Бунтарь Гейдж

19

Ария

После того, как мы составили план, Тор и Велакс оправились в свои комнаты или комнату. Давосо целует Колари руку и шепчет ей что-то, что заставляет ее хихикать, прежде чем он бредет в свою комнату.

Доктор Гарви дает Гейджу и мне номера наших комнат, прежде чем он сам идет спать. Мне стыдно каждый раз, когда я вспоминаю, как кричала на доктора на шаттле. Кажется, я действительно поймала его в неподходящее время, и с тех пор он делает все возможное, чтобы быть полезным.

Только Гейдж и я остаемся за столом.

— Так что теперь? — Спрашиваю я. — Я никогда раньше такого не делала. Мы просто, знаешь, ставим будильник, чтобы проснуться рано и приступить к нашей секретной миссии?

— У нас еще два дня до того, когда Магнари должны перевезти тотем. На самом деле у меня есть несколько одолжений, на которые я могу ответить, чтобы сложить шансы на нашей стороне. Итак, утром мы пойдем к старому другу.

Мы с Гейджем идем в наши комнаты. Я иду рядом с ним, чувствуя, как мой живот трепещет, потому что я знаю, что хочу сделать. Я новичок в этом, и не знаю, если он… мой парень сейчас? Я имею в виду, мы много делали вместе в той постели. Просто не знаю, обычно отталкивает ли он женщин, когда получает то, что ему нужно. Но он сказал, что я другая. Не так ли?

Я делаю глубокий вдох, набираюсь смелости и иду за ним мимо моей комнаты, навстречу ему. Он добирается до двери и понимает, что я все еще позади него. Я скольжу глазами вверх и вниз по его телу.

— Можно мне войти?

Я вижу потребность в его глазах. Вижу, что он хочет меня. Но когда он говорит, приходится немного подумать, чтобы осмыслить сказанное.

— Мы не должны этого делать.

— Что? — Я говорю, уже чувствуя, как мое горло затягивается, и слезы появляются на глазах.

— Я забочусь о тебе. Правда, и поэтому мы не можем этого сделать. Из-за этого тебя убьют. Черт, из-за этого меня убьют.

Моя губа дрожит, гнев смешивается с грустью.

— Это то, что ты всегда делаешь? Ты заставляешь девушку думать, что она особенная, а потом просто уходишь?

— Мне жаль, — говорит он, заходя в свою комнату и закрывая дверь.

Я отказываюсь позволять ему слышать, как плачу, поэтому возвращаюсь в свою комнату, прежде чем рухнуть на кровать и позволить слезам пролиться. Как я могла быть такой глупой? Я знала, что не должна привязываться. Знала, что это плохая идея. Боже, как мое сердце может быть таким неправильным? Я наслаждалась каждой минутой, что мы провели вместе. Мне казалось, что я вмешиваюсь в чужую жизнь. Какая-то сказка. Я должна была это предвидеть. Моя жизнь никогда не была сказкой.

Я обнаружила, что Гейдж уже проснулся и пьет, когда вошла в таверну на следующее утро. Без каких-либо моих расчесок или личных вещей я осознаю, насколько непослушными стали мои волосы и нет никакого макияжа. Гейдж не смотрит на меня достаточно долго, чтобы заметить. Хорошо. Если он хочет сделать это неудобно, мы можем сделать это неудобно.

Но мои трудные мысли длятся так долго. Сомнение грызет меня, когда я вспоминаю, как он смотрел на меня. Невозможно подделать такую страсть. Мне казалось, что я смотрю в его сердце, и вижу хорошее глубоко внутри него. Я увидела желание исцелиться и впустить кого-то, чтобы помочь. Он просто слишком занят, пытаясь быть сильным, чтобы понять, чего он хочет.

— Куда мы направляемся? — Спрашиваю я, пытаясь звучать бодро, несмотря на его явные признаки гнева.

— Следуй за мной, — говорит он.

— Разве мы не подождем остальных? — Снова спрашиваю.

— Она может начать стрелять, если я приведу слишком много. На самом деле, может тебе тоже стоит остаться.

— Она? — Я спрашиваю. — Нет. Я думаю, что пойду.

Это, наконец, ломает попытку Гейджа остаться бесстрастным. Я вижу тень улыбки на его лице.

