Чёрная Земля. Подселенка

Глава 20

Я даже не успела удивиться. Знания Анхесенамон просто проявились в сознании. Меня будут ждать в Джесер-Джесеру – огромном храме, построенном царём Мааткара. Где в глубине, как «святая святых» спрятана небольшая пещера. Она-то и называется Утробой Матери. Просто перед её входом и был выстроен этот храм. Вот только несколько поколений преемников будут старательно уничтожать это имя, вписывая своё… ведь в миру того повелителя звали… Хатшепсут – «Первая из почтенных».

Одна, как оказалось, из многих женщин, в своё время рискнувших надеть двойную корону Чёрной земли. И если бы не небольшое «но», то она была бы известна, как одна из лучших властителей. Во всяком случае, все двадцать два года её правления считались благословенными. Но… после смерти мужа у неё из живых детей осталась только дочь Нефрура. Младшие жёны также не смогли похвастаться наследником. И только молодая наложница, к всеобщему удивлению, имела двенадцатилетнего сына, которого и посадили на трон за неимением других альтернатив из Великого Дома.

Хатшепсут, конечно же, провозгласили регентом. И это было вполне обыденно, ведь именно она была носителем царской крови. Но аристократия реально «взвыла» после того, как хабальная родня нового царя по головам других стала рваться к власти…

И примерно через два года произошёл спокойный и совершенно бескровный переворот. Во время одного из ритуальных богослужений в Ипетсут жрецы, нёсшие золотую ладью Амона, упали вместе с ней на колени подле царицы, возложив сие священное олицетворение к её ногам. Это было тут же объявлено волей богов. Хатшепсут получила всю власть, а наследника отправили в храм… учиться. Ну, и чтобы всякие родственнички не капали на юные мозги.

Вот в её-то правление великолепный архитектор Сенмут[53] и построил величественный многоуровневый храм, спрятав в нём древнейшее место поклонения, известное, кажется, ещё со времён правления богов.

Странным образом мои фрагментарные воспоминания из будущего и знания Анхесенамон смешались в своеобразный коктейль. С одной стороны, это было будоражащее ощущение, с другой же, немного напрягало.

В данный момент нервничать заставляло то, что назначенная встреча приходилась на Праздник Опьянения. Благо начинался он с закатом, а учитывая местные традиции, ждать меня будут утром, до полудня.

– Я пошлю туда людей на исходе второго дня, моя Госпожа, – прошептал за моей спиной Зубери. – Они всю ночь проведут в храме.

– Но это же пристанище Хатхор. Парни будут выделяться, как межа при паводке.

– Хм… но как же тогда быть?

– Думаю, во вторую группу необходимо набрать ещё и девушек, – немного поразмыслив, тихо произнесла я. – Сиротки из простых, кого отдают на воспитание в храм.

– Конечно, но это займёт время. Тогда я проверю пещеру перед вашим приездом.

– И всполошишь всех. Хочу отправиться тайно, всего с несколькими нубийцами. Их можешь отобрать сам.

Зубери молча поклонился.

– А вот на ночь туда можно отправить Хепри. Две маленькие «охранницы» не позволят причинить ей вред. А она многое сможет увидеть и услышать. Кто обратит внимание на молоденькую жрицу? Перед праздником таких много сюда съехалось.

– Как прикажет Божественная! – поклонился храмовник, скрывая крокодилью улыбку.

Дорогу змейки переносили спокойно. Миу с удовольствием составляла им компанию, вызывая изумление у окружающих. Учитывая, какие именно гастрономические пристрастия имеют местные кошки… это, действительно, было удивительно. Но подопечные Хепри уже немного окрепли и активно изучали предоставленную им территорию в сопровождении пушистой наставницы.

Я какое-то время сидела, задумавшись, когда почувствовала обращённый на себя взгляд. Тутанхамон как-то странно на меня посматривал, часто отводя глаза, словно ощущал за собой вину. Чтобы это значило? Какой Анубис его покусал?

