Бумажная луна

Глава 24

Если Питер и в самом деле знал, что Бетси — ее дочь, то, судя по всему, это не слишком его волновало. Он крепко обнял Дженис за талию и должен был почувствовать, как она дрожит, но спокойно обсуждал с Тайлером использование ракет-шутих.

Конечно, он ничего никому не расскажет. Да он и не может знать наверняка. Нельзя допустить, чтобы Бетси услышала досужие сплетни о том, что ее обожаемая старшая сестра на самом деле ей мать. Будь это возможно, Дженис оставила бы ее в неведении навсегда. У девочки и без того нелегкая жизнь, не хватает еще страданий по поводу того, что она внебрачный ребенок, что ее родители, которых она едва помнит, на самом деле ей бабушка и дедушка. Дженис будет изо всех сил отрицать это, хотя при желании никому не составит труда узнать истину. В том городке, где она жила до Катлервиля, все до одного знали о ее позоре.

Надо поговорить с Питером, он должен понять. Глубоко вздохнув, Дженис постаралась избавиться от тревожных мыслей и насладиться праздником. Четвертое июля выдалось жарким и солнечным. Воздух знойными мерцающими волнами перекатывался над пыльной землей. Но дети, казалось, не замечали жары. Они со смехом играли свою шумную мелодию и пустились в пляс, когда годовалый малыш Бенджамина стал раскачиваться и хлопать в такт музыке. Вскоре лужайка превратилась в импровизированную танцплощадку, где Дети отплясывали рил, подражая взрослым. Все смеялись.

— Надо погрузить этих шельмецов в фургоны и отвезти в город, пока они не стали похожи на грязных оборванцев, — сказал Тайлер, когда рил распался, превратившись в обыкновенную кучу малу, и обернулся к Питеру. — Ты поедешь туда на этом жеребце или побережешь силы для скачек?

Питер ответил без колебаний:

— Я бы хотел ехать на нем. В городе он наверняка произведет фурор в толпе любопытных, и ставки могут повыситься.

Тайлер усмехнулся:

— А я и не знал, что ты такой отчаянный игрок. Что ж, идея отличная. Ставки уже пятнадцать к одному. Думаешь, нам удастся довести их до двадцати?

Они пошли к загону, обсуждая свои планы, и Дженис закусила губу, чтобы не закричать от возмущения.

Сзади подошла Эви и обняла ее:

— Привыкай, Дженис! Ведь тебе не понравился бы мужчина, который все делал бы только так, как ты хочешь, правда? Тогда это и вовсе был бы не мужчина. Уступать другому — самое трудное в семейной жизни, пока не привыкнешь к этому. Наверное, поэтому Бог дал нам постель. Случается, это единственное, что объединяет мужа и жену на первых порах. Бывали моменты, когда мне хотелось просто задушить Тайлера, который не желал меня слушать. Теперь я не спорю с ним по мелочам, заставляя его уступать мне, лишь когда речь идет о действительно важных вещах, таких, например, как не называть дочку Фэнни-Мэй в честь его любимой тетушки.

Дженис, слушая эту необычную оценку супружеской жизни, не могла сдержать улыбки. Эви была старше ее на десять лет и замужем с двадцати. Наверное, к ее опыту стоило прислушаться. Но Эви всегда вела беззаботное существование, благополучно перелетев из любящего родительского гнезда в сильные руки Тайлера. У Дженис было такое чувство, что ее жизненный опыт несравнимо богаче. И все же этот опыт не мог подсказать, как надо вести себя с мужем.

В шумном веселом фургоне они доехали до Натчеза, где уже начала собираться толпа. Дженис изо всех сил старалась скрыть свои страхи. Она знала множество способов, как облегчить свою тяжелую долю, но вот чего она никогда не умела, так это бороться с судьбой. Если Питер выиграет эти скачки, им придется проститься, а если проиграет, они сядут по уши в долги. Ни один из этих вариантов ее не устраивал.

Они стояли на тротуаре и смотрели на мэра и его жену, которые ехали в роскошном экипаже, украшенном по случаю праздника. Колонны солдат-конфедератов в вылинявшей от времени форме пешим и конным строем маршировали по улицам, демонстрируя свои медали. Городской оркестр исполнял торжественный марш. Дети были тут как тут. Они играли свою мелодию, когда Мануэль смотрел на них, но стоило ему отвлечься, как они начинали хихикать и пересмеиваться. День был чудесный, парад — замечательный, и собравшаяся публика веселилась от души.

