Дерзкий ангел

Глава 17

Эмма слышала, как на рассвете к дому подъехал экипаж. Она не обратила бы на это внимания, если бы вслед за ним, примерно через час, не подъехал второй, а затем и третий экипаж. Шум голосов был слышен и на втором этаже. Любопытство взяло верх, Эмма оделась и тихо спустилась вниз.

В парадном холле там и сям стояли чемоданы, коробки и саквояжи. Среди всего этого нагромождения скакали дети, из столовой доносились голоса взрослых.

Медленно на цыпочках подойдя к двери в столовую, Эмма заглянула внутрь. С неописуемым удивлением она увидела там многочисленных родственников Софии: ее тетушек, брата Люсьена, его семью. Тетя Меллисанда, которая никогда не покидала своего поместья в Йорке, сидела во главе стола и распоряжалась слугами так, будто находилась у себя дома. Леди Диэрсли пыталась поймать неугомонного Жюльена, который бегал от одной тетушки к другой и радостно смеялся, счастливый от внимания стольких взрослых родственниц.

В конце стола сидел пожилой господин в темном кафтане, которого Эмма не знала. Он сидел прямо, спокойно, как и положено там, где всегда царил порядок, но где сейчас происходило светопреставление. Справа от него расположилась пухленькая женщина с ямочками на щеках. Она с улыбкой кивала гостям.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Эффи, — сказала герцогиня своей сестре леди Диэрсли. — По-твоему, София гостила у меня в прошлом месяце? Глупости! Я отчетливо помню, как она сказала мне, что собирается провести время здесь, у Селии.

Леди Ларкхолл переводила взгляд с одной сестры на другую.

— Вы обе все перепутали. София весь прошлый месяц провела в Лондоне. Она прибыла в Бат всего десять дней назад.

Леди Диэрсли нахмурилась:

— Я уже отчаялась разобраться, что здесь происходит, потому что все противоречит действительности. Все надо немедленно выяснить. Я требую отчета. Она постоянно мается в моем доме и умоляет отпустить ее в деревню! Якобы ей неуютно в городе. Но, как я теперь подозреваю, это не больше чем отговорка. Мне не следовало бы спускать с нее глаз. Я так и знала, что ничего путного не выйдет из этой затеи! Разрешать девочке раскатывать между нашими домами, будто она беспризорница! Вы обе оказывали на нее самое дурное влияние! Да еще эта миссис Лэнгстон. Я никогда не доверяла ей! И не раз говорила вам, что ее рекомендаций следует основательно проверить! Так нет же! Вы и слышать об этом не хотели! А теперь наша девочка пропала, ее репутация загублена! Я в этом уверена!

Леди Диэрсли с расстроенным видом оглядела комнату и воскликнула:

— А где моя Ханна? — Затем нетерпеливо обратилась, к слуге: — Найдите Ханну и велите ей немедленно привести сюда компаньонку Софии.

Эмма попятилась от дверей и торопливо взбежала вверх по лестнице. Ворвавшись без стука в комнату Софии, она подскочила к окну и раздернула шторы, чтобы свет раннего утра проник в спальню. И твердо произнесла:

— Вставайте! Внизу такое творится, что нам несдобровать. И вот-вот здесь появится Ханна с плохими вестями.

Фигура на кровати повернулась на бок, еще сильнее натянув одеяло на голову.

— Вы слышали, что я говорю? — возмутилась Эмма и ущипнула сонную Софию. — Там, внизу, творится несусветное. Собралась вся семейка. Слышите? Вся! И позвольте доложить вам, что будет на завтрак. Допрос с пристрастием, ясно? О том, где вы пропадали в последнее время.

Эмма направилась к гардеробу, из которого решительно вытащила свой потрепанный и видавший виды саквояж. Затем, торопясь, повытаскивала свои платья.

— Не знаю, как вас, но меня, наверное, спасти может только бегство через черный ход. Я даже не смею и думать, чтобы появиться перед ними и попытаться запудрить им мозги. Да и что бы мы ни придумали, этому не поверят. Ваши тетки настроены очень воинственно. Вы слышите меня? Они сравнивают даты и буквально кипят. И вовсе не придут в восторг, когда разберутся, что к чему.

Она сделала паузу, чтобы перевести дух, и снова недовольно взглянула на кровать.

