Цветок на 8 Марта

Глава 4. Чайная церемония

Клара

Как у любой уважающей себя помощницы руководителя у меня на работе имеется юбка-карандаш унылой расцветки и белая блузка с рукавом в три-четверти. Ну, и штук пять упаковок запасных капроновых колготок. Мало ли, что случится. К тому же временами я отличаюсь редкой удачливостью. И это моё качество со времен знакомства с младшим Шейгером лишь усилилось. Но меня это не пугает! Разве могут быть препятствия для настоящей любви? Нет, конечно. Мелкие неприятности не остановят Клару Иванову, то бишь меня, на нелёгком пути к личному счастью!

Из гендирского кабинета я выхожу по-прежнему бережно прижимая к себе свой малиновый кофр с праздничным платьем, а всё остальное я благополучно забыла на директорском диване. Но Александр Рихардович там с Христосом по-мужски собрался беседовать… Не нужно мне сейчас встревать, а то терпение у старшего Шейгера и закончиться может. Внезапно…

Однако… Передо мной встала другая проблема. Я переодевалась, если надо было, в комнате отдыха кабинета генерального директора. Христос мне разрешал. Но это Христос… Сейчас я туда тоже не попаду. И как быть? Убираю кофр с платьем в шкаф, достаю юбку, блузку, колготки, туфли. Ботинок всё ещё противно хлюпает. Надо переодеться и переобуться. Заболеть только не хватает.

Немного пошевелив извилинами, иду к девочкам в бухгалтерию и отдел кадров. Они занимают два смежных кабинета, к которым тоже примыкает комната отдыха.

Тут стоит весёлый щебет. Настроения работать ни у кого нет, все предвкушают подарки и праздник.

— Клара, а ты чего к нам? — спрашивает начальница отдела кадров — Татьяна Владимировна.

— Да, оба пришли. А я с платьем, феном и… — машу рукой. Женщинам объяснять не надо. Они всё с пол пинка понимают — к празднику нужно быть основательно подготовленной, — Вот. А переодеться мне негде. Сразу в офисном прикиде я бы всё, что нужно, не унесла.

Татьяна Владимировна понятливо кивает головой.

— Проходи в комнату отдыха и там спокойно переоденешься, — предлагает сама. Мне даже разрешения спрашивать не приходится.

— Ой, спасибо! — пищу я и устремляюсь в означенное помещение.

Надо пошевеливаться. Рабочий день вот-вот начнётся, а мне еще обоим руководителям напитки нужно приготовить.

Но, когда я берусь за ручку вожделенной двери комнаты отдыха, меня окликают.

— Клара! — зовет меня Алла. Она в бухгалтерии работает.

— А? — оборачиваюсь.

— Скажи, что за подарки будут в этом году? Вроде все говорят, что особенные, — и таким любопытством светятся у неё сейчас глаза. Как у ребёнка, её-богу!

Но! Что за подарки — это секрет. Александр Рихардович лично попросил меня подобрать что-то небанальное, согласно предпочтениям сотрудниц. И сумму под это дело выделил приличную. И во второй организации тоже. Мы с Жанной, помощницей Вольского, скооперировались и долго занимались подготовкой.

Так что — никому ничего я не скажу!

Таинственно улыбаюсь в ответ и отрицательно качаю головой:

— Аллочка, прости, пожалуйста, но мне велели не говорить под страхом смертной казни, какие подарки вас ждут, — отвечаю девушке.

— Уууу, ты какая вредная! — восклицает она. Как мне кажется, даже немного обиженно.

А еще я вижу, как на нас с ней, пока мы ведем эту беседу, другие сотрудницы поглядывают. И понимаю, что надо очень быстро переодеться и тикать отсюда, пока они меня пытать не начали.

— Кларочка, ну, расскажи нам… — раздаётся со всех сторон.

Снова отрицательно машу головой и юркаю в небольшую комнату. И еще дверь за собой запираю. А то и правда ворвутся.

Быстро переодеваюсь — как солдат, призванный на службу. Даже, наверное, за сорок секунд управляюсь. И также быстро сбегаю от любопытных сотрудниц. Скоро всё сами увидят. Мне кажется, все останутся довольны, ведь мы с Жанной очень старались.

Торопливо возвращаюсь в приёмную. Делаю чай и кофе. Про себя бухчу на Александра Рихардовича с его Розой. Тоже выдумал — меня на Розу променять! Еще чего! Не бывать этому! Я ведь лучше любой Розы. В сто раз. Нет — в тысячу! Христос это понял, и Александр Рихардович обязательно поймёт. Только вот в себя придёт немного от сногсшибательных новостей.

Ставлю чашки и всё необходимое на поднос и иду к двери кабинета генерального директора.

Я была занята где-то минут сорок. Думаю, этого времени мужчинам было достаточно, чтобы поговорить, и они меня не завернут с моими ложками-поварёшками.

Стучусь.

— Войдите! — раздаётся уверенный голос Александра Рихардовича.

Значит, уже поговорили… Сердце замирает в груди перепуганной птичкой, но вхожу.

Пытаюсь понять, до чего они договорились, рассматривая лица Александра Рихардовича и Христоса. Но у обоих — они непроницаемые, а спросить напрямик мне совесть не позволяет. Да и распечёт меня старший Шейгер. Как пить дать — распечёт!

Поэтому лучше я потом Христоса попытаю. Когда вдвоём с ним останемся.

— Ваши напитки, — произношу уже без выпендрёжа.

Всё-таки мне деньги за работу платят, а не за мои очень красивые глаза. Хотя жаль, что не за них.

— Да, давайте, — отвечает мне Александр Рихардович.

Христос ничего не говорит. Он что-то какой-то задумчивый. Про Розу думает? Ух, я ему!

Расставляю на столе чашки, ставлю подле старшего Шейгера чайник со свежезаваренным чаем, перед Христосом — черный кофе, безо всего.

Александр Рихардович, не дожидаясь меня, наливает чай себе в чашку, насыпает чайной ложкой сахар и, быстро помешав, подносит чашку к губам.

— Я могу идти? — спрашиваю я.

— Да, Клара Ивановна, ступайте, работайте, — довольно сухо говорит мне Александр Рихардович.

Немного обидно. До сегодняшнего дня у нас с ним были очень хорошие отношения. Но ничего! Всё наладится!

Разворачиваюсь и иду на выход, кинув вопросительный взгляд на Христоса. Тот весь в своих мыслях и не реагирует.

Не успеваю сделать несколько шагов, как за моей спиной раздаётся:

— Пппрррфуфффф! — к такому звуку я не была готова.

Испуганно поворачиваюсь.

И вижу, как Александр Рихардович, струей, так, как, наверное, драконы извергают пламя, выплёвывает чай. который я заварила.

Ну уж… Не ожидала от него!

Струя из выплюнутой жидкости красуется на рабочем столе из какой-то дорогой породы древесины.

— Что? — спрашиваю я.

Что это за представление?

Иду обратно.

Александр Рихардович, широко открыв рот, вскакивает с места, и машет руками, чем-то напоминаю курицу, которая захотела полетать.

— Да что такое? — нервно восклицаю я, заподозрив старшего Шейгера в банальном притворстве.

Только он багровеет и открывает рот еще шире.

Жму плечом и тянусь к его чашке.

Что там может быть не так с этим чаем?!