Да здравствует королева!

Глава 11

Аделику хватило такта перенести ссору в собственные покои. Зато там она вспыхнула неумолимо.

— Потрудитесь объяснить, какова была ваша цель в Асхеме?

Они стояли с Шинаром друг напротив друга — разъярённые и словно готовые ринуться в бой. Мне хотелось закрыть лицо руками, сбежать, провалиться сквозь землю… Я чувствовала, что виновата — во всём.

— Предложить его величеству Дархему сделку. Я исполнял волю отца — ничего больше.

— И вам не показалось нужным сообщить, что ваша миссия могла породить те самые проблемы, в которых вы обвинили Балуара?!

— Повторю. Сомневаюсь, что так было дело. — Жених сузил глаза и даже не думал уступать.

— Тут сложно сомневаться! — воскликнул Аделик. Письмо от короля Дархема, отца Маас, перекочевало со стола в его руки, и брат тряхнул грамотой с гербовой печатью, будто готов был скомкать её и бросить в окно. — Не хотите разговаривать — тогда я поверю тому, что пишут о вас другие!

Там нет ни одного лестного для Шинара слова — я уже знала. Ни в одном из четырёх посланий между Балуаром и асхемским правителем. Брат не стал зачитывать их в слух, но дал мне пробежаться глазами по строчкам, и хватило пары минут, чтобы представить печальную картину.

Лорд Дархем воспринял произошедшее именно так: миссию Шинара — как оскорбление, наш будущий брак — как повод для обиды. И открыто намекал в этом же письме, что тратить деньги готов лишь на тех, кто с ним заодно.

— Я доверял вам. Пригласил вас и принял как друга отца. Закрыл глаза на то, что вы проводите чёрные ритуалы над моими людьми или остаётесь в покоях моей сестры на ночь. Посвятил вас в дела, которые никак не касаются чужака! И в ответ вы утаиваете сведения, чтобы настроить меня против невиновного человека?

— Он скрывал от вас, что тяжело болен! — Шинар рубанул рукой воздух, хоть его ярости я не понимала. — Ваш первый советник! Скажете, что зря узнали об этом? Я говорил сразу: если святейший виновен не в измене — то хоть в чём-то. А что касается долга — вами пытаются манипулировать. Обычное дело.

— О да! — Аделик как-то отчаянно усмехнулся.

— Пожалуйста, остановитесь, — попросила я робко, но мужчины не услышали.

— Может, решите, что и леди Лиату я пытался убить, а затем спасал? Чтобы втереться в доверие?

— Вы сами это предложили.

Если бы они знали, как больно могут ранить слова! Я задрала голову, схватила воздуха губами и приложила холодные ладони к шее.

Неужели тот человек из подворотни не зря говорил, что Шинар бросит меня на произвол судьбы? Неужели и Маас предупреждала не случайно? Но она ведь дочь своего отца, её могли настроить против маларца! А остальное?

Я нужна ему, как залог союза — этого, боюсь, он никогда и не скрывал. Сближение со мной — удачный ход, чтобы подобраться к Аделику и влезть в наши дела. А взгляды, прикосновения, поцелуй — игра опытного мужчины с наивной девчонкой.

Каждая из этих мыслей впрыскивала в душу яд.

Почему жених не понимает, насколько серьёзные подозрения теперь родятся в голове Аделика? И в моей?

— Почему вы упрямитесь? — Я обернулась к нему и, повинуясь ещё живой надежде, заговорила мягко, просяще. — Балуар показал, как это просто — ответить на обвинения, открыться… Вы сами утверждали, что ненавидите ложь. Предложите нам что-нибудь: написать его величеству Тенниру, осмотреть ваши покои!..

— Лиата, я благодарен, что хотя бы вы пытаетесь мне верить. — Шинар развернулся ко мне резко, и на миг показалось: всё он понимает. Черты жениха смягчились, он тяжело вздохнул. — Но это исключено. Мои вещи — неприкосновенны, они хранят тайны моей родовой магии, и если вы решите по-другому — нас ждёт ещё один скандал.

Мой мир рушился, в который раз за последние дни — но казалось, что именно этот удар пережить будет сложнее всех прошлых.

— Тогда разговор окончен, — процедил Аделик, — занимайтесь собственными делами. И не приближайтесь к моей сестре. Я запрещаю вам видеться до свадьбы — если таковая вообще состоится.