— Я так и думал.

Я скрестила руки, раздраженная его манипуляциями, но все еще не желая позволить ему пойти навестить неустановленную подругу. Он может думать, что отталкивает меня, но я не собираюсь сидеть сложа руки, пока он идет и встречает другую женщину в одиночестве. Я не могу объяснить, почему. Если он бросает меня, то за что я цепляюсь? Но ответ ясен. Он один из миллионов парней на всю жизнь. Как бы ни хотела быть холодной по отношению к нему, я не могу просто отказаться от нас.

Внимательно слежу за ним, стараясь не дать мыслям опередить меня. Я имею в виду, в мире полно женщин. Просто потому, что он сказал, что его друг была женщиной, это не значит, что она будет королевой красоты. Опять же, такой парень, как Гейдж, вероятно, притягивает смехотворно привлекательных женщин из тени, как яркий свет манит жуков.

Тем не менее, мы спали вместе и делились чем-то более особенным, чем то, что он мог иметь с этим другом. Я вздыхаю, понимая, как нелепо себя веду. У мужчины могут быть подруги. Особенно у одинокого мужчины, если мы когда-либо были вместе в его голове. Я заставляю себя прекратить ревнивую линию мышления, но меня приветствуют нежелательные мысли, которые заполняют пустоту: мысли о моей матери и беспокойство о том, что она делает, заботится ли врач Примус о ней.

Мы идем по одной из главных улиц города, и меня снова встречает невероятное зрелище множества видов в одном месте. Когда я была маленькой девочкой, летящей через пустую вселенную на «Надежде», никогда не смела, представить, что в нашей галактике так много жизни. Всегда думала, что, если мы что-нибудь найдем, это будет пустая планета с очень примитивными формами жизни. Но это…

Когда мы с Гейджем впервые шли по городу, я слишком отвлекалась на все остальное, чтобы уделять много внимания, и Гейдж не потрудился мне ничего объяснить. Теперь он находит время, чтобы указать на каждый новый вид пришельцев и описать их мне.

Есть гуманоидные инопланетяне, такие как Колари и Примус. Примусы — преувеличения человеческого идеала с точки зрения телесности и силы, Колари — воплощение гладкого совершенства. Даже самцы беспристрастны, стройные и гладкие, и слишком красивые, на мой вкус. Но я слышала, как девочки в колонии говорили о мечтах выйти замуж за мужчину Колари.

Помимо Колари и Примуса, остальные виды очень сильно отличаются от гуманоидных форм, очень сильно. Солари выглядят так, как я представляю себе человека, если бы он был растянут в три раза. Их головы высокие и тонкие, конечности длинные и изогнутые, а руки и пальцы свисают почти до пола. Существует элегантность в том, как они себя держат, и, по словам Гейджа, в том, как они создают свои технологии. Он говорит, что он не так хороши по чистой огневой мощи в отличии от технологий Граббактов, но нет сравнения по надежности и функциональности.

Граббакты — червеобразные существа с маленькими короткими руками, которые выступают из их груди и морщинистых голов, которые выступают из свернутой плоти их тел. Гейдж говорит, что, не смотря на это, они являются ведущим поставщиком передовых технологий военного назначения для всей галактики.

— Не потому, что они умны, — говорит Гейдж, как только мы выбираемся из зоны слышимостиГраббакта, который скользил мимо. — Они возникли на планете, которая когда-то была домом для сверхсовременной цивилизации. Вся их технология основана на их попытках перепроектировать то, что они нашли. По правде говоря, если бы они позволили кому-то вроде Солари покопаться в своих желанных артефактах, они, вероятно, остались бы не у дел, а вся Галактика бы прыгнула вперед на пару сотен лет в техническом уровне.

Я вижу намек на озорство в его глазах, как будто Гейдж описывает проблему, которую он планирует исправить, когда у него будет время, так же случайно, как можно было бы говорить о поручении, которое нужно выполнить. Я также задаюсь вопросом, как он может продолжать говорить со мной так небрежно, действуя так, как будто бы он не бросил мое сердце на пол и растоптал его в липкую кашу.

Он показывает мне Канус, который является странным видом, и путешествует в стаях от трех до шести особей. Они, по-видимому, общаются телепатически, действуя как единый ум, даже если они являются отдельными сущностями.

