Децема 1,5

Глава 37

Иберия грубо обделил наш клан приглашением на свой очередной юбилей. Спрашивая Мадлен каждый день, а после каждый час о том, не поступало ли официальное сообщение от Нойран, обязующее меня прибыть в Таврос к назначенному сроку, я получала одинаковый ответ. Отрицательный.

Забыть про меня они не могли. Значит, я не желанный гость на этом празднике.

Когда наступила торжественная дата, я попыталась связаться с отцом, но его личный секретарь вежливо оповестил меня о чрезвычайной занятости босса. Ещё бы, в такой-то день. Передав поздравления через посредника и упомянув об отправленном подарке, я завершила этот оскорбительный разговор.

Идеальный повод выбраться в Таврос, увидеть проблему своими глазами и попытаться её разрешить так и не был дан мне: Иберия не хотел меня видеть. А я… чёрт, это было слишком сентиментально, но я тосковала по ним.

Однако, видят боги, идти на поклон к отцу с тем бардаком, что творился у меня в голове, — не лучшая идея. Возможно, сначала нужно решить свои личные проблемы, а уже потом переходить на задачи большей масштабности, вроде развенчания мифа о моём предательстве?

За такими мыслями проходил мой пункт «в». Последовав совету своего «доктора», я старалась не торопиться: пару дней я потратила на то, чтобы свыкнуться с мыслью, что Дис в самом деле купил мне нижнее бельё. Что вот оно кружевное, тонкое, полупрозрачное, невесомое, непозволительно эротичное — в моих руках. Я прикасаюсь к нему, сидя в своей запертой, тихой комнате, думая над тем, что не так давно эти вещицы трогал Десница. И хотя я уже успела постирать их раза три, мне не становилось легче, когда я думала, что их придется надеть.

Раздеваясь, я в очередной раз подивилась богатой фантазии своей «правой руки». Его голова — просто настоящий генератор смущающих идей, если речь идёт о моём перевоспитании.

Натянув трусики, я еще какое-то время приноравливалась к застёжке бюстгальтера. Прислушавшись к ощущениям, я несколько минут поправляла ткань, бретельки и кружевные элементы. Неуютно. Это было даже хуже, чем быть просто голой.

Психологическая травма, нанесённая мне собственным отражением, была слишком сильна: поспешно стягивая с себя откровенный наряд, я мысленно поклялась, что никогда больше не напялю на себя что-то подобное.

Но уже на следующий день, перед сном, я повторила примерку. На этот раз я уже знала, к чему готовиться, потому порыва сжечь всё к чёртовой матери не возникло.

На второй день я перемерила все комплекты, разглядывая себя уже более пристально, даже оценивающе. В первый раз эта, с позволения сказать, одежда казалась мне открытой насмешкой. Женщины, правда, любят носить такое?

Кокетливое, явно вызывающее, предлагающее, кружевное нечто. Оно словно прямым текстом низменно умоляло «возьми меня». В ношении подобных вещей не было ни капли достоинства, если к нижнему белью это слово вообще может иметь какое-то отношение. Предпочитать удобству и простоте что-то настолько вычурное и неоправданно дорогое? Оно же ни черта не скрывало! Напротив, каждая деталь была призвана подчеркнуть плавные линии интимных мест. Очевидный акцент на груди и ягодицах.

Я умирала от мысли, что Дис мог представлять меня в подобном образе. Смотреть ему в глаза с каждым днём становилось всё труднее. Кроме того, я с каким-то затаённым страхом понимала, что думаю о нём недопустимо часто.

И безотносительно к делам клана.

Потребовалась неделя, чтобы вид самой себя в прелестных вещичках не вызывал приступ ужаса. В тот раз я поймала себя на мысли, что выгляжу… неплохо. Если смотреть с точки зрения женской красоты, которой никогда не придавала должного значения, я выглядела даже хорошо. Я задержала взгляд на груди, бормоча под нос «молитвенное правило».

Через черную, полупрозрачную ткань виднелись ореолы сосков. Один из них я осторожно обвела пальцем, через секунду отдергивая руку.

