Дерзкий ангел

Глава 15

— Немедленно отпустите меня, вы, огромный воло… — начала было София, стоило только леди Фишер закрыть за женихом и невестой дверь.

Джайлз отметил, что она непроизвольно употребила любимое выраженьице Дерзкого Ангела, а затем и по ней увидел: она тоже сообразила, что чуть не выдала себя.

Ее губы тут же сомкнулись, и когда она снова начала говорить, голос ее зазвучал мягко и спокойно, как у воспитанной и вежливой девушки из светского общества.

— Пожалуйста, милорд, — промолвила она, — отпустите мою руку.

Джайлз послушался и ловко усадил ее на обитую бархатом скамью, стоящую под строгим портретом одного из основателей Ларкхолла. Желания обнимать предательницу у Джайлза было не больше, чем у нее — упасть в его объятия. По крайней мере он не собирался обнимать ее до тех пор, пока не услышит несколько конкретных ответов. И честных ответов.

С минуту они молчали, глядя друг на друга. Но молчание было напряженным, как затишье перед бурей. Чтобы как-то отвлечься, она начала теребить бинт на руке.

Он опустился на колени возле нее.

— Он таки попал в вас, безмозглый индюк. Как рана?

— О чем вы? Меня никто не ранил. Я же объяснила вам, что порезалась, когда расставляла цветы…

Джайлз покачал головой:

— Прекратите этот спектакль. Я знаю, кто вы.

Вполне могло быть, что за всем ее модным нарядом, искусно уложенной прической, перьями, кружевным фишю он мог бы снова не узнать ее, обмануться, но в непосредственной близости от нее это было уже невозможно. Эти сапфировые глаза… линия подбородка и… эти роскошные волосы… Нет, не узнать ее было невозможно.

Тогда почему же он не увидел всего этого раньше и не раскрыл обман, чтобы столько времени не мучиться? Но скромненькая, хрупкая София, с которой он познакомился в Лондоне, не имела ничего общего с этой модно одетой и уверенной в себе женщиной. Казалось, что у нее на всякий случай припасена особая личина.

Он протянул руку к ее лицу и отвела сторону страусовые перья, мешавшие ему смотреть на нее.

— Однако вы сегодня принарядились, леди Дерзость.

София покрутила пальцем у виска и недоуменно уставилась на него.

— Что это с вами? Вы уверены, что в своем уме? — Она с сомнением потрогала его лоб. — Я — ваша невеста, леди София. Вы еще помните это?

— А я уж отчаялся и решил, что ее вообще не существует.

Она сдвинула брови, как бы явно сомневаясь в его здравом уме.

— А кем я еще могу быть, кроме как вашей невестой?

Ей действительно не занимать наглости! Продолжает разыгрывать из себя невинную мисс! Но у него не было настроения слушать чепуху. Всем ее обманам пришел конец.

Он сунул руку в карман и вытащил золотое кольцо-печатку, которое Дерзкий Ангел потеряла в Париже.

— Вам знакома эта вещица?

Пальцы ее предательски задрожали, когда он вложил кольцо ей в ладонь. Но лицо ничем не выдало переживаемого смятения. Изумительная выдержка!

— А она должна быть мне знакома?

— Да, дорогая. Ведь на ней ваш фамильный герб.

София отвела глаза в сторону, явно пытаясь выдумать какое-нибудь подходящее извинение за очевидную рассеянность, какой-нибудь трюк, чтобы продолжить обман.

— Есть и еще кое-что, — добавил Джайлз, вытаскивая из кармана клочок ткани от платья Дерзкого Ангела, который он выдернул из колеса кареты в ночь бала-маскарада у Паркеров. — Странное совпадение, как удивительно повторяется рисунок, вы не находите? Ну? Вы расскажете наконец, как серьезно ранил он вас, или мне позвать вашу тетю, чтобы она велела размотать бинт?

Она попыталась вскочить на ноги.

