Дай мне больше (ЛП)

Правило № 11: Если ты не можешь присоединиться к ним, напейся

Дрейк

В этом клубе нет ограничения на два напитка. Наверное, так и должно быть, потому что Хантера и Изабель нет уже почти час, а я поглощаю водку с тоником как ни в чем не бывало.

Я трогал Изабель. Именно эта мысль сейчас повторяется в моей голове. Я прикасался к ней, целовал ее, чувствовал мягкую задницу, ласкал пальцами ее киску и ощущал сладость ее губ.

Это может шокировать, но на самом деле я не так уж часто целуюсь с женщинами или мужчинами, если на то пошло. Обычно это пара быстрых, бездушных поцелуев, а потом мы оказываемся голыми и наши рты уже в другом месте.

По правде говоря, мне больше нравится целоваться с мужчинами. С мужчиной можно быть более грубой, а растущие волосы на лице придают акту некоторую фактурность.

Но я не хотел быть грубым с Изабель. Я хотел насладиться ею. Я хотел позволить своему рту насладиться ее нежностью. Это был самый интимный поцелуй в моей жизни, и единственный, который я когда-либо получу, так что я рад, что он навсегда запечатлелся в моей памяти.

С другой стороны, Хантер вышел из себя, что я и предполагал, так что сделка отменяется.

Аллилуйя.

Я должен быть так счастлив сейчас. А вместо этого я пьян. И одинока. И я уверен, что он где-то в комнате, трахает ее до потери сознания, чтобы отменить все, что я сделал… даже если она была скользкой от возбуждения, которое я ей подарил.

Господи, что со мной такое?

— Еще одну, — бормочу я, привлекая внимание бармена, который приносит ее с неохотой и натянутой улыбкой.

— Это твоя последняя, — отвечает он. — И я делаю ее менее крепкой.

Я пожимаю плечами. В любом случае, подавать алкоголь в секс-клубе безответственно, но, к счастью для них, я полный джентльмен.

— Пойдем, — шепчет мне на ухо мягкий голос, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть раскрасневшуюся Изабель, нежно проводящую рукой по моей спине.

— Я только заказал выпить, — отвечаю я, возвращаясь к своему тонику.

— У нас в отеле есть напитки.

Меня переполняет горечь. Я знаю, что не должна этого делать. Я подписался на это, и я сделал то, ради чего приехал. Я выбил эту идею из головы Хантера, но какой ценой? Теперь я попробовал на вкус единственную женщину, которую не могу иметь, и мне придется иметь дело с этим навсегда. Так что она может позволить мне выпить.

— Встретимся там. Где Хантер?

— Прощается с хозяином. Пойдем с нами, — умоляет она.

— Нет. Если вы двое не должны идти домой одни, это не значит, что я должен. Я попробую найти кого-нибудь на ночь. Увидимся позже.

Прежде чем вернуться к своему напитку, я успеваю заметить выражение опустошенности на ее лице.

— Серьезно? — возражает она.

— Серьезно, — пробормотал я.

Когда она поворачивается, чтобы уйти от меня, кто-то преграждает ей путь. Сначала я воспринимаю его как Хантера, поэтому не реагирую. Но потом я слышу голос незнакомца с низким, хриплым тоном.

— Если он не хочет идти с тобой, то это сделаю я.

Волоски на моей шее встают дыбом, а по позвоночнику пробегают мурашки.

— Нет, спасибо, — отвечает Изабель, пытаясь обойти его, но он снова преграждает ей путь. — Пойдем, милая.

— Она сказала "нет", ублюдок, — рычу я.

Когда его руки обхватывают ее талию, притягивая ее к себе против ее воли, я вижу красное. Здесь нет ни бара, ни клуба, ни правил, ни приличий. Есть только его руки на ней и выражение беспомощности и отвращения на ее лице, когда она пытается вырваться из его хватки.

Я не помню, как я встал или направился к нему. Все, что я знаю, это то, что в одну секунду я услышал ее крик, а в следующее мгновение он уже лежал на полу, а мой кулак пульсировал.

— Дрейк! — кричит она, и я не знаю, злится она или боится, но внезапно наступает хаос.

