Дерзкий ангел

Глава 4

Джайлз отстранил от лица шелковые юбки, снова заслонившие ему обзор. На него молча уставились изумленные глаза слуг.

И они думают, что это его невеста!

Бог мой, да как это могло произойти?

— Свадьба не состоялась, Кинан, — сказал он. — Отпусти всех слуг. Я буду у себя в кабинете. Проследи, чтобы мне никто не мешал.

И с присущим ему достоинством Траэрнов он выпрямил спину и начал подниматься вверх по лестнице на второй этаж с повизгивающим и брыкающимся на его плече кулем из женской ярости и гнева.

Джайлз сегодня тоже получил урок, понаблюдав за действиями Ангела, бегущей из дома Делани, а потому решил не вводить ее в искушение снова воспользоваться преимуществом первого этажа. На лестнице он обернулся и увидел, что все его слуги таки стоят с разинутыми от изумления и любопытства ртами.

— Кинан?

— Да, милорд?

— Пошлите доктора в дом лорда Делани. У меня такое чувство, что он найдет его в кабинете.

— Да, милорд. — Получив четкое указание, требовавшее незамедлительных действий, Кинан снова овладел собой. Взмахом руки он отослал слуг и попытался восстановить в доме прежнее равновесие.

Джайлз повернулся к Монти, который тоже поднимался с ним по лестнице.

— Не спеши, приятель. У меня и для тебя есть поручение.

Монти нахмурился.

— Гм, это значит, что я должен оставить вас двоих наедине? Ни за что! Пока я дышу, этого не будет!

Пленница Джайлза мгновенно уловила протекционистские нотки в голосе Монти и потянулась к нему, словно цветок к солнышку.

— О пожалуйста! — умоляюще промолвила она с плеча Джайлза. — Не оставляйте меня с ним.

Монти с готовностью кивнул.

— Клянусь честью, я даже пальцем не коснусь ее, — заверил друга Джайлз. — А ты, я вижу, забыл уже, как она толкнула тебя в грязь? А вспомни-ка про парик.

Монти сосредоточенно нахмурил брови.

— Пожалуй, ты прав. Но в таком случае я просто обязан остаться здесь и помочь тебе сторожить ее. У нее тысяча и один трюк, она удивительно находчивая особа.

Джайлз покачал головой:

— Нет, ты мне срочно нужен для другого. Возьми карету и привези сюда лорда Драйдена. Лично, понял? И никому ничего не рассказывай.

Эта просьба полностью отвлекла внимание Монти от дамы, как и было задумано. Монти уже давно надоедал Джайлзу своими просьбами принять его в дело. Он с удовольствием хотел бы «посодействовать» в «торговых» вояжах Джайлза. Сегодня ему представлялась возможность завести разговор об этом лично с Драйденом.

— Если ты считаешь, что справишься здесь один, — осторожно заявил Монти, оглядываясь вокруг. Никого из слуг рядом не было.

Махнув другу рукой, Джайлз продолжал свое восхождение по лестнице.

— У меня все под контролем.

София быстро, сквозь маску, осмотрела кабинет, в который ее внесли насильно. Высокие книжные шкафы стояли, как стражи, по обе стороны камина. Широченный стол из красного дерева напоминал огромного бурого медведя, присевшего на все четыре лапы в центре комнаты. На невысоком шкафу в углу стоял поднос с множеством бутылок — на любой вкус. Это было чисто мужское жилище, как и любой другой кабинет, с которыми она хорошо познакомилась за время эскапад в качестве Дерзкого Ангела.

И абсолютно ни одной вещи, которая могла бы оказаться ей полезной.

Джайлз стоял в дверях и отдавал приказ слуге не покидать поста возле запертых дверей кабинета.

Зловещее клацанье ключа в двери, и София поняла, что ее ловушка захлопнулась.

Она тут же подошла к окну и пальцами ощупала переплет. В голове молнией принеслись планы спасения, но их сразу пришлось отвергнуть один за другим по причине полной несостоятельности.

— Я бы не рекомендовал вам это.

— Что именно? — София медленно повернулась.

— Окно. Слишком высоко, чтобы удачно спрыгнуть, и дьявольски скользкая стена, чтобы попытаться спуститься. Когда я был мальчишкой, я сломал себе руку, выбираясь из этой комнаты. Мой отец запер меня здесь в наказание. А я, естественно; имел по этому поводу свое мнение.

Она снова повернулась к окну — улица внизу была пустынной.

— Значит, меня решили наказать?

Она невольно потрогала больное место на щеке. Завтра здесь будет жуткий синяк, и придется объяснять, откуда он взялся.

— Вы именно этого и ждете? Чтобы вас снова избили? Вы, миледи, побывали в очень дурной компании.

Возразить было нечего, она и сама это понимала, но быть откровенной с ним не собиралась. В кабинете Делани ей стало казаться, что Эммин отвар никогда не подействует. К тому моменту, когда наконец мерзавец впал в неподвижность, он успел «развлечься» на свой лад. И все же ей совершенно не нравилось выражение лица лорда Траэрна — будто он сильно отличался от Делани.