Какого дьявола я творю?

Следующим утром я отважилась надеть именно этот комплект под повседневную одежду, мимоходом отмечая, что этот искусно пошитый дуэт нравится мне больше остальных.

Оказавшись в кабинете, я мысленно чертыхнулась: Дис уже был на своём рабочем месте. А я-то надеялась, что у меня будет некоторое время привыкнуть к новым ощущениям и попытаться обмануть своё тело. Мол, ничего особенного не происходит…

Я замялась на пороге лишь на долю секунды, допустив мысль, что уже всем на свете известно о моём сегодняшнем решении добавить в свой унылый образ капельку изящества. Словно на моём лице это написано. Словно слой верхней одежды внезапно приобрёл прозрачность воздуха.

Быстро поздоровавшись с Десницей, я прошла к своему столу, садясь как раз вовремя.

— На тебе сейчас один из купленных мной комплектов? — поинтересовался Дис, и я испуганно опустила глаза, оглядывая себя.

Чем я себя выдала?

— Да, — я сама не узнавала свой голос. Ещё никогда он не звучал настолько слабо. Как будто я в отчаянии принимала поражение или что-то в этом роде.

— Какой именно? — уточнил мужчина всё с той же вызывающей зависть беспечностью.

— Тот, который… ну, чёрный и п-прозрачный.

Его взгляд задержался на моей груди, вызывая желание закрыться руками. Словно он мог всё видеть. Или намеривался попросить меня раздеться, чтобы убедиться в честности моих слов.

— Хорошо, — проговорил Десница тихо в итоге, возвращаясь к работе.

Да уж, пережить этот диалог, стоя на своих двоих, — невыполнимая задача. Я упала бы тут же, скажи он это минутой раньше. Я чувствовала и вела себя как настоящая дура, а он торжествовал. За что боролись, как говорится.

Говоря откровенно, это «лечение» давалось мне нелегко. Иногда возникала мысль, что даже с беспощадными тренировками Индры я справлялась в разы лучше, хотя и была слабым ребенком, а мой наставник — эгоистичным тираном. Преодолевать физические слабости легче, чем душевные. К тому же, в тот раз мне действительно хотелось стать сильнее, а сейчас бороться со своими страхами меня вынуждали обстоятельства. Никакой мотивации.

Потому, решая, что за свои упорные старания заслужила отдых, я выбралась на пару недель из особняка с ревизорской миссией. Пусть зона моего влияния была крошечной, если судить относительно Нойран, держать её в надлежащем порядке было так же непросто.

Дис остался единолично править кланом. Думаю, он уже давно мечтал занять своё законное место, пусть даже на такой короткий срок. Во всяком случае, когда я вернулась, Десница выглядел довольным. Да, в последнее время я научилась распознавать его скупые эмоции, которые он выражал так неохотно, а, может быть, неумело.

По возвращении я кое-что поняла. Что Децема — мой родной дом. И что я скучала.

С бессовестным невниманием я слушала обстоятельный рассказ Диса о том, как они коротали здесь дни без своего дорогого босса. Я знала, что в делах клана он разбирается лучше меня, потому в его отчётах не было никакой нужды.

Но я позволила ему соблюсти формальность. Пока Десница вводил меня в курс последних дел, сосредоточившись на документах, я разглядывала его без особой застенчивости.

Мы, серьёзно, не виделись всего две недели?

— Хорошая работа, — заключила я в итоге, принимая из его рук толстую папку. — Как поживает Мадлен?

Похоже, мой вопрос несколько его озадачил.

— Хочешь её видеть?

— Ты прекрасно понял, о чём я. Прошло две недели… — ты был абсолютно свободен. Никаких преград. Неужели женщина не воспользовалась таким удобным моментом? — Просто, дай знать, если вдруг что-нибудь изменится. Не хочу вам мешать.

— Нет никаких «мы», — отрезал Десница, и его слова растеклись нелогичным блаженством в душе. — У меня с Мадлен ничего нет и никогда не будет. Пройдёт две недели или два года. Без разницы.

