Децема 1,5

Глава 7

Все были довольны. Старейшины, простые подчиненные, а особенно старшая сестра Индры готовы были аплодировать стоя молодому боссу, когда увидели меня идущей позади него, обритую налысо и натренированную поджигать его долбаную сигарету в любой момент, когда этому малолетнему садисту приспичит курить.

Им нравилось видеть меня, жалкую и безвольную, явно противопоставленной им — знатным, уважаемым, неприкосновенным.

— Выгуливаешь свое животное? — не упускала возможности задеть меня Илона, которая от новости о моем удочерении едва не поседела.

Известие о пополнении их семьи задело восемнадцатилетнюю красавицу за живое. Потому при нашем знакомстве она посоветовала мне держаться от нее подальше.

— Лучше не попадайся мне на дороге, маленькая дрянь, — прошипела она в тот раз, смотря на меня сверху вниз. — Иначе я вырву тебе твои отвратительные зенки и скормлю их собакам отца. Они обожают глаза самоуверенных дур.

Не попадаться ей на дороге оказалось не такой уж сложной задачей: живя в одном особняке, мы, тем не менее, могли не видеться неделями. И потому я не вспоминала о ней и бойцовых собаках ее отца до тех пор, пока в голову Индры не приходила гениальная мысль разнообразить график моих тренировок уборкой вольера этих клыкастых монстров.

Первой вещью, которой мне предстояло научиться, был не рукопашный бой, фехтование или стрельба. Даже не алфавит. А терпение. Такое, которое было бы неотличимо от безразличия. Успехов в этом Индра добился уже через пару месяцев. Намного раньше, чем в остальном.

И дело было не в моей лени или отсутствии у наставника учительского таланта, а в том, что долгое время я страдала бессонницей. Карауля каждое утро Индру у его покоев, я почти всегда засыпала прежде, чем он выходил. Солнечный свет действовал на меня, как на иных благоприятная для сна темнота.

— Какого дьявола ты здесь развалилось? — бормотал в такие моменты молодой босс, намеренно обращаясь ко мне, как к существу бесполому. — Ты нарушаешь график. Знаешь, чем это может для тебя обернуться? Тем, что твое совершеннолетие отложится на год.

Поднимать разговоры о боязни темноты было стыдно, потому я молча выслушивала его недовольство. А когда долгий день менялся местами с еще более долгой ночью, уходила в свою комнату. Небольшую, с широким окном, соседствующую с другими такими же комнатами, предназначенными для проживания прислуги. По моему личному расписанию я должна была промучиться кошмарами до полуночи, после чего пойти прогуляться на свежем ночном воздухе до рассвета, вернуться, чтобы вздремнуть еще два часа, а потом уже предстать перед своим наставником.

— Если так пойдет дальше, о модификации можно и не мечтать, — недовольно заявлял Индра, смотря на мои медицинские показатели. Сидя на стуле и дымя сигаретой, он читал отчет курирующего меня врача, пока я пыталась сохранить равновесие, стоя на весах. — Ты похудело на пять килограмм всего за две недели. Теряешь вес и совершенно не становишься сильнее. Мне что, нужно кормить тебя с ложки?

Объяснять ему, что дело не в недоедании, не было сил. К тому же, глупо предполагать, что кто-то при таких физических нагрузках мог добровольно отказываться от пищи или сна.

Моя слабость и неспособность воспринимать новые знания несказанно раздражали юного босса, но приученный держать себя в руках, он лишь мрачно смотрел на мои неуклюжие попытки «стать лучше».

— Эй, босс, а ты… вы найдете мне партнера для спарринга, да? — спросила я, когда обычная «легкая атлетика» уже набила оскомину.

— Ты на себя в зеркало смотрело? — презрительно пробормотал Индра. — Сражаться ты можешь только с ветром, и я уверен, что победа будет не на твоей стороне.

Как бы там ни было, пришел тот момент, когда я была вынуждена пренебречь последними остатками своей гордости.

Той ночью, прежде чем пойти к Индре на поклон, я, размазывая по лицу слезы бессилия и одиночества, мерила нетвердыми шагами огромную территорию базы. И когда уже собралась смириться с неизбежностью скорого позора, увидела в темноте огромные очертания чужой тени.

Остановившись, я следила за тем, как слева, со стороны жилых корпусов карательного спецотряда, на меня наступает огромное, как авиалайнер, нечто. Через минуту выяснилось, что приближающейся махиной был всего лишь Бартл.

Всего лишь Бартл, с которым я всегда мечтала встретиться один на одни ночью, когда вокруг ни души, ага.

Вытерев слезы, я смотрела на то, как мужик медленно приближается, останавливаясь в метре от меня, и окидывает взглядом с высоты своего непомерного роста. Теперь он казался еще более угрожающим и свирепым, чем на том собрании, которое проходило днем, в окружении десятков других людей. При взгляде в его глаза мне показалось, что он появился здесь не случайно, а намерено для свершения возмездия. Все-таки его ненависть ко мне была очевидна и, что уж говорить, логична.

