Дай мне больше (ЛП)

Правило № 8: Если ты собираешься предложить своему лучшему другу и жене переспать вместе, завтрак — не самое подходящее для этого время

Хантер

— О, тут на соседней улице есть бранч, где подают мимозу, — говорит Изабель, глядя в телефон. Только что из душа, с мокрыми волосами, спадающими каскадом по спине, она устроилась на одном из стульев в столовой, пролистывая список лучших мест, где можно поесть в Остине.

— Звучит неплохо, — ворчливо отвечает Дрейк, глядя на свою кружку. — Но сначала кофе.

— Интересно, а у них еще есть поздний завтрак, — добавляет она.

Была уже глубокая ночь, когда мы наконец-то подъехали к Остинскому отелю, в котором остановились на следующие две ночи. На этот раз нам достался настоящий отель, но это номер-люкс, так что мы по-прежнему живем в одном номере, но не делим пространство. В номере большая гостиная и огромное окно с видом на город.

Первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза, — это та маленькая идея, которая пришла мне в голову вчера перед сном. Я не могу перестать думать об этом. Я одержим, и пока я не скажу им что-нибудь, эта идея будет преследовать меня.

И пока я наблюдаю за тем, как они непринужденно болтают о позднем завтраке и мимозах, навязчивые мысли о том, что они вместе, не ослабевают. Если не сказать больше, они становятся еще хуже.

Сегодня мы планируем немного погулять по городу, а затем отправиться в клуб. Клуб, в котором мы встречаемся, — еще один женский клуб, но его тематика больше похожа на Salacious. Перегибы, разнообразие и много возможностей для общения.

Но я пока не могу думать так далеко. Мой мозг как хомяк в колесе с этим дерьмом о рогоносцах.

Изабель смеется над чем-то, что говорит Дрейк, а я откидываюсь в кресле, наблюдая за ними. Боже, как же я этого хочу. Каким-то образом за последние двадцать четыре часа я стал одержим этой идеей.

— Что ты думаешь, детка? — спрашивает Изабель, глядя на меня.

— А?

— Ты хочешь поздний завтрак? У них есть "Кровавая Мэри".

Она смотрит на меня этими милыми зелеными глазами, брови приподняты, на губах легкая улыбка. И я ничего не могу с собой поделать. Я сошел с ума, потому что, если я не выложу все сейчас, я могу сойти с ума.

— Ты знаешь, что такое рогоносец? — спрашиваю я, и она замирает, на ее лице появляется то же выжидательное выражение, что и после того, как она спросила меня о позднем завтраке.

— О чем ты, блядь, говоришь? — отвечает Дрейк, когда Изабель не отвечает.

— Рогоносец. Это извращение. Изабель, ты знаешь, что это значит? — спрашиваю я, не сводя с нее глаз.

Наконец она шевелится, прочищает горло и отводит глаза от моего лица. — Да, разве это не… как быть обманутым или что-то в этом роде?

— Почему ты спрашиваешь об этом? — вмешивается Дрейк. Костяшки его пальцев заметно сжались вокруг кружки.

— Это не совсем измена, потому что все происходит по обоюдному согласию. Некоторым людям просто нравится видеть своего партнера с кем-то другим, — объясняю я.

Она неловко ерзает, когда снова поднимает на меня глаза. — О. Хорошо. Почему ты спрашиваешь?

Вот и все.

— Думаю, мне бы это понравилось.

Дрейк издал громкий смешок и неловко рассмеялся. — Нет, ты не сделаешь этого.

Изабель напряглась, застыв на своем месте, ее глаза пляшут туда-сюда от моего лица к ее рукам.

— Да, думаю, что да, — отвечаю я, пристально глядя на нее. — Это неправильно?

— Это форма унижения, — возражает Дрейк. — Это совсем не ты.

— Да, это может быть формой унижения. Но это не обязательно так, — отвечаю я.

