Эпилог

— Если моя мама подарила тебе эти чертовы панталоны, это еще не значит, что ты должна их носить. — Стегнув быка, Питер взглянул на задевавший его чувства предмет одежды, который выглядывал соблазнительными кружевными оборками из-под юбки Дженис.

— Мне в них тепло. К тому же сверху я надеваю юбку. Я же не ношу их как брюки. И потом, тебе совсем не обязательно смотреть на мои ноги. Ты уже получил то, что хотел.

Дженис положила руку на свой высокий круглый живот и слегка приподняла ножку, любуясь атласной ленточкой, продетой в манжеты модных панталон. Это будет очень красиво смотреться, когда она снова сможет кататься на велосипеде, но об этом Питеру пока ни слова.

Питер, заметив, куда она положила руку, довольно усмехнулся:

— Признаю, что страшно счастлив, оттого что ты носишь моего ребенка, но это еще не все, чего я хочу. Я навел справки и выяснил, что у нас с тобой еще полно времени, чтобы заняться тем, чего мне недостает.

Дженис покраснела:

— Не буду задавать тебе вопрос, у кого ты наводил справки. Я давно поняла, что ты вышел из семьи настоящих мошенников. Просто не представляю, как твоя святая мама столько лет терпит все это.

— Моя «святая мама» на старости лет, — Питер фыркнул, — превратилась в настоящую ведьму. Не знай я лучше своего отца, мне бы стало его жалко.

Дженис улыбнулась и посмотрела на Бетси, которая ехала впереди на своей маленькой лошадке.

— Что ж, он просто получает теперь по заслугам за то, что столько времени держал ее под каблуком. А твои братья по примеру Дэниела пропускают мимо ушей все ее нравоучения. Через несколько лет они смогут самостоятельно управлять корпорацией «Маллони энтерпрайзес».

Питер подозрительно посмотрел на ее улыбку:

— Да, я получил кое-какую прибыль, выгодно продав акции, но этого нам ненадолго хватит. Думаю, к зиме нам придется снова перебираться в Огайо.

Гора, на которую они поднимались, не сильно изменилась после суровой зимы. Весна одела деревья в свежую зелень, но аромат сосен был тот же. Дженис глубоко вдыхала запах хвои, откинувшись на сиденье фургона.

— Ну, раз ты этого хочешь, то я не буду спорить. Только нам придется подождать с переездом, пока подрастет ребенок, — невинным тоном ответила она, отказываясь принимать вызов, который прозвучал в его голосе.

— Так я никогда не стану богатым, — предупредил Питер. — Не могу же я без конца мотаться между этой проклятой горой и Огайо! От этого мои дела не продвинутся. Если на этот раз мы не добудем золота, то нам будет лучше остаться там насовсем.

— Как хочешь, — откликнулась Дженис.

Она знала, что на самом деле он хочет жить здесь, на бескрайних просторах дикой природы, где людей судят по их поступкам, а не за их имя; знала, что Питер хочет доказать свою самостоятельность и не желает прослыть здесь неудачником. И Дженис была уверена, что он никогда не станет неудачником. У Питера была способность добиваться всего, что бы он ни задумал. А от нее требовалось лишь одно — оградить его от тревог о ней и ребенке.

Понимая, что жена просто успокаивает его, Питер недовольно вздохнул и сосредоточился на дороге, направляя быка вверх, к его домику. На этот раз он отправился в путь, имея достаточно денег, чтобы приобрести кое-какие полезные в хозяйстве вещи, и железная плита, которую они тащили с собой в фургоне, знаменовала собой медленный прогресс в их быту.

— Как ты думаешь, золото, кбторое мы оставили, еще там? — осторожно спросила Дженис.

Сейчас, когда будущий ребенок поглощал все внимание, золото интересовало ее меньше всего, но надо было отвлечь Питера от неприятных мыслей. Борьба подушками хорошо помогала в спальне, но на людях приходилось проявлять сдержанность.

— Хорошо, что Тайлер согласился подождать с долгом.

— Еще бы! — Питер усмехнулся. — После того, как я посоветовал ему купить те акции, он стал великодушен. Теперь у него столько денег, что можно выкупить обратно его бешеного коня и еще останется. — Вернувшись к прерванному разговору, он заметил: — Конечно, золото там, где же ему еще быть? Вот только везти его в город на пробу пока опасно, ведь мы еще не закончили все работы и не обеспечили охрану горы.