— Что-о? Да вы…

— Ш-ш-ш! — предупреждающе произнес он, погрозив пальцем. — За нами с интересом наблюдают.

Он ткнул пальцем в сторону двери: леди Витком, леди Фишер и Дорлисса прижались носами к стеклу и во все глаза смотрели; на них. Заметив, что их обнаружили, любопытная троица отскочила от дверей, оставив три влажных пятна на стекле.

София что-то пробормотала по-французски. Перевод фразы не затруднил Джайлза. Он недовольно поморщился. Набралась черт знает какой матросской лексики! Она поднялась со скамейки и решительно направилась в дальний конец оранжереи.

— Ну? Вы идете или нет? — бросила она ему, не оборачиваясь.

Джайлз повиновался, но не спешил. Он гадал, увидит ли когда-нибудь настоящую Софию, — ведь каждую свою роль она играла с такой отдачей, вкладывая душу и сердце, как это делают величайшие актрисы. И его очень занимала мысль, будет ли совместная жизнь с этой женщиной нормальной или превратится в нескончаемый спектакль?

— А разве это не поставит под сомнение вашу репутацию, миледи? Я имею в виду вашу готовность удалиться со мной подальше от глаз. Где же протесты оскорбленной невинности? — спросил он, поравнявшись с ней, когда она начала подниматься по мраморным ступеням к застекленной внутренней оранжерее, в которой росли нежнейшие экзотические растения и которую лорд Ларкхолл соорудил почти тридцать лет назад. В холле перед оранжереей горели лампы. Это правило ввел еще лорд Ларкхолл, а вдова его продолжала соблюдать и по сей день. — Ваша невинность и честь значат для меня намного больше, чем я умею выразить словами, — продолжал дразнить он.

— Говоря словами леди Фишер, какая чепуха! — мгновенно отрезала она, направляясь к одной из скамеек из белого камня. — Еще совсем недавно вам было плевать на мою невинность.

Он засмеялся.

— Но и вам тоже.

Его слова заставили ее резко повернуться.

— Ах, вы…

— Не знаю, почему вы так выходите из себя. Словно я украл вашу невинность.

И выпалив это, он вдруг осознал, что женщина, с которой был в Париже, не была девственницей, что означало: леди София… Он снова взглянул на свою будущую жену.

— Кстати, говоря о невинности…

Ее щеки стали пунцовее кумача от его тайных мыслей.

— Не ваше дело, — отрезала она.

— Некоторые мужчины начали бы возражать, но я не собираюсь обсуждать это. — Он помолчал. — Я считаю, что нам есть о чем подумать и без этих моральных проблем. Например, о том, не носите ли вы уже в себе моего наследника?

Она подбоченилась и гневно уставилась на жениха.

— Да я скорее…

— Скорее что? — перебил он ее. — Вырвали бы его с корнем? Если бы это было так просто.

— Все было бы намного проще, если бы вы возвратились в Лондон и оставили меня в покое, — сказала она и села на скамью.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Тогда вот мой ответ: нет! Я не беременна. Теперь вы отстанете от меня?

— Вы же слышали, что я сказал за ужином, — тихо произнес он. — Я ни на минуту не собираюсь отпускать вас. Буду бдить, пока мы не сыграем свадьбу.

— Сдалась вам эта свадьба! Она же станет и вашей, и моей погибелью. — София с упрямым видом скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела на него.

— Я так не думаю. Мне кажется, мы очень подходим друг другу.

— Ну так я с этим абсолютно не согласна.

Джайлз в отчаянии воздел руки.

— Я никогда, наверное, не пойму вас.

София вдруг улыбнулась.

— А вам бы хотелось? Я думала, что вам даже нравится загадочность.

И она попала в самое яблочко. Но это его почему-то встревожило. Загадка Дерзкого Ангела действительно слишком долго занимала его ум. А теперь он пришел к выводу, что ему недостаточно знать, кем является женщина под маской, — он хотел знать о ней все, все досконально. И для этого собирался провести с нею всю жизнь, постепенно раскрывая ее секреты.

