Бумеранги. Часть 1

11

6 лет назад

Чикаго, штат Иллинойс

Февраль

Протянув руку, чтобы отдёрнуть тяжёлую штору, Джиллиан вновь улеглась на подушку и всмотрелась в яркую синеву утра. Сколько она себя помнила, ей всегда было холодно. Стоило лишь очутиться вне дома, как Джил дрожала от гула незнакомого помещения. Её не спасали ни тёплые одеяла, ни закрытые окна. Она куталась в пледы и нахохлившейся птицей ютилась в каком-нибудь кресле, пока желание спать не пересиливало. Воробушек. Именно так назвал её Джеймс, когда в первую брачную ночь она ёжилась на слишком большой кровати. Прижимаясь к мужу, Джил искала хотя бы кроху тепла, но натыкалась только на прохладную кожу, морозные поцелуи и дрожала… дрожала… дрожала…

Но в последние дни всё было почему-то иначе. Озеро бесновалось три дня, и вместе с ним стучала в окна сердитая льдистая крошка. Она налетала вместе с порывами ветра, тихим звоном проникала в хрупкие сны и остужала распалённое работой сознание. Казалось, Джил должна была бы стучать зубами от царившего в мире холода, но вместо этого она распахивала тёмные шторы и долго-долго наблюдала за снежными играми. Босыми ногами она танцевала на каменных плитах пола, пока впервые за долгие месяцы готовила завтрак. Не потому, что была голодна, но оттого, что здесь это казалось естественным. И спроси её кто: «В чём причина?»– Джиллиан не смогла бы ответить. Возможно, в добротной кирпичной кладке старого дома. А может, в том, что она наконец повзрослела. Или же…

Или же все объяснения крылись в рубашке, которую Джил так и не заставила себя снять. Некогда хрустящая, идеально выглаженная ткань давно измялась, но от неё всё ещё слышался упрямый аромат сигарет. В него Джиллиан куталась уже третий день и не замечала, как вертит… вертит меж пальцев белые пуговицы. Рубашка была слишком большой, слишком просторной для изрядно похудевшего тела, и Джил утопала в ней точно в хламиде, но ничего лучше она до сих пор пока не носила. Через пару часов или дней Рид вернёт сбежавший багаж, рубашка отправится в прачечную, а затем на пустующие без неё плечики, и чудо закончится. Джиллиан знала, что любой иной вариант покажется неприличным. Они с Беном коллеги, а не обменивающиеся личными вещами любовники.

Увы, это так. И ощутив на языке горький привкус, она привычно зарылась носом в подушку, вдохнула ещё оставшийся там аромат саше и снова устало смежила веки. Истощённый бессонницей организм пока не находил в себе мужества встать и заняться работой. Джиллиан перевернулась на спину и раскинула руки, занимая при этом не больше трети кровати. Та казалась слишком огромной для постоянно пропадавшего на работе холостяка. Очаровательно… Впрочем, весь интерьер этой квартиры казался в духе этого города. Весьма максималистичный.

Чикаго всегда был оплотом демократической партии и считался третьим по величине финансовым центром страны. Количество бизнесменов здесь едва ли уступало Манхэттену, но при этом имело преимущество мгновенного влияния на собственные промышленные корпорации. Жизнь города была суматошной, и всё здесь было до абсурдности грандиозно. От размеров Великого Озера до высоты башни Уиллис – самого масштабного небоскрёба Америки. От крупнейшего в мире фонтана до расположенных прямо на улицах статуй Пикассо или «зеркальной фасолины». А ещё музеи, театры, бесчисленные разводные мосты и, разумеется, Великолепная миля. Даже погода была под стать этому городу.

За проведённых в Чикаго три дня Джил успела вдоволь насладиться её причудами. Климат здесь швыряло из крайности в крайность, отчего улицы то заливало солнцем, то укрывало снегами. Озеро, взбесившись от такого ветреного непостоянства, обиделось и ощетинилось льдинами так, что в ярких лучах сверкало, будто миллионами гигантских голубых эхеверий. Каждое утро Джиллиан наблюдала, покуда хватало зрения, за распускавшимися ледяными бутонами. Это было дико. Абсурдно. Это был тот самый Чикаго…

К сожалению, всё своё время Джил тратила не на любования занимательным городом, а на людей, с которыми надо было работать. Ей предстояло ворваться в чужой дом с эффектом атомной бомбы и вытравить оттуда Сандерса. Но, зная всю низость натуры республиканца, Джил не сомневалась, что тот попытается нанести удар первым и избавится от соперника. И она бы ответила тем же, да вот Рид был не такой…

– Наш сладкий Бенджамин никогда не опустится до личных тычков, – вещал прошлым вечером Майк, занимая своей головой весь кадр видеоконференции. Очки в металлической оправе были давно отброшены прочь, а почти исчезнувший в носогубных складках рот потягивал третью банку бескалорийной колы. Майк причмокнул и продолжил: – Рид просто не сможет. Его аргументации так совершенны и логичны, что абсолютно бесполезны для такого больного придурка, как Сандерс. Тот их даже не услышит. Будет тянуть время, перемежать ответы идиотскими, но популярными шуточками, и получит не дебаты, а свой личный стендап выход.

– Рид слишком благороден, – сонно вторила Эмма.

Ночь в Вашингтоне давно отмотала три часа после полуночи, а потому спать хотели все, кроме Джил, которая внимательно листала справочное пособие по оперативной хирургии. Зачем? Ох, она сама хотела бы знать ответ. Отложив на колени совершенно бесполезную сейчас книгу, Джиллиан потянулась к почти пустому блистеру и машинально застучала ногтями по упаковке мелодию про знамя, усыпанное звёздами13. Мягко задребезжали две последние капсулы. Именно на них ей предстояло дотянуть до возвращения чемодана, где остались три заветные упаковки и новый рецепт.

Пережить эти дни оказалось тяжело не столько физически, сколько психологически. Приходилось до предела увеличивать интервалы между очередной дозой, а после мучиться неприятными последствиями. Однако пока было терпимо. Если не считать отвратительную бессонницу, с которой плохо справлялось даже снотворное… Ах, и тошноту при виде еды.

– Причина моего присутствия здесь – полная свобода действий, – задумчиво проговорила Джиллиан.

– Он действительно согласился, или ты выторговала себе человеческие условия в этой нечеловеческой авантюре? Назвать как-то иначе местный кошмар у меня не выходит, – хмыкнула Энн и потёрла ладонями глаза, сдвинув очки на лоб. Остальные устало рассмеялись.

– Я не знаю, что нами двигало. С одной стороны, я спасала свою задницу, с другой… кажется, он действительно готов на многое.

– О, святая Дева Мария! Неужели Рид перестал отряхивать костюм от налипших крошек? – возопил Колин, потрясая кулаками. Своим криком он вспугнул начавшую дремать Эмму, и на него немедленно зашикали.

– Мы ввязались в редкостное дерьмо, О’Конноли, – выдал Майкл очевидную мысль. – Рид может быть сколь угодно популярен внутри партии, но голосуют не они. Большой Чикаго довольно строптивый клиент, а остальной штат и вовсе живёт по законам диких племён. Куда вождь, туда и они.