— Вы слышали хоть словечко из того, что я сказала, или все еще дрыхнете? Или решили разыграть из себя усопшую? Предупреждаю, это не поможет! Ваши тети жаждут крови, и дурацкие отговорки их не устроят! Так что шевелитесь! Вставайте и помогите мне придумать хоть что-нибудь вразумительное, чтобы отбить хотя бы первую атаку! Ну же! Хватит валяться!

Она прошла к кровати и решительно сдернула одеяло с разоспавшейся Софии.

— А как насчет того, чтобы рассказать правду? — отозвался с кровати маркиз Траэрн, стиснув руку Эммы, как клещами.

Пока ошеломленная Эмма пыталась выдавить из себя нечто похожее на вразумительный ответ, в комнате появилась Ханна, взглянула и… завизжала.

Служанка выбежала из спальни и, не переставая визжать, прижалась спиной к стене.

На шум, поднятый Ханной, к спальне Софии сбежалась вся прислуга.

Испуганная Ханна не переставала вопить, что застала… миссис Лэнгстон и… лорда Траэрна… в э-э-э… таком положении, что… э-э… скромной девушке… даже и не выговорить.

Затем появились члены семьи. Леди Диэрсли проложила путь сквозь толпу слуг в спальню и остановилась у кровати.

— Что здесь происходит?

«Слава Богу, — подумал Джайлз, — что хоть она не верещит».

С помощью Эммы он быстро натянул рубашку, но надевать бриджи на виду у всех дам? Исключено! И он был вынужден общаться с будущими родственниками в самом идиотском положении: сидя в рубашке на кровати невесты, а нижнюю часть тела прикрыть одеялом.

— Это даже хуже, чем я думала, — простонала леди Диэрсли, опуская мощный зад на ближайший стул. — Я никогда не доверяла вам, — сказала она, ткнув обвиняющим пальцем в сторону Джайлза. — А вам еще меньше, мадам. — Ее гневный взгляд буквально изничтожил Эмму. Затем старая дама кивком велела той убираться.

Джайлз не мог не восхититься Эммой — как стойко выдержала она сильнейшую атаку, не дрогнув и не проронив ни слова оправдания! Но он не мог допустить, чтобы на нее пал хоть краешек тени обвинений леди Диэрсли, которых она ни в коей мере не заслуживала.

— Полагаю, что вы все неправильно истолковали, миледи, — вмешался он. — Я провел ночь не с миссис Лэнгстон, а с вашей племянницей.

Леди Диэрсли повернулась корпусом в сторону леди Ларкхолл, смущенно застывшей у дверей.

— Слышишь? И все это на твоей совести, Селия. Ты знала, почему ее прислали сюда! И все же позволила ей такую свободу, которой она не заслуживает. Нашей задачей было отыскать ей достойного супруга и проследить, чтобы ее беспутство было пресечено самым решительным образом. И смотри, что ты натворила. Боже, как подумаю…

— Немедленно прекрати свои причитания, Эффи, — перебила ее герцогиня Кэрилл, решительно стукнув об пол своей тростью, будто жезлом лорд-мэра. — В данный момент мне все равно, кто спал в этой кровати, пусть даже сам король. Я хочу знать, где София.

Все растерянно переглянулись, словно удивляясь, как им самим это не пришло в голову. В суматохе все совершенно забыли про Софию.

— Сбежала, — ответил Джайлз и подумал, что красивая дама, моментально установившая порядок среди; этой суеты, могла быть только герцогиней Кэрилл.

Меллисанда Рэмси, легендарная лондонская красавица, алмаз среди других красавиц, и сейчас затмевала всех женщин, собравшихся здесь. Прошло сорок с лишним лет со дня ее первого появления в обществе, однако ее фигура, осанка, талия, грудь заставляли мужчин забывать, что она, вероятнее всего, приближалась к шестидесяти. На ее белой, как алебастр, коже возраст не оставил следов разрушения или морщин, как на лице и фигуре леди Диэрсли. Не была она и седой, как леди Ларкхолл. Дама, стоящая сейчас перед кроватью, сразу оказалась в центре внимания, и не только потому, что именно этого и добивалась своей властностью и волей.

Она заметила пристальный взгляд Джайлза, и бровь ее выгнулась.

Он не смог сдержаться и усмехнулся.