— С какой стати я должна считать, что вы лучше, милорд? Вы схватили меня на улице и привезли сюда против моей воли. Что может думать о вас дама в таких обстоятельствах?

— И вы считаете, что я способен избить даму, как это сделал Делани?

Она ответила не сразу, потому что в глубине души понимала: нет, конечно, не способен. Однако он с легкостью разобьет женское сердце, когда не повезет отдать его именно ему. О, она на собственном опыте знала, что такое отвергнутая любовь и какую цену приходится платить женщине, поверившей мужской клятве.

Она быстро поправила на себе платье, коснувшись пальцами и кошелька, привязанного под поясом юбки. В этот кожаный кошелек она затолкала все, что еще оставалось от золота Делани и его драгоценностей, — на ее взгляд, это была справедливая кара за то, как этот пакостник обошелся с ней и многими другими.

Она надеялась, что теперь у нее достаточно денег, чтобы оплатить требования парижского связного. А потом она возвратится в Лондон и проверит, является ли маркиз Траэрн человеком чести.

Но сначала ей надо снова удрать от жениха. А он, кажется, и не собирается в этот вечер оставлять ее одну!

В кабинете воцарилось; молчание. София чувствовала, как два пылающих глаза чуть ли не прожигают ей спину. Она потянула кверху разорванный рукав, чтобы прикрыть обнаженное плечо.

— Я обнаружила, что мужчины привыкли брать то, что хотят, лорд Траэрн. Не спрашивая. Уверенные, что это им позволено властью сильного. И я не вижу причины думать, что вы как-то отличаетесь от других.

Он не имел никакого права требовать, чтобы их немедленно обвенчали. Немедленно! У него, видите ли, дела! А у кого их нет? Он, видите ли, так желает! Но он даже не удосужился заранее познакомиться с невестой и примчался со своими смехотворными требованиями! Софию оскорбила такая поспешность. Выходит, пусть она будет даже уродливой, как старая карга, лишь бы могла стать племенной кобылой для его сиятельства, к тому же благородных кровей.

Даже ее очевидная, не важно, что искусственно сделанная с помощью грима болезненность, не стала помехой его эгоистичным планам!

— Полагаю, меня вряд ли можно причислить к таким, как Делани, — возразил он, поглядывая на ее порванный лиф. Она фыркнула:

— До рассвета еще не один час, лорд Траэрн. И не сомневаюсь, что уже до первых лучей вы проявите свою истинную природу.

Вихрем крутанувшись на месте, София снова уставилась на пустынную улицу, тщетно выискивая глазами экипаж.

Неужели Оливер и Эмма не успели проследить за каретой Траэрна? Не может быть! Проворства и опыта им не занимать.

— Я бы на вашем месте не был так категоричен. Я не собираюсь причинять вам ни малейшей боли. Если вы, конечно, согласитесь сотрудничать.

Его вкрадчивый голос не внушал особых надежд. Осторожных всегда труднее обвести вокруг пальца.

Джайлз пересек кабинет и подошел к ней со свечой в руке.

— Может быть, вы начнете с того, что расскажете мне, кто вы такая?

— О, полагаю, будет справедливее, если сначала вы ответите мне, зачем вам понадобилось хватать меня и волочить сюда, лорд Траэрн. — Она отскочила от окна, быстро обошла Джайлза и направилась к камину, где было потемнее.

Он хмыкнул:

— Не притворяйтесь. Вы и сами прекрасно знаете, зачем вас привезли сюда. Но мне хотелось бы знать, как к вам обращаться: леди… — Он умолк, словно ждал, что она подскажет свое имя.

София пожала плечами и сделала вид, что ей невыносимо скучно.

Его голос упрямо продолжал атаку:

— Дерзкий Ангел. Именно так вас прозвали, не правда ли?

Она покорно кивнула, словно признавая его способности сыщика. К чему тратить время, пытаясь убедить в своей невиновности? Занявшись тем, что носком туфельки стала продвигать деревянную чурку в незажженный камин, она украдкой бросила взгляд в сторону Джайлза.

Боже, как он красив! Пожалуй, слишком красив для мужчины. Эти темные и густые волосы, которые он зачесывал назад, точёные черты лица! Ей не удалось хорошенько рассмотреть его в гостиной у тетушки — та усадила его слишком далеко, а в комнате царил полумрак. Подумать только, тетушка невольно устроила ему ту еще пытку: усадила на почетный, но узкий и легкий чиппендейловский стул его, этакого детину. На лице бедняги было такое выражение, будто его везут на казнь. Конечно, расстояние между ними было ей только на руку, и ему не удалось хорошенько рассмотреть свою невесту. С помощью изобретательной Эммы кожа на лице была подкрашена так, что ужасала желтизной, под глазами намалеваны темные круги, на ней самой было старое оранжевое платье, сшитое на тетушку в молодости, — в общем, сделано все возможное, чтобы не оставалось сомнений: состояние невесты хуже некуда. Немного сажи из камина, немного лосьона для рук — и ее прекрасные волосы приобрели вид тусклых сосулек. Да-а, тяжелобольная особа.