Охранники тащат меня к двери, но я больше не вижу Изабель, и это вызывает у меня панику. Поэтому я сопротивляюсь, пытаясь добраться до нее, что только усиливает их агрессию. Я отнюдь не маленький человек, и эти трое вышибал не настолько велики, чтобы справиться со мной в режиме отчаяния. То, что начинается с того, что они обхватывают меня руками, пытаясь оттащить к выходу, быстро превращается в удушающий захват с прижатым к полу лицом и коленом в спину.

— Убери от него свои гребаные руки, — рычит глубокий, знакомый голос, и я поднимаю голову, чтобы увидеть Хантера, рычащего в лицо одному из охранников.

— Скажи ему, чтобы он успокоился, и мы уберем, — возражает тот.

— Он явно защищал меня! — кричит Изабель. Я ненавижу ужас в ее голосе. Это я во всем виновата.

— Леди, отойдите, мать вашу, — огрызается один из охранников, и снова начинается потасовка. На этот раз у меня достаточно места, чтобы с трудом подняться с пола, и я успеваю вскочить, чтобы увидеть, как Хантер дерется с одним из мужчин в черном.

Боже, когда мы с ним в последний раз дрались — очень давно, блядь, вот как давно. И определенно до Изабель.

Я знаю, как отчаянно я хочу вытащить ее отсюда. Могу гарантировать, что Хантер еще больше. Поэтому, как бы мне ни хотелось помочь ему поставить на место этих ручных охранников, моя первая задача — вытащить ее отсюда.

Я хватаю Изабель за руку и вцепляюсь кулаком в воротник Хантера, таща их обоих к ярко-красной вывеске "Выход".

Хантер все еще выкрикивает угрозы в адрес вышибал, пока мы выбираемся на теплый ночной воздух, где сразу становится тихо и душно, единственным звуком является наше собственное тяжелое дыхание.

— К черту это место! — кричит Хантер.

— Ты в порядке? — спрашиваю я Изабель.

— Я в порядке.

— Ты дрожишь, — замечает Хантер, притягивая ее к себе. Я подавляю поднимающееся чувство ревности при этом виде.

— Давай просто уйдем, пожалуйста, — отвечает она.

Отель находится всего в нескольких кварталах от нас, мы дошли до него пешком, поэтому мы отправляемся в сторону отеля. Мы все еще не отошли от стычки в клубе.

— Мне очень жаль. Я не должен был так много пить, — говорю я, первым нарушая молчание.

— Это не твоя вина, — отвечает Изабель, кладя руку мне на плечо.

— Им нужно ввести ограничение в две рюмки, — ворчит Хантер. — И лучше проверять своих членов. В нашем клубе такого дерьма никогда бы не случилось.

— Никогда, — отвечаю я.

Щелчок каблуков Изабель привлекает мое внимание к ее ногам. На ней черные туфли на шпильках, и они не выглядят удобными для прогулки через три квартала. Схватив ее за руку, я останавливаю ее.

— Ты не можешь пройти весь этот путь в них.

Она смотрит вниз на свои ноги. — Я в порядке. Они удобные.

Я наклоняю голову в сторону и смотрю на нее.

— Что? — возражает она. — Ты собираешься отдать мне свои туфли?

— Давай, я понесу тебя.

Повернувшись, я встаю на колени, чтобы она могла дотянуться до моей спины, и жду, пока она заберется на нее.

— Дрейк, ты не сможешь нести меня всю дорогу.

— Помнишь, как ты подвернула лодыжку во время нашей лыжной прогулки, и мне пришлось нести тебя всю дорогу с горы? Ничего страшного, и на этот раз на тебе нет десяти фунтов лыжного снаряжения. Просто перестань со мной спорить и лезь дальше.

Она испустила долгий вздох. Затем она снимает каждый ботинок, передает их Хантеру и быстро забирается ко мне на спину. Мои руки хватаются за ее бедра, которые обхватывают мою талию, когда мы снова начинаем идти. Я не могу не заметить, что Хантер криво ухмыляется.

— Это не то платье, в котором можно кататься на быках, — говорит она, ее голос совсем рядом с моим ухом.