Шинар шагнул вперёд и замер.

Посмотрел на меня, будто что-то решал. Перевёл мрачный взгляд на брата.

— Лиата, иди к себе, — велел тот, пресекая возражения.

Если буря и продолжилась, то уже позже, когда за мной закрылись двери. Я просто не нашла сил что-либо изменить.

В спальню я вернулась совершенно опустошённой. Разбитой. Диларий, не присутствовавший при разговоре с Балуаром, но проводивший меня от Аделика, понимал, что случилось нечто дурное. Только подобраться к сути не мог — пока, во всяком случае. Он всё равно узнает. Получит приказ не подпускать ко мне жениха. Но сейчас я отослала даже учителя, чтобы остаться одной.

Медленно села на кровать.

В другой ситуации я бы, наверное, расплакалась от досады. Но слёзы умерли под тяжестью в груди, оставив вместо себя гадкую тошноту. На краю сознания ещё трепетала мысль: нужно проверить записи Балуара. Помочь Аделику разобраться с проблемами, которые я сама на него взвалила!

Но я просто не хочу.

Одна мысль о том, чтобы перебирать асхемские письма, вызвала дрожь — каждое будет вновь обличать Шинара и кричать о моей ошибке. О том, что я слишком быстро доверилась жениху. В конце концов, Аделик справится и сам, а от меня… удивительно мало пользы.

Я так долго, так упорно пыталась сыграть чужую роль… Кем я представляла себя, подслушивая разговоры, пробираясь в покои к Шинару, рыская по трущобам — бесстрашной воительницей? Важным советником брата?

Правда в том, что я всего лишь наивная девчонка. Тепличный цветок, как сказал сам жених. Глупая принцесса!

Хуже всего должно быть то, что мы потеряли единственный след и убийца отца остаётся безнаказанным. К нему даже не подобраться! Но увы, душу разрывало совсем иное.

Интриги, предательство, заговоры… как так вышло, что они стали частью моей жизни? В последние недели передо мной будто открылся мир, в котором я никогда прежде не жила. Мир, где преданный советник лжёт собственному королю. Где нельзя доверять милым фрейлинам, где благородные принцы и принцессы лезут из кожи вон, чтобы оклеветать друг друга, а мужчина, подаривший мне надежду, вот-вот окажется мерзавцем.

И я вдруг поняла одно: этот мир… я готова отдать что угодно, лишь бы не знать, что он существует. Забыть! Вернуться на месяц назад, в ту пору, когда отец был здоров!

Я свернулась калачиком на кровати и сама не заметила, как уснула. Очнулась через пару часов, с тяжёлой головой. Всё тело знобило. Оказалось сложно даже дойти до дверей и попросить, чтобы ко мне прислали Роллу или Ану — помочь раздеться.

На следующее утро я едва могла встать с постели.

Разум со странным удовлетворением отметил, что теперь-то никуда не придётся спешить. Увы, Аделик моей радости не разделил.

— Что с тобой, Лиата? — Он пришёл ко мне, стоило не явиться к привычному времени в кабинет наследника.

Я отвечала, что всё хорошо — в тайне надеясь, что брат оставит меня в покое. Он ничего не сказал вслух, но волнение, нервные жесты, скорость, с который Аделик прислал сразу двух лекарей — всё таило намёки, от которых хотелось разодрать ногтями ладони.

Я живу в мире, где мимолётная слабость заставляет брата думать, что меня отравили. Или прокляли? Даже не знаю, что хуже.

Первый день болезни я так и провела в постели, никого больше не видя кроме врачевателей. И тех удалось отослать через час. Лишь под вечер Диларий зашёл меня проведать, сел у ног и попытался разговорить неразумную ученицу. Выяснить, что произошло между мной и Шинаром. Помочь, на свой лад.

— Просто дайте мне отдохнуть, — попросила я жалко, закрывая глаза.

Уже ближе к ночи, когда за окнами стемнело, из дремоты вырвали скрип двери и звук шагов. Незнакомых, как казалось поначалу. Затем… я их узнала.

Но всё же, когда увидела на пороге Шинара, чуть не вскочила с кровати.

Сердце прыгнуло к горлу. В голове всё перевернулось.

— Что ты тут делаешь? — выдавила я из себя.