Пир закончился далеко за полночь. А выспаться было необходимо. Судя по знаниям Анхесенамон, все ближайшие дни мне придётся принимать участие во множестве праздничных обрядов. И это учитывая, что в своё время царица не приняла какую-то часть церемониальных должностей, освободив время для себя и семьи. Именно об этом и говорил тогда Эйя, ссылаясь на договорённости.

Учитывая возраст правящей четы, их не заставляли учувствовать во всех ритуалах. Только в необходимых. Но даже они в такие дни отнимали почти всё время. Видимо, поэтому Тутанхамон был так горд в праздник Мина. Ведь ранее, по малолетству, ему в подобном действе участвовать не приходилось. Его заменял один из посвящённых жрецов, временно носивший титул Быка Амона.

Мужа я видела только на обрядах, и то, что он избегал меня, было заметно. С одной стороны, не нужно было делить с ним постель, а с другой… это выражение лица «побитой собаки» настораживало.

Самой себе я казалась нелогичной блондинкой. Ведь всё как раз-таки должно меня устраивать… но нет. Отсутствие приглашений от молодого мужчины, который в этом возрасте всегда должен «хотеть», настораживало, как мигающая в темноте красная лампочка.

Как бы то ни было… наступило утро Праздника Опьянения, но меня не наряжали как обычно в полупрозрачный выбеленный лён. Наоборот. Нацепили какую-то грязно-сероватую хламиду, напоминающую платье. Убогий парик, явно сделанный из волокон растения и никаких украшений. Трое нубийцев, выбранных Зубери, остались только в небольших набедренных повязках. Оружие спрятать было некуда, хотя… эти, думаю, и голыми руками могут кости переломать, если понадобится.

По словам храмовника, ночью никто в назначенное место не приходил и засады не устраивал. Во всяком случае, Хепри, с детства воспитанная при храме, ничего странного не обнаружила, а посторонних не заметила. Не удержавшись, Зубери всё-таки расставил вокруг комплекса людей. Но и это не принесло результатов. Так что, скрепя зубы, он отпустил нас на встречу. Переправившись на другую сторону реки в небольшой наёмной лодочке мы, изображая поклонников Хатхор[54] и пешком направились к величественным белым ступеням.

Огромный сад, расположенный вокруг, благоухал. Вообще те, кто бывал в Египте в моё время, реально удивились бы тому, что я наблюдаю сейчас на этой земле. Деревья и цветы, различные травы и кусты… любовь к растениям у жителей этой страны достигла просто маниакальных размеров. Везде были канавки и искусственные ручейки, чтобы живительная нильская вода орошала землю, и не позволяя увядать садам. Даже террасы храма были сплошь уставлены деревьями в кадках.

Несмотря на раннее утро, народу было уже много. На каждом из уровней приносили дары и проводились воскурения. Я несла небольшую корзину с овощами, а телохранители – кто голубя, а кто и несколько треугольников хлеба.

Люди, ожидая своей очереди, скрывались от солнца в портиках. Сразу было понятно, какой богине посвящена эта часть комплекса. Огромные расписные колонны венчали капители с головой Хатхор. Её коровьи ушки ни с кем не спутаешь.

Остановившись на предпоследнем уровне, принесли жертву. Жрицы смотрели с сомнением. Обычно сюда поднимались родовитые аристократы. Но молча приняли подношения. Видно, чёрные лица моей охраны весьма впечатляли. В общем, мы явно выделялись, но выбора не было. Воспользовавшись появлением какой-то достопочтимой пары в окружении слуг, тихо ретировались в сторону пещеры.

На входе нас никто не встретил, кроме величественных колоссов… и это было странно.

Мои эбонитовые защитники слились с тёмными углами, а я встала на колени у стены, освещенной небольшим кружком света. На скромный каменный алтарь положила золотое кольцо, украшенное лазуритом – царский дар по нынешним временам.