— У тебя не видно нижнего белья, — отвечает Хантер сзади нас.

— Едва ли, — добавляет она, и мы все хихикаем, пока идем.

Впереди, на обочине дороги, светятся разноцветные огни, рядом, похоже, еще один бар. Когда мы подходим ближе, то видим людей, столпившихся вокруг фургона с едой, а в воздухе витает аромат жареного мяса.

— О, тако, — хмыкнула Изабель. — Я умираю с голоду.

— Да, мэм, — отвечаю я, направляясь к тележке с едой.

— Черт, как вкусно пахнет, — добавляет Хантер.

Через пятнадцать минут мы втроем сидели на обочине в самом центре города, ели уличные тако и запивали их пивом. Хантер сбросил куртку, позволив Изабель сесть на нее, а я затянул волосы в пучок, чтобы они не попали на мой карне асада.

Это и есть мы. Больше, чем модные костюмы и эксклюзивные клубы. Именно такие моменты, как этот, больше всего похожи на нас, на то, откуда мы пришли. Мы с Хантером никогда не были созданы для модного дерьма. Первую половину своей жизни мы провели, выкарабкиваясь из трущоб, и даже сейчас, когда у нас все хорошо, мне нужны подобные напоминания о том, что мы все еще мы.

И как бы весело и непринужденно это ни было, все равно предстоит неловкий разговор. Это все еще мы, но это уже и не совсем мы, потому что все между нами тремя изменилось, и я не уверен, что когда-нибудь снова будет как прежде.

Я поцеловал жену своего лучшего друга. И он выглядел разозленным из-за этого.

Это не то, от чего можно просто отмахнуться и считать, что это никогда не вернется и не будет преследовать нас. И поскольку я знаю, что Хантер будет последним человеком, который начнет тяжелый разговор, а Изабель будет избегать конфронтации любой ценой, то поднимать эту тему придется мне.

Скомкав салфетку и отпив остатки мексиканского пива, я готовлюсь к тому, что мне предстоит сказать. — Я просто хочу знать, что мы можем оставить все это в прошлом.

— Ссора? — отвечает Изабель, глядя на меня с растерянностью на лице.

— Нет. То, что произошло до драки.

Выражение ее лица меняется на понимание с тихим: — О.

— Почему мы должны оставить это в прошлом? — спросил Хантер. — Мы заключили сделку.

— Разве ты не помнишь, как вышел из себя и перекинул жену через плечо, уходя?

— Я не выходил из себя, — возражает он.

У меня отпадает челюсть. — Ты шутишь, да? Хантер, я никогда в жизни не видела, чтобы ты выглядел таким сердитым.

— Я не злился. Я был…

— Ты был? — спрашиваю я, потому что он просто бредит, если думает, что его реакция на то, что я засунул руку в платье Изабель, не была чистой, ничем не прикрытой яростью.

— Я был…

Он спотыкается на полуслове, явно снова на взводе.

— Хантер, оставь это, парень. Это того не стоит. Я знаю, что ты ревновал. Мы все это видели, так что я не понимаю, зачем ты нагнетаешь обстановку, если это может взорвать все наши лица.

— Я не ревновал, Дрейк. Я был возбужден.

Его темно-карие глаза пристально смотрят на меня, и мне кажется, что я потеряла способность дышать. Неужели он сейчас шутит? Он возбудился, увидев, как я чуть ли не ласкаю пальцами его жену?

Почему?

— Завелся? — спрашиваю я.

Он отводит глаза и смотрит на улицу, нахмурив брови. — Я не собираюсь пытаться объяснить это. Черт, я и сам этого не понимаю. Я просто знаю, что мне это понравилось. С раздражением он встает и идет к мусорному баку, выбрасывая свой мусор.

Я бросаю взгляд в сторону Изабель, которая кусает нижнюю губу.

Я знаю, что выгляжу идиотом, рассуждая об этом. Наверное, это единственное, чего я хотел больше всего на свете, — быть с женщиной своей мечты, но мне интересно, действительно ли Хантер все это обдумал. Ведь на карту поставлено так много. Наша дружба. Их брак. Не говоря уже о моем чертовом сердце.