— Лиата, я ненадолго. — Он стоял в дверях, совершенно невозможным видением. Прошедший день обошёлся с принцем легче, чем со мной. Осанка его осталась безупречной, глаза горели в свете двух свечей. — Клянусь. Нам нужно поговорить.

— Аделик пустил тебя? Серьёзно?! Он может хоть день не менять своих решений?!

— Нет, не пустил. Но это не важно.

О Боги, я просто не смогла поверить!

Чувства, застывшие было в груди, вдруг ожили с новой силой. Я резко села, подтянула одеяло к горлу и в панике начала запахивать на груди накидку, в которой принимала других гостей. Глаза забегали вокруг, ища пути отступления.

Что я должна ему сказать? Я… жаждала поговорить с Шинаром больше, чем с кем-либо — стоит признать, хотя бы в душе. Но… я не готова! Не здесь и не так!

— Что ты себе позволяешь? — прошептала я несчастно, пока он подходил ближе.

— Хочу убедиться, что с тобой всё в порядке! Разве не очевидно?

— Я не в порядке! — Теперь я воскликнула, и всё-таки оказалась на ногах. Кровать, моё проклятое дорогое ложе со смятыми простынями, разделило нас последним барьером.

Кажется, такой реакции жених не ждал.

— Почему ты не сказал мне? — прошептала я, пока он удивлённо оглядывал меня с головы до пят. Проследил за ладонями, которые, как ни прискорбно, дрожали, и вернулся к лицу. — Почему не предупредил, что вёл свою игру в Асхеме?

— Успокойся, пожалуйста. — Шинар воздел руки. — Никакой игры не было — по крайней мере, против тебя. Я… решал спорный вопрос. И узнавал, могу ли найти союзников в стане врага. Не думал, что всерьёз вам помешал — до сих пор не думаю, на самом деле.

И о чём говорить дальше? У меня есть лишь его слова — и сотни слов с другой стороны, намекающих, что маларский принц намеренно рассорил нас с соседями. А меня пристроил в свой спектакль как дорогую марионетку. Конечно, он тоже легко найдёт защитников! Среди собственных подданных или даже литанийцев — но разве суть от этого изменится? Речи против речей. Интриги против интриг и ни капли правды.

Шинар вновь пошёл вперёд, не дожидаясь, пока я соберусь с мыслями.

— Лиата, не глупи. Присядь, расскажи, как ты себя чувствуешь, и дай тебя осмотреть.

Мысль, что он прикоснётся ко мне, заставила вздрогнуть.

— Я не хочу! Ты тоже начнёшь клонить к тому, что меня… да пусть хоть отравили — всё равно! Я устала бояться, лучше не проснуться утром, чем трястись и не смыкать глаз каждую ночь!

Лицо Шинара становилось всё серьёзнее — немудрено.

— Хорошо. Просто сядь. Я тебя не трону. Вот так. — Он проследил, как я опускаюсь обратно на кровать, и слегка наклонился сам. — И ещё я буду признателен, если ты всё-таки не станешь кричать — стража вот-вот вернётся на место.

Что?..

— Как ты вообще попал сюда? — опомнилась я.

— Диларий впустил, пока его товарищи сменялись.

Мне захотелось схватить и швырнуть мужчине в лицо подушку — или чашу со стола. Никому я не могу доверять, никому!

— Не накручивай себя. Прекрати. Ты гораздо сильнее, чем хочешь казаться — иногда, по крайней мере.

— А ты можешь быть убийцей моего отца, — «сорвалась» я.

На самом деле, эта фраза прозвучала на удивление спокойно. Без ярости и хрипа. Но мягкий тон не мог спасти от острых слов — Шинар резко выпрямился.

— Значит, вот что ты обо мне думаешь нынче?

— Ты… направил меня на нужный след. Попутно защитил от подлецов, которые так удачно нас нашли…

— И заказал, чтобы они выставили меня трусом? — Жених усмехнулся, но в его голосе звякнула первая сталь.

— Может, это уловка твоего слуги — лишь бы милорду не навредили! Не сам же ты нанимал головорезов.

— Прекрасно. Что ещё?

— След привёл к Балуару, который дружен с асхемцами… — И я выплеснула на жениха хотя бы часть сомнений, что пытались затопить гудящую голову.

— Утешает одно. Считай ты меня настоящим врагом, о подобной откровенности и мечтать бы не стоило.