– Один раз эти люди уже выбрали его, – резонно заметил Джонас, от которого виднелась только часть левой щеки. Правая уже давно согревала деревянную поверхность кухонного стола.

– Может, провернём обычные подставы? Взломаем почту Сандерса, сольём в сеть несколько неприглядных фактов, фрагменты личной переписки… Придумаем псине историю в браузере с закладками на детскую порнографию. У такого ублюдка наверняка неплохой послужной список грешков. Подумаешь, одним больше, одним меньше, – оживился Джонас. – Особо интересные места можно использовать в качестве аргументации или бумеранга.

Джиллиан непроизвольно вздрогнула.

– Ещё варианты?

– Переманить агитаторов на местах. Пусть уничтожат листовки.

– Перекупить эфиры. Бюджеты Рида позволяют хоть с Белого Дома вести репортаж. Кстати, надо устроить вечер для спонсоров… Эмма, запиши там…

– А лучше сразу заплатить нескольким СМИ.

– Или действовать оружием самого же Сандерса: разберём на цитаты, переврём, перевернём и…

– Проще сразу убить…

Послышались смешки, но Джиллиан знала – это не шутка. Для них нечто подобное считалось вполне допустимой погрешностью в войне за нужные цели. Клейн прав. Джил осталась его лучшей ученицей. Такой же тварью. Убить человека? Никаких проблем, если больше нет вариантов, а на кону стоит слишком многое. Совесть будет послушно молчать. Артур неплохо постарался, чтобы Джиллиан о ней даже не вспоминала.

Она вздохнула и помассировала ноющие виски. Нормально поесть сегодня так и не удалось. День оказался набит разномастными знакомыми журналистами, которых едва удалось вместить в положенные работой часы. А ещё пришлось заглянуть на парочку радиостанций, где аппетит растворился между очередной дозой стимулятора и отвратительным кофе. От его сладковатого запаха уже начинало подташнивать.

Без сомнений, заглушённые наркотиком потребности были чертовски удобны. Они позволяли не отвлекаться на ненужные мелочи, полностью отдаваться задаче, но приём пищи с каждым днём становился всё больше похож на пытку. Желудок сжимался и, кажется, был готов извергать из себя всё, что каким-то чудом в него попадало. Джил отвыкла есть и почти уже не спала. Вместо этого она глотала три капсулы амфетамина и летела разбрасывать сети интриг и пить галлоны кофе вприкуску с различными политологами.

Тем временем из динамика доносилось одно предложение за другим.

– Можно нанять актёров, чтобы изобразить его бывших пациентов…

– Зачем? Пригласим настоящих, пусть расскажут…

– Господи, о чём? Как они видели свет в конце туннеля на операционном столе, пока Рид вспарывал им… что он там делал?

– Вырезал…

– Сердце?

– Опухоли, идиот!

– Фу, какая гадость!

Раздался гогот, а потом всё резко стихло, когда Джиллиан последний раз крутанула в руках блистер и откинулась на спинку высокого кресла.

– Раз нам нечего сказать, мы откажемся участвовать в дебатах, – наконец произнесла она, и повисла тишина. Напряжённая, с каплей всеобщего непонимания.

– Но почему? Какой смысл терять главный инструмент воздействия? – пробормотал Майк, пока остальные ошеломлённо молчали.

– А зачем вступать в сражение, которое заранее обречено на провал? – иронично ответила вопросом на вопрос Джиллиан и устало потянулась. – Мы опоздали в словесных эскападах, однако находящееся в руках оружие всегда бьёт точнее пущенной в небеса ракеты. Сандерс может до второго пришествия сотрясать воздух своей шепелявостью, да и бог с ним. Пускай. Он будет где-то там, а мы здесь. Выйдем в народ и будем его слушать.

– Рехнулась? Штат слишком огромный! – возопил Майк. – Мы не сможем заставить Рида поцеловать в лобик каждого. Это физически невозможно!

– Делай, как я сказала, Пирожок. Подготовь официальное заявление. С нашим доктором я поговорю сама.

Джил отвернулась и посмотрела в тёмный прямоугольник окна, дав понять, что на этой восхитительной в своей экстравагантности новости можно идти спать. Если, конечно, получится. Кто-то (кажется, Джонас) попытался что-то возразить, но под взглядом Энн тихо выругался на вьетнамском и отключился. Лица команды быстро исчезали с экрана, пока не осталось только одно. Мысленно хмыкнув, Джиллиан поднялась и задёрнула тяжёлые шторы.

– Два часа разговоров, и ни один из них не заметил, что ты ходишь в чужой рубашке. Его рубашке, – раздался сзади ехидный голос, и последовал смешок. – Удобно?

– Напомню, мой чемодан улетел в Спрингфилд, – немного резко откликнулась Джил. – Что хотела?

– И поэтому ты не можешь купить себе пижаму? – проигнорировав вопрос, Энн наклонилась ближе к экрану.

– Хорошие нынче стоят целое состояние.

– Ну да. Ведь твои любимые единороги водятся только в Арденском лесу14, а не в ближайшем «Уолмарте», – фыркнула Кроули и машинально прикусила карандаш. Стёкла её очков задорно сверкнули отражением самой Джил. – Не знай я тебя так хорошо, то подумала бы, что сука влюбилась. Но это просто невозможно.

– Рада, что даже в четвёртом часу ночи ты мыслишь здраво. Что тебе нужно?

– Он настолько хорош?

– Он настолько женат! – не выдержала Джил. – Не говори глупостей. На работе мы с тобой существа бесполые.

– Кстати, о жене, – подобралась маленькая, слишком приставучая язва и зашуршала очередными бумагами. – Майк проанализировал отчёты, и у нас проблемы. Траты миссис Рид аморальны. Драгоценности, дизайнерские шмотки…

– Не утомляй меня. Ближе к делу. – Джиллиан прикрыла глаза, отчего-то испытывая непонятное желание ударить кулаком в стену.

– Не понимаю, куда смотрит наш святоша, но выходить с такими данными против Сандерса чистое самоубийство, – вещала тем временем Энн. – Он щелчком пальцев развернёт против нас население штата, которое живёт на тысячу баксов в месяц семьёй из десяти человек и восьми собак. Я вышлю тебе сводные таблицы на почту.

Джил прикрыла глаза и длинно выдохнула.

– Подделать получится?

– Мы постараемся, но… сама понимаешь.

Энн устало стянула большие очки и машинально подышала на чистое стекло линз.

– Понимаю… Но другого варианта нет, – тихо ответила Джиллиан.

Резко кивнув, Кроули отключилась. А Джил всё же повернулась к стене и врезала кулаком по шершавой поверхности, но тут же поморщилась от боли в содранной ладони. Безумие. Чистое и восхитительное безумие. Осталось только понять из-за чего. От очередных нерешённых проблем, ради которых придётся опять изолгаться, или от банальной ревности?