— Какая же… какая же ты… маленькая, — пробасил он в итоге.

— Читаешь мои мысли, — пробормотала я, пытаясь улыбнуться. — А я вот тут… совсем не спится, да?

— После того, как мы потеряли связь с отрядом моего мастера, я не могу спать, — ответил здоровяк.

Завязавшийся разговор был нелеп и неловок, но невероятно важен для меня. Я поняла, что пришло время рассказать о смерти Мельхома человеку, для которого старейшина и служение ему было смыслом всей жизни.

— Я знал, что он погиб, — продолжил своим гудящим, как геликон, голосом Бартл. — Возможно, он понимал, что не вернется с этого задания… что никто не вернется, потому и оставил меня здесь… Это такое унижение, знать, что твой мастер погиб за тысячу миль от тебя, в то время как ты сам, находясь здесь, даже не представлял… — он посмотрел на свою правую ладонь, сжав ее в кулак. — Я должен был быть рядом в тот раз. И если не предотвратить его смерть, то хотя бы разделить с ним его участь. Это было бы честью…

— Эй, ты такой здоровый, но ничего не понимаешь! — повысила голос я, растирая красные от слез и бессонницы глаза. Умирать с честью? Такого не бывает! В смерти нет ничего благородного, ясно тебе? Твой наставник это понимал! Он оставил тебя здесь с честью пожить! Потому что, если бы умер и ты, то во всем, что он делал… во всей его жизни не было бы никакого смысла!

От такой дерзости Бартл окаменел.

— И если бы у него был выбор, он отдал бы свое кольцо тебе! Но в тот раз рядом оказалась всего лишь я. Неужели ты думаешь, что он хотел этого? Ты возмущен тем, что он назвал меня своим преемником? А теперь представь, каково было ему умирать с осознанием, что на свое место он ставит никчемного ребенка! Что дело всей своей жизни он отдает в наследство оборванке из Самти! То, за что он сражался и умер, оказалось в руках ничего не понимающей девчонки! И он умер, зная это! Вероятно, была лишь одна мысль, которая облегчала его страдания: то, что в Тавросе находится его лучший ученик, который сможет из приблудыша сделать человека, заслуживающего иметь один с Мельхомом статус.

Который расскажет, каково это — быть достойным его мастера.

Стоя напротив, низко опустив голову, Бартл походил на великовозрастного ребенка, стыдящегося своего поведения.

И когда я замолчала, пытаясь отдышаться, он осторожно попросил:

— Какими… были последние минуты жизни моего мастера?

Наш разговор длился не меньше часа. Сидя на скамье возле тренировочного полигона, я охотно отвечала на вопросы о старейшине, в то время как Бартл так же охотно предавался воспоминаниям, с ним связанным.

Мельхом был ему как отец, и его потеря лишила существование Бартла всякого смысла. Потому он всерьез подумывал над тем, чтобы изящно покончить жизнь самоубийством — попытаться отомстить за своего мастера лично Паймону. Однако теперь эти мысли оставили его: он чувствует, что должен быть рядом с преемником своего мастера.

В ином случае он будет считаться жалким предателем, недостойным называться учеником Мельхома.

Поэтому теперь его тревожит вот что…

— Он обходится с вами жестоко, — проворчал гулко мужчина, опуская руки на колени. — Я знаю, что таким образом молодой господин хочет показать, что вы претендуете на роль старейшины не напрасно, но он переходит границы. Вас не готовили к подобной жизни с самого рождения, как это было с нами.

Слышать ноты непреднамеренной заботы в его голосе было настоящим сюрпризом. Даже не думая, что его слова звучат как жалость, Бартл продолжал сетовать на неправильное отношение Индры ко мне. Чем лишь вызвал новый поток слез, которые я неловко смахивала руками в кожаных перчатках.

— Мне до сих пор кажется, что происходящее нереально, — пробормотала я, разговаривая скорее с собой. — Все случилось слишком быстро. За один день моя жизнь совершенно изменилась, и я задумываюсь об этом только по ночам. Это сводит с ума, сказать по правде. Все эти воспоминания и мысли… Это может показаться глупым, но я благодарна Индре за то, что он не дает мне роздыху. Так я меньше думаю о всяких глупостях, вроде…

Собственного беспросветного одиночества и ненужности. Чужеродности. Потерянности.

— К тому же, я не могу его в чем-то обвинять. Он сын своего отца, — продолжила я, зевая. — Вероятно, мать не имела на него никакого влияния…

— Господин Индра рос без матери.

— Она погибла при родах? — уточнила я, на что Бартл покачал головой.

— Нет, он был выращен искусственным путем. Вы же сами видели, его отец слишком стар, чтобы быть способным к зачатию детей. Все его прошлые погибли в младенчестве, единственная, кто выжил — его дочь Илона. Она очень похожа на госпожу Эву, свою мать, потому Иберия в ней души не чает.

