утра зазвонил телефон, и Сара, пробудившись от сна, в котором так нуждалась, немедленно встревожилась.

Подслеповато щурясь спросонок, она нащупала трубку, откашлялась и поднесла ее к уху.

— Алло? Да? — Тут из ее голоса улетучились последние остатки сна. — Миссис Флеминг? — Теплое тело мужчины, лежащего подле нее, пошевелилось. Когда длинная рука потянулась к телефону, она отвела ее и заговорила решительно: — Все в порядке. Мы и так собирались вставать. Что-нибудь случилось? — Когда она слушала, что ей говорят на том конце провода в Сан-Франциско, глаза ее расширились от тревоги. — А когда это началось? А температура? Ох! И ее не удалось сбить?

— Что случилось? — не выдержал Джеффри, но Сара только показала ему жестом, чтобы он подождал, а сама полностью сосредоточилась на разговоре с миссис Флеминг.

— Вы звонили доктору Шоу? Я знаю, но ее телефонная служба свяжется с ней.

— Сара!..

Сев на край кровати, она сейчас не обращала внимания ни на свою наготу, ни на взволнованные вопросы мужа.

— Нет, нет, миссис Флеминг, вы поступили правильно. — Она бросила взгляд на настенные часы. — Знаете что, вам следует позвонить и оставить сообщение для доктора, а я позвоню в аэропорт и постараюсь достать билет на более ранний рейс. Я с вами свяжусь в течение часа, хорошо? — Добавив еще пару слов, она повесила, наконец, трубку и встретилась с обеспокоенным взглядом Джеффри.

— Что произошло? Что-то с Лиззи?

— Она заболела вчера вечером и плохо провела ночь.

— Заболела? Чем?

— Ей не по себе, у нее температура. Еще расстройство желудка. — У Сары был встревоженный вид. — Мне бы хотелось вылететь первым же рейсом. Но Джеффри уже опередил ее, хватаясь за телефон. За несколько минут у них были забронированы билеты на рейс в десять пятьдесят, и они еще успели принять душ, одеться и собраться, когда приехало такси.

Полет обоим показался бесконечным. Сидя рядом, они едва обменялись парой слов, каждый испытывал беспокойство и мучился виной. Когда Сайрус встретил их в Сан-Франциско, оба были в плохом настроении. Когда подъезжали к дому, плохое настроение уступило место предельному напряжению.

— Как она? — спросила Сара, стремительно вбегая в дом и сбрасывая на ходу пальто.

Миссис Флеминг встречала их.

— Почти так же. Доктор, правда, приходила. Ей кажется, что это просто расстройство желудка, но у меня сердце кровью обливается, когда я смотрю на малышку. Ей хочется, чтобы ее держали на руках.

Джеффри уже поднимался по лестнице. Без слов поблагодарив миссис Флеминг пожатием руки, Сара последовала за ним. Когда через несколько секунд они вошли в комнату, то увидели Лиззи на руках у Кэрин, которая укачивала ее. Джеффри сразу же взял малышку.

— Что с тобой, глупышка? — заворковал он, убирая волоски с ее лба и нежно целуя его. Щечки девочки побледнели, глаза горели, нижняя губа дрожала. Не успел Джеффри сказать еще что-то, как Лиззи протянула ручонки к Саре.

— Мама… Мама… — захныкала она и успокоилась лишь тогда, когда Сара взяла се и крепко прижала к себе.

— Вот, милая, все в порядке. Мамочка здесь. — Лаская ребенка, она повернулась и села в кресло, которое подвинула ей Кэрин. — Мамочка здесь.

Мамочка была здесь, почти не отходя от девочки три последующих дня, спала только в те часы, когда засыпала Лиззи, но и тогда одним глазом следила за ребенком.

— Дай мне с ней немного посидеть, — время от времени предлагал Джеффри, но Сара постоянно отвечала одно и то же:

— Ей сейчас очень уютно. Все хорошо.

— Но как ты? Ты же совсем не отдыхаешь.

— У меня все в порядке. Ей, кажется, стало получше. Я отдохну, когда температура окончательно спадет.

Когда этот момент наступил, Сара была почти так же слаба, как ребенок. Она проспала почти двое суток. Когда оказалось, что на следующий день Саре не стало лучше, Джеффри взял все в свои руки.

— Что ты? — спросила Сара, проснувшись и обнаружив Джеффри сидящим с мрачным видом на стуле перед ее кроватью.

— Я попросил приехать Тома Ройса. Хочу, чтобы он тебя осмотрел.

— Со мной все в порядке, Джефф! Мне нужно только немножко отдохнуть.

— Ты отдыхаешь уже двое суток — и никаких улучшений! Лиззи уже пришла в себя, а ты нет.