Свет померк, и, обернувшись, я заметила женскую фигуру, что застыла у входа. Наконец, та решилась и вошла. Поднявшись, с удивлением рассматривала в тусклом свете лицо, кажущееся мне странно знакомым.

Жрица старательно прятала улыбку, а в уголках глаз медленно собирались слёзы. И вдруг изнутри всё рвануло к этой странной женщине. Стараясь скрыть изумление, заставила себя оставаться на месте…

– Мама? – тихо произнесла я, не веря в то, что твердила мне Ба.

– Ты выросла, дочь моя! – ласково ответила… Нефертити.

Она совершенно не напоминала тот бюст, что будет так восхищать исследователей древности впоследствии. Сохранились лишь осанка и изящный гордый тонкий нос.

По местным меркам, смотревшая на меня женщина считалась уже пожилой. Хотя на самом деле ей было чуть более сорока. Но, видимо, то горе и проблемы, что обрушились в своё время на её плечи, были слишком тяжелы. Лицо покрывали морщинки, да и той стройности и утончённости уже нет.

Вот только взгляд… хоть Нефертити и пыталась смягчить его… выдавал бывшую царицу с головой. Анхесенамон слишком хорошо помнила свою мать. Ярая последовательница культа Атона, поддержка и опора Эхнатона во всех его религиозных реформах… сейчас была облачена в одежды жрицы Хатхор! Вот это перемены!

– Так вот где Эйя спрятал тебя… – произнесла я, хотя можно, наверное, сказать, что это были слова Ба. Мы всё стремительнее объединялись. Так что все эти эмоции и воспоминания мучили именно меня. – Я считала, что ты погибла тогда, от эпидемии…

Небольшая вспышка боли дала толчок к знаниям.

Нефертити не была рада, что на трон после смерти мужа сядет деверь. Она только себя считала достойной продолжательницей дел Эхнатона. Посему демонстративно продолжала жить в Северном Дворце и принимать участие в исполнении солнечного культа, оттеснив от этой роли свою старшую дочь. Но незадолго до отравления царской семьи она отправилась в дельту для участия в освещении недавно построенного храма Атона. По словам нескольких выживших, в городе внезапно вспыхнула эпидемия чумы. Всего за несколько лет до этого болезнь уже прокатилась по стране, собрав огромную жатву из человеческих жизней. Так что туда был отправлены войска, а город полностью сожгли.

Все дочери очень страдали от того, что их мать, великая царица, осталась без подобающих похорон. Это впоследствии долго мучило Анхесенамон. А оказалось… та жива и здорова.

– Я умерла в тот день, когда Сах твоего отца положили в его гробницу, – тихо прошептала женщина, прикрыв глаза.

– Однако для мёртвой твоё Хат[55] слишком хорошо сохранилось! – сказала ядовито, хотя очень старалась сдержаться.

– Я и не думала, что поймёшь, – отрешенно кивнула она.

– Неважно… – я тяжело вздохнула, сжав пальцами виски и пытаясь успокоиться. – Зачем звала меня? Ты явно ни в чём не нуждаешься, и моя помощь не требуется.

– Тебе грозит опасность! – сообщила она, прикоснувшись к моему локтю.

Я с удивлением уставилась на женщину.

– Знаю. И стараюсь близко не подпускать к себе твоего отца.

– О, нет, – горько рассмеялась Нефертити, – я говорю не о нём.

– И от кого же мне ждать удара?

– Ты же помнишь, что Таусерт ждёт ребёнка?

Хм... так вроде зовут одну из младших жён Тутанхамона.

– И что? Мне как-то было не до того. Своя беременность проходила тяжело.

– Мне донесли, что она готова родить в скором времени.

– Я за неё рада.

– По царскому дворцу ходят слухи… вроде ей напророчили, что родится мальчик. И единственный, кто станет помехой для его воцарения, – это ты. Да и она не прочь занять место Великой Супруги... твоё место…

– А ты случайно не знаешь… кто прислал к ней пророчицу? – произнесла, задумавшись.