Джиллиан поднесла руку ко рту и задумчиво слизнула выступившие капельки крови, но в следующий момент нервно дёрнулась от звука входящего сообщения. Иногда она до одури ненавидела звон почтового колокольчика. Вот как сейчас. Потерев воспалённые глаза, Джил взяла ноутбук и направилась в спальню, подхватив по пути неизменный блистер. Кажется, ей предстояла полная восхитительного чтива ночь. Энн вряд ли стала бы преувеличивать, а значит, дела просто дрянь.

В целом так оно и оказалось. Провозившись до пяти утра с банковскими выписками и декларациями, Джил с удивительной чёткостью поняла, что ненавидит Алишу Рид. Каждой ежесекундно делящейся и умирающей клеткой мозга презирает за жадность, за глупость, за удивительное равнодушие к судьбе человека, которого жизнь дала той в мужья. Злится на отвратительное жеманство, фантастическую лень и ещё тысячу причин, формулировать которые попросту не было времени. За три года брака миссис Рид не сделала ничего, что хоть как-то бы помогло её супругу. Не спонсировала фонды, не открывала выставки, не посещала больницы и, чёрт возьми, даже не читала дурацкие сказки каким-нибудь дурацким слепым детям! Жены губернатора штата Иллинойс будто бы и не существовало. Вернее, она появлялась исключительно на мероприятиях государственного масштаба, где компрометировала мужа внешним видом и поведением.

Записей нашлось немного, но Джиллиан просмотрела их все. Да, она понимала, что слишком предвзята. Что её обострённая, нестабильная психика слишком ненормально реагировала на обычную женщину… девушку, которая наверняка ничего не понимала ни в политике, ни в бизнесе своего супруга, счастливо выскочив за перспективного холостяка. Но Джил ничего не могла поделать. Она шипела рассерженной змеёй на каждый новый снимок, что невольно подпитывал её ненависть. А устав от бесконечных столбцов цифр, листала новостные сюжеты, читала обзоры и не понимала… Проклятье, Джиллиан действительно не могла понять, почему Рид женился. Почему выбрал именно её!

Наутро, поспав лишь около трёх часов, Джил ощутила, как с трудом шевелится мозг. Усталость была настолько чудовищна, что едва не ломала шейные позвонки под налитой свинцом головой. Но любоваться видами замёрзшего Мичигана не получится вечно. Так что Джиллиан попробовала было подняться с кровати, но чуть не упала обратно и лишь в последний момент схватилась за улетавшие из-за головокружения стены. Как-то умудрившись доползти до ванной, а оттуда до кухни, она погремела кофеваркой и теперь дремала над медленно остывающей чашкой. «Доброе утро, Америка!» бодро гундело из телевизора, что каким-то чудом сохранил подписку на спутниковое вещание. Джиллиан подняла голову и огляделась.

В доме оказалось на удивление уютно и… жизнепригодно, видимо, благодаря стараниям ещё ни разу неувиденной домработницы. Часто ли навещал эту квартиру Рид или, что вероятнее, был просто до занудства предусмотрителен, Джил не знала. Однако на кухне нашёлся кофе, несколько банок с консервированными супами и даже пачка макарон. А в огромном двустворчатом холодильнике ждала упаковка яиц, овощи и свежие фрукты. Представить господина Губернатора, который в рубашке и галстуке отваривает себе спагетти после очередного официального мероприятия, отчего-то не выходило, хотя Джил не сомневалась в его талантах. Так что она хмыкнула, прибавила громкости начавшемуся выпуску новостей и подняла было чашку, но в следующий миг…

–…Оправившийся от снегопадов Конгресс провёл первое полноценное заседание, решая накопившиеся за эти дни вопросы. Известно, что слушания затянулись за полночь, но пока не поступало…

Всё случилось неожиданно резко. Глаза невидяще смотрели на перепачканный стол, когда взвизгнувший в ушах шум заглушил голос диктора, взорвал барабанные перепонки, а затем принялся грубо вспарывать мозг. Реальность перед глазами на мгновение исказилась, чтобы в следующий момент с отрезвляющей чёткостью показать пугающий факт. Джиллиан вряд ли понимала, что происходило вокруг, но чувствовала, как бьётся по венам кровь.

На экране менялись картинки и сюжеты, шли репортажи и реклама, но Джил не смотрела. Она стучала зубами от страха и считала забрызгавшие стол коричневые капли. Три, семь, пятнадцать… Джиллиан с ужасом видела, как пятен становилось всё больше и больше. Они расползались по гладкой столешнице, объединялись в озёра, растекались морями, топили океанами, пока Джил мысленно билась в истерике – этого не могло быть! Не сейчас! Не с ней! Не так резко! Она всхлипнула, окончательно заливая стол кофе, и медленно выдохнула, стараясь совладать с собственным телом. Но то не послушалось. Совсем.

Осторожно опустив с третьей попытки полупустую чашку на испачканный стол, Джил подняла правую руку и едва не заорала, увидев, как тряслись пальцы. Вообще-то, причин для паники не было. За годы на амфетамине ей приходилось сталкиваться едва ли не с худшим. Но именно это стало первым физическим проявлением. Тем доказательством, что Джиллиан отвратительна и ничтожна. В запоздалых воспоминаниях всплыли предупреждения от Оливии о некоем синдроме отмены. И это выбило последний воздух из лёгких. Вот оно? Назад пути уже нет? Джил наркоманка?

Взгляд снова упал на трясущуюся крупным тремором руку, и Джиллиан попробовала сжать в кулак ладонь, но не смогла. Боже…

— …Сегодня ночью стало известно, что в больнице «Сибли-Мемориал» скончался сенатор Джарвис. Он представлял штат Иллинойс наравне с сенатором Томпсоном. Причины смерти не установлены, однако в палате находятся агенты Бюро Расследований, что говорит о…

Продолжение, безусловно, важной новости потонуло в очередной дрожи, и Джиллиан покрылась испариной пота. Её трясло всё сильнее, пока рубашка липла к омерзительно скользкому телу, и Джил судорожно потянулась к блистеру с таблетками. Непослушными пальцами она пыталась выковырять последние капсулы. Шесть часов. У неё есть полдня, прежде чем всё повторится, а потом ухудшится. Боже… Боже… Если Рид не явится сегодня вечером, ей конец. Утро она встретит либо с распоротыми венами, либо на крыше дома. Джиллиан знала. Уже проходила.

Неожиданно ощущение на коже клейкого пота вызвало такой прилив тошноты, что Джиллиан бросилась к шкафу, не глядя выдернула оттуда рубашку – чистую, свежую, с тем самым запахом сигарет – и ворвалась в ванную. Она не задумывалась, что творит. Не анализировала, как обычно, каждый свой шаг. Джил лишь вцепилась пальцами в мелкие пуговицы, но психанула и просто порвала на себе влажную ткань. Рвотные позывы стали невыносимы, когда она освободилась наконец-то от липкой ткани и рухнула на колени под струи горячей воды.

Три, четыре или семь… Джиллиан не знала сколько раз намыливала себя, сидя прямо на полу душевой кабины. Она пыталась избавиться от ощущения мерзкого холода, а потому делала воду всё горячее и тёрла… неистово тёрла руки и ноги, прежде чем всё внезапно закончилось. Ощущения словно смылись с плеч в водосток и растворились в подобии эйфории. В голове стало удивительно ясно, и Джил опёрлась спиной на кафель душевой, а потом устало прикрыла глаза. В крови медленно растворялся наркотик. Он стирал из головы панику, и с равнодушием Джил вдруг осознала, что отныне её тошнит не только от посторонних, но уже и от самой себя.