Ее тетя — слава небесам! — так близорука, что не замечала метаморфоз.

Разочарование, мелькнувшее в его глазах, должно было вызвать в ней ликование — вот как ловко провели его! — но почему-то ранило ее гордость. Это выражение взбесило ее, тщеславию был нанесен весьма болезненный укол.

Сейчас он не хмурился и не был разочарован. Хотя она не стала бы заключать пари, что ухмылялся он лишь потому, что сумел выследить и поймать Дерзкого Ангела, а вовсе не потому, что избежал собственной свадьбы.

Их свадьба! Какого дьявола он разъезжает по Лондону, чтобы схватить Дерзкого Ангела, когда должен быть на собственной свадьбе?! Если уж прочесывать лондонские улицы, то в поисках сбежавшей невесты, а не другой!

— Почему ваш дворецкий решил, что я ваша невеста? — спросила она, снова подойдя к окну и вглядываясь в него. Джайлз ответил не сразу, и она посмотрела на него через плечо.

Он глядел куда-то мимо, не на нее.

— Сегодня я должен был жениться.

Она со смешливым видом обошла кабинет, заглядывая во все углы, разыгрывая тщетные поиски невесты, и вернулась к окну.

— Что-то не вижу никакой невесты. Что с ней случилось?

Подбородок мужчины затвердел.

— Я передумал.

И тут София чуть не выдала себя, так она разъярилась. Ах, вот как, он передумал? Да как он посмел? Ездил ли он вообще в дом тети Эффи? Может быть, даже не знает, что его невеста сбежала?

— Вы заставили бедную девушку напрасно ждать вас у алтаря? Боже, да у бедняжки теперь навеки разбито сердце!

— Очень сомневаюсь в этом. — Голос Джайлза напрягся. — Уверен, что ей это совершенно безразлично. Вы неправильно меня поняли, я вовсе не бросил ее, а перенес дату свадьбы на более удобное время.

Что-то в том, как тяжело падали его слова-булыжники, подсказало ей, что он побывал у ее тети. Но это все-таки не объясняет, почему он проводит свою брачную ночь здесь с ней, а не мечется по ночному Лондону в поисках сбежавшей суженой.

— Хватит о моей свадьбе, — произнес он смягченным тоном. — Я с большим удовольствием поговорил бы о вас и о том, почему весь Лондон зовет вас Дерзким Ангелом. Не верю, что вы приобрели столь незаурядное знание света лишь активным участием в сомнительных удовольствиях, поэтому я буду звать вас леди Дерзость. — Он поднял свечу вверх, чтобы ее свет падал только на них.

— Польщена, что вы считаете меня светской дамой, — парировала она.

Брови лорда изогнулись.

— Я этого не говорил.

Его слова отозвались во всем теле Софии возбужденной дрожью. «И самое последнее, чего я жду от тебя, — откровенно подумала она, — чтобы ты относился ко мне, как к светской даме». Как это, должно быть, изумительно приятно — провести ночь в его жарких объятиях, в качестве жены или любовницы. Она очень хорошо могла вообразить, как это волшебно: их тела прижаты друг к другу, его темные глаза пылают огнем желания.

В качестве леди Софии ей пришлось бы разыграть целый спектакль, пустить в ход парочку трюков, чтобы убедить в собственной невинности, но в роли Дерзкого Ангела… Тогда ему будет абсолютно все равно, если она придет к нему в постель, как бы оскверненная объятиями других мужчин. Господи, да он ничего другого и не ожидает!

София вдруг осознала, о чем она думает, и изумилась тому, что такие мысли пришли ей в голову. И тут же улыбнулась про себя: ведь это открывало возможность удрать!

— Так не пойдет. — Джайлз зажег еще одну свечу на столе.

— Что? — спросила она, не поворачиваясь и внезапно похолодев оттого, что он вдруг смог догадаться о ее страстных желаниях. Пока свеча мерцала и потихоньку разгоралась, София отошла в сторону и сделала вид, что заинтересовалась деревянной шкатулкой, в которой обычно держат сигары, а сама всячески пыталась изгнать из головы опасные мысли о близости с этим мужчиной.

Джайлз прошелся по кабинету, повсюду зажигая свечи. Свет озарил укромные уголки.

— То, что вы продолжаете прятаться, — ответил он, зажигая и лучину для растопки камина. — В карете это еще было понятно, потому что вы надеялись сбежать, но теперь ваша загадка будет разгадана.

Она остановилась за креслом у стола и снова обвела взглядом свою тюрьму. Абсолютно ничего, что могло бы помочь ей в побеге.

Многие лорды, которых она… навещала, имели подобные кабинеты, но в основном делали вид, что работают там. Тут все было иначе. Понятно, Траэрн — человек дела. Она знала, что он связан с министерством иностранных дел и частенько выполнял поручения, о которых не прочтешь в газетах. Эта работа скрыта от всех завесой молчания, но отец лорда Траэрна посвятил ее в некоторые тайны. Старик считал, что будущая невестка должна иметь четкое понятие о трудностях, с которыми приходится сталкиваться ее мужу.