– Знаю… – лицо Нефертити исказила гримаса. – Рамос. Ты же уже видела его здесь? Этот скорпион до сих пор никак не успокоится.

– И зачем ты рассказываешь мне всё это? Последнее десятилетие тебе как-то было не до меня.

Женщина подошла и обняла ладонями моё лицо, вглядываясь в глаза.

– Не будь такой жестокой со мной, Анхи. Мне не оставили выбора, ты уже повзрослела и должна понимать это. Я не смогла бы объяснить это ребёнку… но ты выросла. И как понимаю, осознала, что не все в ближайшем окружении признают нашу божественность. Я просто пыталась выжить!

– Осознала. За несколько последних месяцев меня уже несколько раз попытались убить.

– Об этом я и говорю!

– Но ты бросила нас! – прошипела я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать.

Нефертити тихо вздохнула, прикрыв глаза. Какое-то время помолчала и осторожно произнесла, взглянув из-под опущенных ресниц:

– Тебе нужно быть осторожнее. Вокруг тебя не только крокодилы, но и гиены. А они не менее опасны. Если понадобится, я оставлю служение и последую за тобой, чтобы помогать.

Вот блин… ещё одна на мою голову, желающая опять приблизиться к власти!

– Нет, солнцеликая. – От этого обращения женщина дёрнулась, как от пощёчины. – Я привыкла за эти годы справляться сама!

– Я буду ежедневно молиться за тебя, моё дитя. – Она нежно погладила меня по щеке. – Моя царица!

После, поцеловав меня в лоб, отвернулась и, выровняв спину, прошествовала наружу, где её ожидали несколько юных жриц.

М-да… встреча оказалась неожиданной и оставила какой-то странный осадок.

Думаю, мне стоит нанести незапланированный визит в комнаты супруга. И подозреваю, я обнаружу там причину его такого странного поведения.

Всю обратную дорогу замечала парней, которые слишком старались делать вид, что просто проходили мимо, но очень часто оглядывали всё вокруг внимательным взглядом. Нужно будет обсудить это с Зубери.

Дворец жил свой жизнью. То есть всё напоминало муравейник, а сегодня из-за праздника ещё и растревоженный.

День Опьянения любили. Ведь, как понятно из названия, можно беспрепятственно напиться, даже наоборот, этого требовали религиозные каноны. Этакий день прощения и умиротворения… богини.

Согласно легендам, когда-то давно, когда боги правили землёй, люди отвернулись от своих покровителей и восстали. Особенно возмутилась дочь Ра, его Око, всегда ратующая за справедливость. Она обратилась в безжалостную львицу – Сехмет и отправилась наказывать нечестивцев. То, что творила с врагами «его маленькая девочка», так впечатлило отца… что он сам решил остановить её. Но как это сделать, не навредив любимице? Подсказку дал Пта.

Они сварили ядрёное пиво и, окрасив его в красный цвет, разлили вокруг. Львиноголовая решила, что это кровь и с удовольствием лакала. Естественно, опьянела, успокоилась и заснула. То, что было после того, как она осознала, что её обманули… конечно, – уже другая история.

С тех пор народ Чёрной земли и празднует своё спасение. Умилостивление разъярённой богини. Её умиротворение… День, когда следует примириться со всеми. И, безусловно же, напиться.

Я же, поплавав в бассейне и приведя себя в порядок, направилась в комнаты супруга, приказав нубийцам, чтобы они воспрепятствовали слугам предупредить о моём приходе.

Благо на подходе стояли воины из недавно присланных Царским сыном Куша. Они даже не шелохнулись при виде меня.

– Таусерт, – как можно ласковее произнесла я, как и ожидая, увидев младшую жену, что возлежала на коврах в комнате Тутанхамона. – Почему мне не сообщили, что ты прибыла?