— Жаль.

— Серьёзно? — немного насмешливо прищурился он.

Неловко откашлявшись, я поинтересовалась с неискренней беспечностью:

— Ну, а… другие женщины? Тут же… богатый выбор. Если вдруг возникнет что-то серьёзное, я хочу об этом знать. Ведь это будет нечестно с моей стороны заставлять тебя, когда есть… кто-то ещё.

Боги, как будто заставлять его, когда никого нет, честнее.

— Моя личная жизнь стала внезапно такой интересной, да?

Чтоб тебя, просто ответь «нет»! Скажи, что тебе вообще нет никакого дела до других женщин.

Других… женщин? Других?!

— Просто требую от тебя такой же откровенности. Мне, например, нечего скрывать. У меня никого нет.

— Да, кроме того, что ты помолвлена, скрывать тебе нечего, — согласился Дис, сардонически хмыкнув.

Зря я коснулась этой темы. Так замечательно начавшийся разговор не должен был скатиться в эту яму отчаяния.

— Говоришь так, словно я всю жизнь мечтала… — я прикусила язык, ошарашенно замирая.

Что я только что хотела ляпнуть?

«Словно я всю жизнь мечтала выйти за Индру?» Так? Я едва не произнесла эту кощунственную, недопустимую, вопиющую… правду.

Я не хотела становиться его женой.

Отведя растерянный взгляд, я лишь теперь поняла, насколько необходимость этого брака тяготит меня. Всё это время я рассматривала помолвку и скорую свадьбу как свою святую обязанность. Не самую приятную, обрекающую меня на ненависть всей элиты и муки супружеской жизни. Но ведь на самом деле это было не моим долгом, а капризом брата. Если так припомнить, Индра всегда решал за нас двоих, а я привыкла к этому. Это казалось правильным. Это было законом.

Раньше. В детстве. Но не теперь.

— Что ты сказала? — уточнил Десница, выглядя при этом так, словно в случае моего «ничего» он подойдёт, вцепится мне в горло и вытащит правду силой. Как если бы эта правда стала невероятно важна.

— Ничего, — в потемневших глазах блеснула угроза. — Лучше расскажи мне о следующем пункте моей терапии.

Я не думала, что Дис так просто сдастся и позволит мне перевести тему. Но он позволил.

— Сколько рвения.

— Время не ждёт. — И что говорить, мне любопытно узнать, на что ещё способна твоя изобретательность. Что там дальше по плану?

Десница молчал первые секунды, словно раздумывая над причинами такого пыла. А мне просто надо было поскорее изгнать из сердца смуту.

— Твоя комната.

— Что с ней?

— Я должен в ней побывать.

Я нахмурилась, представляя подобную картину. Не то чтобы я считала свою комнату святой обителью, но туда действительно не каждому дозволялось входить. Только проверенной прислуге. И, конечно, мне. Никому кроме, тем более такому большому, опасному, самодовольному и мужчине.

При всём при этом, его требование было справедливым: в комнате Диса я уже успела побывать раз сто. А ведь его нельзя назвать больно-то общительным. Ему тоже было нелегко расширять границы своего личного пространства, в котором, кажется, не предусмотрено место для кого-то ещё.

— Хорошо. Приходи ночью. Можешь сегодня.

Несмотря на то, насколько непристойно это прозвучало, ночь делала коридоры пустынными, обеспечивая столь важную в нашем предприятии скрытность. Никакой романтики. Всего лишь забота о безопасности.

Я была убеждена, что с этим пунктом проблем не возникнет. Да и с чего бы? Я и Дис делили один кабинет, находясь вместе почти непрерывно. Я привыкла, его присутствие стало естественным атрибутом моей жизни уже довольно давно. Но когда мужчина оказался на пороге моих покоев, я поняла, что нервничаю. Даже с учетом, что, ожидая его, убеждала себя на все лады в том, что это испытание проще примерки нижнего белья или же просмотра эротики.