— Почему ты заговорил об этом? — спрашивает она.

— Потому что я не могу перестать думать об этом. А у нас секс-клуб, где каждый может реализовать свои фантазии, и, кажется, я только что нашла свою. Что? Мне что, не разрешается выражать то, что я хочу?

— Ты хочешь, чтобы я… изменила тебе?

— Не изменяла, детка. Я хочу посмотреть, как ты с кем-то другим. Вот и все.

Она смеется. — И это все?

Внезапно Дрейк встает, ножки его стула скребут по полу, когда он идет к раковине.

— Ты сошел с ума, Хант. Я никого не стыжу, но делить свою женщину… это не совсем извращение. Это просто безумие.

— Нет, если это происходит с человеком, которому ты доверяешь, — отвечаю я, и он замирает, его кружка стоит на полпути к раковине.

Напряжение в воздухе нарастает, мы тонем в тишине, и часть меня хочет взять свои слова обратно. Это была безумная идея, но теперь уже слишком поздно.

Дрейк опускает свою кружку и медленно поворачивается ко мне. Его брови нахмурены, между ними пролегла глубокая морщина. Он смотрит на меня скептически, словно пытаясь понять, шучу я или нет.

Не шучу.

Наступает долгая минута молчания, очень неловкого молчания, прежде чем он, наконец, тяжело вздыхает. — Мне нужно выпить. Кажется, я видел бар по дороге сюда. Я пойду пешком. Вы, ребята, развлекайтесь в городе, а я встречусь с вами вечером.

Его тяжелые шаги проносятся по гостиничному номеру, а затем дверь медленно открывается и закрывается, и он поспешно исчезает. Чувствуя себя побежденным, я опускаюсь в кресло и смотрю через стол на Изабель. Прошло много времени, прежде чем она заговорила, ее приятный голос был мягким и вежливым.

— Это было очень неловко, — пробормотала она.

Я отвечаю смехом. — Думаешь, да?

— Почему ты так сказал, Хантер?

— Потому что я не могу перестать думать об этом. Я подумал, что лучшего времени и места для этого не было, но…

— Подожди, — заикается она, наклоняясь вперед. — Ты это серьезно?

— Ты же не думаешь, что я так плохо умею шутить?

— Хантер! — вскрикнула она, прикрывая рот рукой. — Как ты можешь спрашивать об этом?

Когда я тянусь к ней, она отшатывается назад, встает со стула и в шоке смотрит на меня. Увидев ужас на лице жены, я тут же пожалел обо всем. Я думал, что ничего страшного не случится, но теперь боюсь, что все было очень плохо. Что если эта штука навсегда останется между нами, посеяв в ней сомнения и предательство, от которых она так и не избавится после того, как я попрошу ее потрахаться с кем-нибудь другим?

— Детка, прости меня. Это было просто…

— Ты больше не хочешь меня, — отвечает она, и слезы заливают ее глаза.

Мое лицо опускается, а кровь стынет в жилах. — Изабель Скотт, не говори так. Конечно, я хочу тебя. Я всегда буду хотеть тебя.

— Тогда почему ты хочешь, чтобы я была с кем-то другим?

— Я не знаю, — отвечаю я, и тон моего голоса становится все громче, когда я вскидываю руки вверх. — Я бы хотела знать! Все, что я знаю, это то, что когда я видел тебя на сцене с Дрейком, видел, как он… прикасался к тебе… это что-то сделало со мной.

— О Боже, — причитает она, опуская лицо на руки. — Это все из-за той ночи. Ну конечно же! Это ничего не значило…

— Я знаю, что это ничего не значило, — говорю я. — Это я к тому, детка. Мысль о том, что это было больше, чем ничего… заводит меня.

Когда она отрывает лицо от своих рук, она снова смотрит на меня с открытым ртом и глазами, мягкими и влажными от подступающих слез. — Правда?