Как часто он наблюдал этот взлет бровей у Софии! Теперь он знал, от кого его маленькая невеста унаследовала волю, упорство, да и значительную долю бесстрашия.

— Именно об этом я и хотел спросить у миссис Лэнгстон, — продолжал Джайлз, обращаясь к герцогине. — И тут прибежала… — он кивнул на залитую слезами Ханну, — и начала визжать и вопить, словно ее режут.

— Но они… просто они… а он… а одеяло было… — снова зарыдала протестующая Ханна, пока леди Диэрсли пыталась успокоить ее, поглаживая ей руку.

Бум! Бум! Герцогиня решительно ударила своей тростью об пол.

— Немедленно прекратить истерику! А вы все сейчас же покиньте комнату, чтобы мужчина мог привести себя в порядок. Мы поговорим обо всем чуть позже, в библиотеке. Лорд Траэрн, вы придете туда сразу же, — ее взгляд под еще больше выгнувшейся бровью повелевал, — как только оденетесь и умоетесь.

Она повернулась к дверям.

— Не хотел бы показаться невежливым, ваша светлость, — возразил Джайлз, — но я не собираюсь терять целое утро на обсуждение этого происшествия. Моя невеста исчезла. Поэтому я немедленно отправлюсь на поиски.

Герцогиня повернулась к леди Ларкхолл:

— Он всегда такой нахальный?

Леди Ларкхолл улыбнулась сестре.

— Надеюсь, хотя бы ради Софии.

Кивнув, герцогиня снова повелительно посмотрела своими голубыми глазами на Джайлза:

— Тем не менее сначала я хочу выяснить все, что известно об этой загадочной истории, а потом вы можете покинуть нас, вооруженный фактами и с более ясным представлением, откуда начинать поиск.

Герцогиня повернула конец трости в сторону Эммы:

— А вы, миссис Лэнгстон, немедленно последуете за мной. — И герцогиня так величественно проследовала к дверям, что ее походке и осанке мог бы позавидовать даже сам Драйден, подумал Джайлз.

Драйден! Джайлз вспомнил, что заметил его у дверей.

— Сэр, — позвал он, — не ожидал увидеть вас здесь.

Драйден зашел в спальню и закрыл за собой дверь.

— Леди Драйден и я сопровождали леди Диэрсли сюда, полагая, что примем участие в брачной церемонии. Судя по выражению лица Меллисанды, думаю, надо немедленно послать за пастором.

Джайлз выбрался из кровати и стал натягивать бриджи.

— Это несколько преждевременно. Я снова оказался без невесты, так что пастор нам здесь ни к чему.

Драйден расхохотался:

— Да я пекусь вовсе не о свадьбе. Не ошибусь, если пастор срочно понадобится, чтобы исповедовать тебя перед смертью, после того как герцогиня разберется с тобой.

Джайлз вошел в библиотеку и увидел, что для допроса герцогиня пригласила все семейство в полном составе. Она даже попросила лорда Драйдена сесть рядом с ней, чтобы в случае необходимости получить у него квалифицированную консультацию.

Эмма вышла на середину комнаты и начала свое признание:

— София встретила меня два года назад на одной почтовой станции. В то время у меня не было ни крова над головой, ни пенни в кармане.

— У вас когда-нибудь были солидные рекомендации, -

спросила герцогиня.

— Нет. Те, что были предъявлены вам, — подделка.

Леди Диэрсли громко возмутилась, но стук трости герцогини мгновенно приостановил ее вмешательство.

— Тогда кто же вы?

— Леди. По крайней мере была ею, пока мать не выгнала меня из дома. У Софии и у меня много общего. Однако она за свои вольности была сослана сюда, в Англию, а моей средой обитания, стали трущобы. — Эмма подняла голову. — Но все это не имело значения для вашей племянницы.

— Что вы имели в виду, говоря, что ее сослали в Англию? — Джайлз вопросительно посмотрел на тетушек.

Они сидели с каменными лицами, пока наконец не заговорила леди Ларкхолл:

— Это было сделано не для того, чтобы защитить ее от политических перемен во Франции, как мы всем рассказывали. София — довольно своенравная девушка. И с весьма вольными замашками. В пятнадцать лет это выразилось в совершенно жутком альянсе с неподходящим молодым человеком. Он обещал жениться, но… потом сбежал. Это полностью лишило ее шансов сделать приличную партию.

