Глава 42

Порой жизнь может быть невыносимо жестокой. Теперь я это знаю. Я поняла это в те дни, оставшиеся до операции Мэтта, когда мы не знали, что переживаем: начало нашей совместной жизни или её конец.

Но такова жизнь, верно? Мы знали лишь, что каждый день может стать для нас последним. И больше значения имели благодарность и признательность, которые мы должны чувствовать за каждый отпущенный нам драгоценный день вместе.

В те пять дней с Мэттом я жила неистовее, чем когда-либо прежде. Его боль стала моей болью, но сопутствующая радость была безгранична. Мы стали одним целым, и эта близость и связь между нами приближали меня к раю.

Любовь — это наше главное достижение. Никогда не забывай об этом. Не трать её попусту. Ищи её. Переживай её. Наслаждайся ею каждый день, потому что никогда неизвестно, когда жестокая волна может унести тебя.

***

— А если я решу не ложиться на операцию? — однажды днем сказал мне Мэтт, когда мы сидели у озера на территории колледжа и наблюдали за гребцами.

— Что ты имеешь в виду? Она тебе необходима.

Он оперся на локти и посмотрел на воду.

— Нет. Доктор дал мне право выбора. Он сказал, что если я решусь на операцию, то есть пятьдесят процентов шансов, что я умру на операционном столе. А если нет, то смогу прожить целый год.

— От шести месяцев до года, — напомнила я, потому что ценна была каждая минута.

Он покосился на меня.

— Операция через неделю, поэтому шесть месяцев кажутся мне довольно привлекательным сроком, если я буду знать, что проведу их с тобой.

— Конечно, проведешь, — ответила я. — Я никуда не ухожу, и неважно, что случится, но я не думаю, что решив так, ты сделаешь правильный выбор. Операция может полностью излечить тебя. Нам стоит попытаться.

Он кивнул и бросил камешек в воду.

— Я знаю. Просто подумал, что стоит обсудить эту возможность.

Я подвинулась ближе и положила руку ему на бедро.

— Думаю, над этим стоит поразмыслить. Но не проси меня оставить надежду. Прямо сейчас есть неплохая возможность, что через месяц опухоли уже не будет, и ты сможешь строить планы на будущее.

Он на минуту задумался:

— Если мне удастся вернуть своё будущее, я сделаю все, чтобы ты вышла за меня замуж.

Я тихо хихикнула, чувствуя разливающееся по телу тепло.

— Тебе не придется прикладывать значительных усилий. Если попросишь, я выйду за тебя хоть завтра.

Он кинул на меня знойный взгляд:

— А я-то думал, что ты не готова стать мисс Домохозяйкой.

— Так было раньше. Теперь всё изменилось.

Он внимательно изучал моё лицо:

— Потому что я могу умереть?

— Нет, — твердо ответила я. — Потому что ты здесь. Все пошло не так, когда ты ушёл из моей жизни. А теперь всё встало на свои места.

Он лег на спину и смотрел на проплывающие в небе облака. Я тоже легла и уставилась в небо.

— И я тоже чувствую, что всё идёт правильно, — сказал он. — Я никогда больше не хочу расставаться с тобой, Кора. Ты как… моя вторая половинка.

— И я не хочу расставаться с тобой. Вот почему и хочу, чтобы тебе сделали операцию.

Он взял мою руку и нежно сжал её.

— Хорошо.

Внезапно он сжал мою ладонь так сильно, что я вскрикнула от боли. Я подскочила как раз в ту секунду, когда всё его тело напряглось.

— Мэтт! С тобой всё нормально?

Но он не мог мне ответить. Его глаза закатились, и он начал биться в конвульсиях. Я закричала, призывая на помощь, и увидела бегущих ко мне людей.

***

Приступ прошёл до приезда «скорой помощи», но Мэтт не приходил в сознание, пока его не привезли в реанимацию.

Его госпитализировали и оставили в больнице на ночь, пока доктора связывались с его лечащими врачами в Чикаго, чтобы определись, отпускать его из больницы или нет. Шли какие-то разговоры о том, что нужно транспортировать его в Чикаго и сделать операцию прямо сейчас, но на следующее утро его состояние улучшилось и нам разрешили поехать домой, но Мэтту запретили садиться за руль, потому что вероятность повторных приступов, которые могут произойти в любой момент, оставалась велика.

Брат Мэтта Гордон, приезжавший тем утром в больницу, оставил мне ключи от машины и попросил сесть за руль самой.

