Бывшие. Возвращение в любовь

Глава 2

Мой муж стоял ко мне лицом, засунув руки в карманы брюк, откинув полы пиджака.

Как Ленка сказала? Женщина на миллион долларов? Может быть… Мне удалось разглядеть её только сзади. Она стояла перед моим мужем на коленях хватаясь за его ноги руками. Копна мелированных волос, неловко разъехавшиеся пятки в босоножках на высоченной шпильке. Узкий зад в чёрной юбке.

И я … как дура в дверном проёме.

Мы встретились с мужем глазами, он даже не моргнул. Смотрел на меня, как на прилетевшую муху. С эдаким еле заметным раздражением холодных глаз.

Я отступила назад, в коридор, прижалась к стене ловя ртом воздух. Услышала шаги мужа — твёрдые, жёсткие, быстрые. Нет, нет, я не хотела с ним встречаться, мне бы бежать, а я скирдой соломы вросла в пол кусая кулак и давясь собственными рыданиями. Если бы не стена за спиной, я бы просто свалилась, у меня подкосились ноги.

Муж стоял напротив меня, говорил, а я уставилась на пуговицы его рубашки, которые сегодня с такой любовью застёгивала на его груди. Муж всё говорил, а я всё смотрела, как натягивается ткань при каждом его движении, играет, ползает по накаченным мышцам. И, кстати, почему Ольшанский без галстука. А, ну да, они же там…

Откуда- то издалека принеслось как сквозь подушку:

— Ольга, то, что тут произошло, не имеет к тебе отношения. Эта сторона моей жизни тебя не касается. Иди домой.

В этом весь Ольшанский. Этот хозяин жизни и не думал оправдываться. Командир чёртов. Следом за ним выскочила та, на шпильках. Смазала по мне взглядом, полным превосходства, какой то шальной наглости. Она повисла на плече Романа, тут же превратившись в блеющую овцу.

Голосок у неё был просительный, лисий:

— Миленький, Ромашечка, хочешь, я ей скажу, что ничего не было? Я ей скажу так, как ты захочешь.

— Пошла вон! — рявкнул Ольшанский и я в первую секунду даже не понимала, к кому это относилось, к той женщине или ко мне. Его мадам на шпильках оказалась сообразительнее меня. Быстро смылась за дверь внутрь номера и плотно закрыла дверь. Мы с мужем остались одни в пустом длинном коридоре. И всё же его пассия успела бросить на меня взгляд, полный стервозного превосходства!

У меня в мозгах противно ползало какое-то несуразное “Ромашечка”. Это Ольшанский “Ромашечка”?

Муж по хозяйски обнял меня за талию, другой рукой взял за подбородок. Заставил смотреть ему в глаза. Я дёргалась, пытаясь вырваться из его захвата, руки Романа налились сталью:

— Ты сейчас пойдёшь домой, Ольга, приведёшь себя в порядок и встретишь меня дома. Там сможешь задать свой вопрос.

Он наклонилсяко мне, я в брезгливом ужасе со всех сил отпихнула его. Он что, надумал поцеловать меня? Совсем сдурел? Это после всего, что сейчас было?!

— Не прикасайся ко мне, Ольшанский.

— Почему? Ты моя жена, хочу и прикасаюсь.

— Я видела достаточно, чтоб больше не быть твоей женой.

Он большим пальцем руки обвёл мою скулу, чуть оттянул уголок нижней губы:

— Никогда не спорь со мной, ты знаешь, я не позволяю этого. То, что происходит в моей жизни тебя не касается, Ольга. Я делаю твою жизнь сказочной, ты не лезешь в мою. Причём, говорю это раз и навсегда, повторять не буду: я тебя ничем не обидел и не обижу.

Да он вправду настолько циничен, ожидает, что я буду терпеть все его случки? Он случайно берега не попутал? Я себя, между прочим, не на помойке нашла.

Ольшанский чуть сощурился, всматриваясь в меня:

— Поняла?

Похотливая зараза! Он ещё смеет учить меня как мне быть.

Я уже вырвалась из его захвата, отскочила на шаг, поправляя на себе одежду, набрала воздуха, задышала, вернулась к жизни. Слюна горькая, вязкая, как кисель забила горло, я еле выдавила из себя:

— Я подам на развод.

— Гордая? Смотри, не приползи потом на гордых коленях ко мне за помощью.

— Не приползу, не рассчитывай.

Себе поклялась — умирать буду, не попрошу его ни о чём никогда в жизни.

Из номера показалась любопытная физиономия его “подружки”. Наглая, бессовестная, она улыбалась! Смотрела на меня и весело скалилась.

Ольшанский внезапно изменился. Стал чужим, холодным, глаза подёрнулись раздражением. Он вдруг потерял ко мне интерес:

— Развод? Подавай, Ольга. Мне не нужна жена, которая не верит моему слову.

Я подняла на него глаза: как он смеет! Просипела:

— Я видела всё своими глазами, чему мне надо верить…

Ольшанский больше не сказал ни слова. Не отвёл от меня взгляда. Между нами повисла тишина и вот она-то была самой страшной.

Роман отвернулся от меня, впихнул свою на шпильке в номер 313 и закрыл перед моим носом дверь. А я, оплёванная, стояла в коридоре и не понимала, что сейчас было. Смотрела на дверь, что захлопнулась перед моим носом. Слышала, как рявкал муж, его бабенцию не было слышно.

Медленно пошла к лифту, невидящими глазами смотрела на себя в зеркало внутри тесной кабины спускаясь с третьего этажа. Меня трясло, я, пошатываясь, дошла до машины.

Долго сидела сцепив пальцы на руле уставившись на обручальное кольцо на безымянном пальце. Вот и всё.

Развели нас буквально в первом заседании, Ольшанского я не видела, вместо него прибыл адвокат.

Муж с барского плеча купил мне двухкомнатную квартиру и машину. Я пришла в брак вообще с пустыми руками, так что, это был щедрый подарок. Его адвокат сообщил, что моё появление в конторе мужа, где я работала переводчиком нежелательно. Добавил: “Так как решение я приняла самостоятельно, теперь и управлять дальнейшими событиями своей жизни я буду самостоятельно”.

Моему браку было всего полгода. Какая то я соломенная жена-невеста. Странное знакомство, огненная страсть ночью, холодная мужская сдержанность днём. Горячие, по звериному голодные и нежные ночи, безумная страсть и абсолютный ледяной игнор днями напролёт, дали результат: я беременна, но теперь мой бывший муж — этот двухметровый осколок льда никогда не узнает об этом.

Всё в нашем браке было настолько ярко, контрастно, что и финал оказался настолько же болезненным. Мои перспективы в его фирме пошли прахом после развода, я оказалась безработной. Полное фиаско в 25 с беременностью в шесть недель.

Его адвокат, вручая мне свидетельство о разводе, холодно сообщил — я всегда могу обратиться к теперь бывшему мужу за помощью. И так, как я женщина глупая, — адвокат сделал многозначительную паузу — то господин Ольшанский надеется, это случится очень скоро.

— Передайте своему Ольшанскому, мой бывший муж будет последним человеком, к которому я обращусь за помощью.