«Мне просто всё равно!» — хотела возразить я. Но не смогла.

Разумеется, он прав.

— Неужели ты не понимаешь, что именно так и подумают все вокруг? — Я застонала, в бессилии закрывая глаза. — А ещё что ты… использовал меня.

И на последних словах горло всё-таки засаднило — слёзы неожиданно показали, что готовы вернуться, будто бы никуда и не отлучались на день!

Шинар ответил не сразу.

— Лиата… Плевать на остальных, что думаешь ты сама?

— Что ты мог жениться на Маас с тем же успехом! Что у тебя, наверное, были десятки женщин, а я понятия не имею, как отличить игру от искренности. Моё мнение ничего не значит.

Гордость и мысли о приличиях сбежали прочь, заставляя на миг почувствовать себя обнажённой. Какая-то часть сердца — глупая, наивная! — всерьёз надеялась, что сейчас жених… сорвётся с места. Пошлёт к чертям все мои запреты и возражения, сядет рядом. Коснётся. Удивит, как делал уже не раз.

Или хотя бы продолжит оправдываться!

Но Шинар так и стоял, молча, лишь складка легла между бровями.

— Наверное, не лучшее время предлагать тебе стать моей женой как можно быстрее.

Я вздёрнула голову.

— Ты…

— Я правда начинаю думать, что тебя хотят убить, чтобы расстроить наш союз. Об этом и хотел поговорить.

Нет, немыслимо!

— Не слишком ли нагло? — Я чуть не задохнулась. — Полагать, что всё только из-за тебя?

Он качнул головой:

— Просто подумай на досуге. И, Лиата… в мои планы никогда не входило использовать тебя. Мы плохо друг друга знаем, я не буду делать вид, что воспылал к тебе внезапной страстью. Но ты хорошая девушка. Представлять, что ты станешь моей спутницей на всю жизнь, что нам нужно строить отношения, оказалось… приятно. Даже сейчас.

На эти словах он развернулся вполоборота, давая мне время собрать осколки сердца и разума.

— Наверное, мне лучше уйти.

— Как ты выберешься отсюда? — пробормотала я отрешённо.

— Вылезу в окно.

Захотелось нервно рассмеяться.

Как Шинар выходил в приёмную, открывал ставни, брал со стола моток верёвки — оказалось, что принесённой с собой заранее — я едва запомнила. Вздрогнула, когда жених уже прикрепил к подоконнику крюк и собрался исчезнуть в ночи.

— Не упади, — прошептала я несчастно.

— Выздоравливай.

Безумные фразы, в которые мы будто пытались вложить то, что недосказали раньше. Потом Шинар ухватился за верёвку и спрыгнул вниз.

Убедившись, что он действительно удачно спустился, скинув крюк и закрыв окно, я тронула пальцами виски. Постояла, прислушиваясь к головокружению, к накатывающей и отступающей дурноте, и пошла звать Дилария.

Учитель юркнул в мои покои быстро, словно только и ждал возможности.

— О чём вы думали?! — чуть не взорвалась я.

— Леди Лиата… милорд вас не расстроил?

Ладони сжались и разжались.

— Не больше, чем обычно. И всё же, я жду ответа!

— Послушайте, ваше высочество. Я понял, что принц обошёлся с вами не очень честно и стал целью дурных слухов. Но… честно говоря, я им не верю.

— Почему?

— Потому что… — Учитель вздохнул и замялся. Тронул седую прядь волос на лбу. — Поверьте, я видел много драк в жизни. Зовите это блажью старика или интуицией воина, но в один из немногих дней, когда мне удалось посмотреть за принцем Шинаром, он спасал вам жизнь. Отважно, искренне. Я наблюдал это собственными глазами, которым верю больше ушей, и не могу считать его дурным человеком.

Я покачала головой.

Хотелось пошутить, что ему везёт. И жаль, что для меня его мнение — лишь очередная пища для ушей. На которую нельзя целиком положиться.

Но вместо этого я сказала:

— Спасибо. Только постарайтесь в следующий раз всё-таки предупредить меня.

Ещё три дня я не выходила из покоев. Слабость потихоньку отступала, лекари говорили, что жар спадает и я иду на поправку. Причиной моего недуга они называли усталость, избыток эмоций — и в один голос советовали отдохнуть и беречь себя. Я не могла поспорить.