Правда, тогда она думала, что старый маркиз слегка приукрашивает заслуги сына, но, глядя сейчас на военную выправку молодого Траэрна, видя его решительный взгляд, она поняла, что встретилась с самым опасным противником.

Своего жениха она не боялась, ведь он видел в ней всего лишь леди Софию, кашляющую в платочек. Да и хотел он от нее сущую чепуху — жениться, оплодотворить и забыть.

Но этот мужчина заставлял ее трепетать.

Потому что он жаждал сорвать с нее маску.

Она громко рассмеялась над абсурдностью ситуации, только сейчас дошедшей до ее сознания.

Господи, наверное, самой судьбой им было предназначено провести эту ночь вместе. Либо в качестве мужа и жены, либо тюремщика и пленницы.

«Вот уж действительно, — подумала она, — разве это не то же самое, что выйти замуж за человека, которого совершенно не знаешь и не любишь?»

Любовь, в этом она убедилась сама, требовала времени. Но с того самого мгновения, как она увидела его на балу у Паркеров, она тщетно пыталась выбросить из головы его образ и каждое сказанное им слово. Он как бы оставил свой отпечаток в ее памяти или разбудил некое давно забытое воспоминание, которое долго томилось в ее сердце. Запретную мечту о страстной любви.

— Должно быть, я чего-то не понимаю? — Джайлз стоял посреди кабинета, устало разглядывая ее.

София зажала губы ладонью. Не годится так терять над собою контроль. Ей нужно соображать, и очень быстро. Или нужно время. Она остановилась перед подносом с напитками.

Может быть, у нее еще осталось в рукаве немного Эмминого отвара? Пальцы судорожно нащупали пузырек.

Не успела она вытащить пробку, как его рука, теплая и сильная, стиснула ее ладонь.

— У меня не то настроение, чтобы пить. Так что не утруждайте себя и не тратьте на меня ваше зелье.

Она попыталась высвободить руку, но он держал ее крепко.

— Совершенно не понимаю, о чем это вы, — проговорила она.

— О Нет, леди Дерзость, очень даже понимаете. — Он склонился к ней так, что губы его оказались близко-близко к ее уху. — Судя по тому, что мне рассказывали, вы обычно отвлекаете свои жертвы таким букетом обещаний, что они безропотно пьют с вином вашу отраву.

Слова и голос его дразнили ее чувства, словно он пытался отработать на ней ее же собственные приемчики, а пальцы его с легкостью уже отобрали у нее пузырек. Никогда раньше она не хотела от своих «курочек» чего-нибудь, кроме денег. Но когда ее самоконтроль ослаб, она поймала себя на мысли, что жаждет соблазнить этого мужчину.

В ловушке сильных рук маркиза Траэрна она поняла, что льнет к нему, но уже не потому лишь, что хочет соблазнить или, еще хуже, обмануть, а потому, что испытывает нестерпимое желание.

Ее не до конца осознанные чувства, которые он пробудил в ней прошлой ночью одним лишь страстным взглядом, уносили теперь ее далеко-далеко.

Джайлз поднес пузырек к ее глазам и повертел так и этак.

— Что? Ничего не отрицаете? Даже никакой шутки по этому поводу?

Его губы были так близко, что она почувствовала его теплое дыхание.

София попыталась стряхнуть с себя дурман вспыхнувших эмоций и овладеть собой. «Тебе же это не в диковинку», — уговаривала она себя. Уж в какие только переделки не попадала. Да-а, но никогда раньше не теряла контроля над собой. И всегда сама правила балом.

— Ну, видите, вам известны все мои секреты. Что я могу добавить к тому, что вы и так уже знаете?

София попыталась отодвинуться, но он притянул ее к себе, его тело нежно потерлось об нее, интимно, сильные бедра прижимались, мужественность широкой груди перед глазами поражала и завораживала. Он возвышался над ней, как гора.

Надеясь, что он не догадывается о производимом на нее впечатлении, она лихорадочно соображала, как же выбраться из этой ловушки.

— Не-ет, это отнюдь не все ваши тайны, леди Дерзость. Но к утру я намерен получить ответы на все мои вопросы. Вы должны перестать быть загадкой для меня.

Подняв на него глаза, она увидела, что его губы растянулись в злой усмешке. Нет, ему даже не весело. Желваки на скулах, твердая линия подбородка, высоко поднятая бровь говорили о том, что он устал от всей этой игры в кошки-мышки и готов к нападению.

— Некоторые секреты лучше оставить неразгаданными, чем разделить их с кем-нибудь, — прошептала она.

Он наклонил голову, и губы его коснулись нежной кожи на ее затылке.

— А кто сказал, что я собираюсь делиться с вами?

События разворачивались быстро. София подалась назад, пока не уперлась в массивный стол. И никуда не деться, очень несокрушимый стол.

— Возможно, вы не осознаете этого, но вовсе не хотите знать, кто я на самом деле. Большинству мужчин это безразлично. Я бы даже предположила, что вы будете разочарованы.