— Если они слишком долго разлучаются, — говорит Гейдж, — они сходят с ума. Дичают. Очевидно, для них это хуже, чем смерть. Они теряют часть того, кто они есть, и никогда не могут вернуть ее.

Наименее странным из всего, что мы видим, являются местные виды Примуса. Единственная странность в их окраске. Там, где я привыкла видеть мужчин Примуса, цвет варьируется, начиная от золотого в случае Като, или синего, зеленого и фиолетового для большинства других Примусов, эти же оранжевые или красные. Окраска настолько яркая и ожесточенная, что придает им смертельный вид, как будто они, возможно, более могущественны или злы, чем Примусы, к которому я привыкла. Конечно, Гейдж больше, чем они с точки зрения запугивания. В его блестящей черной нано-броне, которая выпирает с кубиками пресса, мышцами, ремнями и кобурами, он выглядит как воплощение насилия. Каждый, кого мы проходим, кажется, боится смотреть в нашу сторону или идти слишком близко к нам, поэтому мы легко проходим через толпу.

Наконец, достигаем странного квадратного здания посреди изогнутой и величественной архитектуры города. Гейдж нетерпеливо стучится в дверь. Она распахивается, чтобы показать человеческую девушку, которая направляет два очень больших пистолета на наши лица.

— Гейдж, я поклялась, что убью тебя, если увижу снова, — говорит девушка, которая не может быть старше десяти.

Я нахмурила брови в замешательстве, глядя между ними.

— Ты знаешь ее? — Спрашиваю я.

Гейдж пожимает плечами:

— У нее хороший товар.

— У вас есть пять секунд, чтобы объяснить, почему я не должна превращать вас в тело с пнем для головы. Три… два…

— Эй! — Говорит Гейдж. — Ты сказала пять секунд.

— Один… — Ее пистолет извергается зеленым дымом и издает звук, похожий на рой злых насекомых. Что-то горячее пролетает мимо, и я поворачиваюсь, ожидая увидеть тело Гейджа.

Но он стоит на шаг впереди, его голова теперь не на линии огня. Как он может быть таким быстрым?

— Ты становишься быстрее, Арта. Продолжай практиковаться, и ты действительно однажды сможешь убить меня.

Она гордо улыбается.

— Заходи.

Я качаю головой.

— Что только что произошло?

— Арта — жестокая сука, которая застрелила бы меня, если бы не была такой медленной.

— Однажды, — сладко обещает она.

Я чувствую себя более чем немного смущенной, но следую за ними в здание, которое, как полагаю, должно принадлежать родителям Арты. Я удивлена, увидев односпальную кровать в углу, окруженную грудами оружия. Каждый верстак в однокомнатном помещении переполнен боеприпасами, деталями, гранатами, оружием и устройствами, о которых я даже не догадываюсь.

Гейдж поднимает брови, когда видит маленький цилиндрический предмет. Он поднимает его, бросает и ловит. Если смотреть на то, как Арта вздрагивает от его неосторожности, указывает на то, что он обращается с чем-то очень опасным.

— Больше, чем ты можешь себе позволить, — говорит она. — Положи это, прежде чем мы превратимся в пыль.

Гейдж засовывает его в карман.

— Запиши это на мой счет.

— У тебя нет счета, — сухо говорит Арта.

— Стоит завести. — Он стучит по узору на брони у бедра, и маленький отсек выдвигается. Он проникает внутрь и вытаскивает пузырек какой-то голубой жидкости, которая достаточно холодна, чтобы от него шел пар в сравнительно теплом воздухе магазина Арты.

Она выхватывает его у него.

— Ты не получишь сдачу, — огрызается она.

— А ты не получишь это обратно, — говорит он, пихая то, что выглядит как высокотехнологичный банан в его броню.

— Почему ты здесь? — Спрашивает Арта.

— Мне нужно знать, видела ли ты его в последнее время. — Голос Гейджа понижается при упоминании того, кем является «он».

— Хорриса?

— Нет, не этого идиота. Его.

Арта краснеет, ее вспыльчивое отношение ускользает на мгновение.

— Ты имеешь в виду Вэша?

— Да, Вэша.