Леди Ларкхолл повернулась к сестрам:

— Он заслуживает того, чтобы знать всю правду. — И снова повернулась к Джайлзу: — От этой связи был ребенок.

Признание ошеломило Джайлза.

— Ребенок? И что случилось?

— Умер во время родов, — ответила Эмма, опустив глаза и стиснув перед собой ладони. — Как я уже говорила, у нас с Софией много общего. Она чувствовала, что никогда не сможет быть достойной ваших высоких требований к невесте.

Чувствовала себя недостойной? Но он совершенно не согласен с этим.

— Мой отец знал об этой истории, когда предложил брак между нами?

Герцогиня кивнула:

— Мы рассказали ему все без утайки. Мне даже кажется, что именно поэтому он так полюбил Софию. Она не позволила позору сломить себя как личность. А ваш отец на дух не выносил жалости к себе и всех этих охов-вздохов.

Джайлз внимательно прислушался к своему сердцу. Имело для него значение или нет то, что много лет назад его невеста полюбила кого-то и поступила так, как велело ее сердце? И вынужден был признать, что именно эта черта и нравилась ему в ней больше всего: ее бескорыстная и бесстрашная преданность тем, кого она любит.

Его пальцы нащупали в кармане кольцо-печатку, которое он взял с прикроватного столика, когда одевался. И повторил про себя выгравированный на кольце девиз:

Для любящих не существует преград.

По всей видимости, его отец знал этот девиз и сделал мудрый выбор.

— Ну, теперь мне все ясно, — сказал он, в размышлении глядя перед собой. Потом посмотрел на леди Ларкхолл. — Благодарю вас. За то, что помогли мне все понять.

Глаза леди Ларкхолл сверкнули от непролитых слез.

— Хорошо, теперь, когда мы открыто обсудили эти неприятности, — откашлявшись, произнесла смущенная леди Диэрсли, — то, может быть, продолжим? Потому что все это никак не объясняет того факта, что София опять исчезла, и хотелось бы знать, где она столько времени пропадала.

Эмма переступила с ноги на ногу:

— София была…

— София развлекала все лондонское общество в роли Дерзкого Ангела, — как нечто совсем обычное произнес Джайлз.

Все три тетки, застыли с открытыми ртами.

Он улыбнулся им:

— Ну вот я и обрушил на ваши головы артиллерийский залп.

— Боже, мои соли! Где Ханна? — простонала леди Диэрсли, взмахнув дрожащей рукой. — Святые небеса , а это еще за несусветная чуть?

Эмма продолжила рассказ н изложила все с подробностями.

Но герцогиня, не сводившая с нее глаз, потребовала объяснений каждого щекотливого или малопонятного ей момента.

Джайлз вынужден был отдать должное Эмме: она поведала историю с гордо поднятой головой, хваля Софию, если предприятие заканчивалось успехом, и полностью принимая вину за провалы на себя.

Более верной подруги и не сыскать. И несомненно, она так же, как и остальные, тревожилась за Софию, не зная, где она.

Герцогиня опросила и остальных членов семьи, чтобы, как она выразилась, можно было добраться до истины.

Послали и за Оливером. Но мальчик-лакей пришел сказать, что Оливера нигде не смогли найти. Пропала и карета Софии.

Герцогиня повернулась к Джайлзу:

— Как видите, это обсуждение позволило и вам прояснить кое-какие моменты. Это облегчит вам поиски. Так что не торопитесь уйти и дослушайте до конца.

Допросили даже Жюльена, которого заставили повторить историю их спасения. Он закончил свой рассказ королевским поклоном, достойным представления ко двору.

— Люсьен, — обратилась теперь герцогиня к другому родственнику. — Почему вы не сообщили нам, что ваша сестра собиралась вернуться в Париж?

Брат Софии покачал головой:

— Она обещала подождать, пока я наберусь сил, чтобы помочь ей в спасении родителей.

Неожиданно из угла на середину комнаты вышла Лили, присутствие которой Джайлз заметил только сейчас. Она выглядела такой же надутой и несчастной, как и во Франции.

— София отправилась в Париж вовсе не для того, чтобы спасти от гильотины наших родителей, — объявила девочка. — Она поехала спасать своего любовника.

Все в комнате застыли на своих местах. Стало так тихо, что Джайлз услышал, как бьется его собственное сердце.