Дженис постаралась забыть свои страхи, глядя на любимую Бетси. Девочка не могла принимать участие в соревновании по прыжкам в мешке, но чуть не выиграла яичный конкурс, споткнувшись лишь в последний момент и забрызгав победителя яйцом. Проигрыш, похоже, ничуть ее не расстроил. Она радовалась уже оттого, что смогла играть вместе со всеми. «Может быть, наконец дочка переросла свою болезнь?» — с надеждой подумала Дженис.

Подходило время лошадиных бегов. Питер обнял Дженис, крепко поцеловал ее на счастье и побежал к участникам забега. Она молча смотрела мужу вслед, сжав кулаки, хотя сердце ее надрывалось от крика.

— Неважный жеребец у вашего мужа, правда?

Дженис удивленно подняла глаза и увидела высокого незнакомца, прислонившегося к ореховому дереву. Его запущенная седеющая бородка, похоже, не подстригалась неделями, а протертый кожаный жилет был еще более потрепанным, чем у Джэсона Хардинга. И все же он производил впечатление относительно безобидного старика до тех пор, пока Дженис не увидела револьверы, висевшие у него на бедрах.

Все мужчины, кроме этого, толпились вокруг загона или возле беговой дорожки. Кармен, Эви и Джасмин во все глаза следили за детьми, чтобы те не попали под копыта лошадей или под ноги мужчин. Никто больше не слышал вопроса старика. Надо было просто уйти, не удостоив его вниманием, но Дженис не могла этого сделать. В настойчивом взгляде незнакомца угадывалась какая-то сила.

— Я плохо разбираюсь в лошадях, — осторожно ответила она, направившись поближе к остальным женщинам.

— Думаете, он сможет удержать эту бестию на беговой дорожке? — спросил старик, не обращая внимания на то, что расстояние между ними увеличилось.

Дженис решила, что он пытается выяснить, на какую лошадь поставить. Она плохо разбиралась в системе ставок, но не могла обмануть этого человека. Кивнув, она сказала:

— Питер может на нем ездить, я сама видела.

Старик, усмехнувшись, пошарил в кармане в поисках сигары.

— О, я тоже видел, как он въезжал в город. Веселенькое зрелище для ротозеев! Жеребец у него танцевал на задних ногах, как цирковой медведь. Ставки двадцать к одному, что ваш муж проиграет, и пять к одному, что он погибнет на беговой дорожке. Конечно, я не хочу, чтобы парень свернул себе шею. Но раз вы говорите, что он знает этого коня, что ж, полагаюсь на ваше слово.

Погибнет? О таком варианте она даже не подумала! Дикий страх сковал Дженис, она тревожно посмотрела в загон, ища глазами мужа и его страшного зверя. Неужели Питер настолько глуп, чтобы рисковать жизнью? Да нет, не может быть! Тайлер не разрешил бы ему сесть на коня, если бы это было так опасно.

Она ничего не видела, кроме расплывчатых пятен скачущих по кругу лошадей и всадников, окутанных клубами пыли. Дженис обернулась к дереву, но старика там уже не было.

Его странное появление и такое же странное исчезновение еще больше встревожили Дженис. Она убедилась, что Бетси благополучно сидит в экипаже, подпрыгивая вместе с Мелиссой на сиденье, чтобы получше рассмотреть беговую дорожку, и заставила себя подойти ближе к ограде.

Беговая дорожка была чуть больше поля, на котором когда-то слишком часто устраивались бега. Годами расстояние отмечали на глаз, а сегодня установили передвижной барьер на старте. Трава была густой и сухой, и дорожка вроде бы не имела никаких препятствий. Дженис не видела ничего, что могло бы таить в себе опасность, кроме самого коня. Она, конечно, ничего не смыслит в лошадях, но мужчины? Они-то должны знать, опасно ли скакать на этом жеребце.

Откуда ни возьмись появился Мануэль, и Дженис быстро взглянула на него. Он был, наверное, года на два старше ее. Раньше он управлял ранчо своего дяди в Минерал-Спрингс, но Пейтон продал это ранчо Хардингам. Его младший брат только что окончил колледж и готовился стать юристом, и Мануэль чувствовал себя вольным холостяком, не обремененным семейными заботами, ибо полагал, что теперь Хосе обеспечит их младшую сестру Марию и дядю. Здесь, в Натчезе, где, казалось, все жители были светлокожими блондинами, мексиканская красота Мануэля смотрелась необычно, и все же, как заметила Дженис, местные девушки заинтересованно поглядывали в его сторону. Она удивилась, почему Мануэль подошел к ней, а не к одной из этих красавиц-южанок, но первые же слова Мануэля ответили на этот вопрос:

— Питер велел мне приглядывать за тобой. Не могу точно сказать, чего он боится — то ли того, что ты швырнешь в него чем-нибудь, то ли того, что хлопнешься в обморок. Я сказал ему, что ты, вероятнее всего, настучишь ему линейкой по рукам, но он не видел тебя за учительским столом и потому не верит мне. Вы в самом деле собираетесь отмочить какой-нибудь номер, миссис Маллони?