Он не понимал, как она сумела так властно завладеть его душой и телом, и вряд ли сумел бы подыскать название всему тому, что она вызывала у него в сердце.

София поднялась со скамьи, шаль скользнула с ее плеча. Она ухватилась за второй конец и, подняв, принялась обматывать шалью голову, как, вероятно, делали рабыни в гареме. И когда она закончила, остались видны лишь ее чудесные глаза. Она медленно приблизилась к нему.

— Ведь вы хотели даму на ночь, не так ли? — И двинулась прочь от него.

— Вы затеяли опасную игру. — Джайлз настиг ее в середине оранжереи. — Сделайте, будьте добры, окончательный выбор. Будете вести себя, как леди София, и я буду относиться к вам так же.

Он шагнул еще ближе, и она оказалась в его объятиях. Сдернув шаль, он прижал Софию к себе.

— А начнете вести себя как Дерзкий Ангел, то отправитесь в гостиную в таком дезабилье, что леди Фишер на три сезона вперед будет обеспечена гостями, любителями посудачить о морали, так удивителен будет ее рассказ очевидицы.

Он сдвинул в сторону чудный каштановый локон, выбившийся из прически, и заглянул в сапфировые глаза.

— Так каков же будет ваш выбор, моя леди Дерзость?

— Ш-ш-ш, — предупреждающе прошептала она. Нет, она не думала сопротивляться его объятиям. — Вам не следует так называть меня. А вдруг кто-нибудь подслушает? И тут же приволочет сюда этого веснушчатого пастора и обвенчает нас еще до полуночи, хотя бы во имя того, чтобы спасти мою репутацию.

— А разве это было бы так уж плохо?

Она глубоко вздохнула, словно собиралась выдвинуть очередную причину неразумности желанного поступка. Но лишь еще раз вздохнула и уставилась в мраморный пол оранжереи.

— Я теперь и сама не знаю.

Ну что же, вероятнее всего, это самый честный ответ-признание из тех, что он слышал от нее.

— Тогда позвольте решать мне, потому что я не хочу больше бессонных ночей, оттого что не знаю, где вы и что с вами. Вдруг вы ранены или еще хуже. Когда я прибыл к лорду Селмару и увидел кровь, то представил самое худшее…

Она вскинула на него глаза.

— Вы были там?

— Конечно, был. Когда вы только поймете? Куда бы вы ни отправились, я буду следовать за вами. — Джайлз снова отвел упрямую прядку волос с ее лица. Проклятие, он должен бы сейчас бушевать, сердясь на негодницу, оттого что подвергала себя риску. Или оттого, что бессовестно обманывала его на каждом шагу.

Но, обнимая ее, он испытывал лишь невероятное облегчение, что она рядом с ним.

— Я неделями пытался разыскать тебя. И все тщетно. И вдруг Монти увидел, как ты покидала тот треклятый игорный дом. Мы помчались к Селмару. Я чуть с ума не сошел, когда увидел кровь на полу в коридоре из оружейной. Я не знал, ни куда ты скрылась, ни как тяжело тебя ранило. Я лишь надеялся, что Оливер успеет отвезти тебя к врачу.

— Мне жаль, что ты так напереживался из-за меня. — Она легонько махнула пораненной рукой. — Но, если честно, все было не так уж плохо. Что Селмар опасен — это сплошное надувательство и блеф. Несмотря на грозную репутацию, он жуткий мазила.

София чувствовала себя виноватой, что Джайлз всерьез переживал и волновался. И из-за кого? Из-за смешного пустышки, жалкого хвастуна Селмара. Нет, это ни на что не похоже.

— Чем же ты занималась, если ему пришлось стрелять в тебя? — спросил Джайлз.

— Как чем? Пошевели мозгами! Конечно, я обчистила его!

Он застонал и отстранил ее на расстояние вытянутой руки.