Звонок в дверь оборвал методичное застёгивание чистой, пахнущей свежестью рубашки на последней пуговице. Не торопясь закатав до локтя слишком длинные рукава, Джиллиан взлохматила ещё немного влажные волосы, соблазнительно оскалилась отражению в зеркале и отправилась в коридор. Она не стала тратить время на попытки разглядеть нечто неведомое в дверном глазке. Зачем? Распахнув дверь, Джил лишь на секунду прищурилась, после чего выхватила у ошарашенно замершего Рида чемодан и направилась в гостиную.

– У воспитанных людей принято предупреждать о своём визите, – на ходу бросила она, негостеприимно проигнорировав хозяина. – Но, разумеется, я безумно рада вас видеть. Проходите, чувствуйте себя, как… Ах, хотя, вы и так дома. Видимо, именно этим объясняется ваша вопиющая бестактность.

– Можно просто поблагодарить меня за курьерскую доставку, – медленно проговорил Рид.

Краем глаза Джиллиан видела, как он снял знакомое тёмно-серое пальто, отправил его на вешалку и вынул из кармана ярко-красную пачку сигарет. Уже бывший господин Губернатор не был замурован в костюм, а одет в простой, хоть и немного строгий джемпер то ли чёрного, то ли синего цвета. Впрочем, вид Джиллиан вызывал гораздо больше вопросов, чем не преминул воспользоваться Рид.

– Вижу, вы освоились, – произнёс он и опустился в кресло напротив окна, безлико рассматривая склонившуюся над раскрытым чемоданом женщину.

Во взгляде, которым Бен смотрел на очерчиваемые тусклым солнечным светом контуры, не было ни пошлости, ни смущения. Исключительно хирургически выверенное любопытство к резко выделявшемуся в привычной обстановке объекту. А в том, что стоявшая в мужской рубашке Джил никак не вписывалась в типичное зрелище, сомнений не было ни у кого. Уж слишком плотно были сжаты мужские губы, слишком побелели костяшки стиснутых на красной пачке пальцев. Однако Рид промолчал. Лишь отработанным годами, хоть и чуть более резким движением достал сигарету и хмыкнул.

– Вы не против?

– Как я могу запрещать что-то в вашем собственном доме, – фыркнула Джиллиан, которая лихорадочно рылась в чемодане. Она уже вывалила на диван косметику и теперь разбрасывала остальную одежду. Прикусив губу, Джил искала упаковку с таблетками. – Кстати, хотела поздравить вас с официальным сложением полномочий. Ознакомилась вчера с посланием для штата и, должна заметить, вы обладаете удивительной способностью убеждать даже в столь странной и двусмысленной ситуации. Особенно мне понравилось ёмкое «стремление к лучшим временам» и весьма радикальное для Бенджамина Рида «все ждут перемен». Право слово, ваш спичрайтер просто великолепен. Если вдруг решите баллотироваться в президенты, включите эту речь в предвыборную кампанию.

Её прервал без конца повторявшийся щелчок зажигалки, от которой Рид безуспешно пытался прикурить. Коварный предмет, не иначе как родной брат обидевшегося ещё по прилёте в Чикаго Zippo, решил проявить чудеса строптивости и отказывался высекать из себя пламя. Раздражающий звук многократного скрежетания вынудил Джиллиан, в конце концов, передёрнуть плечами, отбросить очередной жакет и резко выхватить из рук Бена тёплый металлический корпус. Она склонилась над Ридом и ловко высекла искру, не заметив, как по открывшимся в вороте ключицам скользнул его взгляд. Убедившись, что проблема исчерпана, Джиллиан выпрямилась, и поиски начались заново.

– Хорошо, что вам удалось так быстро распрощаться со Спрингфилдом. Я успела навестить нескольких знакомых журналистов, которые уже пишут необходимые статьи и политические обзоры. К сожалению, рекламную войну мы проиграли, не успев даже начать, но у меня есть пара идей… – В ладонь толкнулась цилиндрическая упаковка, и Джил облегчённо выдохнула. Наконец-то! – Сандерс допускает большую ошибку, выстроив предвыборную кампанию вразрез собственной личности. Впрочем, было бы странно, ори он на каждом углу о своей расистской и шовинистской натуре. Но мы будем умнее. Ваше прошлое, как и…

– Джил.

Ровный, слегка пыльный голос заставил умолкнуть на полуслове и замереть. Она боялась обернуться и посмотреть на Рида, но, судя по наступившему молчанию, что-то было неправильно. Что-то, происходившее здесь и сейчас, в этой комнате и между ними, казалось Бену абсолютно неверным. Фальшивым. Ненормальным. И следующие слова лишь подтвердили догадку.

– Переоденьтесь во что-нибудь другое. Пожалуйста.

Это была полупросьба-полуприказ. Эдакий облачённый в вежливую форму намёк о полной неуместности её поведения. Бесконечно тактичное требование перестать унижать себя и его подобной откровенностью и никому не нужной развязностью. Бен ещё не догадывался о причинах, не понимал своего желания смотреть не на купавшееся в амфетаминовом либидо существо, а на равную себе женщину. Это знала лишь Джиллиан, которая сжимала в ладони проклятые стимуляторы. Однако чутьё взрослого умного мужчины не подвело, настойчиво попросив прекратить это. А потому она схватила первые попавшиеся вещи и скрылась в спальне, зажмурившись до красных кругов перед глазами и мечтая провалиться сквозь все этажи, лишь бы не слышать в ушах эхо короткой фразы. Господи, за что ей повстречался именно Рид?

Из комнаты Джиллиан вышла через пару минут. Спокойная, замурованная в чёрный безликий свитер и с едва заметно покрасневшими глазами. В гостиной она не задержалась ни на секунду, однако, уже подойдя к висевшему в коридоре большому зеркалу, увидела по-прежнему сидевшего Рида. Он немного устало опирался локтями на колени и задумчиво вертел в руках почти истлевшую сигарету, пока из-под полуприкрытых век рассматривал алый тлеющий огонёк. Её взбудораженный мозг выхватил эту картину за одно только мгновение, намертво запечатлев в памяти. Джиллиан не знала зачем, как не знала отчего из раза в раз беспрекословно следовала сухим, коротким приказам. Похоже, это какое-то сумасшествие.

– Мне нужна моя команда, – произнесла она в тишину комнаты. Руки машинально перебирали дорожную косметичку в поисках помады или туши. Без разницы. Ей просто нужно было себя чем-нибудь занять. – Я так и не смогла дозвониться до Клейна.

– Не берите в голову. Я всё улажу.

