Дай мне больше (ЛП)

Правило № 26: Если твое сердце не может забыть их, пусть твой член сделает это за тебя

Дрейк

Когда я просыпаюсь, я уже не нахожусь снаружи этого маленького сэндвича. Вместо этого я — маленький кусочек мяса, зажатый между двумя красивыми кусками очень голого и сексуального хлеба. Изабель, должно быть, встала где-то посреди ночи и залезла обратно, подталкивая меня к своему мужу.

Сделала ли она это из соображений удобства или потому, что думала, что, прижав нас друг к другу, заставит Хантера избавиться от всех его бисексуальных заморочек или меня — от моих упрямых заморочек против отношений, но она откусила немного больше, чем могла прожевать.

Я имею в виду… Я не злюсь на теплое мускулистое тело, прижавшееся к моей спине. И я определенно не злюсь на то, что она полностью принадлежит мне, что она свернулась в моих объятиях, как мой личный плюшевый мишка, но меня немного раздражает то, как сильно я не ненавижу это.

Я никогда не сплю с теми, кого трахаю. Но эти двое — другие, и я начинаю забывать, почему. Они другие, потому что они мои друзья… да, именно так. Они отличаются тем, что это два самых важных человека в моей жизни. Моя семья. Единственные два человека, которых я люблю… подождите, черт.

Хантер встает, и очевидно, что он не понимает, что я между ними, когда он вытягивает свое обнаженное тело и закидывает руку мне на талию. Почувствовав мой рост, а не маленький рост Изабель, он напрягается. О Боже, как неловко. Его… член упирается в мою задницу. Его утренняя древесина еще не пробилась, потому что он еще мягкий, и я не знаю, хорошо это или нет.

Может быть, мы с Хантером и играем с этой странной новой динамикой наших отношений, но мы определенно еще не на стадии… потрись своим твердым членом о мою задницу.

Он поднимает голову и смотрит на меня полуоткрытым глазом. Я оглядываюсь через плечо, и, поскольку это двуспальная кровать, а не королевская, мне не так уж много места, чтобы дать ему.

— Доброе утро, — бормочу я.

— Доброе утро, — ворчит он. Затем, как и ожидалось, он быстро скатывается с кровати. Мне становится интересно, действительно ли он был готов проснуться, или заставить себя встать с кровати стоило того, чтобы не быть прижатым ко мне голым.

Мне удалось мельком увидеть его, когда он бежал в ванную, и я не могу точно сказать, была ли это утренняя древесина или последствия нашего расположения во сне, из-за которых у него внезапно появился стояк, которого не было еще минуту назад.

— Который час? — пробормотала Изабель, едва шевелясь у меня на груди.

— Здесь время не имеет значения. Мы в Вегасе, детка.

— Завтрак… — стонет она.

Я улыбаюсь ей, вспоминая, сколько сил она потратила прошлой ночью. Я никогда не видел ее такой — дикой и жадной. Я действительно имел в виду то, что сказал… Изабель — самая лучшая. Я ненавижу себя за то, как я отношусь к ней, жене моего лучшего друга, но с ней все легко и весело. Когда я с ней, у меня нет ни единой жалобы, а секс всегда не от мира сего. Может, я и не любитель заводить отношения, но, клянусь, если бы у меня был шанс завести отношения с этой женщиной, я был бы идиотом, если бы упустил его.

Через тридцать минут нам троим удается дотащить свои усталые задницы до буфета. Мы едим, смеемся, разговариваем, и все кажется таким нормальным… что даже странно. Как будто мы снова просто мы, но не те, что были раньше, потому что теперь… мы трахаемся.

После завтрака Изабель тащит нас по городу, заглядывая в каждый отель, в каждую достопримечательность, в каждый дурацкий туристический магазин, и я не могу, блядь, удержаться, но я счастлив.

Она носит на шее длинный пластиковый стаканчик, наполненный зеленой "Маргаритой", когда мы прогуливаемся по Венецианскому музею. Я ловлю себя на том, что тянусь к ней, держу ее за руку, а она позволяет мне прижаться к ней под мышкой. Я бросаю взгляд в сторону Хантера, но когда он замечает, что мы обнимаемся и она заставляет меня сделать глоток ее огромного напитка, он улыбается. Эта часть определенно не входила в его планы. Он просто хотел посмотреть, как мы трахаемся… так когда же это переросло в такое? Когда мы стали частью отношений? И что я чувствую по этому поводу?