— Ладно, а теперь выкладывай все, как на духу. Как ты собиралась осуществить свой дерзкий план? Только помни, я отлично знаю, как срабатывают твои задумки, и знаю, что Селмар не пьет.

— Но я-то узнала об этом лишь в последний момент! — воскликнула она. — Пришлось действовать по наитию, как только я поняла, что собираюсь обчистить совершенно трезвого человека с ясной головой. Но он, можно сказать, сам вручил мне почетный трофей, и кто я такая, чтобы сказать «нет»?

— Выкладывай, выкладывай, — потребовал он. — Я хочу услышать всю историю до конца.

И ей пришлось объяснить все насчет кинжала и как Селмар хвастался ей, что кинжал выкрали по его приказу у настоящего владельца.

— Он добыл таким способом большую часть своей коллекции. — София скрестила руки на груди и осуждающе покачала головой. — Я по крайней мере не ворую у честных людей.

— А у герцога?

Она надула губки.

— Он случайно подвернулся под руку. Его обчищать я не собиралась, но настойчивость его помешала намеченной мною жертве попасться на крючок.

— И кто же это был?

София рассмеялась:

— Некоторые вещи дама никогда не выбалтывает. — Нет, она не собиралась выдавать ему столь ценную информацию. Кроме того, по ее сведениям, та жертва приехала теперь отдыхать на воды в Бат, и София вполне могла нанести ей краткий, но незабываемый визит. — Достаточно сказать, что я унесла из дома герцога лишь то, без чего он легко может обойтись. Драгоценности Стэнтонов знамениты и бесценны, так что можешь гордиться тем, что я лишь слегка облегчила его карман.

— Какое благородство! — съязвил Джайлз.

— У меня свои принципы.

— Принципы, которым пора положить конец, если неудача у Селмара хоть чему-нибудь научила тебя.

Ей очень не понравился такой поворот разговора. Весьма напоминало его занудные назидания об осторожности и предусмотрительности. Неужели он еще не понял, что время осторожных действий прошло? Новости из Парижа криком кричали о том, что количество кровавых казней угрожающе росло, а она до сих пор не знает, где ее родители.

— А ведь ты обещала отыскать меня, как только вернешься из Парижа, — напомнил он. — Я разослал повсюду сыщиков. Неужели ты думала, что мне все равно и я могу забыть тебя?

— А ведь это был бы самый лучший выход для нас обоих.

— Что ж, сожаления припозднились. Я нашел тебя.

Теперь Софии уже откровенно не нравилась их беседа. Кажется, он говорил, что разыщет ее хоть на другом конце света? Это было даже хуже, чем она предполагала. С тех пор как в Париже у них на глазах убили старика, она часто просыпалась по ночам от кошмара: Джайлза ведут на эшафот. Стоило ей успокоиться и убедить себя, что всего-навсего видела сон, и заснуть, как кошмар начинал преследовать ее в другом сне. Там Джайлза убивали у нее на глазах безжалостные санкюлоты. Они рубили его саблями и кололи пиками его окровавленное тело.

Его попытки следовать за ней по пятам надо прекратить навсегда. И немедленно действовать.

Джайлз пристально смотрел на нее.

— Ты собираешься вернуться туда, — сказал он, догадываясь о ее помыслах.

Дьявольщина! Это его чертово ясновидение!

— И ты снова не хочешь позвать меня на помощь, — продолжил он, сердито сверкнув на нее потемневшими глазами. — Ты снова запасешься золотом, чтобы исчезнуть в известном направлении. И очень скоро, если я правильно расцениваю неудачу у Селмара.

Она вскинула глаза и пристально всмотрелась в него. Он не знал, какие великолепные трофеи добыла она у Селмара: не только замечательный пиратский кинжал, гордость Селмара, но и шкатулку, полную драгоценностей, и несколько ценных сабель с ножнами. И он не знал, что ей известен кое-кто в Париже, кто будет счастлив купить у нее эти вещи.