Голос раздался почти над самым ухом, и Джил вздрогнула, едва не выронив пудреницу. Она не слышала, как подошёл Рид… как встал за её спиной так близко, что это сложно было назвать приличным. Но теперь он занимал в зеркале всё доступное пространство, и Джиллиан отчётливо ощутила лопатками чужое тепло, почувствовала касавшееся волос дыхание и увидела в отражении глаза Бена. А он смотрел так, будто хотел охватить всю целиком, запечатлеть каждый сделанный жест. И ей не оставалось ничего иного, как дать ему это. Вопреки здравому смыслу Джил медленно провела пуховкой по лицу и вгляделась в почти медные глаза.

Сколько раз она вот так же собиралась под ленивым взглядом мужа и чувствовала себя неловко от такой интимности? Сколько раз Джеймс подавал ей тушь или помаду, находя это до невозможности обыденным, а она раздражающим? И почему сегодня всё иначе? Почему, проводя кисточкой и очерчивая скулу, Джил наслаждалась лаской в глазах Бенджамина Рида… Почему он вообще находился здесь и мягко отвёл её руки, стоило только попытаться убрать отвратительно рыжие волосы в формальный пучок? Почему она послушалась так беспрекословно… Почему они замерли на долгую минуту, пока Рид всматривался в её отражение… И почему, во имя всего, он улыбнулся краешком губ и, наконец, отступил, склонив голову, словно молча благодарил? Всё перемешалось. Теперь причины знал только Бен, а ей оставалось лишь чувствовать и действовать по наитию.

Тонкий лёд с влажным хрустом крошился под ногами, пока они медленно двигались в сторону усыпанного снегом фонтана. Ветреное буйство утихло, и теперь лишь едва заметные порывы раскачивали лианы потухших гирлянд на фонарных столбах. Парк спал, и снег неторопливо засыпал очищенные с утра дорожки новыми дюймами головной боли. Слева периодически громыхало вагонами и настойчиво стучало колёсами в сонном воскресном полдне метро. Справа надменно шуршал отколовшимися льдинами вновь на что-то обидевшийся Мичиган.

Лишённая поддержки неизменных каблуков, что были бесполезны в чикагской зиме, Джил то и дело задирала голову, когда обращалась к шедшему рядом Риду. И было похоже, что к концу дня их шеи переломятся пополам. У неё из-за бесконечных попыток смотреть в глаза, у Бена – от джентльменских стараний уменьшить дискомфорт своего консультанта. На самом деле, Джиллиан никогда не подозревала у себя дефицит роста, однако рядом с Ридом признать несостоятельность высоты смогла бы и башня Трампа.

– Скажите, вы никогда и никому не объясняете своих поступков? – неожиданно спросил Бен прямо посреди разговора о Сандерсе, а затем резко наклонился и зачерпнул полную пригоршню снега. Джиллиан хмыкнула.

– Обычно рядом не находится тех людей, которых следовало бы посвятить в мои планы, – пожала плечами она. – Моя работа не предусматривает большой круг интриганов. Скорее, наоборот…

– Только необходимые в партии фигуры, – понимающе кивнул Бен.

– Верно. Переговоры бывают разными, но их специфика требует от меня быть незаметной. А разве это возможно, если половина Конгресса знает, зачем я пришла, а вторая хочет оторвать мне за это ноги? – Она весело взглянула на Рида, но тот даже не улыбнулся, только тёмные брови нахмурено сошлись на переносице.

– Именно поэтому вы не пользуетесь духами.

Брошенная будто бы невзначай фраза прозвучала бестактно, отчего Джиллиан поджала губы. Надо же, какая удивительная наблюдательность за неполных четыре часа полёта и одно неловкое утро. Но она коротко кивнула.

– Я инструмент. Многофункциональный, интеллектуальный, но безликий. С одной стороны, лишаю конкурентов шансов сымитировать моё участие в том, где участвовать мне не положено. С другой, не люблю оставлять свой след в чьих-то жизнях.

– Как не любите рассказывать о своих планах. – Бен чуть скривил рот, а потом взглянул в затянутое низкими облаками небо. – Хорошо, спрошу прямо – зачем мы здесь?

Джиллиан расхохоталась, тряхнула свободными от извечного пучка волосами, а потом неожиданно для них обоих взяла удивлённого её реакцией мужчину под локоть и бодро зашагала в сторону «зеркальной фасолины».

– Мы, мистер Рид, идём делать вашу предвыборную кампанию. Ориентируясь на данные моих аналитиков, у нас не так много возможностей, но кое-что есть.

– И что же это?

– Вы.

Бен легко подстроил свою пятифутовую поступь под аккуратные женские шаги и, отправив восвояси снежок, теперь легко придерживал Джиллиан.

– С этим даже невозможно поспорить.

– Я не имею в виду ваше физическое присутствие, – фыркнула она. – Существует теория, что побеждает не программа, а личность. Не смотрящий с огромного билборда человек, который вещает об абстрактном мире во всём мире и счастье для всех сразу, а разговаривающий с людьми на их же языке.

– Вы предлагаете мне пойти в народ, – медленно произнёс Рид.

– А ещё бросить курить. Возражения не принимаются. Именно эта ваша привычка мешает… – начала было она, но в следующее мгновение едва не рухнула на влажную мостовую, когда её со всей силы дёрнули назад.

Джиллиан удивлённо моргнула и в священном негодовании задрала голову, чтобы встретиться с неожиданно тяжёлым взглядом. И выдержать его оказалось непросто. Почти невыносимо, потому что из неё словно сделали оригами. И всё же Джил поджала губы и невероятным усилием приподняла рыжую бровь…

– Что?

– Даже не подумаю.

– Мне лучше знать, не находите? – раздражённо отозвалась она и зябко повела плечами под немигающим взглядом. Да господи! – Это всего лишь сигареты! Пара пластырей и никаких проблем ни с зависимостью, ни с электоратом.

– Нет.

Резко выдохнув, Джил отступила, но её немедленно схватили за локоть. Сцепив зубы, она сбросила чужую руку, на которую совсем недавно столь беззаботно опиралась, и чуть прищурилась. Это что, мистер Рид? Элемент устрашения? Попытка показать, кто здесь главный? Или игры во власть? Склонив голову набок, Джиллиан растянула губы в гадкой улыбке.

– Следуя общей тенденции, ваш штат придерживается категоричных взглядов на здоровый образ жизни, и подобная привычка не добавит очков. Мы отстаём на три недели и тысячу голосов…

– К чёрту, пока это помогает обходиться без антидепрессантов и стимуляторов.

Джил перевела дыхание в попытке успокоиться и на мгновение прикрыла глаза. Без шансов. Стене было плевать. На самом-то деле, это какая-то чушь! Рид действительно собрался с ней спорить? С вытребованным у Клейна инструментом? Он, ступавший на мозаичные полы Конгресса лишь по крайней необходимости, тогда как она знала каждый проклятый узор?! Господи! Сколько ненужной драмы из-за каких-то сигарет, она же не почку просит продать.

– Вы же сами согласились на полную свободу моих действий!

– Но не ограничивал взамен свою, – резонно отозвался демократический осёл и быстрым шагом направился к уже маячившей вдалеке «зеркальной фасолине». Зарычав от раздражения, Джиллиан поспешила за ним.

– Бен, просто поверьте. Курение на людях – даже сам факт этого! – стремительно удаляет вас от кресла конгрессмена и приближает к симпатичной раковой опухоли!