Лили гневно топнула ногой.

— Она украла его у меня. Он был сначала моим. Я заботилась о нем и с радостью делала бы это и дальше, если бы она не заставила меня покинуть его. Она хочет его только для себя, и я никогда ей этого не прощу.

Девочка разрыдалась и бросилась из комнаты. Лорд Драйден, сидевший близко к дверям, вскочил и поймал ее за руку.

— К кому? К кому отправилась леди София?

— Он мой, ясно? — настаивала девочка. — Я буду любить его всю жизнь.

— Уверен, что так и будет, — по-отечески произнес Драйден. — Но все же назовите его имя.

— Уэбб.

Драйден побледнел и выпустил руку Лили. Шагнув к ней, он круто развернул девочку к себе лицом.

— Что ты сказала?

— Уэбб. Его зовут Уэбб.

— Он жив?

— Да, — ответила девочка, рассерженная непонятливостью взрослых. — Конечно, жив. А она заставила меня оставить его в Париже.

Драйден уставился на Лили, затем перевел взгляд на Джайлза.

— Он не умер.

Вместо облегчения Джайлз ощутил прилив ярости. София знала, что Уэбб жив, тогда как он думал, что его друг мертв!

— Почему? — спросил он Эмму. — Почему вы мне не сказали?

— На этом настоял сам Уэбб. Агентов предавали одного за другим. Уэбб знал, что следующим станет он. А если все поверят в версию о его смерти, то он сможет разобраться, кто же проник в вашу агентурную сеть. — Эмма взглянула на лорда Драйдена. — Сожалею о той боли, которую вам пришлось пережить, но ваш сын сказал, что вы поймете. Он велел передать вам, что поступил так, чтобы защитить остальных.

Леди Диэрсли поднялась со стула и подошла к Джайлзу.

— Я уверена, что все это исключительно по вашей вине. Что-то подсказывает мне, что вы могли вмешаться и прекратить весь этот кошмар. Но вы не сделали ничего. Почему?

Но Джайлз уже не слушал ее. Он обошел солидную и расстроенную даму и направился к двери.

— И куда это вы нацелились? А? — возмущенно вскричала леди Диэрсли.

— За своей пропавшей невестой.

— Ну, это другое дело. Давно пора, чтобы вы сделали хоть что-то путное, — с облегчением произнесла старая дама.

— Милорд, милорд! — Мальчик-лакей, запыхавшись, подбежал к Джайлзу, когда тот уже сидел верхом на лошади.

— В чем дело? — спросил он.

— Оливер просил передать вам вот это, когда вы заспешите отсюда. — Мальчик поднял зажатый в руке клочок бумаги.

Джайлз наклонился и взял записку.

— Спасибо.

Он прочел скупые слова, нацарапанные в спешке, и поблагодарил Бога, что у Софии такие преданные друзья.

Сунув записку в карман, он тронул бока лошади к направил ее прочь со двора. Записка содержала всего два слова, но именно такие, которые были необходимы ему, чтобы отыскать ее.

«Свиное ухо».

Опасное и малоприятное путешествие Софии в Париж закончилось неделю спустя после весьма неохотного расставания с объятиями Джайлза. Со дня смерти королевы в городе произошли резкие перемены — ее казнь стала началом безудержного кровавого террора. Подозрительность парижан стала неслыханной, нельзя было доверять даже старым, казалось бы, верным, друзьям. Но Софии необходимо было отыскать родителей, и она знала лишь одного человека, который мог добыть сведения о них, за соответствующее вознаграждение, конечно.

В течение дня она и Оливер бродили среди людей, которые толпами стекались к площадям, где проводились казни. Пристально оглядывая повозки с очередными несчастными жертвами, София замирала от ужаса, что в любой из них могли оказаться ее мата и отец. До сих пор она не знала, живы они или нет. Но что-то подсказывало ей: они не умерли и кто-то хотел, чтобы они пока оставались живыми.

Нельзя было не заметить, что осужденных на казнь становилось все больше.

И она проклинала себя за то, что не сумела спасти родителей раньше.

Уверенная, что шпионам Робеспьера известно, где она обычно останавливается, София сняла для себя и Оливера комнаты неподалеку от «Свиного уха». В таверне по-прежнему разухабисто веселились, и казалось, что это веселье передается людям, живущим поблизости. Создавалось впечатление, что эта шумящая, гудящая толпа вдруг почувствовала на себе глаза всего мира и возликовала, осознав, что их заметили и признали.