Впереди с дороги послышался крик Бетси. Питер схватил винтовку и остановил быка.

Бетси выскочила из-за поворота на своей маленькой лошадке, за ней на крепкой кобыле степенным шагом ехал Таунсенд. Поравнявшись с фургоном, Бетси дернула поводья, а Таунсенд приподнял шляпу и усмехнулся в отросшую за зиму бороду:

— С возвращением, напарничек! Рад тебя видеть. А я уж думал, что ты там разнежился и решил меня бросить.

— Бросить тебя на горе, полной золота? Ты за дурака меня считаешь? — проворчал Питер, но глаза его лучились смехом.

— Серебра, — уточнил Таунсенд. — На горе, полной серебра!

Дженис округлила глаза, но ничего не сказала. Питер озадаченно уставился на своего партнера. Бетси весело подпрыгивала в седле и вертела в руке камень. Но Дженис хранила молчание, ожидая, что скажет муж. Питер знал этого человека и должен был понять, шутит он или говорит серьезно.

Таунсенд кивнул на камень в руке у девочки:

— Это я нашел в том месте, где ты разрабатывал последнюю жилу. Помнишь, ты разозлился и бросил в скалу кирку? Было нелегко достать ее оттуда, но когда я наконец добрался до нее, то нашел серебряную руду. Золото там тоже есть, но, думаю, мы можем в качестве стартового капитала использовать серебро, чтобы организовать горные работы.

Питер, взял камень и посмотрел его на свет.

— Не забывай, что здесь я веду финансовые дела. И мне решать, с чего мы начнем и чем закончим.

Таунсенд опустил голову и надвинул на лоб шляпу, чтобы скрыть веселую улыбку.

— Так-то оно так. Но по-моему, теперь появились другие заботы, и чтобы не обременять тебя серьезными вопросами бизнеса, назначаю тебя простым бухгалтером.

Питер хмыкнул и обернулся к Дженис:

— Когда наемный работник начинает так наглеть, это значит, что у него в кармане завелись деньжата. Ну что ж, мы можем построить в пригороде особняк.

Дженис, с невинной улыбкой обняв Бетси, которая перебралась в повозку и села рядом с ними, добавила:

— Только у меня одно условие: чтобы там в спальне запиралась дверь и было много подушек.

Питер счастливо улыбнулся и поторопил упряжку волов.

— А я-хочу большую ванну. — Он искоса посмотрел на Дженис. — Кстати, я собственноручно уложил в багаж твой цирковой костюм танцовщицы из гарема.

Дженис надулась, пытаясь изобразить недовольство, но уголки ее губ дрожали в улыбке.

Бетси засмеялась и потрогала живот Дженис:

— Мне кажется, маме Дженис больше подойдет костюм клоуна. Значит, папе Питеру придется нарядиться в красивые шелка.

Все весело рассмеялись, но Питеру удалось переглянуться с Дженис поверх головы Бетси. Кого бы девочка ни считала своими настоящими родителями, похоже, она приняла все и всех с жизнерадостной детской наивностью. И она права — ведь люди, с которыми ей так хорошо и надежно, очень скоро станут для нее не только родителями, но и друзьями. Они будут гордиться такой исключительно талантливой, озорной и смышленой дочкой.

Издали увидев дом, Дженис обняла дочь, а Питер засвистел веселую мелодию. «Странно, а я и не знал, что умею свистеть», — подумал он, останавливая волов перед пока единственным домом, который они могли назвать своим.

Он был маленький, зато их собственный.

Питер поцеловал жену. Бетси, увидев это, выбралась из повозки с возмущением десятилетнего ребенка. Пройдут годы, и лишь тогда Бетси поймет, что именно любовь сделала их всех богатыми, а пока ее больше интересовали оставленные в доме краски.

— Я люблю тебя, — с нежностью прошептал Питер, обнимая жену.

— Знаю и за это все прощу тебе. — И Дженис губами потянулась к его губам.

— Все? — лукаво спросил он, отвечая на поцелуй.

— Почти все, — строго ответила Дженис.

Зная свой несносный характер, он понимал, что не раз и не два подвергнет испытанию этот обет, но был совершенно уверен, что Дженис никогда не подведет его. Закрыв глаза, Питер страстно поцеловал ее.

Да, наверное, он мечтает о золоте, но главное свое сокровище Питер Маллони уже нашел.

Загрузка...