То есть, я не испытываю ненависти. Изабель так хорошо устроилась под моей рукой, ее голова даже не достает до моего плеча. С другими людьми я никогда не испытывал чувства альфа, но когда Изабель прижимается ко мне, во мне просыпается что-то первобытное, и это приятно. Я представляю, как защищаю ее, как укладываю какого-нибудь придурка, посмевшего прикоснуться к ней, как в том случае в Остине. Я хочу быть парнем, ответственным за ее безопасность.

— Мы должны поехать в настоящую Венецию. Наверняка там еще красивее, — говорит она, пока мы стоим в очереди на прогулку в гондоле.

— Наверняка там много народу и туристов, — отвечает Хантер. — Но если ты хочешь пойти, Рыжая. Мы можем поехать.

Затем она смотрит на меня. — Ты с нами?

Я не могу удержаться. Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее виску. — Я в деле.

Если честно, я всегда был не против отдохнуть с ними. Было довольно трудно уговорить их поехать в медовый месяц без меня, и это было до того, как Хантер заработал большие деньги, так что это была всего лишь небольшая поездка на пляж, но в каждую другую поездку они тащили меня с собой.

Когда мы подошли к началу очереди, я начал отстраняться. — Вы двое идите.

Изабель смотрит на меня в шоке.

— Хорошая попытка, здоровяк. Трое — это компания.

О да, она уже пьяна. Она немного коверкает слова, и это очаровательно.

— Вообще-то, поговорка гласит: — Двое — компания, трое — толпа.

Она насмехается. — Это глупая поговорка.

И она не отпускает мою руку. Она каким-то образом затаскивает нас обоих в гондолу, и ни гондольщик, ни толпа вокруг нас не замечают, что она держит нас обоих за руки, трет нам обоим ноги, а к концу поездки она прижимается губами к губам каждого из нас.

Я вижу, что Хантер немного напрягся, но мне все равно. Мне это нравится. Я впервые почувствовал, что я не третий лишний, что я действительно часть их отношений. Это не плохо.

Весь день на самом деле чертовски хорош, но в воздухе витает неуверенность, потому что завтра мы действительно уезжаем домой. Завтра фантазиям придет конец. Отпуск закончится, и эта наша версия отпуска втроем закончится вместе с поездкой.

Может быть, поэтому сегодня все по-другому.

После ужина маргарита Изабель выветрилась, и мы вместе пошли к нашему номеру. Я даже не знаю, сколько сейчас времени — три часа ночи, наверное.

В лифте настроение гораздо более мрачное, чем вчера вечером. На этот раз мы не целуемся. Она берет нас за руки и притягивает к себе, а потом медленно тащит в комнату.

Вместо дикого траха, которым мы занимались прошлой ночью, сегодня мы занимаемся тем, что, скорее всего, можно назвать не трахом, а любовью. Прижавшись друг к другу на одной кровати, Изабель кончает сначала мне в рот, а потом Хантеру в руки. Затем она садится на мой член, пока он смотрит, а потом падает в его объятия и позволяет ему чувственно взять ее сзади, пока я покрываю ее лицо поцелуями. Наше удовольствие сливается в одно, и мы переживаем каждый оргазм вместе, как будто он принадлежит нам всем. Это медленно и чувственно, с ощущением законченности и предчувствия.

Потому что это конец. Это последний раз, когда у нас все будет вот так. И мы все это знаем.

— Вот и все, — говорю я, опуская последнюю коробку в контейнер для хранения и задвигая дверь отсека. Удручает то, как быстро нам удалось собрать мои вещи в квартире. Потребовалось меньше дня, чтобы погрузить диван, кровать и несколько случайных коробок в грузовик и перевезти их сюда. Теперь у меня не осталось ничего, кроме чемодана и комнаты для гостей в доме моего лучшего друга.

Мы вернулись домой вчера утром, и с тех пор все понеслось как в вихре. Единственное спасение ситуации с выселением в том, что она отвлекла нас от того, насколько все это странно. Вчера мы были так заняты восстановлением после долгой поездки, что я даже не стал беспокоиться о том, как мы будем спать, и о неловкости. Я завалился спать в гостевой комнате. Они тихо спали в своей кровати, и все.

Все вернулось на круги своя.

Я должен быть счастлив. Это то, чего я хотел. Но когда я проснулся утром один… я не чувствовала себя счастливой.

— Я еду в клуб, — говорит Хантер, когда мы снова садимся в его машину. — У нас встреча в семь, но я могу подбросить тебя до дома, если ты не хочешь ехать.

— Ты уже придумал, что предложишь? — спрашиваю я. Хантер всю неделю был занят тем, что крутил колесики, и я знаю, что он пытается придумать, как поразить своих партнеров новыми идеями, которые он почерпнул из этой поездки.