— Правда. Иззи, я бы никогда не попросил тебя сделать то, чего ты не хочешь. Если ты скажешь "нет", то я больше никогда не буду просить, пока живу.

— Нет, — без колебаний произносит она, и воздух из моих легких вылетает с разочарованным стоном.

На этом все и закончилось.

Мне требуется мгновение, чтобы сомкнуть челюсти и, обогнув стол, заключить ее в объятия. Она легко прижимается к моей груди, а я целую ее макушку.

— Прости меня, детка. Это было глупо с моей стороны — спрашивать. Я знаю. Просто… я не могу ничего поделать с тем, что меня заводит.

— Все в порядке, — пробормотала она, прижимаясь к моей шее. — Я хочу только тебя, Хантер. Ты единственный, кого я когда-либо хотела.

Когда она поднимает подбородок и смотрит мне в глаза, я наклоняюсь и прижимаюсь к ее губам.

— Я не заслуживаю тебя, — отвечаю я и чувствую себя чудовищем из-за того, что только что признал. — Иззи, если я хоть раз за время нашего брака дал тебе почувствовать, что ты мне не нужна, то я дурак и не хотел этого.

— Тогда зачем тебе это нужно?

Последние двадцать четыре часа я спрашиваю себя о том же самом, и мне хотелось бы понять психологию, почему я этого хочу, но все это не имеет никакого смысла. Это не образ мышления… это образ чувств.

Проводя большим пальцем по линии ее челюсти, я снова наклоняю ее голову к себе. Эти изумрудно-зеленые глаза становятся еще ярче, когда она на грани слез, и как бы это ни было прекрасно, я ненавижу ее слезы. Видеть, как Изабель плачет, — это как нож в сердце. Она ждет, глядя на меня из этих пропитанных слезами глаз, и я должен дать ей ответ, какой только смогу найти.

— Если что, Рыжая, так это то, что я действительно хочу тебя. Вся моя жизнь была борьбой, но в последнее время это было так легко. Любить тебя легко. Быть с тобой так легко. Моя работа — это легко. Моя дружба с Дрейком — это легко. Я скучаю по борьбе. Я хочу снова бороться за тебя. И я думаю, что если я увижу тебя с кем-то другим, это пробудит во мне эту борьбу.

Она смотрит на меня с задумчивым выражением лица.

— Должен быть другой путь, — отвечает она.

И я снова целую ее. — Я уверен в этом.

— Я имею в виду… что если это сведет тебя с ума от ревности? Что если ты никогда не сможешь забыть об этом и это разрушит весь наш брак? Что если…

Я заглушаю ее беспокойство еще одним поцелуем. — Рыжая, забудь об этом. Я больше не буду спрашивать об этом.

— Хантер, я не могу рисковать потерять тебя.

— Я знаю, детка. Но ничто на свете не разрушит наш брак, понимаешь? Ничто.

Ощущение ее теплого тела в моих объятиях приносит мне достаточно комфорта, чтобы ослабить беспокойство, которое я испытывал минуту назад.

— Ты собираешься поговорить с ним? — пробормотала она через мгновение.

— Наверное, стоит.

— Иди, — отвечает она, вырываясь из моих объятий.

— Нет, у нас есть планы на сегодня, — отвечаю я. — Ты хотела выпить мимозу.

— Для мимозы найдется время позже, Хантер. Поговори с ним, пока он не заказал билет домой.

— Ты уверена?

Она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к моим. — Да. Я собираюсь принять душ. Не пей слишком много. Нам еще предстоит гастроли в клубе сегодня вечером.

— Я люблю тебя, — пробормотал я в ответ на ее поцелуй.

— Я знаю, что любишь. А теперь иди, — говорит она, подталкивая меня к двери. Положив в карман мобильный телефон и взяв со стола ключ от отеля, я оглядываюсь на нее, прежде чем исчезнуть за дверью в поисках своего лучшего друга… чтобы извиниться за то, что, по сути, попросил его трахнуть мою жену.