– Я только приехала, – испуганно пролепетала та, схватив за руку мужа, а другой пытаясь прикрыть свой огромный живот.

– Ну зачем же, это могло плохо сказаться на твоём здоровье, – сказала, присаживаясь рядом и ласково поглаживая её по голове. – Мы бы скоро уже вернулись. Тебе нужно беречься, ведь ты носишь дитя нашего дома!

Я старательно ей улыбалась, всем своим видом показывая расположение, а девушка со страхом поглядывала на Тутанхамона. И тому была причина. Все знали, что у царственной четы не просто любовь… а именно страсть. Недаром на всех известных в моё время изображениях они окружены цветами мандрагоры. А Анхесенамон порой проявляла не очень хорошее отношение к младшим жёнам.

– Тебе выделят лучшие покои, – проговорила, продолжая излучать радушие и заботу. – Я прикажу, чтобы из храма Хатхор прислали лекаря, чтобы осмотреть тебя.

Слушая всё это, Тутанхамон благодушно улыбался. Таусерт же всё-таки нервничала.

– Вечером мы вместе с тобой поужинаем, и ты расскажешь, как дела в столице.

При этих моих словах девушка вздрогнула и стала глазами искать кого-то в комнате. Я же продолжала улыбаться и поглаживать её руку.

Позвав управляющего дворцом, дала распоряжение об отдельных комнатах для Таусерт. Чем больше я говорила, тем довольнее становился супруг, и тем растеряннее становилось лицо младшей жены. Наконец, не выдержав, она вмешалась в наш разговор и затараторила, внося свои пожелания. М-да… недаром говорят, что «от газелей[56] одно беспокойство».

Как бы то ни было, девушка не только успокоилась, но даже стала проявлять некую высокомерность. Я старательно не обращала на это внимания, лишь улыбалась.

С закатом во дворце планировался пир, но перед этим мы должны были принести дары в храме Сехмет. Как всегда, царская процессия растянулась, так как все хотели взглянуть на божественную чету.

Окропив красным пивом антрацитовую статую богини, мы должны были преподнести дары и другим небожителям. Муж в окружении жрецов отправился к Амону, я же в компании Аапехти к Исиде, ведь всё-таки до сих пор считаюсь её Верховной Жрицей.

Что интересно, запалив воскурения и расставив дары, все предпочли оставить меня перед ликом богини в одиночестве. Как-то так получается, что все мои молитвы заканчиваются тем, что сопровождающие валяются на полу в беспамятстве.

Дым постепенно заполнял комнату, и я была готова к тому, что «по божественной» линии со мной кто-то выйдет на связь. Но неожиданно почувствовала прикосновение к лодыжке.

– Я так соскучился, божественная, – прошептал Парамесу, целуя пальцы на моих ногах. – Никак не мог дождаться, когда вы придёте сюда.

– Ты знал, что мы будем одни?

– Все только и шепчутся об особом отношении к вам богов, моя Госпожа, – поднимаясь с поцелуями всё выше и выше, прошептал мужчина.

– И ты решил воспользоваться моментом?

– По преданиям, именно в этот день произошла божественная свадьба. И во время сакрального соития они входят в тела смертных, чтобы дать им свои благословения, – заявил этот безумец, припадая губами к пупку.

– Ты забываешься… ведь я живое воплощение богини…

– Значит, тело для вместилища предоставлю только я, – сотник полностью поднялся и, обхватив моё лицо ладонями, нежно поцеловал.

Оказывается, этот романтик, помня наше первое свидание, запасся мягкой шерстяной подстилкой и отрезом ткани. Тут же лежали какие-то фрукты и бутыль с пивом. Скорее всего, утянутые из чьих-то подношений.

– Благословение мне не помешает, – прошептала в его губы, когда он аккуратно укладывал меня на импровизированное ложе.

А об его махинациях и претензиях в отношении меня, я подумаю завтра!