Рид резко остановился, а затем так же внезапно обернулся и наклонился прямо к лицу Джиллиан. Да так близко, что она отшатнулась и судорожно попыталась убрать с глаз мешавшие волосы.

– Вы действительно хотите рассказать мне об этом? О раке лёгких? – Большой рот изогнулся в совсем невероятной усмешке, от которой Джил передёрнуло. – Тогда уж просветите и насчёт импотенции.

Чёрная бровь повторила изгиб губ, и Джил сглотнула. Дерьмо. Действительно, торакальный хирург-онколог знал несоизмеримо больше нахватавшейся аналитики миссис О’Конноли. И пока Джил хватала ртом снежный воздух Чикаго, Рид снова отвернулся, равнодушно бросив на ходу:

– Мы продолжим вспоминать международную классификацию болезней или вернёмся к обсуждению наших планов?

– Вернёмся к обсуждению, – процедила она, однако не удержалась от скабрезного замечания: – Не думаю, что избирателей волнует ваша мужская пригодность.

И ей бы праздновать маленькую победу, но раздавшийся следом невинный вопрос поставил в тупик и выбил из сердца триоль.

– А вас?

Что?! Она подняла потрясённый взгляд на замершего чуть поодаль Рида, но внезапно натолкнулась на собравшиеся в уголках глаз смешинки. Пару раз моргнув, Джиллиан с трудом осознала, что двусмысленная реплика оказалась лишь шуткой. Серьёзно, глупо думать, что Бену польстило бы внимание такой женщины, как миссис О’Конноли. Хотя она… действительно переживала. Немного. Чуть-чуть.

– Я такой же избиратель, как и они…

– Вы лоббист, – коротко ответил Рид.

– Это не взаимоисключающие понятия, – заметила Джил.

– Нет. Но они лежат в разных плоскостях, – хмыкнул Бен и бросил на озадаченную Джиллиан развеселившийся взгляд. – Так что вы скажете?

Она нахмурилась, а затем медленно произнесла:

– Допустим… я бы сказала, что с такой настойчивостью можно попробовать преобразовать очевидный недостаток в уникальное достоинство. Сделать особенностью, ибо люди запоминают индивидуальность. Нечто, вызывающее у них эмоции. Например, чувство доверия от схожих привычек. Им нужен символ… Маяк. – Джил прервалась, ощутив, что сболтнуло слишком уж личное. А потому, вымученно улыбнувшись, зло фыркнула и попыталась замять возникшую неловкость. – Таковы сантименты средней массы электората, чей интеллект плещется в прибрежных водах Мичигана. Цель их жизни – глупое следование навязанным стереотипам, которые они же с таким удовольствием порицают.

На короткий миг воцарилась тишина, пока Рид тщательно распутывал вереницу слов, а потом Джиллиан вздрогнула от слишком требовательного тона.

– Я не услышал ответа.

– Вы уже говорили, что не специализируетесь в отоларингологии, – огрызнулась она.

Ей нечего было ему сказать. Как вообще можно выбрать хоть что-то, когда опыт кричал об одном, а сердце заходилось в жгучем противоречии? Книги, лакрица, табак. Табак, лакрица и книги. Убери хоть один компонент, и философский камень не сложится.

– Отвечайте, Джил, – тем временем настаивал Бен, и его интонация могла бы поспорить с набившим оскомину «сядь»: так же беспринципно и даже немного ex post оппортунистично.

– Моё мнение – курите, если так хочется, – наконец устало пробормотала она.

– И это всё? – нетерпеливо проговорил Рид, и Джиллиан удивлённо оглянулась. Она хотела было снова съязвить, но промолчала, когда Бен слишком сильно поджал губы и прищурил переливающийся медными кольцами взгляд. Господи! Да сдался ему этот ответ…

– Всё, – сухо бросила она, а в следующий момент твёрдая мужская рука цепко схватила за локоть и вынудила посмотреть в глаза Рида.

– Врёте, – процедил он. – Или не договариваете. Если мы хотим сотрудничать дальше…

– Если мы хотим сотрудничать дальше, – перебила его Джиллиан, – то нам лучше вернуться в проторенную колею беседы. Впрочем, если вам так нравится, можем продолжить и дальше вытаптывать узкие тропки в непроглядных чащобах ваших пороков.

Немного ошарашенный подобной тирадой Бен нахмурился, а потом неожиданно искренне и громко рассмеялся, тряхнув головой.

– Господи, вы прекрасны, – пробормотал он и машинально провёл рукой, убирая с глаз Джиллиан растрепавшиеся волосы.

– Благодарю.

Площадка перед «зеркальной фасолиной» была забита людьми. Кто-то вместе с детьми спешил на каток, что расположился аккурат за серебряным боком футуристической скульптуры, кто-то неспешно прогуливался. А толпы туристов трудолюбиво фотографировали свои искривлённые отражения со всех возможных сторон.

Первый снежок в прямую и тёмную, точно грифельная доска, спину Рида полетел, когда он что-то увлечённо рассказывал Джил о городе. Неуловимым движением она подхватила пригоршню снега, слепила неаккуратный шар и отправила тот точно между лопаток унёсшегося вперёд губернатора. И взгляд обернувшегося к ней мужчины оказался ошеломителен. Вряд ли кто-нибудь ещё смог бы столь изысканно смешать в себе гнев, раздражение, щепотку невероятного удивления и целый галлон оскорблённого достоинства с обещанием чудовищной мести.

– Что вы творите, – процедил Рид и сделал было шаг навстречу, но в следующий момент запоздало увернулся от летевшего в грудь снаряда. В чёрных волосах заблестел рассыпавшийся снег.

Вскочив на покрытый наледью длинный каменный стол, что тянулся вдоль центральной части променада, Джиллиан скомкала ещё один снежок.

– Делаю вашу кампанию, – чуть безумно улыбнулась она и снова швырнула кривоватый шарик теперь уже прямиком в темноволосую голову. С той они наконец-то находились на одной высоте.

Однако Джил промазала, потому что пытавшийся отряхнуть пальто Бен сумел невероятным образом увернуться. И движение вышло столь плавным и неожиданно гибким для его роста, будто сошло с покрытых порохом легенд о первых жителях Америки. Поговаривали, местные племена слыли охотниками, ну а в Риде осталось так много с прошлых времён…

Тем временем затянутая в чёрную перчатку рука сжалась в кулак, пока Джиллиан согревала дыханием вмиг озябшие и покрасневшие пальцы. Но на лице её танцевала хитрая усмешка.

– Это несерьёз… – начал было Бен и явно собрался стащить с импровизированного постамента несносную особу, но опоздал.

– В том и смысл. Снова напомню – вы согласились на всё, – шепнула она, отталкивая сомкнувшиеся на талии руки, а в следующий момент прокричала. – Уважаемые леди и джентльмены! Жители Большого Шикагоу!

Звонкий женский голос и попытка изобразить знаменитый акцент немедленно привлекли внимание прохожих, вызвав подбадривающие улюлюканья. Она благодарно поклонилась.

– Джил! – рык раздался откуда-то слева.