Он покачал головой, не соглашаясь. Голодный, как у волка, взгляд сказал ей больше, чем слова. Он точно знал, чего ищет и что предполагает найти.

Чертов стол! Джайлз, казалось, окружал ее со всех сторон.

Его взгляд оценивающе скользнул по разорванному лифу, полуобнажившему полную грудь.

— Сомневаюсь, что вам удастся разочаровать хоть одного мужчину.

София прокляла театральный корсет Эммы, так поднявший ее в обычном состоянии маленькую грудь, что та превратилась в роскошный магнит для похотливых взглядов. Но тут ее сознание зацепилось за одно несоответствие в его утверждении.

Интересно, как бы все происходило между ними в их брачную ночь? Был бы он так же настойчив в своем стремлении к ней, если бы она была его женой?

Не-е-ет, вот это уж наверняка, вдруг поняла она. И это ее взбесило. Все это предназначалось не для деликатной и болезненной леди Софии.

Он был бы добрым, терпеливым и… быстрым.

Эта мысль разъярила ее еще сильнее. Она заслуживала большего от своего супруга.

Она заслуживала его страсть. Тот самый голод, который он собирался щедро растратить на совершенно незнакомую женщину.

Даже сейчас, когда она внутренне кипела и ощущала напряжение, возникшее между ними, его пальцы гладили ее обнаженные плечи, сдвигая в сторону лоскутки. Она почувствовала, что и он борется с собой, пытаясь не поддаться порыву страсти и полностью контролировать свои действия.

— Чего вы хотите, милорд? — спросила она уже спокойным голосом.

— Увидеть ваше лицо, леди Дерзость. — Его пальцы потянулись к ее маске.

Она покачала головой, слегка отстранив его. И постаралась избежать его взгляда.

— Как? Вам не нравится мой костюм? Если бы я знала, что вы собираетесь пригласить меня к себе, то выбрала бы что-нибудь более в вашем вкусе. Позволю себе предположить, что белый цвет вас не прельстил.

Софии удалось вырваться из его объятий и отступить на шаг. Она как бы изучала его, размышляя и подперев ладонью подбородок.

— Вам должны нравиться более закрытые наряды из скользящего шелка. Скорее всего цвета ночи. Разве не так, лорд Траэрн? Женщина, сочетающая в себе тайну, обман и лунный свет?

И он отступил от нее, будто ее слова поразили его. Тогда она стремительно шагнула к нему, решив тут же воспользоваться его замешательством, ибо не имела понятия, как долго оно продлится. Ее пальцы погладили его грудь, и она пришла в восторг от твердых и сильных мышц под рукой.

Их опять потянуло друг к другу, вернулись ее дерзость, бравада, ее жажда обладать им. Но опять мелькнула спасительная мысль: если удастся соблазнить его, то, возможно, посчастливится унести отсюда ноги без больших потерь. И мысль эта не была лишена определенной привлекательности.

Большинство ее жертв были стареющими донжуанами, которым надо лишь хорошо выпить, набить желудок и побаловаться в постели. Ничего возвышенного. Но тело этого мужчины свидетельствовало о другой жизни — о трудной службе и жестком контроле над собой. И вот теперь он может принадлежать ей, хотя бы на одну ночь.

— Зачем вы привезли меня сюда, лорд Траэрн? — Она поднялась на цыпочки, почти приблизив свои губы к его губам, и положила руки ему на плечи.

Он посмотрел ей в глаза, и на секунду она смогла увидеть в них борьбу эмоций.

Желание побеждало.

Значит, она все-таки проняла его!

Но победа оказалась короткой. Его пальцы впились в ее плечи и оттолкнули на расстояние вытянутой руки. Он отпустил ее.

Она пошатнулась, лишившись его поддержки.

— Я могу сэкономить вам время и открыть сейф. Можете забрать оттуда столько монет, сколько пожелаете, но сначала я хочу услышать ответы на мои вопросы, и не надо играть в привычные игры. Я хочу знать, на чьей вы стороне.

Его взгляд снова стал ясным и жестким.

— На чьей стороне? — протянула София, словно вопрос ее крайне озадачил. Такой разговор ей совсем не нравился — слишком близко к сути, чтобы себя хорошо чувствовать. — Никогда не слышала, чтобы коллекцию новых нарядов и драгоценностей называли так странно.

— О, миледи, вы несправедливы ни к себе, ни ко мне. Мы-то оба знаем, что вас не волнуют все эти вещи, от которых другие женщины просто млеют. — Его пальцы потянули за свисавший с плеча лоскуток растерзанного шелка. — И вы ведь не обычная женщина. — Его рука погладила ее по щеке и потянулась к маске. София дернулась в сторону.

— Мне думается, что мужчина с таким опытом, как у вас, должен бы предпочесть маску.

— Вполне возможно, — сказал он, сделав шаг к ней. — А может быть, и нет. Ведь я мог потребовать и кое-чего другого, чтобы потом было чем похвастать. Ведь мужчины все такие, не правда ли?

Его пальцы снова обхватили ее плечи, и он прижал ее к себе.