— Что ты такое говоришь? Возвратиться в Париж, где меня ждет ордер на арест? Что я, сумасшедшая, по-твоему?

Он схватил ее за плечи и тряхнул.

— Настолько сумасшедшая, что решилась обворовать Селмара! Он легко мог убить тебя!

— Но он этого не сделал! Он промазал. — София ухмыльнулась. — И промазал на целый фут, когда сделал первый выстрел. А ко второму я уже была слишком далеко, чтобы он меня мог увидеть.

София рассмеялась, надеясь вывести Джайлза из негодующего состояния.

— Но как ты объяснишь это? — спросил он, подняв ее перебинтованную ладонь.

Она пожала плечами:

— В меня попал кусок отлетевшей штукатурки. Селмар очень яростно стрелял по стенам. Эмма приложила мне чудный компресс с травками собственной рецептуры и перевязала.

Джайлз отпустил ее и скрестил руки на груди.

— Я не позволяю тебе. Я запрещаю эти опасные выходки.

— Вы что? Запрещаете? — медленно переспросила она тихим, но опасным тоном. — Какое вы имеете право запрещать?

— Я получу такое право, как только мы поженимся. Поверьте, если вы думали, что я пошутил сегодня за ужином, обещая запереть вас в башне, то напрасно. Я завтра же велю врезать хитроумные замки в Бирневуде, а со всех стен безжалостно сорвать весь тот чертов плющ и проволоку, за которую он цепляется. Вы будете заперты в четырехэтажной башне до тех пор, пока ваша беременность не станет так тяжела, что вы уже не рискнете лазать по стенам или прыгать с подоконников!

Она даже попятилась от него. Ее голос понизился до сердитого шепота:

— Чего вы ожидаете от меня? Чтобы я осталась здесь? Вышла за вас замуж, пока моих родителей убивают? Не могу. И не сделаю этого.

— Я обещал тебе в Париже, что выручу твоих родителей.

Он заходил по оранжерее, потом снова остановился перед Софией.

— И я намерен выполнить свою клятву. Уже начал расследование, чтобы узнать, где их содержат.

Схватив Джайлза за руку, София сжала ее.

— И? Узнали что-нибудь?

Он помедлил с ответом чуточку дольше чем следовала бы.

— Нет.

Что-то в его тоне подсказало ей, что он лжет. Но она знала, что вряд ли есть такая сила на свете, которая заставит его быть откровенным с ней. Потому что если он скажет ей хоть что-то определенное, то оба знали, что произойдет. Утром она будет на корабле, отплывающем во Францию. И без него.

— Это не твоя проблема, — сказала она так тихо, что он едва разобрал слова. — Я не стану просить тебя рисковать своей жизнью еще раз. Ты забыл, что выписан ордер на твой арест?

Она не смогла заставить себя добавить: «Или ты успел забыть, что я позволила случиться с тем несчастным стариком?» Она не могла допустить, чтобы подобное случилось и с Джайлзом. Даже если придется ради этого сейчас поступить с ним жестоко. Отвергнуть его. Или сделать что-то мерзкое, лишь бы заставить его выкинуть ее из головы.

— Ты забыла об ордере на арест Девинетт?

— А ее больше никто не увидит.

И он? Увидит ли он ее, если она отправится в Париж одна? Джайлзу не хотелось даже думать об этом.

— София, — прошептал он. — Пожалуйста, оставь это мне. Позволь мне сделать это для тебя. Считай это моим свадебным подарком.

Его губы покрыли поцелуями ее лицо, затылок, впились в ее губы, пытаясь убедить мощной страстью, пылающей в них. Если мозг ее отказывался прислушаться к голосу разума, то, возможно, тело окажется податливее.

Он растворился во всеохватывающей страсти взаимного пылкого поцелуя. Губами и всем ртом он пытался объяснить ей то, что не сумело его сердце.