– Позвольте представить вам Бенджамина Рида, – не обращая внимания на окрик, она махнула рукой в сторону застывшего ещё одной скульптурой мужчины. Право слово, будь он при этом Медузой Горгоной, прекрасных памятников стало бы существенно больше. Джил откашлялась. – Многие из вас имели честь голосовать за него несколько лет назад, а кто-то даже видел пару раз по телевизору. Что, согласитесь, неплохо для человека, который проводит почти всё своё время в небе между Спрингфилдом и Вашингтоном. Как голливудская звезда, только обязанностей в несколько раз больше…

Её прервал дружный хохот, а следом кто-то из проходившей мимо компании студентов неожиданно прокричал:

– Да это же губернатор!

Радостный вопль одетого в дутую куртку парнишки легко перекрыл немедленно поднявшийся гул. Послышались удивлённые вздохи, и в морозный воздух мгновенно взлетели возбуждённо переговаривающиеся голоса. Джил облегчённо выдохнула и широко улыбнулась. Осталось немного. Честное слово, работать с этим кандидатом было одновременно проклятьем и благословением.

– Бывший губернатор. – Театральным жестом простерев вперёд руку, она мановением указательного пальца подозвала подойти поближе столь удачно осведомлённого юношу. – С этого дня мистер Рид намерен лично представлять ваши интересы в Сенате. И готов нести ответственность не только за общее процветание штата, но за страну в целом. Отныне ни один ваш голос не останется проигнорированным.

Весёлый гомон на секунду прервал глотнувшую воздуха Джиллиан, и в уши вклинился сердитый голос:

– Прекращайте этот цирк!

Но она лишь дёрнула щекой и улыбнулась шире.

– И сегодня у вас есть удивительная возможность задать любой вопрос мистеру Риду – прекрасному врачу, мужу, политику, что шесть лет вёл И-й-иллинойс к процветанию, и кто будет достойно представлять в Конгрессе наш любимый штат и его вершину – Шикагоу!

Очередной взрыв одобрения и аплодисменты толпы привлекли внимание остальных. Вдоль борта катка уже темнели зимними куртками десятки любопытных, и поднялись первые руки желающих, однако Джиллиан игриво покачала пальчиком и подмигнула толпе.

– Не так просто. Раз уж мы собрались в замечательном парке, на свежем воздухе, я предлагаю сыграть в игру.

– О’Конноли!

Не плещись в её крови амфетаминовое бесстрашие, она, быть может, одумалась бы. Сбавила обороты, обернула всё в шутку… Потому что интонация Рида обещала никак не меньше семи кругов Данте и парочки сверху, лично от него. Но сейчас Джил искренне верила в то, что делала. А потому, зачерпнув немного снега, она скомкала из него неровный шарик и подбросила на ладони.

– Один снежок – один вопрос. Если попадёте, ответ ваш. А если нет… – И на этих словах сладкая улыбка Джиллиан стала обворожительной, а по толпе пробежал притворно ворчливый стон. – Готовьтесь получить сдачи.

Комок снега полетел куда-то в толпу, и Джиллиан спрыгнула с импровизированного постамента, встав рядом с Ридом, который не сводил взгляда с приближавшейся к ним группы людей. Он был напряжён, и стоило Джил лишь шагнуть к людям навстречу, как немедленно схватил её за руку и почти отшвырнул к себе за спину. После этого Рид стремительно развернулся и вперил злой взгляд в глаза растерянной Джиллиан. Она смотрела на Бена, который нависал над ней так, точно пытался загородить от остальных, и ничего не понимала. Он боялся? Её? За неё? Серьёзно? Что за глупость, они же в центре Чикаго! Но, попробовав дёрнуться в сторону, Джил замерла.

Они смотрели друг на друга с одинаковым раздражением, но, когда Бен уже вознамерился что-то сказать, о его спину рассыпался первый ком снега.

– Красное или белое? – прокричал в неловкой тишине тот самый студент. Последовала секундная пауза, Джиллиан заметила, как недоумённо моргнул, а затем с тихим рычанием прикрыл глаза Рид.

– И почему вас до сих пор никто не убил? – пробормотал он, а толпа радостно подалась вперёд.

– Один вопрос – один снежок, мистер Рид, – тихо хмыкнула Джил.

– Сэр? – не унимался тем временем любопытный герой и уже готовил новый снаряд.

Но Бен оглянулся, зачерпнул пригоршню из ближайшего сугроба, и с размаху залепил им в плечо Джил, прошептав одними губами: «Легко». А потом обратил всё внимание на ждущую ответа толпу:

– Виски. Мы же в Чикаго.

Ответ разорвал последние нити недоверия у потомков последних бутлегеров, послышался смех, и снежки полетели не переставая. Целились не только в Рида. Прибежавшие на шум дети затеяли собственную игру, пока их родители пользовались удивительной возможностью задать вопросы и получить настоящие, не выверенные десятком аналитиков ответы.

Отряхнув себя, Джил присела на ближайшую скамейку и теперь со стороны наблюдала, с каким интересом и воодушевлением потянулась к Бену молодёжь. Спрашивали обо всём. От любимого музыканта до болезненной стрельбы в школах. От марки его автомобиля до попыток порекомендовать хорошего терапевта. На этом вопросе Джиллиан фыркнула слишком громко, отчего Рид бросил на неё насмешливый взгляд. Люди оставались людьми с одинаковыми проблемами как для Чикаго, так и для маленького городка на Аляске. Так что, подышав на озябшие пальцы, Джил с улыбкой взглянула на Бена, который что-то долго и терпеливо объяснял немного агрессивному пожилому афроамериканцу. Тот походил на бездомного, но будущего конгрессмена (и, чем чёрт не шутит, быть может, государственного секретаря) не смущали подобные мелочи. Наконец, громко рассмеявшись, мужчина хлопнул Рида по плечу затянутой в драную перчатку ладонью и пожал руку.

Они провели в парке два часа, прежде чем публика начала редеть. Рид периодически отстреливался снежками и задавал вопросы, внимательно слушая, на первый взгляд, нечленораздельный галдёж. Давно уехали подоспевшие вовремя репортёры, что так и остались никем не замеченными, а Джиллиан успела насквозь продрогнуть и теперь согревалась вторым стаканчиком с кофе. Наконец толпа отпустила слегка осипшего на морозе Рида. Было ли это успехом? О да. Джил сделала ставку на личность и не прогадала, сорвав если не банк, то неплохой куш точно. Но когда в телефоне звякнуло сообщение о списании денег, над головой раздался вопрос.

– Сколько вы им заплатили?

Рид устало опустился рядом на каменную скамейку и с наслаждением вытянул длинные ноги. Замурованными в чёрные перчатки пальцами он вертел сигарету, и Джиллиан могла только догадываться, как же отчаянно ему хотелось курить. Решив больше не мучить упрямца, она поднялась и уже было двинулась к выходу, но в этот момент её схватили за руку.

– Сколько и кому.

Джил, чуть поморщившись, пожала плечами.

– Какая разница?

– Сколько. Кому.

