Бунтарь Гейдж

15

Ария

Мы возвращаемся в город, и я до сих пор не могу оторвать глаза от всего, что передо мной. Я думала Джектан невероятный, но Гуллад еще более инопланетный. Здания извиваются, когда наночастицы перестраиваются и приспосабливаются к гравитационным силам и ветру. Окна вздуваются с каждым порывом ветра, который, по словам Гейджа, объясняется тем, что они используют своего рода биологический паразит для преобразования серного воздуха в богатый питательными веществами воздух идеальной температуры. Удивительно, но в центре города запрещены транспортные средства, поэтому на улицах кипят чужеродные виды столь разных форм, размеров и цветов, что я даже не спрашиваю Гейджа о них.

Когда мы возвращаемся в общую комнату, все отдыхают, кроме Давосо.

— Куда ушел Давосо? — Спрашиваю я Тора.

— Какая-то девушка Колари пришла. Он сказал, что пригласил ее поесть.

Велакс бросает мерцающую карту, ругаясь.

— Ты жульничаешь. Я знаю это.

Тор отворачивается от меня, чтобы потрясти пальцем Велаксу.

— Да ладно тебе. Ты не всегда бываешь таким раздраженным неудачником.

Доктор Гарви опускает руку.

— Если кто и жульничает, то это я.

Тор и Велакс смотрят на его карты, и их глаза округляются, когда доктор сгребает кучу кредитов к своей стороне стола обеими руками.

— Рада видеть, что вы поладили, — говорю я.

— С этим грязным плутом? — Велакс спрашивает, хмурясь на врача. — Я терплю его только для того, чтобы опустошить его карманы.

— Похоже, у тебя идет как надо, — говорит Гейдж.

Следующие несколько дней проходят как в тумане. Я провожу все утро, наблюдая, как мужчины обсуждают, как они планируют помешать Гаю. Обычно дискуссию ведет Гейдж, у которого никогда не заканчиваются идеи или решения сложных проблем. Но на второе утро я решила добавить свои собственные мысли, и Гейдж поощряет меня настолько, что скоро добавляю почти столько же к разговору, сколько и все остальные.

Наши вечера в основном проводятся в ожидании. Мы знаем, что Гай ждет, пока Магнари не переместят тотем, а до тех пор не можем сделать ничего. И, несмотря на мои попытки и желания держать дистанцию, я все больше и больше провожу времени с Гейджем. Мы захаживаем в грибное кафе ради класанских бургеров. Ездим на его импульсном байке, который, как я теперь знаю, является моделью Тектон… эм… хорошо, я перестала слушать, но он быстрый, и выглядит сексуально. Я имею в виду, он выглядит сексуально в любом случае, но наблюдая за ним, это дает мне всевозможные непослушные мысли, которые идут полностью против моих благих намерений. Мы едем за город, и Гейдж показывает мне, как он проверяет следы и необычные сигналы. Он говорит, что мы ищем признаки прибытия команды наемников, поэтому я стараюсь уделять пристальное внимание, хотя, по общему признанию, трачу тревожное количество времени, обращая внимание на него, а не на то, что он делает.

Хотя он все еще может быть дерзким, абразивным, а иногда и совершенно грубым, в нем есть нечто большее. И с каждым днем, я начинаю видеть, это за его грубой внешностью. Но я также понимаю, что внутри него есть что-то еще. Что-то темное и испорченное, что Гейдж пытается скрыть. Оно показывает себя в отдаленном взгляде, который у него иногда появляется, или как его голос становится грустным или ровным при упоминании определенных вещей, особенно его прошлого. Как бы ни старалась, я не могу заставить его рассказать мне о том, кем он был до всего этого или каким было его детство. Он как закрытая книга на эту тему.

Ночи — это самое худшее. Когда мы возвращаемся в общую комнату гостиницы после какого-то небольшого приключения, в которое попали, а остальные спят в постели, мы с Гейджем оказываемся в подвешенном состоянии. Знаю, что он хочет двигаться дальше, и, честно говоря, я тоже. Но мне страшно. Мне кажется, что, если бы я не хотела этого так сильно, это не испугало бы меня. Меня волнует, что, сделав один шаг, я перепрыгну через край, и никогда не смогу вернуться. И ручеек вины, который проходит через каждый забавный момент, превращается в потоп каждый раз, когда думаю об этом. Как я могу жить, если делаю что-то, что помешает спасти мою маму?

Так что каждая ночь заканчивается одинаково: он ждет, наблюдая за мной с тяжелыми глазами и почти обнадеживающим взглядом. И я говорю спокойной ночи и ухожу в свою комнату.