— Ведь вы действуете именно так, да? Воплощаете фантазии партнера в реальность, а он платит за это?

Его язвительный тон прозвучал как пощечина. Но вместо того чтобы отпрянуть, она заставила себя улыбнуться.

— Сначала я должна понять, какие у него фантазии. Надо сказать, что ваши, должно быть, потрясающе соблазнительные.

Ее глаза окинули его фигуру — от блестящих носков черных башмаков до модного черного кафтана, словно она могла определить тайные мужские желания одним пристальным взглядом.

На его одежде не было ни дорогих пуговиц или запонок, он не носил ни цепочек, ни колец, ни перстней — ничего, что могло бы как-то обозначить его титул и богатство. Не носил даже парик — его черные как смоль волосы были зачесаны назад и просто подвязаны, как у какого-нибудь буржуа.

И вот так он вырядился на свою свадьбу? Непонятно, почему она вдруг обратила на это внимание, но обратила. И теперь уже не могла не думать, что его вид скорее напоминает о чьих-то похоронах.

Ну наглец! Полное отсутствие уважения к собственной свадьбе! Да он просто заслуживает того, чтобы ему выцарапали глаза! А она-то желала, как бы у них все замечательно получилось в… постели!

Она снова отчитала себя за то, что обращает внимание на мелочи. В конце концов именно он настаивал на их браке, и все ради наследника.

Она много раз подвергала себя опасности, играя роль Дерзкого Ангела, но никогда опасность разоблачения не грозила ей так реально. Ей вспомнились предупреждения Эммы, но все они меркли, и росла ярость из-за его нескрываемого пренебрежения к собственной свадьбе. Как бы ей хотелось еще раз взбесить его тем, что сбежит прямо из-под его аристократического носа, но не раньше, чем это действительно причинит ему боль.

— Но недостаточно, чтобы я догадывалась о ваших желаниях, — продолжала София. — Гораздо лучше будет, если вы сами их выскажете.

Он принял ее вызов.

— И если я скажу вам, чего хочу, вы дадите мне это?

Она капризно надула губки.

— Полагаю, у меня нет выбора. — Она подняла свою тонкую руку и провела пальцем по его щеке. — Выбор всегда останется за вами.

Он обнял ее, его рот обрушился на нее. Страстный поцелуй, казалось, стремился запечатать ее уста, словно он заранее знал, какой выбор сделало ее тело.

Она попыталась отстраниться, но его губы так прижались к ее губам, что нечего было и думать оторвать их от себя. Но когда его язык проник в ее рот, а руки стиснули ее еще крепче, страсть кипучей волной унесла все ее протесты.

В эти лихорадочные минуты у нее возникло ощущение, что он снял с нее маску и смотрел на нее так, будто хотел заглянуть в душу.

С чего она решила, что такая уж опытная и что ее ничем не удивишь?

Нежно его пальцы касались ее обнаженных рук так неторопливо, словно у него была впереди вся ночь, чтобы изучить ее тело, — резкий контраст с пылкостью поцелуя, еще недавно требовавшего от нее немедленной покорности и удовлетворения.

Ярость, которую она испытала к Джайлзу только что, сплавилась со страстью к нему, что и вызвало немедленный и пылкий отклик на его нежность. Под его ласковыми пальцами затрепетали все ее чувства, немедленно зазвенев в мозгу требованием чуда и недвусмысленно заявив о себе сладостной истомой в самом центре ее женственности.

Его губы продолжили нежное путешествие по чудесной коже ее затылка, осыпая частыми поцелуями. Он хозяйским жестом сдвинул с нее вниз жалкие остатки того, что было лифом платья и шемизеткой. Сладкая нежность любовного призыва встревожила ее так же сильно, как обрадовал прохладный воздух, коснувшийся ее разгоряченной кожи.

Джайлз просто не мог оторваться от этой непостижимой женщины, которую держал в своих объятиях. Он и не думал, что все так случится, и не собирался попадать в ее чувственную ловушку. Ее флирт казался совсем безобидным, когда она подставила ему губы.

Он знал, что она не делила постель со своими жертвами, по крайней мере не спала с Монти. А поскольку сам он не пил ее отвара, то какой еще номер собирается выкинуть обладательница этих сладчайших губок?

Но вот ее уста раскрылись и зашептали; что-то колдовское, умоляя поизучать ее податливое тело.

— Пожалуйста, — бормотала она, и его пальцы сомкнулись вокруг ее напряженного соска. Тело Ангела выгнулось, она удовлетворенно вздохнула, словно растаяла под его лаской.

И как бы ему ни казалось, что он держит все под контролем, его вдруг пронзило осознание простейшей истины: оба они уже не подвластны разуму. Он еще никогда не испытывал ничего подобного к женщине, которой хотел обладать.

Смелая, дерзкая, неистовая. Он желал ее и понимал, что одной ночи ему будет недостаточно.

И все же это недопустимо, мелькнула у него мысль.

Ее рука скользнула вверх по его ноге и достигла налитой, выпирающей из бридж плоти. Медленно и даже робко начала поглаживать ее через ткань.