Он заметил борьбу в ее необыкновенных глазах — нерешительности и страсти, словно брошенных на чашу весов. И ведь так бывало всегда, когда он держал ее в своих объятиях. Но сегодня он хотел, чтобы она признала неразрывность страстных уз, объединявших их.

Приникнув к ней, он снова поцеловал ее, губами задавая тот же вопрос.

Ее губы открылись навстречу ему робко, словно принадлежали скромной, невинной леди Софии. Но он-то знал, что не такова истинная природа этой женщины, и он углубил поиск той, которую жаждал, нежно проникнув языком меж трепетных губ. Он раскрыл их и ощутил сладкие глубины ее рта.

Как только поцелуй всколыхнул их, Джайлз почувствовал ее внутреннюю мягкость и податливость, будто огонь, тлевший в них, лизнул сухой хворост. Нежный и тихий стон желания всплыл из глубин ее существа, как бы отвечая на его невысказанный вопрос.

Она нуждалась в нем так же сильно, как и он.

Ее руки обвили его шею, пальцы нежно вошли в пряди на затылке. София прильнула к нему, ткань ее широких юбок и тонкая кожа его бриджей не помешали ощутить жар, заполыхавший в них.

Но разве этого было достаточно? Его пальцы скользнули по ее обнаженным рукам, наслаждаясь прикосновением к ее коже. Она, словно кошка, прижалась еще теснее к нему в его ласковых объятиях. Когда ее бедра вожделенно задвигались, задевая его пах, Джайлз почувствовал, как отвердел. От прилива желания кровь закипела в нем.

— Что ты вытворяешь со мной? — ахнула она, а его губы ласкали и пощипывали ее затылок. — Я не в состоянии думать, не могу вспомнить ничегошеньки, когда ты ласкаешь меня.

— Вот и отлично, — прошептал он, сознавая, что и сам падает в водоворот желания. — Хоть раз в жизни послушайся своего тела.

Как могла София подчинить себя своей клятве оставить его, если сейчас дрожал каждый нерв в теле и. умолял, чтобы он ласкал ее?

Это-то и пугало ее больше всего в этом мужчине — его власть над ее телом, над ее бедным сердцем. А он, чтобы она снова не завела спора о том, что он велел ей забыть, сомкнул пальцы на холмиках ее груди и поддразнивал через платье, пощипывая ее соски.

— О-о! — выдохнула она. Колени ее вдруг подогнулись, когда его пальцы потянули за лиф платья, высвобождая грудь. Прохладный воздух вызвал в ней дрожь, но прикосновение Джайлза наполнило её теплом. А там, где только что были его пальцы, теперь ощущались губы и язык, дразня ее сладостными касаниями.

Он опустился перед ней на колени. Их губы снова встретились, требуя большего. Ее руки занялись сначала его кафтаном, а когда благополучно он был отброшен, принялись за пуговки на рубашке. Распластав ладони на его теплой груди, она с наслаждением гладила темный волнистый шелк волос.

Страсть затуманила мозг Софии, огромная волна страсти поднялась в них обоих. Как и в Париже. И снова его прикосновения сводили ее с ума. Его руки нежно гладили ее плечи, его пальцы всего-навсего вычерчивали какие-то узоры на ее нежной коже, а она трепетала.

Его неутомимая ласка усиливала его власть над ней.

Если в Париже она думала, что, возможно, ей никогда уже не придется быть вместе с ним, то теперь его ласки как бы поставили на ней свою печать.

Подчини ее полностью себе. Заставь ее забыть.

— Мы не можем заняться любовью, — сказала вдруг она, выкарабкиваясь изо всех сил из пучин страсти и отталкивая его руки. — Я не могу.

Он отпрянул, лицо его выражало недоумение.

— В чем дело?

— Ты не можешь так поступать со мной. Если ты задумал использовать против меня мое же тело, то тебе это не удастся. Я не позволю убаюкать себя простыми поцелуями. Я не забуду о своем долге.