Странно, но и жизнь во дворце в это время утихомирилась, потекла своим чередом. Прибыла делегация из Бергула — дорогие гости были одними из последних, кто собирался почтить память отца. Я не смогла их приветствовать, но слухи твердили, что гостеприимства братьев хватило с лихвой. Что до тех… Аделик наведывался ко мне часто, неизменно справлялся о здоровье и делился лёгкими новостями. Сарен пришёл лишь однажды, но тоже был на удивление вежлив и внимателен. Впрочем, так же держались герцог Неллер и графы. Визман, Патресий, ещё несколько достойных мужей — все слали или передавали мне лично добрые пожелания.

Ролла и Ана пуще всех старались скрасить мои часы. Их вновь не пускали надолго, утверждая, что принцессе нужен покой; но всё-таки фрейлины успели почитать мне вслух новую книгу — столь забавную, что я пару раз смеялась, забывая обо всём. А ещё приходила Маас. Сочувствовала, не могла усидеть на месте, прижимала руки к груди и рассказывала про Аделика. Они виделись с братом уже трижды, и что-то мне подсказывало, что асхемскую принцессу эти встречи действительно волнуют до глубины души.

Сам же Аделик неизменно отшучивался о Маас. А уж о волнительных, серьёзных вещах заговорил лишь дважды. В первый раз — когда упомянул, что Шинар ведёт себя тихо, за ним следят, но поводов для тревог маларский принц пока не дал. Во второй — когда я спросила про Балуара.

— Его слова подтверждаются, — сообщил брат. — И с зельем, и с делами в Асхеме. Так что…

Я кивнула:

— Что ж, хорошо, если он на нашей стороне.

А вечером третьего дня… когда я сидела и бесцельно листала ту самую книгу от Роллы, думая совсем о другом… тогда ко мне в дверь постучался сам святейший.

— Леди Лиата, — сказал он с порога. — Не уверен, рады ли вы меня видеть…. Но я хотел бы украсть с четверть часа вашего времени.

Я приоткрыла рот, но пустила его, не найдя возражений. С последней встречи старец, казалось, слегка осунулся — плечи его опали, края серой мантии чуть чаще касались пола.

— Проходите, — шепнула я. — Могу я предложить вам…

— Не стоит. — Губы старца вдруг тронула привычная улыбка, и он, не дожидаясь приглашений, опустился в кресло напротив камина. Мне ничего не оставалось кроме как помяться и сесть рядом. Мы замолчали и стали смотреть в огонь, будто в красивых языках пламени мелькали ответы на все вопросы. Или тепло очага могло разогнать неловкость.

— Мне жаль, святейший, что по моей вине с вами обошлись… так бесцеремонно, — начала я, не придумав ничего лучше.

— Не извиняйтесь. — Балуар улыбнулся мягче. — Об этом я и пришёл сказать. Если вы вдруг корите себя за отношение ко мне, то постарайтесь выкинуть его из головы. Правитель не должен просить прощения у подданных, леди Лиата.

— Но я не правитель!.. — изумилась я сверх всякой меры.

— Почему же нет? Вы вошли в тот возраст, когда девушка становится женщиной, и ваша жизнь меняется… Возможно, вы скоро станете герцогиней, которой придётся управлять большим наделом земли и сотней слуг. Возможно, даже королевой Маларии.

Я дрогнула, вспоминая последний разговор с Шинаром. Глупо было бы притворяться, что удалось выкинуть его из головы!

— К чему вы упомянули последнее?

— Я… — Балуар вздохнул. — Понимаю, что поссорил вас с принцем Шинаром. Но если честно, то начинаю бояться — а вдруг был слишком груб и самоуверен? Мне пришлось защищаться, но… я не кривил душой, видят Боги, когда говорил, что мы хотим мира со всеми соседями. И не должны давать перевеса ни одной из сторон.

Нет, это уже слишком!

Я поражённо сморгнула и воззрилась на гостя, пришедшего со столь странными речами в поздний час. Балуар умён. Более того, мудр — так говорил отец, и так мне всегда казалось до недавних пор. Но сейчас…

— Знаете, я решила поменьше верить чужим словам. И не важно, исходят они от моего жениха, от его величества Дархема или от вас, святейший.

Старец задумался, но не слишком глубоко. Кивнул:

— Вы молоды и весьма искренни. Не удивительно, что вам неприятно разбираться в чужих играх… Значит, это вас так тревожит?