Он пытался обуздать себя, старался не поддаться этим возбуждающим прикосновениям. Но с каждой минутой его способность сопротивляться таяла от бесстыдной чувственной ласки Ангела.

Он снова потянулся к ее губам, стремясь вновь ощутить себя хозяином положения. Но она ответила ему огнем и страстью, равными его собственным, — словно им было предназначено провести вечер, изучая интимные секреты друг друга.

Чуть отклонившись, он уставился на нее. Ее глаза горели под маской, не скрывая, что она разделяет его страсть. Не было победителя, не было побежденного, ибо огонь, разгорячивший их кровь, мог гореть и быть погашен лишь во взаимном экстазе.

Ее грудь вздымалась при судорожных вздохах. Его ладони обхватили нежные полушария, губы завладели чудными сосками, терзая их.

Он наблюдал, как трепетали ее ресницы, слышал музыку ее нежных стонов, поневоле срывавшихся с губ.

Ее бедра дерзко терлись о его пах, ища и требуя высвобождения.

Потянувшись к ее юбкам, он рывком задрал их, чтобы найти спрятанное под ними сокровище. Она тоже не оставалась безучастной, ее руки пытались разобраться в застежке его бриджей, она не скрывала, что и ей важно их обоюдное завершение.

Но в ту секунду, когда он прикоснулся к шелковой коже ее бедер, он замер и очнулся. Он опустил руки и с трудом заставил себя опомниться. Он не дал ловушке окончательно захлопнуться.

— Нет, я не сделаю этого, — сказал Джайлз скорее сe6e, чем ей.

Она выпрямилась перед ним, робко улыбаясь в ответ.

— Я буду очень нежной с вами. Не надо бояться меня.

Бояться? Ее? Наверное, именно так она завлекла и Уэбба? Раззадорила так, что бедный парень и не понял, что погиб!

— Я нисколько не боюсь вас, мадам, но и не хочу вас. Ни сейчас. Никогда.

Она склонила головку набок и вперила в него взгляд, явно недоумевая.

— А я буду умолять вас передумать и понять, что я никак не смогу причинить вам вреда. Идите ко мне, лорд Траэрн. — Она протянула к нему руки, приглашая вернуться в сладостный плен.

О чем он только думал, позволив ситуации зайти так далеко? В том-то и дело, что совсем перестал соображать! Откуда-то извне раздались спорящие голоса. Она взглянула в сторону окна.

— Кажется, к вам опять гости. Может быть, ваша невеста?

Спор внизу разгорелся с новой силой.

— Он забрал моего ребенка, говорю вам. Пусть отдаст его назад, — взвизгивал женский голос.

Джайлз расслышал мягкий голос Кинана, пытавшегося навести порядок перед домом хозяина.

— Уверяю вас, мадам, у его сиятельства вашего ребенка нет и не может быть.

— Но я собственными глазами видела, как он унес малыша. — Голос женщины сделался совсем тонким, почти на грани истерики. — Выхватил прямо из люльки, вот что он сделал. Я хочу вернуть своего ребенка назад.

Проигнорировав изумленное восклицание дамы, маркиз Траэрн резко отодвинул ее в сторону, шагнул к окну, открыл его и взглянул вниз на улицу. На ступенях крыльца перед домом стояли бедно одетые мужчина и женщина. Лицо женщины было как раз под фонарем и дергалось, видимо, от переживаний. Она теребила себя то за волосы, то за платье.

Когда Кинан начал пятиться к входной двери, она с истошным криком упала на колени и вцепилась ему щиколотки.

— Я не отдам вам своего маленького Джонни! Верните его мне! Это несправедливо! Я хочу его назад!

Мужчина, вероятно, муж бедной женщины, переминался с ноги на ногу. Латаный-перелатаный сюртук свидетельствовал о том, что это был бедный работяга. По его дерганым, неуклюжим движениям Джайлз понял, что ему и неловко и он не знал, как извиниться за происходящее. Он явно боялся, как бы его больная женушка не выкинула еще какого-нибудь фокуса. И что с ней за это будет.

— Пойдем отсюда, любовь моя, — сказал он, схватив наконец расстроенную женщину за талию и пытаясь отцепить ее от ног Кинана. Внезапно она вырвалась и вбежала в дом. Джайлз отошел от окна.

— Значит, вы воруете еще и детей, а? — прокомментировала дама, поглаживая его по рукаву, откровенно пытаясь вернуть в свои страстные объятия. — Ночка у вас выдалась, как видно, довольно напряженная.

Вопли и стоны внизу стали громче.

Джайлз взглянул на закрытую дверь, потом снова на свою пленницу. Она улыбнулась ему, губы ее припухли от его поцелуев. Но что бы он ни испытывал несколько минут назад, дурман рассеялся, стоило ему только вспомнить о смерти Уэбба. Теперь в нем преобладал гнев.

Скоро должен появиться лорд Драйден, и вовсе не нужно, чтобы все это засвидетельствовало пол-Лондона. Его шеф был бы крайне недоволен.