— А можем ли мы доверять ему? — спросил Оливер, когда они тихо выскользнули из номеров и направились на встречу с Бальзаком в «Свиное ухо».

Тягучая, пугающая темень неосвещенных улочек окружала их, пока София и Оливер пробирались к таверне.

София покосилась на него.

— Выбора-то все равно нет. Уэбб исчез, как в воду канул. Остается только Бальзак.

Ей не нравилось мрачное настроение Оливера и его брюзжание по поводу того, что надо бы дождаться, когда Уэбб объявится сам.

Но хорошо, что он не предлагал дожидаться Джайлза.

Она надеялась, что Джайлз здорово разозлится на нее и останется в Бате. И если он волнуется за нее, в чем она, конечно, не сомневалась, то пусть Эмме удастся убедить его, что невеста отправилась к тетушке в Йорк. За квартал до таверны. София остановилась.

— Подожди меня здесь. — Она придержала Оливера рукой. — Так надо. Если шулер снова попытается удрать с нашими деньгами, то ты перехватишь его здесь. Когда он увидит меня сегодня одну, обязательно выкинет какой-нибудь фокус.

Оливер удрученно вздохнул:

— Мне это не нравится. Я не могу позволить такую глупость.

— Ты можешь предложить лучшее?

Он скрестил руки на широкой груди.

— К Бальзаку пойду я, а вы подождете здесь.

— Он откажется вести с тобой дело. Он всегда вел переговоры только со мной. Так что идти должна я. — Она сжала его руку. — Ну какой вред он может причинить старой женщине? — спросила она квакающим голосом старухи. Потянув старую, в заплатках выцветшую шаль на плечах, она согнула спину и с силой налегла на палку. Макияж сегодня был не столь хорош, как обычно, ведь Эмма была далеко, но уж как получилось.

Шаркая ногами, она направилась к таверне.

Когда София появилась на пороге, в таверне все выглядело так же, как и всегда. И та же вонь от пролитого, кислого вина, подгоревшей еды отравляла и без того спертый воздух. Возле дымившего камина группа молодцов распевала малопристойную песню о мадам, которую везут на гильотину.

София заметила Бальзака в дальнем углу таверны. Он видел, прислонясь спиной к стене, и его крысиные глазки нервно бегали, оглядывая посетителей. Он кивнул, сделав знак, что она может подойти к его столу, и она медленно направилась к нему.

Усевшись на стул София мгновенно почуяла неладное. Бальзак был напряжен и нервничал. Подавляя желание немедленно исчезнуть на этой вонючей и задымленной таверны, она уставилась на Бальзака, пытаясь уловить хотя бы малейший признак предательства. Ведь если копнуть в его душе чуть глубже, то обязательно наткнешься на двуличие и ложь. Он был насквозь лживым.

— Та-ак, и что же у вас для меня на этот раз, гражданка? — спросил он, тут же протянув руку.

Она откинулась на спинку стула так, чтобы его жадная рука не ткнулась ей прямо в грудь.

— Ничего, пока не получу обещанного.

Он покачал головой:

— Только не сегодня. Сначала плата. Я не могу больше позволить себе великодушие, которое было типично для всех наших предыдущих встреч.

София чуть не расхохоталась на всю таверну.

— Великодушие? Может быть, еще скажешь — щедрость? Значит, теперь это называется великодушием? Я называю это совсем иначе.

Она сделала движение рукой, чтобы вытащить из-под жакета кинжал, но услышала, как под столом тихо клацнул взведенный курок.

Бальзак предугадал ее маневр.

— Я больше не допущу выпадов с вашей стороны, — прошипел он. — Теперь моя очередь.

— Боюсь, что очередь до вас никогда не дойдет, гражданин, — произнес мужской голос над плечом Софии. На стол между Софией и Бальзаком упал кошель с золотом. — Женщина моя, как я вас и инструктировал.

София резко повернулась и рванулась к дверям. Но там стоял Робеспьер с двумя агентами, загораживая ей путь.

Она развернулась, на этот раз по направлению к кухне. Но парни, сидевшие возле камина, моментально вскочили и, ощерившись, застыли в дверях кухни. Страшенный верзила схватил ее за руки и заломил за спину. Потом поволок к Робеспьеру.