Его темные глаза хоть и смеялись, но все же внимательно наблюдали за ней. Дженис была приятна его забота.

— Обещаю тебе подождать с номерами до конца скачек. Видишь вон ту хорошенькую девушку с голубой лентой? Она смотрит сюда. Почему бы тебе не развлечь ее своими веселыми историями?

Мануэль надел шляпу, еще раз окинул внимательным взглядом ее лицо и ухмыльнулся:

— Что ж, это можно. Как ты думаешь, она поверит в историю о том, как я взорвал город?

— Ну, эта история от раза к разу становится все более занимательной. Вообще-то я думала, что виновник того происшествия — Дэниел.

Мануэль, пожав плечами, бросил на ходу:

— Не думаю, чтобы там был какой-то виновник, но так интереснее для слушателей.

Дженис засмеялась и снова повернулась к беговой дорожке. Хорошо, что Питер не такой, как Мануэль, и не заглядывается на каждую встречную женщину. Увидев, что лошади уже выстроились на старте перед барьером, она нервно поежилась и подумала: «Еще неизвестно, насколько лучше гоняться за золотом, чем за юбками».

Раздался револьверный выстрел, возвестивший о старте. Дженис подпрыгнула от неожиданности и вцепилась в ограду, чтобы не упасть. Жеребец Питера испугался незнакомого звука и с диким ржанием взвился на дыбы, оставив землю более выдержанным участникам скачек. Дженис, вскрикнув от досады, отчаянно заколотила кулаками по изгороди. Когда до нее дошло, что она делает, это потрясло ее даже больше, чем неудачный старт коня.

Питер дернул поводья, вернув своего жеребца к послушанию, и пустил его следом за остальными лошадьми. Сильные мышцы коня играли под блестящей черной шкурой. Дженис не видела в нем никаких физических изъянов, о которых говорил Питер Тайлеру в тот первый день. Жеребец был огромен и быстр. Если бы не его заминка на старте, он бы был намного впереди остальных. Он уже обошел последних лошадей и нагонял бегущих впереди.

Дженис заметила, что пальцы ее попали в полость столба заграждения. Она чувствовала, как за спиной у нее собирается маленькая толпа, узнавала женщин по запахам духов и слышала громкие крики мужчин. Питер вывел жеребца на внешний край беговой дорожки. Этот маневр означал, что его коню придется бежать дольше, зато так было безопасней, чем продираться сквозь плотную группу скачущих лошадей.

Тайлер выкрикивал наставления, которые Питер не мог слышать. Бенджамин просто вопил в каком-то непрерывном ритме, повторявшем стук лошадиных копыт.

Она закричала вместе с толпой, когда жеребец Питера обошел всех лошадей, кроме одной. Она закричала еще громче, когда две первые лошади пошли грива к гриве. Она сорвала голос от крика, когда конь Питера оказался впереди на целую морду. И, наконец, она истерически завопила, когда у финишного барьера прогремел револьверный выстрел, от которого жеребец в панике развернулся и сбросил на землю седока.

Дженис была на ограде прежде, чем кто-то успел ее остановить. Группа лошадей, скачущих по беговой дорожке, была для ее ушей не больше, чем тучей жужжащих насекомых. Жеребец проскакал за финишную черту без седока. Люди визжали. Кто-то перелез через ограду, чтобы оттащить Питера из-под стремительно несущихся на него лошадиных копыт. Когда подбежала Дженис, его уже перенесли на край беговой дорожки у ограды. Бросившись на землю, она положила голову Питера себе на колени и склонилась над ним как раз в тот момент, когда мимо пронеслась последняя лошадь.

Увидев склоненное лицо Дженис, Питер криво усмехнулся:

— Я же просил Мануэля, чтобы он за тобой присматривал! Этот болван ничего не может сделать как надо.

— Я ненавижу тебя, Питер Маллони! — прошептала она. — Если ты не сломал себе шею, я сама это сделаю.

Он с тихим стоном пошевелился и закрыл глаза.

— Я знал, что ты именно та женщина, которая будет оказывать мне уважение, как и подобает жене. Я здорово сделал, выбрав тебя, верно?

Вот когда она разрыдалась. Слезы бежали по ее щекам, и она презирала себя за них, но не могла остановиться. Зарывшись пальцами в волосы Питера, она прижала его к себе и не отпускала, пока через ограду не перелез врач. Дженис понимала, что ведет себя как истеричка, но эта трагедия застала ее врасплох. Она не была к ней готова. Она умела планировать многое, но только не трагедии.