– Да сдались вам…

Ладонь внезапно прострелило болью, Джиллиан охнула и подняла на Бена недоумённый, обиженный взгляд. И в эту же секунду он отпустил. Резко, словно обжёгшись, разжал пальцы и стиснул зубы, глядя куда-то в сторону, пока впервые за этот день Джил судорожно тянулась к влажным салфеткам. Воцарилась тишина, нарушаемая лишь скрипом снега под ногами проходивших мимо людей и затихавшими в отдалении голосами.

– Прошу прощения. Я… был зол и не рассчитал силу. Этого больше не повторится, – наконец ровно и безэмоционально произнёс Рид, будто зачитал клятву, положив руку на Конституцию. Ни лишнего вздоха, ни попытки моргнуть. Только в неожиданно расширившихся зрачках бесновалась паника. Его или её разобрать было сложно, да Джиллиан и не пыталась. Она неистово оттирала ладони.

Так и не сказав друг другу больше ни слова, они двинулись в сторону выхода. Причём Бен стремительно поднялся следом, стоило Джил молча развернуться и направиться по утоптанной дорожке. Он догнал её за пару шагов и теперь, заложив руки за спину, неспешно шёл рядом. Однако уверенная поступь не обманула. Во всей фигуре Рида чувствовалась досада и раздражение, пока Джиллиан пыталась угнаться за событиями. Что это, чёрт возьми, было?

От былой лёгкости беседы не осталось и следа. Рид поджимал губы, пока Джил комкала в руках ледяную салфетку и пыталась скрыть сведённую судорогой ладонь. Наконец она отправила комок истерзанной ткани в ближайший мусорный бак и повернулась к Бену, как можно небрежнее бросив:

– Думаю, на сегодня всё.

Рид замер рядом и не сводил с её лица тяжёлого, непонятного взгляда.

– Я провожу вас, – с лёгким нажимом произнёс он.

– Это неуместно. Нас могут неправильно понять.

– Несколько часов назад подобное никого не смутило, так почему же должно сейчас?

– Потому что с этого дня Бенджамин Рид официально кандидат на сенаторское кресло от И-й-иллинойса. Вам ведь не нужны пустые сплетни? – Джил попробовала рассмеяться, но Рид не отреагировал и зачем-то продолжил исследовать взглядом каждый дюйм стоявшей перед ним женщины. Это смущало. – В ближайшее время надо решить вопрос с переездом моей команды, потому что в одиночку мне не успеть. Завтра выйдут статьи и новостные сюжеты, а затем будем ждать ответного хода Сандерса.

– Сколько я вам должен?

Джиллиан удивлённо вскинула брови и наконец-то посмотрела Риду в глаза.

– За что?

– Вы поняли, о чём я.

Он был невозмутим. Сух, точно почва в какой-нибудь из пустынь Невады.

– Нисколько. Это была несогласованная акция… – начала она, но увидев взгляд Бена, прервалась и раздражённо застонала. Засунув в карманы пальто озябшие руки, Джиллиан отвернулась. – Сто баксов. Я заплатила тому парню, чтобы он прокричал ваше имя. На этом всё. Дальше вы прекрасно справились со всем сами. И могу лишь восхититься подобным умением общаться с незнакомыми людьми. Они вам верят.

– А ещё?

– Остальное будет оплачено с отдельного счёта избирательной кампании. И, бога ради, не унижайте меня, предлагая деньги.

Несколько секунд Рид чуть ли не на органы раскладывал её взглядом прямо посреди мостовой, а затем стянул с правой руки перчатку и сжал пальцами переносицу. Длинно выдохнув, он пробормотал:

– Мне стоило догадаться сразу.

– Это шоу-бизнес, – равнодушно ответила Джиллиан. Мимо пронёсся автобус с яркой рекламой косметики на своём боку, и она вспомнила о ещё одном важном деле. – Бен, у нас возникнут большие проблемы, когда в отчёте раскроются траты вашей супруги. Мы попытаемся замять, но отсутствие положенной ей по статусу общественной деятельности и… В общем, люди не поймут, Бен. Боюсь, вам придётся поумерить её страсть к бутикам…

Она оборвала себя на полуслове и ошарашенно уставилась на лицо Рида, где отчётливо проявлялось раздражение. Да какое там! До белизны сжатые губы искривились в такой усмешке, что Джил невольно отшатнулась, сбитая с ног окатившей волной ненависти. Она видела, как исказились черты Бена, как гротескно нависли над чудовищным взглядом. Но… Господи, что она опять сказала не так?

– Надо же. А у неё есть такая страсть? – тихо и зло спросил Рид.

И у Джиллиан ушло несколько секунд, чтобы прийти в себя и догадаться – он злился не на неё. Минута на осознание вопроса. И вечность, чтобы добраться до его смысла. Ну а после, пошатнувшись от нахлынувшего облегчения, она инстинктивно схватилась за мгновенно протянутую руку и всё поняла.

Рид не спрашивал, какого чёрта она лезла не в своё дело. Почему столь бестактно поднимала провокационную тему. Зачем обсуждала это посреди людной улицы в центре Чикаго. Нет. Ничего подобного. Он действительно хотел знать. Вернее, отчаянно не хотел, но с этой минуты, кажется, был обязан.

– Вы не знаете, на что ваша жена тратит ваши же деньги? – осторожно проговорила Джиллиан и медленно подняла взгляд. Что же, теперь ей известно какого цвета эталонная ненависть – чистое золото.

– Предпочитаю, чтобы в моём присутствии она не открывала рта, – процедил Рид и одним рывком распахнул настежь дверь в свою личную жизнь. В святая святых. В тот храм, куда чужим нет дороги, но куда он отчаянно сейчас позвал Джил. Господи… это не могло быть правдой!

Она уставилась на свою ладонь, что до сих пор грелась в широкой и тёплой руке. А там… Вопреки всем беснующимся внутри адским кострам, вопреки любой морали и простейшим приличиям, вопреки логике, здравому смыслу и шести прошедшим годам большой палец нежно выписывал уже знакомые фигуры вокруг её обручального кольца. Дуга влево, дуга вправо, замкнуть. Влево, вправо, замкнуть… И так до бесконечности. Пока не погаснут звёзды, пока не остановится земля, или пока Джиллиан не отшатнётся. Но до тех пор Бен будет рисовать узор и ни разу не собьётся с ритма. Влево, вправо, замкнуть… Невозможно! И ей наверняка нужно что-то сказать или сделать, но Джил молчала и оказалась не в силах поверить в происходящее. Да и стоило ли вообще?

Однако время шло и, не получив в ответ ни единого слова, Бен отпустил. Нервно дёрнув щекой, он сжал зубы, взмахнул рукой и остановил первое же такси. А после так же молча открыл перед Джиллиан дверь и наклонился к окошку, диктуя водителю адрес. На этом всё. Ничего больше. Только взгляд из-под полуприкрытых век. Но когда дверь почти закрылась, Джил нашла в себе силы.

– Зачем же тогда женились?

Рид посмотрел ей в глаза, прежде чем тихо спросил в ответ:

– Неужели вы до сих пор не поняли?

Раздался хлопок, машина тронулась с места, а Джил спрятала лицо в ладонях. Невозможно…