Цветок на 8 Марта

Глава 19. Улетели в рай

Клара

Корпоратив, слава богу, закончился. И все остались живы…​​​​

Последним его аккордом стало вывезение тел генеральных директоров. В квартиру Христоса. Куда их еще девать? Администрация ресторана после всего веселья наотрез отказалась оставлять их у себя, чтобы они проспались. Сколько мы втроем — я, Христос, Жанна не пытались этих друзей Оушена разбудить, у нас ничего не вышло.

Всё это время над нами стояла молодая девчонка-администратор и, ломая руки, слезно просила забрать изрядно накушавшихся господ.

Выход из положения придумал Христос. Всё-таки общение со мной на него влияет весьма благотворно. Он вызвал платную скорую помощь. Две штуки. Потому что в одну двух боссов заталкивать отказались. И их так под занавесками на носилки и грузили. И выгружали также. Хорошо, что у Христоса квартира большая. Удалось их по гостевым спальням разместить.

Как только сотрудники скорых уходят, неплохо так подзаработав и напоследок наказав нам следить за перебравшим руководством, чтобы они во сне не захлебнулись рвотными массами, мы с Христосом плюхаемся на диван. Я в это суматохе даже переобуться забыла. Но Христос мои новые ботинки всё-таки до своей квартиры донес.

Я поддеваю носком одной туфли пятку второй — снимаю одну туфлю, потому что ноги горят. То же самое проделываю со второй ногой. Вытягиваю свои бедные конечности. Христос просто сидит и молчит, откинув голову на спинку дивана.

— Сегодня должна была быть ночь феерического секса, — скорее бормочу, чем нормально слова выговариваю.

— Угомонись, Клара! У меня такое чувство, что нас полк солдат отымел, — отмахивается от меня Христос.

— Я к тому, что её не будет, потому что у меня лично оно такое же. Пойдем спать, — предлагаю я идеальный вариант дальнейшего времяпрепровождения.

— А с этими что? — кивает головой неопределенно куда Христос.

— Да что с ними будет?

Христос задирает бровь.

— Отец всё-таки…

Вздыхаю.

И то правда.

— Будильник поставим, будем проверять. По очереди.

— Ладно… Лучше уж так, чем сидеть и караулить их, пока они сладко дрыхнут.

В спальню заползаем как два пенсионера.

— Слушай. не знаю, как ты, а я вот с тобой старость точно хочу встретить. Ты прикольно смотришься, когда за поясницу держишься, — не удерживаюсь я, чтобы не подколоть Христоса.

— Коза! — через силу отбрехивается он.

Мы стягиваем с себя одежду. Я напяливаю его футболку. Христос — в трусах. Кто догадается в каких? Правильно! В черных — с красными сердечками.

— Христос, можно спрошу? — и не дожидаясь разрешения, продолжаю, — Откуда у вас с отцом трусы такие интересные?

— А это у меня мама с юмором. Как ты практически. А у папы соответственно жена. Она нам по упаковке этих трусов на 23 февраля дарит. А чтобы не перепутали — мне — черные, отцу — белые.

Вот, кажется и сил уже нет, но прыскаю от смеха.

— Хорошая женщина. Надо с ней познакомиться.

— Надо, — соглашается Христос.

После чего я засыпаю. Крепко и никакой будильник не слышу в принципе. Пока утром меня не будит солнце в окно и совесть.

— Боссы! — подскакиваю я на кровати.

— Тихо! Зашибешь! — останавливает мою панику Христос, — Всё с ними в порядке. Я проверял.

— По очереди же договаривались, — бормочу я, потирая глаза руками.

А я вчера умывалась или не умывалась? И на кого я сейчас похожа? И точно ли я хочу знать ответ на этот вопрос?

— У тебя сегодня праздник… Вот… — Христос, позевывая, сует мне под нос большущий и очень красивый букет, — С 8 Марта!

— Ой! — пищу я радостно, вцепляясь в цветочки.

— И это… В душ ступай…

— Я, что, грязная?

— Нет… Не знаю… Просто нам собираться на самолет надо.

Отстраняю от лица букет.

— Какой самолет? — спрашиваю с подозрением.

— Мы на недельку на Канары улетам. Это, собственно, и был сюрприз. Отдохнем немного. Мы заслужили.

— А работа?

— А у нас есть проштрафившийся генеральный директор. Если бухать как не в себе может, то и один поработает. Ничего страшного с ним не случиться.

— Сурово ты с ним…

— Я от матери всю ночь отбивался, — Христос снова зевает. — "Ой, а почему Сашенька ночевать не пришел?" "Ой, а он точно у тебя?" "Ой, а ты меня, сынок, не обманываешь?"

Это недовольный Христос, видимо, свою маму передразнивает.

— Так что компенсацию всего этого безобразия мы заслужили. Клара, давай, ты же у меня девочка умненькая, соображаешь быстро. Собирайся, а то опоздаем.

— А мои документы? Вещи?

— Документы в твоей сумке. Вон лежит. Вещи я тебе на первое время собрал. Если что не так — будет повод для шопинга. Чемоданы тоже вон стоят. И мой, и твой.

— А…

— Клара! В душ! Живо!

Умеет Христос быть убедительным, когда захочет.

Через пятнадцать минут я уже выхожу из ванной. Намытая и посвежевшая. Нахожу свою одежду, быстро одеваюсь и иду искать Христоса, чтобы спросить, через сколько самолет.

Из гостиной слышится.

— Оуууу…

— Аааа…

Страшные звуки.

— Никто вам не виноват… Пить меньше надо, — раздает люлей Вольскому и собственному отцу совсем недобродушный Христос, — Короче, не маленькие… Вроде живые. Дальше сами разберетесь. Егор Богданович, не забывайте о том, что вы обесчестили девушку Жанну из собственной приемной и наградили её двумя эмбрионами. Папа — вас очень жаждет видеть мама.

Стоны усиливаются.

— Удачи вам обоим! — мстительно завершает свой мини-спич Христос.

— А ты куда? — перемешивая свой вопрос стонами спрашивает папа Саша.

— Я? На курорт. Нас неделю с Кларой не будет.

В гостиной воцаряется тишина.

Просовываю туда голову. Боссы сидят, завернувшись в те занавески, в которых их вчера к нам и привезли.

— Здрасти! — ну, что им еще сказать.

А больше я ничего и не успеваю.

— Клара, ты готова?

— Ага.

Очень быстро, прихватив два небольших чемодана, мы покидаем квартиру.

А через несколько часов мы с Христосом уже идем по белому песку и смотрим на бескрайний океан.

— Хорошо-то как! — восклицаю я.

И без всякого стеснения лезу к Христосу целоваться.

Ну, а чего?

Куда он теперь от меня денется?!

Эта история про Христоса и Клару подошла к завершению, но мы с ними не прощаемся. Продолжение — Майские каникулы Христоса и Клары.