— Демонстрация шибари, конечно. Я подумываю о том, чтобы пригласить девушку Силла из Нового Орлеана. Она мне понравилась.

— Мне она тоже понравилась, — отвечаю я, вспоминая глубокий разговор, который мы вели в клубе той ночью, и то, как мне было приятно довериться ей, ведь она всегда оставалась посторонним человеком. Теперь я судорожно пытаюсь вспомнить, как много я рассказал этой женщине, прежде чем она появится на пороге моего дома, вооруженная моими секретами.

— Мне определенно понравилась Pitch, — добавляет он, и я сглатываю волнение, которое пытается закрасться в душу при этих словах. Я ничего не отвечаю на это, потому что, какого черта я вообще должна говорить? Ему понравилось. Мне понравилось. Это не секреты. Эта темная комната была просто охренительной — как и все, что мы в ней делали. Вплоть до того момента, когда он бросил меня там.

— Я уверен, что им понравятся любые твои идеи, — говорю я наконец.

— Спасибо, — бормочет он. — Значит ли это, что ты придешь?

Решение о том, приходить или не приходить на заседания совета директоров, обычно не вызывает у меня особых вопросов. Все сводится к тому, насколько сильно я хочу потрепать нервы Эмерсону Гранту в тот день — ведь ясно, что он не самый большой мой поклонник. Мы с ним просто слишком разные. Он — помешанный на контроле, не любящий делиться, а я… ну, совсем наоборот. Теперь, если я посмею хоть дыхнуть в сторону его девушки, я рискую потерять контракт с компанией. А возможно, и голову.

Но теперь… решение о том, чтобы присоединиться к заседаниям совета директоров, стало более сложным. Понятно, что никто из других владельцев не знает о том, что произошло между Хантером, Изабель и мной, но что, если они могут догадаться? Вдруг они почувствуют, что я уже не тот дамский угодник, каким был две недели назад? Не думаю, что сейчас я готов к близкому общению со знакомыми людьми.

— Может быть, — отвечаю я. — Мне действительно нужно потратить время на поиски нового места.

— Не надо торопиться, Дрейк. Я серьезно. Тебе не нужно спешить покидать наш дом. Тебе всегда здесь рады.

В том, как он это произносит, есть что-то тяжелое. Как будто он пытается передать, как сильно он не хочет, чтобы я уходил.

Я просто хочу, чтобы время прошло быстрее, чтобы мы все смогли преодолеть эту неловкость. Может быть, мне нужно просто трахнуть кого-нибудь другого. Это помогло бы выкинуть их из головы. Просто я уже так долго с ними, что они буквально затрахали меня до потери сознания. Я могу найти девушку в клубе, которая поможет мне выбросить Изабель из головы.

Но эта мысль быстро отпадает. Мне не нужна другая женщина. Мне нужна эта миниатюрная, веснушчатая, огненно-рыжая девушка с грязными боками и милой улыбкой. Черт.

Я знал, что это плохая идея. Но я никогда бы не подумал, что так быстро привяжусь к ней. Конечно, я никогда не хочу связывать себя обязательствами с женщиной, но первую, которую я захочу, я иметь не смогу.

Может быть, тогда я найду себе парня в клубе… Не-а. Почему-то эта мысль кажется мне еще хуже.

— Дрейк? — спрашивает Хантер, вырывая меня из глубоких раздумий. — Клуб или дом?

Мы сидим на перекрестке, и я должен быстро решить, что мне делать. Я знаю, чего хочу, и знаю, что могу иметь, и, к сожалению, это не одно и то же.

— Клуб, — бормочу я без всякого энтузиазма.

Мы приехали в Salacious за час до начала встречи, поэтому первым делом отправляемся в бар. Хорошо, что мы вернулись. После стольких клубов я чувствую такое облегчение, когда снова оказываюсь в нашем. Боже, как хорошо быть дома.

— Привет, ребята. С возвращением, — приветствует нас бармен Гео, широко улыбаясь.

— Спасибо, — отвечаем мы с Хантером в унисон. Он заказывает кислый виски, а я — пиво. Мы пьем их в молчании. Я смотрю, как Хантер достает свой телефон, отвечая на сообщение от Изабель, и вздрагиваю от внезапно нахлынувшей на меня зависти.

Мне действительно нужно поскорее забыть об этом, потому что это дерьмо отстой. Пока он пишет смс, я оглядываю главный зал. Еще рано, поэтому здесь тихо, только несколько завсегдатаев задерживаются. Новички не появятся, пока не будет много народу и им не придется прятаться среди других тел. Это значит, что я либо уже переспал с этими людьми, либо они меня не интересуют по тем или иным причинам.