В тот день я встретилась с преподавателями, объяснила сложившееся положение и сказала, что уеду на несколько недель. Он с готовностью пошли мне навстречу, дали домашних заданий на время моего отсутствия, чтобы я не отстала от остальных студентов и сказали вернуться тогда, когда я буду к этому готова.

На следующий день мы с Мэттом уехали в Чикаго.

Родителям я ничего не сказала.

***

Той ночью мы зарегистрировались в придорожном мотеле, и я размышляла, что подумали бы мои родители, если бы узнали, где я, и что собираюсь лечь в постель с Мэттом, расставшись с Питером всего неделю назад. А мне казалось, что прошла уже целая жизнь. Я знала, что в конце концов мне придется признаться. Я просто пока не была готова говорить об этом или защищать свое решение отложить все дела ради Мэтта. Родители просто не поймут. Никто не поймет.

Мэтт принес наши вещи и поставил их у изножья кровати.

— Все думаю, не испытание ли это. — Он снял кожаную куртку и бросил её на стул. — До сих пор я отчаянно старался вести себя как джентльмен, и, бога ради, ты этого заслуживаешь, но сегодня я не могу спать на полу, Кора. Я хочу быть рядом с тобой.

Я тут же обвила руками его шею.

— Я тоже этого хочу. Никто не знает, что мы здесь. Только мы. Ты и я. И, что касается меня, остальной мир вообще не существует, и мы можем жить по собственным правилам.

Он крепко прижал меня к себе и поцеловал. Я больше не чувствовала себя девочкой, я превратилась в женщину. Мэтт был моей половинкой, моей парой, большой любовью, и ничто в мире не казалось столь правильным и настоящим. Я ни в чем не сомневалась, и, расстегивая его рубашку и проводя руками по теплой широкой груди, хотела лишь отдаться ему и забрать всё, что смогу, в ответ.

Страсть накалялась. В считанные секунды я уже сбрасывала туфли и стягивала через голову свитер.

Мэтт сорвал с себя рубашку и уложил меня на постель. Его тело накрыло моё в жарком отчаянном исступлении. Он неистово целовал меня и прижимался ко мне бедрами, обхватив руками мою попку и почти грубо привлекая меня к себе, но не причиняя боли.

Мы все ещё оставались в джинсах, и только это мешало нам наконец заняться любовью. Мэтт расстегнул мой бюстгальтер и начал ласкать грудь, нежно целуя меня в шею и приговаривая, как любит меня.

— Я тоже люблю тебя, — прошептала я. — Я буду любить тебя всегда.

Всё в нем возбуждало меня. Я вожделела его со страстью, затмевающей разум.

Я никогда не могла отдаться Питеру. И вот почему: Мэтт был моим единственным, и ничто не могло отобрать меня у него. А теперь больше ничего не имело значения. Меня не волновало, сколько времени мы провели вместе. Я думала лишь о том, что сейчас его руки касаются меня, а наши тела сплелись в жарких объятиях. Я хотела отдаться ему полностью.

Он расстегнул мои джинсы, просунул руку в трусики, и я почти сразу достигла оргазма.

Он заглушил мои вскрики поцелуями, пока я возилась с его ремнем и пыталась приспустить его джинсы.

— Нет, — прошептал он, качая головой и поднимаясь на колени. — Я не хочу этого делать, не сейчас. Я хочу жениться на тебе.

Я моргнула, глядя на него со смесью изумления и растерянности.

— Мне это неважно. Пожалуйста, я хочу быть к тебе так близко, насколько возможно. Сегодня.

Нахмурив брови, Мэтт посмотрел на меня сверху вниз.

— Я не могу. Нам нужно подождать. Я не знаю, что будет завтра.

Положив ладонь на его затылок, я привлекла Мэтта к себе и запечатлела на его губах ещё один жаркий поцелуй.

— Я тоже не знаю, и именно поэтому хочу использовать полностью каждую минуту. Пожалуйста, займись со мной любовью. Я хочу, чтобы моим первым мужчиной стал именно ты.

Моё сердце колотилось, как сумасшедшее. Все нервные окончания трепетали в лихорадочной жажде отдаться ему, но он не стал отдаваться в ответ.

Крупная слеза скатилась с его щеки на мою. Мэтт сел на постели, запустил пятерню в волосы и покачал головой.

— Я не могу. Не могу, пока не уверен, что смогу быть рядом с тобой всегда.

Я тоже села, обняла его и сказала, что люблю.

Но я хотела большего. Намного большего.


Загрузка...