Он снова притянул ее к себе.

— Никогда не думал, что мои поцелуи можно назвать простыми. И я хотел сегодня не только целовать тебя, но и заняться еще кое-чем. — Он наклонил голову, намереваясь снова впиться в ее губы.

Но она дернулась в сторону. Сердце ее колотилось от страсти и желания быть в его объятиях, испить тот безумный экстаз, который мог подарить лишь он один, но теперь примешивалась и злость на него. Хитрец! Воспользовался ее любовью, чтобы заставить ее так забыться! Она вспомнила его слова, полушутливые-полудразнящие: отправлю в розовую комнату в таком виде, что все потребуют немедленного венчания.

— Нет, я не могу. Ты хочешь заставить меня забыть о том, что я обязана сделать. О моем долге.

Он взъерошил волосы.

— Но я сказал тебе, что сделал кое-что необходимое. Они будут со мной раньше, чем их отыщет мадам Гильотина. И забудь про свои опасные делишки — воровать чужие богатства. Я не намерен и не желаю слышать о твоем возвращении в Париж.

— Чтобы вызволить их из подземелий тюрьмы понадобится не одно состояние, а намного больше. Я не буду просить тебя об этом. И не приму никакой жертвы.

Принять его предложение фактически означало бы взять от него окровавленные деньги. Забрызганные его кровью.

— Поезжай в Лондон, Джайлз. Забудь меня. Забудь про проблемы моей семьи.

Слезы застилали ей глаза. Она действительно приняли окончательное решение и не отступит от него. И будет рисковать собой, пока ее семья не окажется на свободе. Но делать это собирается без него.

Джайлз сердито нахмурился.

— Как я уже сказал за ужином, нас поженят до конца недели. И никаких историй с воровством отныне не будет. Как и поездки в Париж. Неудача у Селмара была твоим последним выступлением в роли Дерзкого Ангела. С этого момента ты будешь только леди Софией. Все.

Он решительно подхватил ее под руку и буквально силой поволок в розовую комнату.

Следующие несколько дней Джайлз исправно выполнял данное им слово и не отходил от невесты. Ни днем, ни вечером. Он знал, что его постоянное присутствие нервирует ее, иногда доводит до бешенства, но он был безразличен к такому проявлению ее настроения. Он заполнил ее дни всевозможными визитами, в том числе и в Бирневуд, поездками за покупками в Бат и развлечениями.

Он видел, что, несмотря на его обещание делать все возможное, чтобы спасти ее родителей, она с напускным спокойствием ничуть не верила, что серьезное и важное для нее дело можно сделать чужими руками. Значит, отвлечь ее мысли от поездки в Париж светскими развлечениями в Бате не удастся. Следовательно, уже сейчас она прокручивает в уме черт знает какие планы и варианты.

— Что, к дьяволу, творится с твоей невестой? — с недоумением спросил Монти. Они ждали в доме леди Ларкхолл леди Софию, чтобы вместе отправиться на концерт в Гилдхолл. — Она взглянула так, будто готова была на месте прикончить тебя, когда ты предложил съездить на этот концерт.

В это время прибыли миссис Витком, леди Фишер и Дорлисса. Они еще накануне любезно предложили воспользоваться своей просторной каретой.

— Понятия не имею, о чем ты, — ответил Джайлз и встал, чтобы приветствовать вошедших дам.

— О, лорд Траэрн! — воскликнула леди Фишер. — Я думаю, вам удастся расшевелить свою невесту. Сегодняшний концерт — замечательный и романтический шанс для этого. Ей непременно понравится. Да и нервы потрясающе успокаивает.

Леди Фишер придвинулась к нему поближе, так что перья ее плюмажа защекотали его лицо.

— Я распорядилась подать и нашу вторую карету. Она приехала вслед за нами. Думаю, будет совсем неплохо, если вы и леди София укатите без нас. Одни! Герцог, Дорлисса и миссис Лэнгстон могут отправиться в нашей карете. А в третьей поедем мы. Старушки ведь только мешают молодым влюбленным. Ну, как вам мои планы?