— Меня всё тревожит! — Может, и зря, но я поддалась его речам. Чувства вновь оказалось ужасно просто всколыхнуть. Вот спокойствие, что я копила, взращивала в себе три дня, уже готово выплеснуться из груди. — Все вокруг врут мне, да я сама себе вру! Представляю себя не той, кем мне пристало быть, святейший, и вы с этим столкнулись лицом к лицу. Так что примите мои извинения и…

— Ваше высочество, — Балуар вдруг поднял руку, разом останавливая поток моих слов. — Люди считают, что ложь — плохая, отвратительная вещь. И это так, бесспорно, но время от времени… все мы примеряем на себя новые наряды. Меняем роли. Порой мы делаем это не со зла, а лишь пытаясь разобраться в себе.

Я поражённо запнулась.

— К чему вы клоните?

— К тому, что не все вокруг вам враги. И вы сами… вы примеряли одежду простолюдинки, — он хитро, но беззлобно улыбнулся, — наряд советницы и наверняка представляли себя в свадебном платье. И если вы вдруг чувствуете, что в этих новых одеждах, в новых ролях вам удобнее, чем в образе слабой девушки… Этого не стоит стыдиться. Я говорил честно, что радуюсь вашим успехам. Вы удивили меня, когда пришли ко мне в покои. Когда стали искать убийцу отца. Это достойно восхищения.

Я с трудом понимала, куда он клонит — но волнение вновь схлынуло. Осталось лишь в кончиках пальцев, что чуть сильнее необходимого вцепились в подлокотники. И, наверное, на щеках, которые слегка тронул жар.

— А какой наряд вы носите, святейший?

Балуар вновь улыбнулся, будто я задала правильный вопрос. Только теперь его глаза светились грустнее.

— Посмотрите на меня, ваше высочество. Я дряхлый старик, который не может запомнить, как зовут его новых знакомых. И я мог бы признать эту правду, смириться с ней и пойти умирать. Но вместо этого я позволил себе надежду. Я предпочитаю видеть себя человеком, который ещё может послужить короне — хотя бы в тяжёлое время. Поверьте, это не первый подобный выбор, который я делаю… но стоит ли меня за него винить?

Он оперся о кресло, затем медленно встал и поклонился:

— Не знаю, смог ли я поддержать вас, но… не судите себя строго, ваше высочество. И доверяйте собственным чувствам больше, чем всему остальному. Совет стар как мир, Боги свидетели, но это единственный выход, который я знаю.

Скоро старец распрощался со мной и вышел, но я долго ещё глядела в камин, пытаясь прислушаться к отголоскам души.

На следующий день я попросила приготовить мне ванну и выходное платье. Собрать и тщательно уложить волосы. Когда всё было готово, я впервые за четыре дня шагнула за порог — и сразу же направилась к Аделику.

— Хочу вернуться к делам, — сообщила я брату без предисловий. — Аделик, я… всё-таки не могу сидеть на месте. Дай мне настоящие указы, любую мелочь — думаю, что справлюсь и помогу тебе уже без притворства.

Будущий король смотрел на меня совсем не долго.

— Я не против, — еле заметно улыбнулся он. — Рад, что тебе лучше. Считаешь, что готова?

— Да.

Брат кивнул, и лишь затем вдруг помялся. Что-то тревожило его — и скоро я узнала суть.

— Только, Лиата… За те дни, что ты провела у себя, мы кое-что решили. Я, Сарен и Балуар… Я хочу перенести вперёд похороны отца. И собственную коронацию. Все, кто намеревался, уже прибыли, всего несколько дней ничего не изменят… Кроме того, что я избавлюсь хоть от пары проблем.

— От каких? — уточнила я поражённо.

— Возможно, усмирю тот бардак, что творится вокруг. Дам всем понять, что у Литании есть новый правитель. И, может быть, слегка расстрою планы наших заговорщиков — если они собираются помешать церемонии.

— Когда? — только и спросила я, вертя в голове его решение и холодея от новых намёков. О Боги! Неожиданно — это мягко сказать… Но я действительно слишком многое пропустила, чтобы трезво оценивать услышанное — так что сердце защемило не столько от страха, сколько от мысли о папе.

— Послезавтра мы простимся с отцом. И через день я надену корону. Надеюсь, всё пройдёт спокойно.