Я киваю в сторону Ронана Кейда, грязного богатого серебристого лиса, сидящего за барной стойкой вместе с Иден. Они ведут непринужденную беседу, не похожую на флирт, но я уверен, что эти двое либо трахались столько раз, что им даже не нужно больше пытаться, либо никогда не трахались и действительно просто друзья. Фраза, которая сейчас вызывает у меня легкий смех.

Хантер и я — просто друзья.

Изабель и я — просто друзья.

И посмотрите, как хорошо это сработало.

Черт возьми, мозг, перестань думать о них. Двигайся, блядь, дальше.

Главный этаж разочаровывает, поэтому я поворачиваю обратно к бару. В этот момент мой взгляд встречается со знакомой парой зеленых глаз, и я замечаю, что они смотрят на меня с неким блеском, и я знаю, что это значит.

Я приостанавливаюсь и смотрю на Гео, который быстро переключает внимание, как только я поймал его на том, что он рассматривает меня. Пока он помогает другому посетителю бара, я провожаю его взглядом. Гео привлекателен, очень привлекателен, и я не знаю, почему я не замечал этого раньше. Он стройный, с атлетической фигурой и загорелыми бицепсами, которые на ощупь кажутся гладкими. Наверняка он занимается серфингом или бегом, и при виде того, как он потеет на улице, у меня в паху возникает легкое возбуждение. Ничего особенного, но это потенциал.

Внезапно я начинаю быстрее пить свое пиво, надеясь, что он подойдет, чтобы налить его. Наконец, он подходит, и я могу поклясться, что теперь он улыбается мне по-другому.

— Хочешь еще? — спрашивает он, беря пустую бутылку у меня перед носом.

Я наклоняюсь вперед, опираясь предплечьями на барную стойку, и улыбаюсь ему. Подмигнув, я отвечаю: — Да, пожалуйста.

Я снова чувствую себя самим собой.

Гео прикусывает губу в ответ. Затем он поворачивается к ларю со льдом, чтобы взять мое пиво. Прежде чем он возвращается, я чувствую, что Хантер внезапно обратил на меня внимание. Он с пристальным выражением лица наблюдает за тем, как я беру у Гео холодную бутылку и подношу ее к губам, не сводя с него взгляда.

— Ну, как прошла твоя поездка? — спрашивает Гео, облокотившись на барную стойку.

— Долго, — отвечаю я и, клянусь, замечаю, как на периферии у Хантера сжимается челюсть.

— Видел какие-нибудь хорошие клубы?

— Ничего такого хорошего, как этот, но мы видели несколько интересных мест.

— Да? — спросил Гео, кокетливо приподняв бровь. — Вы должны как-нибудь поделиться со мной некоторыми историями. Я заинтригован.

Стакан Хантера с грохотом ударяется о барную стойку, и я удивляюсь, что его стакан не разбился.

— У нас встреча. Пойдем, — рявкает он, вставая со своего места.

И я почти встаю. Я почти следую за ним, потому что я всегда так делала. Он ведет, я следую за ним. Он говорит "прыгай", а я говорю "как высоко". Вернее… он говорит "трахни мою жену", а я говорю "да, сэр". Но именно это и привело меня в эту ситуацию. И теперь в моем сердце полный бардак. В моей голове полный бардак. Я уже не тот человек, каким был до этой поездки, и я не могу рисковать потерять их дружбу еще больше, чем мы уже потеряли. Поэтому я больше не могу просто следовать за Хантером.

Ради его же блага я остаюсь на этом барном стуле и с трудом сглатываю. — Мне не нужно идти на встречу. Если у тебя есть ко мне вопросы по строительству, мы встретимся после. Но ты иди. А я останусь здесь.

Я поднимаю глаза, чтобы встретиться с его глазами, и интенсивность его выражения буквально ранит. Это удар в самое нутро. Потому что я снова провожу эту линию на песке. И, клянусь, кажется, что он хочет что-то сказать, но, как и подобает Хантеру, он сглатывает.

— Ладно, — бормочет он. Затем он зловеще смотрит на Гео, а потом снова на меня. — Только помни, что в нашем клубе действует ограничение на две выпивки.

— Ага, — отвечаю я, стараясь, чтобы эти слова не ранили так, как он хочет.

И с этими словами он поворачивается и уходит. Я узнаю злость в его походке, но не зацикливаюсь на этом. Повернувшись к Гео, я улыбаюсь. Мне нужно вернуться к себе, и есть только один способ сделать это.

Если мое сердце не может забыть Хантера и Изабель, то это сделает мой член.