— Вам придется отпустить его, мэм. Ему надо сесть, и я проверю, не сломаны ли кости.

Врач уже тщательно осмотрел ноги Питера и сейчас терпеливо ждал, пока Дженис отпустит пациента.

Питер поднял одно веко и взглянул на мужчину:

— Как вы думаете, доктор, может, мне еще полежать здесь? Моя жена не станет меня убивать, если будет думать, что я умираю.

Доктор спрятал усмешку в густых усах.

— Мне кажется, вы сами чертовски ловко почти убили себя. Возможно, она учтет это обстоятельство.

К этому времени Тайлер с Бенджамином, растолкав толпу, пробрались к ним и с тревогой склонились над поверженным всадником. Когда Питеру удалось сесть, не завалившись на спину, они с облегчением отступили на шаг. Дженис сцепила руки, чтобы не накинуться на них всех с кулаками. Скачки проиграны, и что теперь? Долг в тысячу долларов и шишка на затылке у Питера!

Муж подмигнул ей и нежно потрепал за щеку:

— Не волнуйся, красавица Дженни! Я буду жить. — Он перевел взгляд на Тайлера: — Полагаю, это не засчитывается, когда лошадь пересекает финишную черту без седока?

— Найти бы того придурка, — фыркнул Тайлер, — который стрелял из револьвера, и затолкать в дуло его безмозглую башку! Ты как, сам встанешь или тебя придется нести?

Питер осторожно вытянул ноги, убедившись, что они еще слушаются его, и ухватил Дженис за плечи:

— Вы красивы, даже когда плачете, миссис Маллони, но вам не отделаться от меня так просто. Помоги мне подняться, и я что-нибудь придумаю.

Дженис вытерла свое заплаканное лицо и обвила рукой спину мужа. Едва ли ему действительно нужна была ее помощь. Просто он не хотел выпускать ее из своих объятий. Но это не имело значения. Все кончено. Они проиграли! Дженис не знала, какое будущее им уготовано, но она вышла замуж за этого человека, чтобы быть рядом с ним и в печали, и в радости. У них еще будут радости!

Питер, вставая, слегка пошатнулся, но, ухватившись за Дженис, удержался на ногах. Уходя с беговой дорожки, он все так же держал руку у нее на плечах.

— Если ты остался без денег, я дам телеграмму Дэниелу, и он вышлет тебе мой долг, — сказал Питер Тайлеру, который шел рядом.

— Нет, я не останусь без денег, — рассеянно ответил Тайлер, внимательно наблюдая за появившимся мужчиной в цилиндре и сюртуке, который похлопал жеребца по спине. — Я сделал еще несколько дополнительных ставок.

— Дополнительных ставок? — Питер недоуменно уставился на него. — Ты что же, играл против собственного коня?

Тайлер обезоруживающе улыбнулся, продолжая смотреть на своего жеребца и пояснив снисходительно:

— Никогда не клади все яйца в одну корзину, Маллони! Вот секрет успешной игры. Выигрыш не так уж велик, но покрывает первоначальную ставку.

— Урок усвоил, — ответил Питер. — Ну что ж, тогда, если не возражаешь, я верну тебе долг позже. Мне придется ехать в Хаустон. Возможно, какой-нибудь из тех банков, что рекомендовал мне Хардинг, согласится дать кредит.

Дженис подняла глаза, напуганная этим новым его решением. Значит, он так и не отказался от попытки купить золотой рудник?

Тайлер остановился в нескольких ярдах от толпы, окружившей жеребца. Он сдвинул шляпу на затылок, огляделся, желая убедиться, что никто не подслушивает, и сказал:

— Тебе нет необходимости туда ехать. У меня есть деньги.

Питер тряхнул головой: уж не повредился ли он рассудком после падения?

— У тебя есть деньги? Но я думал…

Тайлер покачал головой и гордо ухмыльнулся, глядя на жеребца, который взвился на дыбы, напутанный неожиданным вниманием общества.

— Я продал этого черта, Маллони. Ненормальный покупатель дал мне столько, что хватит на золотую гору. Интересуешься?

Питер кашлянул, крепче ухватился за Дженис и перевел взгляд с Тайлера на его дикого коня.

— Ты его продал?

Тайлер вытянул из кармана рубашки толстую пачку банкнот и протянул Питеру.

— Когда его новому хозяину надоест объезжать этого дьявола, я выкуплю его обратно за треть цены. А пока я не сделал этого, уноси-ка отсюда ноги. В следующий раз я намерен выиграть скачки.

Дженис удивленно смотрела на огромную пачку. Она никогда в жизни не видела столько денег. Взглянув в удивленное и радостное лицо мужа, она все поняла.

Питер собирался бросить ее ради чертовой золотой горы!