— Она ребенок, а дети поправляются гораздо быстрее. Кроме того, я уверена, что заразилась тем, чем болела она. И ко всему прочему я очень устала, так что нет ничего удивительного, что я плохо себя чувствую.

— Ты ничего не ешь!

— Мне не хочется. — От одной мысли о еде ей стало дурно.

— Но как ты можешь набраться сил, если не будешь есть?!

— Сара устало закрыла глаза, откинувшись на подушки. — Я поем завтра!

— А мне тем временем будет спокойнее, если я услышу мнение врача.

Сара открыла глаза и запротестовала бы, но Джеффри уже успел встать и уйти, прежде чем она собралась с силами. Может быть, он и прав, размышляла она. Кроме того, что плохого в том, чтобы проконсультироваться с врачом?

Однако спустя несколько часов, когда Том Ройс закрыл свой портфель и внимательно посмотрел на нее, у нее возникли сомнения.

— Вы изнурены, это очевидно.

Его прервал тихий стук в дверь. Когда в комнату заглянул Джеффри и увидел, что наиболее неприятная часть осмотра завершена, он вошел и встал у кровати.

— Итак?

— Я говорил вашей жене, что она явно переутомлена. — Доктор вновь посмотрел на Сару. — Но я сомневаюсь, что вы заразились от ребенка. Нет ни температуры, ни рвоты. — Он поколебался, посмотрел на Джеффри, потом на Сару. — А не может быть так, что вы беременны?

— Беременна? — У Сары расширились глаза, а сама она побледнела как мел. — Нет, я не беременна.

Джеффри застыл на месте.

— Моя жена принимает все меры предосторожности, — процедил он сквозь зубы.

Не обращая внимания на его тон, врач обернулся к Саре.

— Что вы принимаете?

— Принимаю? — тупо переспросила она.

— Противозачаточные таблетки. Вероятно, их имел в виду Джефф, не так ли?

— О… — Сара бросила испуганный взгляд на мужа и подумала, стоит ли ей лгать. Но она зашла слишком далеко, чтобы прибегать к таблеткам. — О да, но…

Джеффри побледнел.

— Но что?.. — Его голос стал низким и взволнованным, а она ответила почти шепотом:

— Нет, я ничего не принимала.

В глазах Джеффри загорелся загадочный огонек.

— Ничего? — воскликнул он, весь превратившись во внимание. — Тогда ты действительно, может быть, беременна.

— Нет! — возразила Сара, совершенно забыв про врача.

Джеффри нахмурился, он, казалось, был раздражен.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, вот и все!

Том Ройс подался вперед.

— Когда вы в последний раз были у своего гинеколога, Сара?

Она, пораженная, повернулась к нему.

— Я… э… прошлым летом.

— А когда у вас был последний цикл?

Несколько секунд Сара сидела так тихо, что от бешеного стука сердца ее стройное тело, казалось, все содрогалось. Она вновь посмотрела на Джеффри и отвернулась. — Не могу сказать точно. Я… я все время так занята. Пожалуй, я сбилась со счета.

Не оставалось сомнений в том, что Джеффри был раздражен. Это чувство выражалось очень отчетливо и, пожалуй, граничило с гневом.

— Что это еще за история? Черт возьми, ты во всем такая компетентная и думаешь, что я поверю, что ты можешь сбиться со счета в таких простых вещах…

— В этом нет никакой связи!

— Правильно, если только ты не беременна!

— Но я не беременна!

Доктор похлопал Джеффри по плечу.

— Успокойтесь, — бросил он, взглянув на него через плечо. — Это относится к вам обоим. По-моему, было бы неплохо обратиться к специалисту. Вам надо будет сдать несколько анализов крови и, по-моему, попринимать витамины. Во всем остальном любой врач, к которому вы обратитесь, без труда разберется. Если хотите, я позвоню вашему доктору и расскажу ему о своем визите к вам.

Сара выдавила из себя мимолетную улыбку.

— Все в порядке. Он в Нью-Йорке. Когда я вернусь туда на следующей неделе…

— Ни в коем случае, — вмешался Джеффри, глаза которого сверкали от бешенства. — Ты сходишь к кому-нибудь здесь. На этой неделе. — И он повернулся к своему другу. — Кто у нас тут самый лучший?

Врач вынул из кармана пиджака блокнот и написал имя. Было очевидно, что он полностью поддерживает решение Джеффри. Вырвав листок, он в обход Сары протянул его Джеффри.

Сара была взбешена, что в ее состоянии не шло ей на пользу, к тому же всю ночь она провела без сна. Сара все еще кипела, когда на следующее утро Джеффри повез ее на прием к лучшему акушеру-гинекологу. Она понимала, что ее гнев срабатывает как защитный механизм, спасая ее от смеси страха, надежды и замешательства. А от этого недуга у врачей нет лекарства, а ей было необходимо как можно скорее узнать свой диагноз.