Боль пронзила тело Софии, когда мужлан грубо дернул ее.

— Немедленно отпустите меня! — проквакала она старческим голосом. — Я старая женщина, я ничего плохого не сделала!

— Никакая вы не старуха, — заявил Робеспьер, и в голосе его послышалось торжество. Он вытянул руку и сорвал с ее головы седой парик. — Гражданка Девинетт! Или я должен сказать «леди София д’Артье»?

Длинные волосы Софии упали на ее лицо и плечи. Стряхнув их с лица, она попыталась сбросить с себя и цепкие руки верзилы. Неужели этот кошмар происходит наяву?

— Я не сделала ничего плохого, — повторила она, понимая тщетность своих причитаний.

Бальзак из-под локтя Робеспьера довольно ухмыльнулся, получив вознаграждение.

— А вот ордер на ваш арест говорит совсем о другом, гражданка, — прокаркал этот информант-предатель. — И, как верный сын Франции, я был шокирован, когда узнал о вашей двойной жизни.

На Робеспьера его верноподданническое заявление не произвело никакого впечатления. Он кивнул еще одному из своих цепных псов. И Бальзака, потерявшего от страха дар речи, тут же схватили за воротник, вывернули одежонку и вытряхнули кошель с золотом.

А затем, не удостаивая взглядом Бальзака, Робеспьер взял из кармана накрахмаленный белый платок и поднес его к носу.

— Если бы вы действительно были верным сыном Франции, то не стали бы просить платы за то, что обязаны сами сообщить своему начальству. По долгу службы. Взять их обоих.

София, пытаясь вырваться, выкручивалась и лягалась, пока на ее глазах Бальзаку не врезали так, что что-то хрустнуло, и все лишь потому, что коротышка попытался укусить схватившего его верзилу, отчаянно сражаясь за себя. Она тут же вняла уроку жестокости и отказалась от всяких попыток сопротивляться.

На улице она смотрела под ноги и даже не повернула голову в сторону Оливера. Она знала, что Робеспьер пристально наблюдает за ней, надеясь; что она выдаст своего сообщника.

Но он никогда не дождется от нее такого подарка.

«Оливер, — молилась она, пока ее вели к большой черной карете, — пожалуйста, спрячься хорошенько. Не вмешивайся, умоляю».

Бальзаку, как она заметила, не оказали такого почета. Его просто погрузили в крытую повозку с решетками и приковали руки к перекладине.

— За что мне такая честь? — спросила София Робеспьера, когда он проводил ее до самой дверцы кареты.

— Потому что об этом попросил я, — Ответил Луи Антуан Сен-Жюст, распахивая дверцу кареты.

София тихо застыла на своем сиденье. Напротив нее развалился Сен-Жюст. Он выглядел исключительно довольным ее арестом. На коленях у него лежал пистолет. Снаружи у дверцы кареты примостился спиной к дверце стражник и держался за ручку. Так что всякая возможность побега исключалась. Робеспьер ехал в другой карете.

— Поразительно, не правда ли? — произнес Сен-Жюст. — Я имею в виду, скольким людям ты заморочила голову. Ее воспевают как героиню революции, а она на самом деле — дочь известнейшего роялиста, графа д’Артье. Впечатляюще.

Он потянулся к ней и взял ее ладонь в свою. Улыбаясь, поднес ее пальцы к губам и поцеловал:

Выдернув руку, София демонстративно вытерла пальцы о юбки.

— Это не так и трудно, если публика состоит из сплошных идиотов.

— За исключением одного зрителя. Ты ведь не ожидала, что повстречаешься со своим бывшим любовником, а? Но ты и не настолько самонадеянна, чтобы рассчитывать обмануть человека, который знает тебя лучше, чем кто-нибудь другой?

Она задумчиво посмотрела на него:

— Ты никогда даже не намекнул на то, что узнал меня.

— А зачем? Наблюдать за тобой было очень забавно. К тому же я хорошо знаю, чем и ради чего ты рискуешь. Поэтому терпеливо выжидал и наслаждался твоим обществом. — Он оглядел надетое на ней тряпье и восковые бородавки. — Я уже сейчас предвкушаю удовольствие убедиться, стала ли ты той неотразимой красавицей, какой обещала стать в пятнадцать лет. Надо только смыть все это безобразие и сжечь лохмотья.