От вида ожидающего в коридоре молчаливого мужчины мне стало не по себе. Эта комната была лишь моей, и я посвоему дорожила этим обстоятельством. Так странно… Дис ворвался в мою жизнь без спроса. Но в эту комнату я его пригласила сама.

— Заходи, — бросила я глухо, пропуская его внутрь и тут же спрашивая: — И сколько это должно занять времени?

Взглянув на меня, он едва заметно улыбнулся моей трусости.

— Что ты чувствуешь? — спросил он вместо ответа, проходя в глубь комнаты. — Расскажи.

Я следила за тем, как он медленно оказывается возле высокой кровати, проводя пальцами по изножью, подходит к прикроватной тумбочке, беря в руки часы. Он неторопливо обошел всю комнату, прикасаясь к моим вещам, словно оставляя на них некий невидимый след своего присутствия, говорящий «я был здесь».

— Думала, будет… легче, — пробормотала я, глядя на то, как он останавливается напротив столика, на котором гордо возвышалась подставка с саблей.

— И в чём же заключается сложность?

В тебе, очевидно.

— Мне казалось, что всё пройдет быстрее и не так… — Сексуально? Эротично? Чувственно? — …смущающе.

Дис обернулся, и я поняла, что, будь мы героями одной из просмотренных некогда мелодрам, происходящее приняло бы ещё более смущающий оборот. Может быть, мужчина думал о том же в тот момент.

Мы молча разглядывали друг друга с минуту.

— Я не задержусь надолго, — спокойно произнес он, отходя к окну.

— Только не надо идти на уступки, ладно? — проворчала я задето. — Это всё-таки было именно моей идеей.

— Предпочитаешь пожёстче?

— По-пожёстче? Не… я… — обхватив себя руками, я отчаянно пыталась убедить себя в том, что его слова — вовсе не намёк. — Так в самый раз. Ты… хорошо справляешься. Я рада, что ты помогаешь мне. Спасибо.

— Может, через год ты расскажешь о наших забавах своему мужу? Тогда у него тоже появится шанс выразить мне свою благодарность, — с издевкой предложил Десница. — Верю, он оценит мою помощь очень высоко.

Сверкнув в его сторону загоревшимся злостью взглядом, я процедила:

— Индра никогда не узнает об этом, ясно? И если ты вздумаешь меня шантажировать…

— Шантажировать? — Интонация давала понять, что подобное — не его стиль.

Я промолчала, низко опустив голову.

— Ты себя переоцениваешь, считая, что сможешь молчать об этом всё время, — продолжил со знанием дела Дис. Женщины… вы принимаете близко к сердцу каждую мелочь. Если не совесть, то злость заставит тебе выложить всю правду. В порыве обиды, желая причинить максимальную боль… И у тебя это получится. Потому что, думается мне, Индра никогда не простит тебе связи со своим злейшим врагом.

— Не держи меня за дуру, ладно? Я прекрасно осознаю риски нашей операции. И, к слову, я пока не сделала ничего, за что меня «никогда нельзя будет простить».

— Погоди, мы ещё не добрались до конца списка.

Многообещающе.

— Тогда, может, ты мне расскажешь уже о пункте «д»?

Поджав губы, я смотрела на то, как Десница неторопливо приближается к гардеробной. Бегло оглядев аккуратно рассортированную одежду, он заключил:

— Ни одного платья.

Ох, мать его, только не это.

— Обнови свой гардероб. Сделай его более женственным. Это и будет твоим следующим заданием, — объявил мужчина.

— Платья, туфли, украшения. И попробуй получить от покупок удовольствие.

— И какое временное ограничение у этого пункта? — осведомилась я, наблюдая за тем, как Дис подходит, останавливаясь у двери. — Я отродясь платьев не носила, понимаешь? Это будет не так просто, как… — с эротикой и нижним бельём, — …как с остальным.

— Сколько времени тебе понадобится на преодоление этого барьера, решай сама, — с неправдоподобной любезностью ответил Дис. — И да, на этот раз я намерен это увидеть.