Джайлз прошел к двери и отпер её. Повернувшись к пленнице, он увидел, что она восседает на столе, болтая ногами в шелковых чулках.

— Вы ведь не задержитесь, да? — подмигнула, она ему. — Я терпеть не могу ждать.

Что-то похожее на рык чуть не сорвалось с его губ. Он слышал в ее голосе приглашение вернуться в ее объятия, но сейчас на этот ангельский голосок ничто не откликнется в его душе. Более того, Джайлз разозлился на самого себя. Как он посмел допустить такое?

Если она ответственна за смерть Уэбба, то ему следовало бы задушить ее, а он чуть было не стал жертвой ее дешевых приемчиков, как и другие лондонские полудурки.

— Ничего, подождете.

— Надеюсь, я получу за это достойное вознаграждение. Он не ответил и велел еще одному слуге быть стражем дверей, в помощь первым двум. Сам же спустился вниз.

Когда успевшая разодрать на себе платье женщина увидела его в холле, она тут же прекратила вопить. Глаза ее злобно сощурились, она подняла свой костлявый палец и стала тыкать им в его сторону.

— Вы, подлый воришка! Вы забрали моего малыша!

— Мадам, — сказал он со всей вежливостью, на какую оказался способен, — боюсь, что вы заблуждаетесь. У меня нет вашего ребенка.

— Как? Ах, вы, подлый лгун! — Она плюнула в его сторону, прежде чем наброситься на него с кулаками. Она сжимала и разжимала их, словно хищник когти.

Ее компаньон или муж поймал ее раньше, чем она успела причинить вред.

— Прошу прощения, милорд, за скандал, который мы тут устроили. Кажется, сегодня у моей миссис не все винтики в голове.

Он говорил, а женщина извивалась в его руках, пытаясь вырваться. Она громко звала своего маленького Джонни.

Мужчина, удерживая ее, наклонился вперед.

— Видите ли, наш малыш умер. От лихорадки. Но нам никак не удается заставить ее поверить в это. Ее сестра и я стараемся вразумить несчастную, но она все твердит, что малыша украли. И отправляется на его поиски.

Он стянул с головы свой картуз.

— Вы же не велите бросить ее в приют, правда? Она не хотела причинить вред. Мы так долго ждали нашего первенца, а побыл он с нами всего два месяца.

Казалось, несчастный вот-вот разразится слезами.

— Для нее это оказалось слишком тяжким ударом.

— Мои соболезнования, — произнес Джайлз, не зная, что еще сказать в такой ситуации. Он слышал о подобных случаях и жалел несчастных женщин, которые впали в безумие по причине смерти ребенка или кого-то из близких. — Но вам нужно отвести ее домой и позаботиться о ней.

Мужчина благодарно закивал головой:

— Я так и сделаю, милорд. Пойдем, любовь моя. Нашего Джонни здесь нет. А нам пора домой, потому что если он уже там, то ему нужна мать и ее ласка.

Его слова так понравились бедняжке, что она тут же перестала скулить.

— Малышу, конечно, нужна материнская ласка, — пробормотала несчастная. Она прильнула к мужу, вытирая слезы тыльной стороной руки в перчатке. Она все еще громко шмыгала носом, но уже выглядела разумнее. И дозволила медленно увести себя из дома.

Джайлз дошел с Кинаном до двери, чтобы убедиться, что пара благополучно спустилась со ступеней. Когда муж и жена скрылись за углом дома, перед особняком остановилась карета с Майклсом на облучке — прибыл лорд Драйден.

— Значит, птичка попала в твои сети, — произнес лорд Драйден, проходя в дом. — Этот дурень Стэнтон так без умолку трещал, что стало невмоготу, и я настоял, чтобы Майклс где-нибудь высадил его по дороге. Он оскорбился до смерти, но я намекнул, что его роль в этой истории не останется незамеченной. Он тут же воспрял духом и покинул карету вполне добровольно.

Джайлз улыбнулся. Насколько он знал герцога, завтра утром он первым делом заявится в кабинет Драйдена, чтобы просить награду за свою неоценимую услугу родине.

— Пойдемте, милорд, — сказал он, еле сдерживаясь, чтобы не предупредить шефа о том, что ждет его завтра утром. Герцог Стэнтон не из тех, от кого просто отделаться. — Она наверху, в моем кабинете,

— Она уже сказала что-нибудь? Вам удалось узнать, кто она такая? — Лорда Драйдена интересовало многое.

Джайлз кивнул слуге, и тот мгновенно отошел в сторону. Маркиз Траэрн выудил ключ из кармана и стал открывать дверь.

— Нет, сэр. — Он кашлянул, чувствуя себя виноватым за то, что оказался не на высоте. — Ей не занимать всяких уверток.

Драйден помрачнел.

— Ладно, разберемся.

Джайлз вдохнул полной грудью и открыл дверь, не уверенный, что предстанет их взорам.

И конечно, совершенно не ожидал увидеть то, что увидел.

Посередине комнаты лежали ее юбки — целая гора белого шелка. Рядом скособочился каркас для юбок, а возле открытого окна валялись ее чулки.