Джайлз широко улыбнулся:

— Думаю, это лишний раз доказывает, что вы совсем не такая старая, как говорите, леди Фишер.

— А где София? — спросила леди Ларкхолл, входя в гостиную.

— Она только собирается почтить нас своим присутствием, — ответил Джайлз.

Пока леди Ларкхолл отдавала распоряжение слуге узнать у племянницы, в чем же дело и почему она задерживается, Джайлз присоединился к Монти, который стоял у камина.

Его друг хмуро посмотрел на него.

— Не понимаю, почему ты так настаиваешь на этой свадьбе. Должен признать, что деревенский воздух значительно улучшил внешность невесты, но ее хмурое лицо буквально замораживает. По крайней мере меня.

Джайлз рассмеялся:

— Не волнуйся насчет моей невесты. У меня припасен для нее чудный свадебный подарок. Она сразу повеселеет.

Но Монти продолжал сомневаться:

— Нет, меня не уговорить на женитьбу на какой-нибудь маленькой злючке. Можешь мне поверить, я кое-чему научился на твоем примере. И твоей ошибки не сделаю.

Джайлз не смог удержаться и поддразнил друга:

— Все еще втайне мечтаешь жениться на Ангеле?

Монти был даже шокирован таким предположением:

— О нет! Клянусь небесами, это давно прошло и забыто! Сейчас она уже никак не вписывается в мои планы. Нет, я нашел свое совершенство непосредственно здесь.

Такое заявление друга ничуть не удивило Джайлза. Монти имел привычку находить свою совершенную герцогиню повсюду, где имел счастье находиться сам.

— Неужели? Правда нашел? — спросил Джайлз с наигранной серьезностью, — Может быть, я пропустил нечто существенное, когда выезжал за город? А счастливой невесте уже объявлено о ее необыкновенном везении?

— Смейся сколько влезет, — ответил герцог. — Но мой выбор сделан, можешь сам полюбоваться. — Он кивнул в сторону женщин, к которым присоединилась Эмма Лэнгстон. В этот момент леди Фишер и Дорлисса как раз отошли от них.

Когда леди Фишер заметила взгляд герцога в сторону дочери, то тут же велела ей улыбнуться выгодному жениху.

Девушка послушно улыбнулась герцогу, но понятно было, что сделала она то, что ей приказали, автоматически и не искренне.

Монти расцвел от улыбки девушки и гордо расправил плечи.

Дорлисса? Джайлз поспешно перевел взгляд на друга, завороженный столь быстрым развитием событий.

— Ты уверен?

— Конечно. Она — само совершенство. Я даже съездил и получил специальную лицензию этим утром. — Монти похлопал по карману своего кафтана, где обычно хранился список достоинств его богини. — Она станет герцогиней Стэнтон к концу недели.

— Ты все хорошо обдумал? — озабоченно спросил Джайлз, с ужасом представив себе жизнь с такой тещей, как леди Фишер, и удивленный поспешными действиями друга.

— Я всю ночь составлял список ее качеств.

— Ну и как? Подходит она к твоему списку? — Ему Дорлисса совсем не представлялась подходящей — какие совершенства Монти открыл в ней?

— В основном да. Конечно, она…

— О, но это же сломает все мои планы! — вдруг громко простонала леди Фишер. — Я все отлично задумала и подготовила, а эта эгоистичная девчонка раз — и все перечеркнула! Я даже слышать об этом не хочу! Лорд Траэрн, вы должны вмешаться и настоять!

— На чем? — недоуменно спросил Джайлз, который все еще размышлял о качествах Дорлиссы, перечисляемых Монти, и не сразу включился в разговор дам.

— Леди София заявляет, что заболела. Только что была здоровой, а через десять минут уже слегла. Боже! Она просит, чтобы ехали без нее! И все мои планы рухнули!