Да, я слышала об искусственном оплодотворении, но не думала, что к подобному способен прибегнуть сам Иберия. С другой стороны, зародыш, развивающийся вне материнской утробы, более восприимчив к модификациям, которым его подвергают уже на стадии эмбриогенеза. Таким образом, Иберия получил не только сына, но и биологическое оружие массового поражения.

Почему-то после с разговора с Бартлом решиться нанести визит своему наставнику было совсем несложно. Даже учитывая позднее время.

Оказавшись перед дверями его покоев, я громко постучала, даже не пытаясь подумать дважды. Уже через пару мгновений дверная панель отъехала в сторону, а на пороге появился Индра. И судя по его взгляду, мое появление было для него настоящим сюрпризом.

— Почему я тебя здесь вижу? — хрипло поинтересовался молодой босс, оглядывая погруженный в полутьму коридор.

— Подумала, может, ты… вы захотите курить, наставник, а? — я щелкнула зажигалкой. Свет откинул на мое худое лицо с впавшими глазницами уродливые тени.

— Тебе это кажется смешным? — в его голосе звучало обещания расправы.

— Нет.

— Сколько раз повторять тебе о важности соблюдения графика? Отправляйся спать.

— Я не умею.

— Не умеешь? — прищурился Индра, всматриваясь в мое лицо. — Если немедленно не пойдешь в свою комнату, я тебя научу.

Этот урок подразумевал бы собой джеб правой, отправляющий меня в нокаут.

— Это все шири.

— Какие шири, чтоб тебя? — поразительно, что он слушал меня до сих пор. У молодого босса железные нервы.

— Вы что, пили? — пробормотала я, поморщившись. — Вы еще и пьете? От вас, наставник, алкоголем разит за милю.

— Те самые шири? — догадался Индра через мгновение. — И каким образом они связаны с тобой?

— Я не могу спать ночью, потому что, когда мне был год, мать отнесла меня в пустыню и оставила там на всю ночь в компании рабов с ширями на головах, — скороговоркой произнесла я.

— Ты не можешь спать ночью… — повторил отрешенно Индра. — Ну как-то же ты решало эту проблему до сего момента.

— Спала днем.

— Когда я научусь превращать ночь в день, я дам тебе знать, — проворчал он, закрывая дверь.

— Погодите, босс, — я остановила панель рукой. — Может, просто перенесем тренировки на ночь?

— Ты себя, вообще, слышишь?

— Нет? Тогда позвольте мне вставать позже… часов на пять.

— Однозначно нет.

— Возможно, тогда вы найдете человека, который будет присутствовать в одной со мной комнате, когда я сплю?

Можно попросить вашу сестру.

Кажется, он едва меня выносил.

— С чего ты взяло, что я стану потакать твоим слабостям?

— С того, что… потому что в ином случае вы ничего не добьетесь, и все вокруг будут говорить, что вы никудышный наставник. Вы же не хотите разочаровать своего отца? — о вероятности собственной смерти я предпочла умолчать.

Это было последним способом — ударить по его гордости.

Разочаровывать отца Индра не хотел.

— Какой смысл… — он осекся, когда в коридоре появилась прислуга. Индра проводил служанку, проскользнувшую позади меня, как тень, мрачным взглядом. — Зайди. — Когда я покорно переступила порог, молодой босс закрыл дверь, продолжив: — Какой смысл продолжать тренировки в попытке сделать тебя сильнее, если ты не можешь справиться с тем, что лежит в твоей голове?

— Ого, вы здесь живете? — протянула я, осматривая богатый интерьер помещения. — С ума сойти, эта комната раз в двадцать больше, чем моя.

— Слушай меня.

— Поймите, босс, попытки справиться с этим ни к чему не приведут. Этот страх — часть меня, как рука или глаз.

— Судя по всему, рука и глаз тебя сильно подводят. В любом случае, я не собираюсь разговаривать об этом сейчас, Индра развернулся, махая рукой в сторону. — Ложись и попытайся меня убедить в том, что тебя здесь нет.

Я ослышалась? Он предлагает мне свои палаты?

— Босс, вы видели? — удивленно окликнула я его, заставляя обернуться. — У вас на спине цветная штуковина… потрясающе. У меня будет такая же, да?

— Нет, — его глаза прищурились. — Ведь я тебя сейчас убью.

— Ладно-ладно, — вздохнула я, еще раз оглядев просторную комнату и то место, на которое указал мне наставник. Это… мне спать на полу?

— А разве мы еще не разобрались с тем, что именно там твое место? — однотонно уточнил Индра, забираясь в свою кровать.

— Эй-эй, это ваша постель, серьезно? — прошептала я оскорбленно. — Похоже на палубу авианосца. Место для прогулок во сне?

— Какого дьявола я все еще слышу тебя?

Вздохнув, я прошла к стене и села на мягкий ковер. Показывать ему, насколько унижающим я нахожу такое положение, не было никакого смысла: я явилась сюда по своей воле. В конце концов, спать на полу лучше, чем не спать вообще.