— И ты думаешь, что я… — Она откинулась на спинку сиденья. — Ты слишком долго внимал теориям своего хозяина, Луи. Если ты возомнил, что сможешь когда-нибудь очутиться в моей постели…

Он расхохотался:

— Я рад слышать, что твой язычок по-прежнему остр как бритва. Очень надеюсь, что ты не забыла и прочих вещей, которые я научил тебя делать им.

София вскипела, но промолчала. Как она могла когда-то думать, что любит это чудовище? Давным-давно летом он приехал с визитом в поместье ее семьи, и они старались использовать каждую удобную минуту для тайных свиданий. Он заставил ее поклясться никому не рассказывать об их :связи. И она никому не рассказывала, поверив его обещанию взять ее с собой в Париж осенью. Но тут ее родители сами узнали правду об их отношениях, и он внезапно исчез.

Надежды на свадьбу растаяли словно дым, когда он отрекся от нее и категорически возражал, что когда-либо прикасался к ней. Он даже признался, что сам видел ее с сыном садовника.

Отосланная в монастырь, чтобы скрыть от общества скандальную беременность и родить втайне, не испортив себе напрочь жизнь и надежды на хорошую партию, София посылала любовнику письмо за письмом, умоляя спасти ее и зародившегося в ней ребенка. Роды были мучительными и для нее, и для дитяти, к тому же принимала их совсем неопытная акушерка. София так истекала кровью, что думала — умрет рядом со своим младенцем, который родился бездыханным и посиневшим.

Но от Луи Антуана Сен-Жюста она не получила ни единой весточки за долгие годы, пока не возвратилась в Париж в роли Девинетт.

— Милая, сладкая София, что с тобой случилось? Куда ты исчезла? Я давно пытался найти тебя, но твоя семья отказывалась даже намекнуть на то, куда тебя отослали.

Он убрал со своего лица прядь черных как смоль волос. В одном ухе блеснуло кольцо золотой серьги. Внимание и забота Сен-Жюста могли бы растопить сердце любой красавицы, и улыбка его была ослепительной.

Именно его обаяние вскружило ей когда-то голову. Чего проще, ведь она была наивна. Теперь же, будучи старше и опытнее, она не ответила на его лживую и хорошо продуманную тираду.

— Ты не веришь мне, — вздохнул Луи. — Надеюсь, в самом ближайшем будущем мне удастся поколебать твое недоверие. Нам так много нужно уладить в наших отношениях и помириться. Сейчас я обладаю властью и силой и уже постарался добиться для тебя кое-какого послабления. Я убедил Комитет не устраивать над тобой публичной казни или суда. Ты все еще героиня в глазах простолюдинов. Если ты отречешься от семьи и выдашь сообщников, то останешься в живых. По крайней мере до тех пор, пока я буду их в этом убеждать.

От его слов по коже побежали мурашки. Карета дернулась и остановилась. Стражник открыл дверцу.

— А что ты надеешься получить в награду? — спросила София.

— Тебя в качестве любовницы. И если ты согласна, то я прослежу, чтобы твоим родителям сохранили жизнь так долго, как долго ты будешь согласна ублажать меня.

Он откинулся назад и вздохнул.

— Я понимаю, нам нужно очень многое уладить, и на это требуется время.

Он изучающе посмотрел на нее, сложив руки на груди.

— Выгляни, София, и посмотри, куда тебя привезли. У Форс — страшная репутация среди парижских тюрем. Не самый гостеприимный отель для отдыха. Одно твое слово — и я велю отвезти нас к моему дому. И ты будешь, рядом со мной. Скажи это слово, и тебе сохранят жизнь.

Она покачала головой, не собираясь даже раздумывать.

Он протянул руку и погладил ее оголенное плечо — рукав оторвался и держался на ниточках.

— Конечно, это вряд ли будет похоже на то наше лето. Потому что теперь ты, полагаю, сама можешь научить меня кое-чему необычному. А я буду самым прилежным и страстным учеником. Если, конечно, парижские сплетники не врут о тебе и если все известное о твоих проделках в Лондоне — правда. Но ты всегда была горячей и сладострастной сучкой, когда речь шла о мужчинах.

София уже успела хорошо продумать свой ответ.

Она плюнула ему в лицо.