— Последнее, что я слышала, он снова в долгах. Если он продолжит в том же духе, окажется в ошейнике и будет сражаться в ямах за хозяина. В любом случае, в последний раз, когда я слышала, как он говорил о тебе, казалось, что он хотел вырвать тебе глотку.

— Он сделает это. Но мне нужно лучшее, и я хорошо плачу. Можешь передать это ему, если найдешь его раньше меня?

Она пожимает плечами.

— Наверное.

— Хорошо, — говорит Гейдж. Он останавливается на маленьком болванчике, который выглядит так, будто это должен быть Примус. Он незаметно засовывает его в свой костюм.

— Я видела это, — говорит Арта.

Гейдж продолжает вести меня к двери.

— Запиши на мой счет, — говорит он через плечо, когда мы уходим.

— Кто такой Вэш? — Я спрашиваю, когда мы выходим на улицу. Я чувствую себя странно рядом с Гейджем. Он ведет себя так, будто ничего не произошло, но я все еще чувствую раскол, между нами. Я бы протянула руку и прикоснулась к нему, чтобы почувствовать его мягкую кожу, но неловко держу руки по бокам.

— Он прошел со мной обучение наемников. Но его выгнали из наемников несколько лет назад за, ну, инцидент. Тем не менее, он, вероятно, единственный Примус в галактике, которого я не хотел бы разозлить. Если мы пойдем против Гая, то подумал, что не повредит, если кто-то компетентный поддержит нас.

Я киваю.

— Арта так молода, как выглядит?

— Наверное, моложе. Она никогда бы не сказала мне, конечно, но она влюблена в Вэша и рассказывает ему все. Перед тем, как мы с ним поссорились, он сказал мне, что она сбежала от своих родителей, когда люди впервые поселились здесь. Она была подобрана торговым караваном Граббактов и показала навыки как торговец. Несколько месяцев спустя она купила свое место и уже делает имя как одного из лучших. Ребенок — гений, я полагаю.

— Она немного… не в себе.

Мы возвращаемся в таверну и обнаруживаем, что все разговаривают, а Давосо, кажется, на самом деле разговаривает с девушкой Колари, а не пытается ласкать ее. Когда они видят, как мы вошли, выражения их лиц сникает.

— Что? — Спрашиваю я.

Давосо встает, и направляется ко мне. Гейдж ставит себя перед Давосо, который перестает приближаться.

— Мы получили сообщение из Джектана. Это твоя мама. Ария, я не знал, что она больна. Ты могла бы рассказать нам.

Я чувствую, что комната вращается вокруг меня.

— Что случилось?

— Почему бы тебе не присесть…

— Что случилось? — Спрашиваю я напряженным голосом.

— У нее был регресс. Они говорят, что у нее может быть день, может два. Это не очень хорошо.

Я опускаюсь на пол, где стою, прижимая колени к груди. Гейдж становится на колени рядом со мной, обнимая меня своими сильными руками. Он шепчет мне на ухо.

— Мы найдем способ все исправить.

Я качаю головой, которая все еще кружится. Почему он ведет себя так, будто ему до сих пор не насрать на меня? Он такой же, как и все остальные в этом мире. Он дает обещания, которые не может сдержать. Он дает, а потом берет.

— Нам нужно идти прямо сейчас. Пойдем заберем тотем прямо сейчас.

— Еще слишком рано, — говорит Гейдж. — Магнари еще даже не начали перемещать его в хранилище. У нас не будет никаких шансов.

— Тогда мы идем, как только они двинутся. Как долго это будет?

— День? Может два. Но Ария. Даже со мной, это слишком опасно для тебя. Мы настроим весь город против нас, и я не смогу гарантировать твою безопасность.

— Ну и что? Мы просто ждем два дня, пока Гай украдет тотем, и моя мама умрет? — Слезы льются из моих глаз, но я чувствую больше гнева, чем грусти. Разве он не понимает, как много она значит для меня? Как я могу продолжать сидеть сложа руки, пока последние мгновения моей мамы ускользали? Как я могу знать, что я была за сотни миль, когда она нуждалась во мне?

Я вытираю слезу с лица, хмурясь.

— Вы все можете либо помочь мне, либо я пойду и возьму его сама, — говорю я.